Площадь таймень китай расстрел. Тяньаньмэнь

20.06.2019

Предыстория

Некоторые студенты и часть интеллигенции полагали, что реформы зашли недостаточно далеко и что Китай должен преобразовать свою политическую систему. Они также были обеспокоены социальными и политическими средствами управления, сохранёнными за Коммунистической партией Китая . Наблюдая политическую либерализацию, предпринятую президентом СССР Михаилом Горбачёвым (см. гласность), они надеялись на сопоставимую реформу.

Протесты на площади Тяньаньмэнь в 1989 году были в большой мере спровоцированы смертью прежнего Генерального секретаря Ху Яобана . 16 января 1987 года было объявлено об отставке Ху Яобана с должности Генерального секретаря ЦК Коммунистической партии Китая. Его откровенные призывы к «быстрой реформе» и его почти нескрываемое презрение к «маоистским перегибам» сделали его подходящим козлом отпущения в глазах Дэн Сяопина и других после протестов продемократически настроенных студентов в -1987 годах . В его заявление об отставке была включена «оскорбительная самокритика», которую он был вынужден выпустить от имени Центрального комитета Коммунистической партии.

Внезапная смерть Яобана из-за сердечного приступа 15 апреля дала студентам прекрасную возможность, чтобы собраться ещё раз, не только для того, чтобы оплакать покойного Генерального секретаря, но также для того, чтобы были услышаны их требования об аннулирования приговора против него и о привлечении внимания к важным проблемам продемократических протестов - гг. и протестов у стены демократии в - . Точку зрения выступавших разделяли многие ведущие деятели КНР, в том числе генеральный секретарь КПК Чжао Цзыян .

Основные события

Основные выступления проходили на площади Тяньаньмэнь в Пекине с 27 апреля по 4 июня. Протестующие разбили палаточный лагерь на площади, традиционно используемой как место массовых протестов против властей, и оставались в нём более месяца. Негласную материальную поддержку протестующим оказывали сторонники Чжао Цзыяна в партийных структурах. Состав участников протестов был крайне неоднороден, а требования их эклектичны и противоречивы: от интеллектуалов, полагавших, что правительство погрязло в коррупции и управляет страной тоталитарными методами, требовавших решительного продолжения реформ, до городских рабочих, считавших, что реформы в Китае зашли слишком далеко и возникшая в результате высокая инфляция и безработица угрожает им и их семьям. Значительную часть составляли студенты. Интересно, что часть протестующих осудила попытку экстремистов запятнать краской портрет Мао Цзэдуна, выставленный на мавзолее, и передали их самих властям для наказания.

Кроме Пекина, выступления проходили также в Шанхае, Чунцине, Ухане.

После того как участники протестов неоднократно отказались подчиниться призывам правительства разойтись, 20 мая в городе было введено военное положение. В конце месяца было принято принципиальное решение разогнать протестующих силой.

Утром 3 июня невооружённые части НОАК пытались войти на площадь, но были отброшены, а 3 июня поздно вечером в Пекин вошли армейские подразделения с танками, которые встретили вооружённое сопротивление, доходящее до открытых вооруженных столкновений, особенно ожесточенное на южном и западном подступах к Тяньаньмэнь. После того, как танки НОАК под обстрелом пробивались через баррикады из автобусов, грузовиков и тракторов, другие демонстранты использовали стальные балки из колесоотбойников , чтобы разрушить гусеницы бронетехники. Когда машины оказывались обездвиженными таким образом, протестующие взбирались на броню и закрывали воздухозаборники двигателей одеялами, пропитанными бензином, которые поджигали. Брошенная техника препятствовала дальнейшему продвижению НОАК . Посетивший Пекин вскоре после событий премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю утверждал, что на улицах в непосредственной близости от него находилось не менее 15 сожженных танков и армейских автомашин. Солдаты, вооруженные автоматами, вели беглый огонь по демонстрантам без разбора и предупреждения. Машины скорой помощи не могли добраться из-за баррикад. Потерпевших выносили на руках. Также солдаты использовали деревянные палки с гвоздями на конце. В итоге участники демонстрации были признаны опасными преступниками. Большинство было арестовано и удерживались без суда.

После подавления протестов правительство произвело масштабную серию арестов среди оставшихся сторонников протестов, наложило запрет на распространение иностранной прессы и поставило под свой строгий контроль освещение событий в китайских СМИ. Многие активисты протестного движения бежали за рубеж, в основном в Гонконг, процесс доставки диссидентов в который был так основательно налажен, что получил прозвище «подпольная железная дорога».

События вызвали волну международного осуждения правительства КНР, следствием чего стали различные санкции и другие меры в отношении Китая. Международное положение КНР укрепилось только к концу 90-х годов.

