Пароход философов. Философский пароход
Высылка властями РСФСР примерно 225 неугодных ей интеллектуалов за границу в сентябре и ноябре 1922 года. В числе высылаемых – преподаватели вузов, философы, публицисты, экономисты, литераторы, врачи, агрономы, инженеры и т.п.
Интеллигенты высылались разными путями, но наибольшая партия примерно в 160 человек была отправлена из Петрограда морем на двух немецких пароходах «Oberbürgermeister Haken» и «Prussia» – отсюда и название акции...
«Процесс завершился 7 августа, а уже 9-го выделенная Политбюро двумя месяцами раньше «тройка» в составе Льва Каменева, наркомюста Дмитрия Курского и заместителя Дзержинского Иосифа Уншлихта подготовила список интеллигентов, подлежащих высылке за границу. Указание составить такой список и осуществить высылку дал Ленин - ещё до того, как его постиг удар (25 мая), приковавший вождя к постели более чем на три месяца. 1 июня вступил в силу новый Уголовный кодекс, который определил высылку за границу вторым по суровости (после смертной казни) наказанием за совершение особо опасного государственного преступления. Всё же предполагалось, что наказание это избирает суд. Однако «социалистическое правосознание» позволяло не считаться с этими «буржуазными предрассудками». По указанию ЦК принятие окончательного решения взяло на себя ГПУ. Список, составленный «тройкой», ведомство Дзержинского увеличило затем почти вдвое. Теперь в нем было около 160 человек. Этому предшествовал тщательный отбор, проведённый по схеме, разработанной тем же Дзержинским: «[...] Надо всю интеллигенцию разбить по группам. Примерно: 1) беллетристы, 2) публицисты и политики, 3) экономисты [...]
Сведения должны собираться всеми нашими отделами и стекаться в отдел по интеллигенции. На каждого интеллигента должно быть дело ».
Отобранные по этой схеме оставляли в своем «деле» обязательство никогда не возвращаться на территорию РСФСР, в противном случае, и они письменно соглашались на это, их ожидал расстрел без суда.
Каждому изгнаннику разрешили взять с собой «одно зимнее и одно летнее пальто, один костюм, по две штуки всякого белья, две денные рубашки, две ночные, две пары кальсон, две пары чулок». Проводы запрещались. Презрев опасность, на Николаевскую набережную Петроградского морского порта всё же пришли несколько человек - увы, не более десяти. Среди них был и художник Юрий Анненков - он станет эмигрантом чуть позже. На этих условиях высылались лучшие умы России, её гордость, её творческий и духовный потенциал - мозг великого народа (по ленинской терминологии, «не мозг, а говно»). Основную массу изгнанников составляли философы, в связи с чем пароход, увозивший их в Европу, получил название «философского». Вместе с ними отправлялись в изгнание «выброшенные с территории РСФСР» (такой была формулировка официального сообщения для печати) крупнейшие экономисты, психологи, юристы...
Вот лишь те, кто уже имел или вскоре получил мировую известность: Николай Бердяев , Семён Франк , Иван Ильин , Лев Шестов , Николай Лосский , Фёдор Степун, Василий Зенковский, Иван Лапшин , Борис Вышеславский , Александр Изгоев. Высылались также ректор Петроградского университета профессор Лев Карсавин , член-корреспондент Российской академии наук, историк Александр Кизеветтер, социолог Питирим Сорокин , писатель Михаил Осоргин. […]
Количество кальсон, число инакомыслящих, сумма ненаписанных в СССР книг, время до апоплексического удара Ленина и другие цифры, описывающие операцию «Философский пароход»
«Философским пароходом» Сергей Хоружий назвал операцию советских властей по высылке за границу или в отдаленные регионы РСФСР деятелей науки и культуры в 1922-1923 годах. Замысел выслать неугодную интеллигенцию возник в связи с массовыми забастовками профессоров и преподавателей университетов.
«…уволить 20-40 профессоров обязательно. Они нас дурачат. Обдумать, подготовить и ударить сильно», — просил Владимир Ленин в письме 21 февраля 1922 года Каменеву и Сталину, имея в виду профессоров Московского высшего технического училища, которые протестовали против вмешательства властей в учебный процесс.
Шесть дней оставалось до апоплексического удара Ленина, когда 19 мая 1922 года он писал письмо Дзержинскому: «Тов. Дзержинский! К вопросу о высылке за границу писателей и профессоров, помогающих контрреволюции. Надо это подготовить тщательнее...»
Срок высылки за границу или в определенные местности РСФСР «лиц, причастных к контрреволюционным выступлениям», не мог превышать трех лет (согласно декрету ВЦИК «Об административной высылке» от 10 августа 1922 года).
Три списка инакомыслящих, подлежащих высылке, были составлены в Государственном политическом управлении летом 1922 года: московский (67 человек), петроградский (51 человек), украинский (77 человек).
Всего 195 человек - врачей, профессоров, педагогов, экономистов, агрономов, кооператоров, литераторов, юристов, инженеров, политических и религиозных деятелей, а также студентов - были в первых списках 1922 года на выдворение.
Столько человек были вычеркнуты из списков после удовлетворения различных ходатайств.
Две засады было оставлено для поиска «антисоветского студенчества» в ходе операции с 31 августа на 1 сентября - всего в эту ночь из 33 намеченных было арестовано 15 учащихся.
Два поезда (Москва - Рига и Москва - Берлин) увезли 23 сентября 1922 года инакомыслящих.
Пароход «Обер-бургомистр Хакен»© www.rusarchives.ru
29 сентября 1922 года из Петрограда отбыл пароход «Обербургомистр Хакен», на котором уплывали в город
Штеттин До 1945 года город Штеттин принадлежал Пруссии.
около 30 профессоров университетов и философов
из Москвы, Казани и других городов. Среди них - Николай Бердяев, Сергей Трубецкой, Александр Кизеветтер и другие.
Около 10 человек пришли проводить пароход «Обербургомистр Хакен». «На пароход нас не допустили. Мы стояли на набережной. Когда пароход отчаливал, уезжающие уже невидимо сидели в каютах. Проститься не удалось», - вспоминал Юрий Анненков.
16 ноября 1922 года отплыл из Петрограда в Штеттин пароход «Пруссия» с 17 высланными и членами их семей . Среди них были философы Николай Лосский, Лев Карсавин, Иван Лапшин, первый директор Пушкинского Дома Нестор Котляревский и другие.
По одному летнему и зимнему пальто, по одному костюму и одной шляпе разрешалось взять отъезжающим.
Два комплекта белья, по две рубашки (ночные и дневные), по две пары кальсон, чулок и обуви можно было положить в чемодан. Деньги и имущество брать с собой запрещалось.
Трое из высланных впоследствии вернулись в СССР: Долмат Лутохин (вернулся в 1927 году, работал старшим научным сотрудником ЦНИИ бумажной промышленности), Алексей Пешехонов (вернулся в 1927 году, работал экономическим консультантом в странах Балтии) и Александр Угримов (вернулся в 1948 году, работал агрономом на опытных станциях).
Писатель Н.Бердяев в доме Жуковских-Герцык. Фотография неизвестного автора. 1915 год
© Мультимедиа арт музей, Москва
Всего 21 профессиональный философ был выслан в 20-х годах в числе прочей интеллигенции, среди них: Николай Бердяев, Сергей Булгаков, Михаил Осоргин, Питирим Сорокин, Сергей Трубецкой и другие.
21 книга Николая Бердяева была издана после его высылки из России. В России до высылки были изданы семь его книг.
29 лет использовалось судно «Пруссия», переименованное затем в «Крильон» Советским Союзом, пока в 1975 году не стало гостиницей «Морская I».
Спустя 81 год - 15 ноября 2003 года - на набережной Лейтенанта Шмидта в Санкт-Петербурге петербургским философским обществом установлен памятный знак с надписью «С этой набережной осенью 1922 года отправились в вынужденную эмиграцию выдающиеся деятели отечественной философии, культуры и науки».
29 сентября 1922 года петроградский порт покинуло судно «Oberbürgermeister Haken» («Обербургомистр Хакен»), которое в историю вошло под условным названием «Философский пароход». На его борту Советскую Россию покинули те, кого в наши дни принято называть «цветом российской науки», «лучшими философами», «блистательными учеными» и еще много как. В патетике и пафосе у тех, кто не упускает возможности припомнить большевикам «Философский пароход», недостатка нет.