Последствия

Одной из причин, по которой, возможно, не удастся установить число жертв, может быть то, что китайские войска быстро убрали тела и уничтожили останки.

Пекинские пресс-службы сообщали, что прямо на площади никого не убивали, но на видеозаписи, сделанной там, слышны звуки выстрелов. Центральный комитет коммунистической партии Китая и государственный совет утверждали, что сотни солдат погибли и ещё больше были ранены. Юань Му, представитель государственного совета, сказал, что в общей сложности умерли 300 человек. Большинство из них, как ожидалось, были солдатами. Представитель отметил, что наряду с ними были люди, которых он назвал «бандитами». По словам Чэнь Ситуна, пекинского мэра, «погибли» 200 гражданских и несколько дюжин «солдат».

В мае 2007 года Член народного политического консультативного совета Китая от Гонконга сказал, что было убито от 300 до 600 человек. Он также заявлял, что там были вооружённые бандиты, которые не были студентами.

Однако репортёр агентства «Рейтер» Грэм Эрншоу, проведший ночь с 3 на 4 июня в центре площади Тяньаньмэнь и единственный из западных журналистов наблюдавший с самой площади весь процесс операции, пишет в своих воспоминаниях, что никакой бойни там не было. Некоторые списки жертв были созданы из подпольных источников. В них число жертв доходило до 5000 человек.

Но в заметках посла Джеймса Лилли о трагедии отмечено, что дипломаты Госдепартамента засвидетельствовали, как солдаты стреляли по гражданским лицам. Также, основываясь в своих выводах на данных, полученных при личном посещении больниц около Пекина, он говорит о, как минимум, сотнях убитых.

Количество жертв на площади Тяньаньмэнь не даёт общей картины происходящего и не подводит черту общему числу погибших, так как многие гражданские были застрелены прямо на улицах, окружающих площадь. Студенты говорили, что по ним был открыт огонь после того, как покинули площадь. Особенно много убитых было в районе концертного зала Пекина.

Различные источники указывают разное число жертв:

Согласно данным КНР, «официальное число жертв» - 200 человек убитыми, из них 36 студенты, 10 солдат и 13 представителей прочих силовых структур, и около 7 000 раненых. Авторитетный справочник «The Far East and Australasia» полагает общее число погибших примерно равным 1000 человек.

В преданном гласности документе управления национальной безопасности США упоминается оценка количества жертв в 180-500 человек.

Китайский файрвол блокирует страницы интернета, содержащие числа 64 и 89 (отсылка к 04.06 и 1989, соответственно).

См. также

Примечания

Ссылки

Канал «History» «События на площади Тяньаньмэнь 1989 года» часть 1
Канал «History» «События на площади Тяньаньмэнь 1989 года» часть 2
Канал «History» «События на площади Тяньаньмэнь 1989 года» часть 3
Канал «History» «События на площади Тяньаньмэнь 1989 года» часть 4
Канал «History» «События на площади Тяньаньмэнь 1989 года» часть 5
Андрей Остальский, обозреватель Русской службы Би-би-си «Призраки „площади убитых студентов“»
Андрей Яшлавский «Загадка „танкового человека“» (недоступная ссылка)

Предлагаем вашему вниманию статью, опубликованную в журнале "Экономические стратегии" , № 4.2004.

На этот раз авторы рубрики "Искусство мысли" рассматривают события новейшей истории Китая (события на площади Тяньаньмэнь и изменения в китайском руководстве в конце 1980-х годов) через призму одного из положений древнего трактата "36 стратагем": "стремясь к Прибыли, нужно применять Убавление". Они считают, что для Китая конца 1980-х годов "убавление" в политической сфере ради "прибыли" в экономике и повседневной жизни народа было весьма актуальным решением.

Бронислав Виногродский, Сергей Мстиславский

В апреле-июне 1989 года, ровно 15 лет назад, в Китае произошли события, отзвуки которых слышны до сих пор. Мы решили посвятить нынешний выпуск рубрики этому эпизоду современной китайской истории не только в связи с круглой датой. События на площади Тяньаньмэнь являются весьма поучительным примером преодоления кризиса с учетом стратегии долгосрочного развития.