В самом деле в числе пассажиров этого судна было несколько настоящих ученых. В первую очередь это социолог Питирим Сорокин, конструктор паровых турбин Всеволод Ясинский и зоолог Михаил Новиков. Большинство же посаженных на пароход были публицистами, литераторами, попами и «философами».
В наши дни высылка всей этой братии зачастую рассматривается и преподносится пропагандой как событие, нанесшее России едва ли не фатальный ущерб. Почти в любой «исторической» передаче на эту тему непременно слышатся стенания о невосполнимой потере, которую понесла наша Родина из-за проклятых большевиков.
В то же время мы никогда не услышим о великих открытиях, сделанных этими людьми за границей. Западная наука и культура почему-то совершенно не обогатились благодаря таланту и гениальности высланных интеллигентов.
Проведем такую аналогию. Любой, кто более-менее сносно учился в школе, при упоминании фамилии Лавуазье наверняка вспомнит о нем как об ученом. Кто учился лучше, даже, наверное, упомянут про опыты с реакцией горения и тому подобном. О том, что Лавуазье закончил свои дни на гильотине в дни Великой французской революции, вспомнят лишь единицы. Вывод простой: Лавуазье – блестящий ученый и ценен прежде всего своими открытиями, а не трагическим финалом.
Если бы высланные из России субъекты тоже были великими специалистами, то их фамилии в первую очередь ассоциировались бы с их открытиями, а лишь во вторую с «Философским пароходом». Такой тенденции мы, однако, не наблюдаем. О большинстве высланных говорят почти всегда лишь в связи с отплытием «Обербургомистра Хакена».
В этой связи любопытно вспомнить и о том, как отреагировали на приезд высланных из России их соотечественники, уже обосновавшиеся за кордоном. Вот выдержка из переписки евразийцев П.П. Сувчинского и Н.С. Трубецкого:
«…Как кусок дерна с одного кладбища на другое, как кусок мертвой кожи пересадили окончательно отживший культурный пласт из России в Берлин – для чего? – Конечно, для того, чтобы возглавить эмиграцию, говорить от ее имени и тем самым не позволить народиться ничему новому, живому и, следовательно, опасному для большевиков. Ведь если Ленин, говоря и действуя от имени России, по существу ничего общего с ней не имеет, но ведь и та интеллигенция, которая, конечно, с расчетом выслана большевиками, никого больше не представляет и будет только компрометировать эмигрантские новые поколения» .
Ничтожность «лучших умов» была настолько очевидна, что белогвардейские эмигранты сначала подумали, что Ленин выслал всю эту компанию, поскольку:
«…советская власть принимает все меры для разложения кристаллизирующихся за границей монархических групп».
А потом и вовсе забеспокоились:
«Под подкупающей личиной «пострадавших», жертв большевистского засилия могут оказаться и прямые агенты советской власти, специально подосланные для пропаганды среди эмиграции» .
Обратите внимание, если Ленин настолько глуп, что лишает Россию лучших ее умов, то этому определенно должны обрадоваться враги большевизма, ведь им, рыцарям без страха и упрека, точно должно быть ясно, что, лишая страну непревзойденных мыслителей, коммунисты ослабляют сами себя. Мыслей такого рода, однако, мы не находим. Вместо этого презрение, смешанное с брезгливым скепсисом.
Да и чем в самом деле могли обогатить мировое знание такие личности, как Бердяев, Ильин или Булгаков? Какую привлекательную для прогнавшего их народа философию они могли предложить? Какие глубокие истины открылись им в процессе их мыслительного труда? Давайте посмотрим.
Вот, к примеру, результат умственных усилий Николая Бердяева:
«Демократия есть уже выхождение из естественного состояния, распадение единства народа, раздор в нем. Демократия по существу механична, она говорит о том, что народа как целостного организма уже нет. Демократия есть нездоровое состояние народа. В «органические» эпохи истории никаких демократий не бывает и не возникает. Демократия - порождение «критических эпох» Демократия плоха во всем…. Дух демократизма в своей метафизике, в своей морали, в своей эстетике несет с собой величайшую опасность для аристократического начала человеческой и мировой жизни, для благородного качественного начала… Если бы возможна была окончательная демократия, то человечество погибло бы, утонуло бы во тьме. В самой идее народовластия, ничем не ограниченного и ничему высшему не подчиненного, нет никакой правды, нет и правды о человеке, человеческом образе, о его бесконечной духовной природе, на которую недопустимы никакие посягательства» .