Для того чтобы уяснить смысл произошедшего, важно представлять себе исторический контекст. 1 октября 1949 года Председатель Мао провозгласил с трибуны на площади Тяньаньмэнь: "Китай встал с колен!" Так была основана Китайская Народная Республика и закончилась длившаяся почти полвека смута, сопровождавшаяся японской оккупацией и гражданской войной. После десятилетия преодоления разрухи и активного сотрудничества с СССР в области мирного строительства в 1958 году опять же Председатель Мао провозгласил, что за три года упорного труда можно достичь десяти тысяч лет счастья. Так началась пятилетка Большого скачка, последовавшие за ним "три года стихийных бедствий" и недолгий период "стабилизации", когда "Великий кормчий" даже немного отошел от дел и удалился из Пекина. Однако уже в 1966 году, успешно преодолев вплавь несколько километров весьма коварной реки Янцзы, Мао Цзэдун вернулся к активной политике с идеей нового "грандиозного революционного потрясения". В течение последующего десятилетия страну потрясали раскаты Великой пролетарской культурной революции. Основной задачей этого движения было покончить с "буржуазной и феодальной" культурой и утвердить новую "пролетарскую" культуру с тем, чтобы навсегда предотвратить возвращение Китая к капитализму. Нынешние историки КНР называют этот период "Большой смутой", а зарубежные историки оценивают его очень по-разному. Для многих представителей левой западной интеллигенции Культурная революция остается примером настоящей народной демократии. В 1968 году, во время студенческих беспорядков в Европе, хиппи несли по улицам портреты китайских вождей, знаменитые "газеты больших иероглифов" - дацзыбао - и размахивали "драгоценными красными книжечками" - цитатниками изречений Мао, точь-в-точь как их сверстники-хунвэйбины из Китая.

Период Культурной революции во многих смыслах стал переломным для современного Китая, и влияние ценностей, выработанных в ту пору, ощущается по сей день. Можно даже сказать, что после Октябрьской революции 1917 года в России это было второе, сравнимое по масштабам, событие, оказавшее глубокое воздействие на социальную жизнь всего человечества. Достаточно упомянуть тот факт, что, хотя до начала 1970-х годов КНР не поддерживала дипломатических отношений с большинством иностранных держав, оставаясь закрытой страной во враждебном окружении (отношения с "социалистическим лагерем" также были весьма натянутыми), тем не менее, пропаганда Культурной революции достигла самых удаленных от Китая уголков мира и нашла широкий отклик у городской молодежи Запада. Поэтому трудно согласиться с распространенным мнением отечественных китаеведов, считающих Культурную революцию "ошибочной линией Мао". 1960-е годы были переломными не только для Китая. Влияние событий, происходивших тогда в разных странах, на современный мир по-прежнему велико. Что до Китая, то оценка последствий Культурной революции негативна практически у всех, кто берется за ее анализ: экономика страны действительно находилась в плачевном состоянии, миллионы людей погибли от репрессий, голода и болезней. В то же время, именно на период Культурной революции приходится резкий рост народонаселения Китая, приведший к его удвоению в течение последующего двадцатилетия. В Китае рост населения всегда указывал на социальную стабилизацию между "упорядочиванием" и "процветанием" в обычной четырехчленной схеме династийного цикла (установление хаоса, упорядочивание, процветание, упадок).

Характерной чертой Культурной революции, помимо беспрестанного разучивания цитат, была митинговая демократия, когда юные активисты, объединявшиеся в группы "красных защитников" (хунвэйбинов) или "бунтарей" (цзаофаней) могли кого угодно выволочь на помост и заставить отчитываться перед "революционными массами" за свои "контрреволюционные действия". "Проработке" на "митингах борьбы" подверглись многие: от "людей с сомнительным прошлым" до Председателя КНР и сподвижника Мао, Лю Шаоци. Еще одним священным правом масс было свободное выражение своих мнений в виде листовок-дацзыбао, в которых критике мог подвергнуться опять-таки любой. Дацзыбао покрыли стены домов, витрины и даже (в зимнее время) мостовые китайских городов; миллионы людей упражнялись в искусстве политической сатиры, склоки и откровенного доносительства. Следующей особенностью Культурной революции было "революционное действие". Мао настаивал на праве "масс" "повсеместно брать власть в свои руки", что вылилось в масштабные кровавые столкновения между разными группами "революционеров" по всей стране. Многие города превратились в настоящие поля сражений, в которых иногда участвовали и регулярные части Народно-освободительной армии. Современники упоминают о применении стрелкового оружия, а также артиллерии и самоходок в ходе таких боев.

Некоторые исследователи считают, что в ходе Культурной революции Мао инспирировал гражданскую войну. Мы сомневаемся, что между гражданской войной и тем, что было в Китае в 1966-1976 годах, можно поставить знак равенства. В Культурной революции все политические достижения новой республики достигли своей высшей точки. Каждый гражданин на деле стал участником решения государственных вопросов, получил прямой доступ к власти. Это был подлинный расцвет власти большинства, воплощавшейся в институтах массовых митингов и "прямого действия революционных масс" вместо традиционной многоступенчатой системы государственных органов.