О как! Но мыслитель этим не ограничивается. От презрения к народовластию он переходит к откровенному расизму:
«Культура не есть дело одного человека и одного поколения. Культура существует в нашей крови. Культура - дело расы и расового подбора… «Просветительное» и «революционное» сознание… затемнило для научного познания значение расы. Но объективная незаинтересованная наука должна признать, что в мире существует дворянство не только как социальный класс с определенными интересами, но как качественный душевный и физический тип, как тысячелетняя культура души и тела. Существование «белой кости» есть не только сословный предрассудок, это есть неопровержимый и неистребимый антропологический факт» .
Другим таким «фактом», по мнению Бердяева, является то, что «история есть свершение, имеющее внутренний смысл, некая мистерия, имеющая свое начало и конец, свой центр, свое связанное одно с другим действие, история идет к факту - явлению Христа и идет от факта - явления Христа».
«Божественная София есть … природа Божия, усия, понимаемая … как раскрывающееся содержание, как Всеединство» .
А мы и не знали.
Другой ленинский засланец Николай Лосский всерьез рассуждал о реинкарнации и о том, противоречит ли идея метемпсихоза православному вероучению.
Нельзя не упомянуть и о такой колоритной фигуре, как Иван Ильин, тоже уплывшем на «философском пароходе». Его сегодня пропагандируют с особой страстью. Он осчастливил человечество рассуждениями о кознях мировой закулисы, реформу русской орфографии в 1918 году назвал происками врагов России и очень любил Гитлера. Вот, пожалуйста:
«Что сделал Гитлер? Он остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе» . «Ф ашизм был прав, поскольку исходил из здорового национально-патриотического чувства, без которого ни один народ не может ни утвердить своего существования, ни создать свою культуру» .
Что касается российского народа, то другой пассажир «философского парохода», Питирим Сорокин, не утруждая себя патриотичной деликатностью, заметил:
«Деградация [русского народа] произошла и в качественном отношении, т.к. погибли элементы, наилучшие по своим биологическим и интеллектуальным качествам. Остался второсортный человеческий материал, произведен, то есть, «отбор шиворот на выворот». А история падения крупных государственных образований учит, что такой отбор является одним из важных факторов гибели. Далее надо учесть влияние наследственности на будущие судьбы России, так как плохое поколение даст и плохое потомство» .
Современная же пропаганда курит им фимиам. Народу стараются привить уважение и любовь к людям, которые считали этот самый народ второсортным материалом, восхваляли маньяков, желавших его уничтожить, и выплескивали на страницы своих книг клерикально-схоластическую галиматью.
Это ли не безумие?
Сен 29, 2015 Кирилл Волгин
"Философский пароход" занимает совершенно особое место в истории России. Он является своеобразной точкой отсчета, с которой в XX веке началось разделение единой культуры России на культуру Русского Зарубежья и культуру России Советской.
Как полагает известный историк М.Е.Главацкий, словосочетание "философский пароход", ставшее своеобразным символом репрессий 1922-го, появилось благодаря публицистам и литераторам, занявшимся в 80-90-е годы XX века изучением "белых пятен" в нашей истории (См.: Главацкий М.Е. «"Философский пароход": год 1922-й: Историографические этюды». Екатеринбург, 2002. С. 5-6).
Размышляя о феномене "философского парохода", В.Д.Тополянский обращает внимание на характерную деталь: "...в отличие от писателей, известность которых фактически не выходила за круг эмиграции, работы русских философов получили в Западной Европе широкое распространение. Их знали не только в русских кварталах Берлина и Парижа - они сделались величинами мирового масштаба, а русская философская мысль благодаря их трудам стала частью философской культуры человечества" (Тополянский В.Д. «Бесконечное плавание философской флотилии», «Новое время», 2002. № 38. с. 33).
В Берлине, Праге, Париже и других центрах русской эмиграции философы стали, образно говоря, "светильниками духа", вокруг которых концентрировалась интеллектуальная жизнь русской эмигрантской диаспоры, к сожалению, настроенноя главным образом на антисоветскую волну.