Китай в период правления Мао был страной практически тотальной бедности. В то же время исполнилась мечта нескольких поколений китайцев, которые сначала страдали от унижения страны и ее народа иностранными державами, а затем - от многолетней гражданской войны и интервенции. В 1949 году с провозглашением КНР в истории Китая прекратился период, начавшийся в 1840 году позором Опиумных войн и неравноправных договоров. По сравнению с этим, мелкие бытовые проблемы могли показаться не столь значительными. Страна переживала патриотический подъем, народ смотрел в будущее с оптимизмом. На этой волне идеи Мао о близком наступлении коммунизма, всеобщего равенства и изобилия не казались фантастикой. Поэтому большинство, в особенности молодежь, интересовало лишь то, как поскорее воплотить в жизнь эти идеи. Всем хотелось жить по-новому, но ни у кого не было представления о том, как в реальности выглядит новая жизнь. В прессе первого десятилетия народной власти было множество дискуссий об устройстве коммунистического общества. Идеи Мао о приобщении к коммунизму через "народные коммуны", о новой культуре, которая должна заменить старую, нашли широкий отклик и поддержку. Благодаря этому общему настрою многие на время, а некоторые навсегда потеряли чувство реальности, ибо критерием действия стало не настоящее, а умозрительное будущее "справедливое общество". "Митинги критики" и дискуссии по поводу устройства коммун, "классовая борьба" и разучивание цитат были признаны более важными занятиями, чем общеобразовательная и профессиональная подготовка молодого поколения. В то время высказывание Дэн Сяопина (тогда секретаря ЦК КПК) о том, что не стоит увлекаться цитатами в ущерб нормальной учебе, было воспринято в штыки, и в тысячах учебных заведений по всей стране немедленно прошла серия митингов, осуждающих "платформу Дэна".

Говоря о последующем развитии Китая, нужно точно представлять себе социальные последствия Культурной революции:

1. Впервые за всю историю Китая, начиная с III века до н. э., были официально поддержаны гонения на древность и подвергнута сомнению ценность традиционных знаний. В ходе Культурной революции целое поколение молодых китайцев отвергло традиционную культуру. В то же время эти люди не получили практически никакого современного образования. Следующему поколению они смогли передать лишь опыт "классовых боев".

2. Власть на местах фактически была представлена митингами и собраниями "революционных масс", которые могли аннулировать любое решение местных органов власти. В период 1966-1969 годов почти ни один губернатор провинции не избежал шельмования на "митингах борьбы". Авторитет власти был подорван, каждый мог ей не подчиниться, например, на том основании, что в органах государственного управления "окопались каппутисты" (т. е. "идущие по капиталистическому пути").

3. Подверглась пересмотру традиционная система взаимоотношений между старшими и младшими. Молодые люди - "юные застрельщики революции" - считали себя вправе шельмовать старших, независимо от их возраста. Весьма серьезное потрясение для страны, в которой на протяжении тысячелетий неподчинение старшему в семье было уголовным преступлением.

К 1976 году Культурная революция угасала, и Мао, уходя, не в силах больше бороться с реалиями жизни, требовавшей "поступиться принципами" ради умиротворения нации, фактически оставил Дэн Сяопина в качестве своего преемника. На эту тему существует множество домыслов, однако факт остается фактом: именно с подачи Мао бывший в опале "главный каппутист в высшем руководстве" Дэн Сяопин был не просто возвращен в политику, но и назначен Генеральным секретарем. Зная Дэна много лет, Мао не мог питать иллюзий по поводу того, составят ли ему конкуренцию выдвиженцы Культурной революции, такие, как Хуа Гофэн (которому якобы была завещана власть) или Цзян Цин, последняя жена Председателя.

В 1989 году КНР отмечала 10-летие памятного пленума ЦК КПК, на котором Дэн Сяопин провозгласил курс на "реформы и открытость". Новое руководство страны очень бережно отнеслось к наследию Мао, сохранив в Уставе партии слова о верности "идеям Мао Цзэдуна". На деле же курс на реформирование социалистического хозяйства, создание "свободных экономических зон" со своим собственным административным управлением, в котором роль парткомов сводилась к минимуму, не мог не привести к серьезным противоречиям. Еще в начале 1980-х годов Дэн говорил о том, что в целях достижения "малого изобилия" (первой стадии построения "социализма с китайской спецификой") нужно "сначала позволить части населения разбогатеть", и это тоже не могло не вызвать определенного смятения и дискомфорта в рядах людей, настроенных на построение "общества всеобщей справедливости".

Сценарий, по которому развивались события на площади Тяньаньмэнь в апреле-мае 1989 года, при внимательном рассмотрении вызывает вполне определенные ассоциации. Стихийные митинги начались после того, как от сердечного приступа умер один из руководителей КПК, многими воспринимавшийся как оппонент линии Дэн Сяопина. На площади появились траурные венки, а в студенческих городках - рукописные воззвания, по стилю весьма похожие на пресловутые дацзыбао. Они содержали резкие обвинения в адрес правящей верхушки, "погрязшей в коррупции и притесняющей народ". Нельзя не отметить, что все политические чистки времен Мао проходили именно под такими лозунгами, а первый этап Культурной революции ознаменовался кампанией "огонь по штабам", в ходе которой "революционные массы" должны были "отбирать власть" у "перерожденцев-бюрократов".

Даже тот факт, что сигналом к началу брожений послужила смерть 73-летнего партийного функционера, весьма показателен. "Классовая борьба" времен Культурной революции всегда фокусировалась вокруг определенных персоналий, "проработка" или поддержка которых составляла важную часть митинговой риторики. Столь глубокая чувствительность к перемещениям руководителей по вертикалям и горизонталям власти отражает высокую степень политической "наэлектризованности" общества. Вряд ли, например, в современной России смерть кого-либо из высоких чиновников вызовет народные волнения. И даже в период перестройки страшные истории о покушениях на некоторые знаковые фигуры со стороны "всесильных спецслужб" не вызвали ничего подобного тому, что имело место 15 лет назад в КНР.

Как очевидцы, так и исследователи событий отмечают, что у собравшихся на площади не было единой программы и политической платформы. Говорят о "широком спектре" лозунгов, значительная часть которых повторяет опять-таки лозунги времен Культурной революции. Требования митингующих полны громких фраз о "подлинной демократии" и "власти народа", но весьма расплывчаты. Провозглашается создание множества всяческих объединений и движений, которые тут же вступают в полемику друг с другом и соперничают за право вести переговоры с властями и выступать с заявлениями для прессы от имени собравшихся на площади. Общее требование - отставка Дэна и замена его на более молодого и "прогрессивного" Чжао Цзыяна, которого Дэн и так готовил себе в преемники и к тому времени уже выдвинул Генеральным секретарем ЦК. Собственно говоря, если бы не Тяньаньмэнь, то Чжао, а не Цзян Цзэминь (в ту пору - секретарь Шанхайского горкома), вполне мог стать лидером "нового поколения руководителей КНР". Так что на самом деле "революционные массы" нанесли удар в прямо противоположном направлении.

Главное требование, которое митингующие на Тяньаньмэнь предъявили власти, - сохранение самого права на "митинги борьбы". Это право долгое время не подвергалось сомнению даже после того, как Культурная революция угасла. В 1976-1989 годы на площади Тяньаньмэнь и других больших площадях в разных городах Китая регулярно собирались молодые люди и кого-нибудь клеймили в связи, как правило, со смертью или годовщиной смерти одного из представителей партийной элиты. Как и во времена Мао, партийные лидеры заигрывали с толпой, митинги транслировались по телевидению. Чжао и его приближенные также активно пытались найти общий язык с разношерстной толпой митингующих, но все их попытки повлиять на настроения "революционных масс" не увенчались успехом, потому что поддержка Генерального секретаря ЦК, конечно, не была подлинной целью этих масс.

Митинговая демократия - в первую очередь деструктивный, а не конструктивный элемент общественного механизма. Людям, которые работают и созидают, не до митингов. На митинге можно поставить вопросы, но нельзя их решить, ибо для решения проблем, которые встали перед Китаем в последней четверти прошлого века, нужно было запустить сложные и тонкие общественные механизмы, не терпящие митинговой "рубки с плеча". В том Китае, который начал заново создавать Дэн Сяопин, места для "митингов борьбы" не оставалось, и митинговой демократии нужно было положить конец.

Кровавая развязка событий на Тяньаньмэнь повергла в шок мировую либеральную общественность. Но никто не считал, сколько людей в течение 10 лет Культурной революции ежедневно становились жертвами митинговой демократии. Лидеры страны, если они чувствовали свою ответственность за ее будущее, не могли допустить сохранение системы, произвольно порождающей беспорядки в любой момент. К тому же, все участники событий были честно предупреждены о последствиях неподчинения. Некоторые исследователи полагают, что, поскольку накал страстей на площади спал и большая часть митингующих к концу мая покинула Тяньаньмэнь, можно было бы властям не усердствовать и подождать, пока все разойдутся сами. Однако после того, как в конце мая в Пекине было введено военное положение, правительство уже не имело права спустить дело на тормозах, показав, таким образом, свою слабость и дав повод считать, что время митинговой демократии еще не прошло.