Первым упоминанием о количестве интеллигенции, депортированной из советской России осенью 1922 г. является интервью В.А.Мякотина берлинской белоэмигрантской газете "Руль": "...Из Москвы высылаются 30-35 человек, среди них профессора Кизеветтер, Бердяев, председатель общества сельского хозяйства Угримов, Интецкий, кн. С.Е.Трубецкой, затем Франк, Айхенвальд, Ясинский, Пешехонов, агроном Ромодановский и кооператоры Булатов, Баккал, Сигирский, Любимов, Матвеев (члены сельского союза) и Шишкин с женой. Бывший директор департамента общих дел министерства внутренних дел сенатор Арбузов, Абрикосов и еще какой-то третий. Далее, один из редакторов "Русских Ведомостей" В.А.Розенфельд4, два члена правления "Задруги", B.C.Озерецковский и В.М.Кудрявцев и др.
И того из Москвы с семьями выслано около 100 человек. Часть этих москвичей уже выехала, а другая часть должна была выехать 28 сентября.
Из Петрограда высланы профессора Лапшин, Лосский, Карсавин, Питирим Сорокин, литератор Петрищев, члены правления "Дома Литераторов" журналисты М.М.Волковысский5 и Харитон. В общем из Петербурга высылаются 34 человека.
Из Одессы высланы профессора Б.П.Бабкин (физиолог), А.В.Флоровский и ассистент Г.А.Скачков (эти лица уже прибыли в Константинополь), затем профессора Н.П.Кастерин (физика), К.Е.Храневич (кооперация), А.П.Самарин (медик), Е.П.Трефильев (русская история), А.С.Мумокин (государственное и административное право), Д.Д.Крылов (судебная медицина), П.А.Михайлов (уголовное право), Ф.Г.Александров (языковедение), ассистент Ф.Л.Пясецкий (агрономия), ассистент С.Л.Соболь (зоолог), А.Ф.Дуван-Хаджи (хирургия) и Г.Добровольский (невропатолог).
Из Киева высланы академики С.Ефремов и Корчак-Чепурковский, а также несколько украинских деятелей, в том числе премьер Петлюровского правительства Чеховский. Высланы несколько лиц также из Харькова и из Нижнего Новгорода.
Между прочим, всем им разрешили уехать с семьями.
Германский представитель в Москве, к которому явились наши уполномоченные Ясинский и Угримов от первой группы и Булатов от второй группы, после запроса германского правительства заявил им, что германское правительство согласно дать нам убежище, если мы сами это просим, но что это не следует рассматривать как оказание содействия большевикам по приему высылаемых" («Беседа с Мякотиным», «Руль». 1 октября 1922 года (№ 560).
Следует добавить к этому перечню фамилий и тех, кто в силу обстоятельств, по своей инициативе покинул Россию. Та же берлинская газета "Руль" писала: "На пароходе "Preussen" в Германию, кроме высланных, прибыл еще ряд представителей петербургской интеллигенции: академик Нестор Котляревский, - директор петербургского Пушкинского дома, профессор петербургского Политехнического Института Ф.Ю.Левинсон-Лессинг, бывший директор Технологического Института Кирпичев, известный режиссер Н.Н.Евреинов, драматург Виктор Рышков, и др." («Приезд высланных из Советской России», «Руль». 21 октября 1922 г. (№ 603)).
Руководством партии и государства первоначально планировалось выслать 200 человек. Однако, действительные масштабы этой акции остаются до конца неизвестными и сегодня.
По данным А.С.Когана (на основе архивных материалов РГАСПИ) в списках на высылку значилось на 3 августа 1922 г. - 74 чел., на 23 августа - 174 чел., из них: 1) по Украине - 77 чел.; 2) по Москве - 67 чел.; 3) по Петрограду - 30.
По подсчетам В.Л.Соскина, сделанных на базе материалов Архива Президента Российской Федерации, в списках на высылку значилось 197 человек.
Из документальных материалов, хранящихся в Центральном архиве ФСБ России, следует, что "кандидатами" на высылку числились 228 человек.
В настоящее время выявлены сведения о судьбе 224 человек, репрессированных в 1922-1923 гг.