После Тяньаньмэнь дух бунтарства вдруг куда-то улетучился из студенческой среды, зато вернулся характерный для старого Китая конфуцианский дух упорства и настойчивости в учебе. Власть показала, что она и есть власть. Заметим, кстати, что это было подкреплено не только танками: практически все планы в экономической сфере, в частности, рост ВВП и благосостояния народа, намеченные в начале 1980-х годов, выполнены в обозначенные сроки.

Действия "архитектора реформ" в условиях разброда и кризиса, охватившего руководство страны в связи с событиями на Тяньаньмэнь, достойны особого внимания. Чжао Цзыян, не понявший истинной сути происходящего на Тяньаньмэнь и пытавшийся поиграть в "народного лидера", был отстранен в пользу "консерваторов" Ли Пэна и Цзян Цзэминя. Это было нелегкое решение: Чжао был протеже и надеждой Дэна, сторонником активных экономических реформ, динамичным руководителем. Ли Пэн всегда имел репутацию "ортодокса". Однако в данном случае он сыграл совсем другую роль. Во-первых, именно Ли Пэн взял на себя ответственность за жесткое решение 3 июня о вооруженном штурме баррикад в Пекине; во-вторых, он стал проводником линии Дэна после Тяньаньмэнь, вместе с Цзян Цзэминем заменив Чжао, покинувшего политическую сцену в результате событий 1989 года.

В древнем трактате "36 стратагем", на который мы регулярно ссылаемся, эта ситуация описана стратагемой "Убить человека чужим клинком". Она относится к группе "Победных сражений", то есть сражений, когда имеется явное преимущество над противником. Комментарий к стратагеме звучит так: "Когда враг уже очевиден, а друг еще не определен, привлекают друга, чтобы убить врага, не используют свои силы, действуют по схеме знака СУНЬ". В данном случае стоит обратить внимание, что "друг" - это символическое условное обозначение сил, которые волею ситуации могут стать вашими союзниками. Соответственно, подлинным другом здесь может оказаться совсем не тот человек, которому отводилась данная роль. Эта мысль подчеркнута ссылкой на знак СУНЬ, основной мотив которого в том, что, "стремясь к прибыли, нужно применять Убавление". То есть пришло время по своей воле отказаться от некоторых ценностей (или людей), чье влияние на ситуацию негативно, вопреки тому, чего можно было бы ожидать с учетом предыдущего опыта и наших пристрастий.

Для Китая конца 1980-х годов "убавление" в политической сфере ради "прибыли" в экономике и повседневной жизни народа было весьма актуальным решением. Достижения первых десятилетий существования КНР должны были подвергнуться определенной ревизии. Однако "в применении Убыли нужна предельная чуткость и предельная тонкость, нельзя зависеть от существующих правил", как говорится в комментарии к знаку СУНЬ. На наш взгляд, эта рекомендация была выдержана на достаточно высоком уровне. Ситуация Убыли (СУНЬ) не может не сопровождаться определенным кризисом взглядов, и если не суметь отрешиться от некоторых штампов восприятия (т. е. "зависеть от существующих правил"), то тяжелые последствия неизбежны. В этом смысле весьма показательна судьба Чжао Цзыяна, бывшего Генерального секретаря ЦК КПК.

План
Введение
1 Предыстория
2 Основные события
3 Последствия

Список литературы

Введение

Собы́тия на пло́щади Тяньаньмэ́нь 1989 года, также известные как «события 4 июня» (кит. 六四事件) в Китае и «резня на площади Тяньаньмэнь» (англ. Tiananmen Massacre ) на Западе, - серия демонстраций в Китайской Народной Республике, продолжавшихся с 15 апреля по 4 июня 1989, главными участниками которых были студенты. Демонстрация 4-го июня была разогнана с применением армейских подразделений, в результате чего погибли сотни мирных жителей.

1. Предыстория

Начиная с 1978 года по инициативе Дэн Сяопина начали проводиться экономические и политические реформы, которые привели к постепенному внедрению рыночной экономики и некоторой политической либерализации, которая ослабила систему, установленную главным теоретиком китайского коммунизма Мао Цзэдуном.

Некоторые студенты и часть интеллигенции полагали, что реформы зашли недостаточно далеко и что Китай должен преобразовать свою политическую систему. Они также были обеспокоены социальными и политическими средствами управления, сохранёнными за Коммунистической партией Китая. Наблюдая политическую либерализацию, предпринятую президентом СССР Михаилом Горбачёвым (см. гласность), они надеялись на сопоставимую реформу.

Существует противоположная версия событий, по которой студенты протестовали против капиталистической направленности экономических реформ Дэн Сяопина и за сохранение социалистических завоеваний Мао. К демократии они призывали именно затем, чтобы получить возможность противодействовать правительству, вводящему рыночные реформы, ведущие к большим социальным потрясениям.

Некоторые очевидцы, например, Всеволод Овчинников, придерживаются точки зрения, что "главной целью молодёжных манифестаций тогда были не права человека и демократические свободы, как утверждают западные средства массовой информации. Демонстранты прежде всего осуждали негативные побочные последствия реформ, начатых Дэн Сяопином в 1979 году. Они выступали против незаконных сделок частных предпринимателей с партийно-государственным аппаратом. Именно на искоренение коррупции был нацелен главный лозунг демонстрантов: «Дадао гуаньдао!» («Долой продажных чинуш!»).

Протесты на площади Тяньаньмэнь в 1989 году были в большой мере спровоцированы смертью прежнего Генерального секретаря Ху Яобана. 16 января 1987 года было объявлено об отставке Ху Яобана с должности Генерального секретаря ЦК Коммунистической партии Китая. Его откровенные призывы к «быстрой реформе» и его почти нескрываемое презрение к «маоистским перегибам» сделали его подходящим козлом отпущения в глазах Дэн Сяопина и других после протестов продемократически настроенных студентов в 1986-1987 годах. В его заявление об отставке была включена «оскорбительная самокритика», которую он был вынужден выпустить от имени Центрального комитета Коммунистической партии.

Внезапная смерть Яобана из-за сердечного приступа 15 апреля 1989 дала студентам прекрасную возможность, чтобы собраться ещё раз, не только для того, чтобы оплакать покойного Генерального секретаря, но также для того, чтобы были услышаны их требования об аннулирования приговора против него и о привлечении внимания к важным проблемам продемократических протестов 1986-1987 гг. и протестов у стены демократии в 1978-1979. Точку зрения выступавших разделяли многие ведущие деятели КНР, в том числе генеральный секретарь КПК Чжао Цзыян.

2. Основные события

Кроме Пекина, выступления проходили также в Шанхае, Чунцине, Ухане.

Утром 3 июня невооружённые части НОАК пытались войти на площадь, но были отброшены, а 3 июня поздно вечером в Пекин вошли армейские подразделения с танками, которые встретили вооружённое сопротивление, доходящее до открытых вооруженных столкновенний, особенно ожесточенное на южном и западном подступах к Тяньаньмэнь. После того, как танки НОАК под обстрелом пробивались через баррикады из автобусов, грузовиков и тракторов, другие демонстранты использовали стальные балки из колесоотбойников чтобы разрушить гусеницы бронетехники. Когда машины оказывались обездвиженными таким образом, протестующие взбирались на броню и закрывали воздухозаборники двигателей одеялами, пропитанными бензином, которые поджигали. Брошенная техника препятствовала дальшейшему продвижению НОАК. Посетивший Пекин вскоре после событий премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю утверждал, что на улицах в непосредственной близости от неё находилось не менее 15 сожженных танков и армейских автомашин. Площадь как таковая была очищена без стрельбы и сопротивления, по результатам переговоров оставшимся на ней к тому моменту протестующим был обеспечен коридор на выход.

После подавления протестов правительство произвело масштабную серию арестов среди оставшихся сторонников протестов, наложило запрет на распространение иностранной прессы и поставило под свой строгий контроль освещение событий в китайских СМИ. Многие активисты протестного движения бежали за рубеж, особенно в Гонконг, процесс доставки диссидентов в который был так основательно налажен, что получил прозвище «подпольная железная дорога».

3. Последствия

Количество убитых и раненых остаётся неясным из-за значительных несоответствий между различными источниками. Китайское правительство заявляло о 242 жертвах, но не выпустило список погибших. Nicholas D. Kristof считает: «Вероятно, что количество убитых так и останется неизвестным. Возможно, были убиты тысячи людей. Но, основываясь на имеющихся сегодня доказательствах, можно сделать вывод о количестве убитых в дюжину полицейских и военных и от четырёхсот до восьмисот гражданских лиц». Одной из причин, по которой, возможно, не удастся установить число жертв, может быть то, что китайские войска быстро убрали тела и уничтожили останки.

Пекинские пресс-службы сообщали, что прямо на площади никого не убивали, но на видеозаписи, сделанной там, слышны звуки выстрелов. Центральный комитет коммунистической партии Китая и государственный совет утверждали, что сотни солдат погибли и ещё больше были ранены. Юань Му, представитель государственного совета, сказал, что в общей сложности умерли 300 человек. Большинство из них, как ожидалось, были солдатами. Представитель отметил, что наряду с ними были люди, которых он назвал «бандитами». По словам Чэнь Ситуна, пекинского мэра, "погибли" 200 гражданских и несколько дюжин "солдат".