Трагедия русской интеллигенции, долгие годы готовившей революцию, заключается в том, что в результате она оказалась не востребованной новой властью и сама ей ничего не предложила, кроме никак не связанных с текущими нуждами страны и народа абстрактных идей всеобщих свободы и справедливости. До февральской революции 1917 года интеллигенция не имела возможности воплотить в жизнь свои социально-политические идеалы, а после падения самодержавия она оказалось не способной удержать, упавшую ей в руки власть. Потеряв власть, занялась фрондированием, оппонированием власти по любым вопросам, саботированием проводимых властью мероприятий, предсказаниями скорого краха Советов и большевиков.
Оказавшись в изгнании, многие бывшие политические деятели, ученые, литераторы сразу же включились в жизнь Русского Зарубежья. Они активно участвовали в критике Советской власти, разного рода антисоветских мероприятиях, издавали свои газеты и журналы, на страницах которых публиковали заметки, письма, прогнозы о сроках гибели СССР. Будучи профессионалами очень высокого уровня, они писали также и книги, научные статьи, читали лекции в высших учебных заведениях, тем самым знакомили Запад с русской культурой.
Высылка 1922 года не была единственной. Берлинская эмигрантская газета "Дни" в ноябре 1922 года, сообщая своим читателям историю высылки интеллигенции, писала: "Впервые этот новый для советской России вид административной кары был применен в январе 1921 года к группе анархистов и значительному числу меньшевиков, содержащихся до того в тюрьме. Высланы они были, как принадлежащие к определенно-враждебным власти партийно-политическим группировкам". Эта фраза является еще одним подтверждением того, что большевики в первые годы Советской власти не стремились применять к своим противникам крайние меры.
Смена курса с политики военного коммунизма на НЭП, значительные послабления в сфере рыночной экономики вызвали оживление предпринимательской инициативы, а наличие определенной свободы в экономике неминуемо влечет за собой и всплеск требований свободы политической. Возникает реальная опасность реставрации старой власти и, как следствие, необходимость противодействовать этим попыткам.
Сегодня, изучая архивные документы, можно более подробно восстановить картину всех обстоятельств, послуживших непосредственным поводом к столь неординарному шагу советского правительства. Уже в начале 1920 года перед ВЧК и его органами на местах была поставлена задача вести гласный и негласный надзор за политическими партиями, группами и отдельными лицами. В августе того же года, по указанию руководства страны, в связи "со значительным расширением числа антисоветских партий Чрезвычайная комиссия приступила "к точному учету всех членов антисоветских партий", к числу которых были отнесены партии: эсеров (правых, левых и центра), меньшевиков, народных социалистов, объединенной еврейской социалистической партии, мелкобуржуазных народнических партий, все члены евангелическо-христианских и толстовских обществ, а также анархисты всех направлений. Кроме того, социальное происхождение (бывшие дворяне) и активная антиправительственная деятельность многих представителей старой интеллигенции не оставляли им шансов избежать политических репрессий не только в 20-х, но и в будущем.
Следует отметить, что противодействие активному инакомыслию было не одномоментным действием, а серией последовательных акций, направленных на изменение ситуации в разных социально-политических "сегментах" республики Советов.
Либеральные историки выделяют следующие ее основные этапы:
1) аресты и административные ссылки врачей, участников 2-го Всероссийского съезда врачебных секций и секции врачей Всемедикосантруда - 27-28 июня;
2) репрессии вузовской профессуры - 16-18 августа и,
3) "профилактические" мероприятия в отношении "буржуазного" студенчества - с 31 августа на 1 сентября 1922 года.
В этот же период проходили и аресты руководителей политических партий, организующих противодействие мероприятиям Советской власти, возглавляемой большевиками.
Первыми за границу, в июне 1922 года, были отправлены известные общественные деятели послефевральского периода, бывшие руководители Помгола - С.Н.Прокопович и Е.Д.Кускова.
Вслед за ними, 19 сентября на пароходе из Одессы в Константинополь прибыли украинские историк А.В.Флоровский, физиолог Б.П.Бабкин и некоторые другие. Однако, немедленное подключение высылаемой за границу украинской интеллигенции к украинскому эмигрантскому националистическому движению, привело к тому, что многие оппозиционные интеллигенты из так называемого «Украинского списка» были вместо заграницы отправлены в отдаленные губернии РСФСР.
23 сентября, поездом Москва-Рига, отправилась еще одна партия "инакомыслящих", в числе которых были известные философы П.А.Сорокин и Ф.А.Степун.
29 сентября из Петрограда в Штеттин отплыл пароход "Обербургомистр Хакен" пассажирами которого были философы Н.А.Бердяев, С.Л.Франк, С.Е.Трубецкой.
16 ноября на пароходе "Пруссия"из СССР были высланы Н.О.Лосский, Л.П.Карсавин, И.И.Лапшин и некоторые другие, менее известные лица.
В начале 1923 года за рубеж были высланы известный философ и религиозный деятель С.Н.Булгаков и заведующий Толстовским домом-музеем В.Ф.Булгаков.
Философских пароходов на самом деле было не менее пяти.
Среди 224 человек, высланных летом-осенью 1922 года, педагогов было 68, литераторов - 29, экономистов, агрономов, кооператоров - 22; юристов - 7, итого гуманитариев - 126.
Анализируя высылки, проведенные в 1922 году в отношении гуманитариев, Стюарт Финкель фиксирует, что: "высылка из страны профессоров гуманитарных и социальных наук не облегчила полную коммунизацию высшего образования из-за сохранявшейся малочисленности ученых-коммунистов… но большевистское руководство достигло главной цели - вырвало образование из рук коллективной профессуры и подчинило его общегосударственной политике".
Об истории "философского парохода" написано много, но до настоящего времени судьбы многих его "пассажиров" остаются неизвестными. Было бы очень правильно отвлечься от проклятий в адрес большевиков и попробовать разобраться в том, почему не состоялся в далеких 20-х диалог интеллектуалов и Советской власти. Попытаться ответить на вопрос, почему подверглись высылке за границу и ссылке в отдаленные районы страны около 200 известных ученых, политиков, инженеров, литераторов? Что это были за люди, какова их дальнейшая судьба?
Крупнейший специалист по истории русской философии Л.А.Коган справедливо отмечает: "Нет надобности идеализировать старых русских философов, во всем с ними соглашаться. Они и сами нередко спорили между собой. Но в одном они были едины: в своей беззаветной любви к Родине, в заботе о ее духовном возрождении, о нравственном здоровье общества". Обстановка в СССР в начале 20-х годов прошлого века была такова, что даже и таким неординарным людям оказалось не под силу правильно оценить открывающиеся перед Россией новые возможности на новом этапе ее исторического развития.
А может быть и так, что как раз именно в ошибках обоих сторон, совершенных ими в далеком 1922 году и кроются корни сегодняшних бед России?
Примечание: Использована работа В.Г.Макаров, B.C.Христофоров, «Судьбы интеллигенции, репрессированной летом-осенью 1922 года»
Двумя рейсами арендованных немецких судов — «Обербургомистр Хаген» (отправилось в путь 29 сентября) и «Пруссия» (отплыло 16 ноября) — было выслано больше 200 философов, профессоров вузов, юристов, врачей, учёных литераторов, религиозных деятелей.
Также «философские поезда» увозили цвет русской интеллигенции в Германию, Латвию.
Так Родину принудительно покинули Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, С.Е. Трубецкой, П.А. Ильин, Б.П.Вышеславцев, А.А. Кизеветтер, М.А. Осоргин, М.М. Новиков, А.И. Угримов, В.В. Зворыкин, Н.А. Цветков, И.Ю. Баккал и многие другие.
Этому акту против российской интеллигенции предшествовал закон «Об административной высылке», принятый Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом. По нему в 1921-1922 годах были произведены аресты интеллигентов, которых советская власть подозревала в контрреволюционных взглядах. Всем арестованным был поставлен ультиматум: «добровольно» покинуть Россию либо быть расстрелянным. Николай Бердяев потом напишет, почему согласился на «добровольную» эмиграцию: после недели без еды в тюрьме знаменитый русский философ, представитель русского экзистенциализмa, подписал бумаги о том, что уедет и никогда не вернется в СССР. Иначе, мол, он соглашается с тем, что будет расстрелян при возвращении. «Я просидел около недели. Меня пригласили к следователю и заявили, что я высылаюсь из советской России за границу. С меня взяли подписку, что в случае моего появления на границе СССР я буду расстрелян. После этого я был освобождён. Но прошло около двух месяцев, прежде чем удалось выехать за границу».Профессор И. А. Ильин и князь С. Е. Трубецкой. Рисунок И. А. Матусевича, сделанный на борту парохода, плывущего в Германию. 1922 год. Источник: Commons.wikimedia.org
Подобную расписку выбили и из других неугодных для советской власти врачей, учёных, инженеров, философов.
Впрочем, Ленин считал, что акция по высылке интеллигентов будет воспринята на Западе, как более гуманное отношение советской власти к инакомыслящим. Ведь до 1922 года для выступающих против советской власти высылкой была одна дорога - к стенке. Теперь расстрел был заменен высылкой. «Надо бы несколько сот подобных господ выслать за границу безжалостно, - писал Ленин. - Очистим Россию надолго». Надо «арестовывать… без объявления мотивов - выезжайте, господа!». Ленин свои приказы отдавал незадолго до инсульта. По признанию современников. В 1921-1922 году Крупская решала с Ильичом уравнения, которые преподавали школьникам во втором классе.
31 августа 1922 года «Правда» опубликовала следующее: «наиболее активные контрреволюционные элементы из среды профессуры, врачей, агрономов, литераторов, высылаются частью в Северные губернии России, частью за границу <…> Среди высылаемых почти нет крупных научных имён <…> Высылка активных контрреволюционных элементов и буржуазной интеллигенции является первым предупреждением Советской власти по отношению к этим слоям. Советская власть по-прежнему будет высоко ценить и всячески поддерживать тех представителей старой интеллигенции, которые будут лояльно работать с Советской властью, как работает сейчас лучшая часть специалистов. Но она по-прежнему в корне будет пресекать всякую попытку использовать советские возможности для открытой или тайной борьбы с рабоче-крестьянской властью за реставрацию буржуазно-помещичьего режима».
Интересно, что очутившись против своей воли в изгнании, многие литераторы и ученые тут же включились в деятельность Русского зарубежья и начали печатать свои статьи и даже издавать собственные газеты, читать лекции в университетах, знакомя Европу с русской культурой и наукой. Так, историк и философ Лев Карсавин в Германии организовал с единомышленниками Русский научный институт, учредил издательство «Обелиск».
Впрочем, жизнь каждого из депортированных была до конца дней омрачена тем, что у них не было возможности вернуться на родину. Так, Бердяев, семь раз номинированный на Нобелевскую премию по литературе, скорбел о своей участи: «Мне пришлось жить в эпоху катастрофическую и для моей Родины, и для всего мира. (…) … я пережил изгнание, и изгнанничество мое не кончено. Я мучительно переживал страшную войну против России. И я ещё не знаю, чем окончатся мировые потрясения. Для философа было слишком много событий: я сидел четыре раза в тюрьме, два раза в старом режиме и два раза в новом, был на три года сослан на север, имел процесс, грозивший мне вечным поселением в Сибири, был выслан из своей Родины и, вероятно, закончу свою жизнь в изгнании».
Стела «Философскому пароходу» Фото: Commons.wikimedia.org
Во время Великой Отечественной войны многие высланные деятели культуры и науки по мере сил оказывали помощь советской армии в борьбе с гитлеровской Германией.
Почти все высланные умерли за границей - в Женеве, Париже, Таллинне, Берлине. Исключением стал лишь Карсавин. Спустя несколько лет после депортации он перебрался в Литву, которая, через некоторое время войдет в состав СССР. В конце 1927 года он возглавил занять кафедру всеобщей истории в Литовском университете в Каунасе. Издал книги на русском языке «О личности» и «Поэма о смерти», пятитомное исследование «История европейской культуры», десятки статей по средневековой философии.Почти семидесятилетнего Льва Платоновича арестуют в 1949 г. в по обвинению в «участии в антисоветском евразийском движении и подготовке свержения советской власти». 68-летнего учёного приговорили к 10 годам исправительно-трудовых лагерей. Сраженный туберкулезом, блистательный учёный, философ умер летом 1952 года в посёлке Абезь Коми АССР, где находился огромный санитарный лагерь политзаключенных.