Однако репортёр агентства «Рейтер» Грэхем Эрншоу, проведший ночь с 3 на 4 июня в центре площади Тяньаньмэнь и единственный из западных журналистов наблюдавший с самой площади весь процесс операции, пишет в своих воспоминаниях, что никакой бойни там не было. Некоторые списки жертв были созданы из подпольных источников. В них число жертв доходило до 5000 человек.

Но в заметках посла James’а Lilley о трагедии отмечено, что дипломаты Госдепартамента засвидетельствовали как солдаты стреляли по гражданским лицам. Также, основываясь в своих выводах на данных, полученных при личном посещении больниц около Пекина, он говорит о, как минимум, сотнях убитых.

Различные источники указывают разное число жертв:

· От 300 до 1000 жертв режима среди гражданского населения - данные Нью-Йорк Таймс со ссылкой на дипломатический источник.

· Около 1000 казнённых - оценка неправительственной организации Международная амнистия.

· От 4000 до 6000 невинно пострадавших (Edward Timperlake)

· 7000 расстрелянных (6000 гражданских и 1000 солдат) - разведка блока НАТО.

· 260 подтверждённых смертей к утру 4 июня - позднее опровергнутая оценка Китайского красного креста. Неназванный представитель Красного Креста Китая позднее оценил общее количество убитых в 5000, а раненых - в 30000;

· 10 000 смертей всего - оценка Советского блока;

· более 3700 убитых (не считая пропавших без вести или смертей после отказа от медицинской помощи) - цитата сознавшегося дезертира из рядов НОАК секретного документа, распространявшегося для сведения офицеров;

Самая большая площадь в мире и последнее пристанище великого вождя – площадь Тяньаньмэнь. Одна из главных достопримечательностей китайской столицы и место трагических событий. Что на этой площади только не происходило... Самое известное миру и при этом одно из самых умалчиваемых правительством Китая происшествие случилось 4 июня 1989 года, когда власти с применением танков разогнали демонстрации. Погибло множество протестующих, большая часть из которых были студентами.
В настоящее время на площади традиционно проводятся торжественные парады, особенно в День образования КНР.
Однако площадь Тяньаньмэнь была сердцем Пекина и до революции – ведь она располагается прямо напротив императорского .

Стоит ли туда идти? Я думаю, да:) хотя прогулка по площади Тяньаньмэнь, в общем-то, непродолжительна, сделать фото тут надо обязательно:) не побывать здесь – это тоже самое, что приехать в Москву и не сходить на Красную площадь!

К тому же, расположение площади таково, что вы, приехав к ней, не сможете не посетить другие достопримечательности, расположенные рядом. Жутко удобно!

Как добраться

У туриста традиционно есть три способа перемещений, не считая пеший:) Каждый выбирает, руководствуясь своими соображениями. Для кого-то это деньги, для кого-то удобство и быстрота, а кому-то лишь бы все было максимально туристично! :) Лично я стараюсь выбирать последнее:) ну разве нужно такси настоящему трутуристу? :)

Тем не менее, у нас есть:

Что посмотреть

На площади Тяньаньмэнь, кроме нее самой, есть мавзолей. Хотите взглянуть на Мао Цзэдуна? Да пожалуйста! И даже денег за это не возьмут. Но обязательно понадобится паспорт – только тогда вас пустят внутрь. Сразу предупрежу – придется отстоять очередь. Лично я из-за этого и не пошла. Ну а с другой стороны, мне не шибко-то и интересно было. Лучше бы закопали беднягу... Кроме Мао, внутри есть зал с исторической выставкой, посвященной революционным делам. Если вам интересна история китайского коммунизма, то идите:)

Время работы: 08:00~12:00 в любой день, кроме понедельника. В этот день мавзолей закрыт.

Перед мавзолеем (или после, смотря с какой стороны вы идете:)) находится Памятник народным героям. Вы его увидите сразу, потому что он 40 метров в высоту.

На северной части площади располагается флагшток с государственным флагом КНР, который каждый день торжественно поднимается и опускается. Посмотреть на эту церемонию ежедневно приходят толпы людей.

С северной стороны находятся ворота Тяньаньмэнь (или Ворота небесного спокойствия), ведущие в Запретный город. Хотя это не совсем часть площади – они отделены от нее проезжей частью. Собственно, свое имя площадь получила от них. На их красных стенах красуется портрет Великого кормчего, то есть Мао Цзэдуна. На них можно подняться и посмотреть на все сверху. Отсюда получаются хорошие панорамные снимки площади, но больше там делать нечего. А ждать в очереди придется... Да и вообще, не всегда они открыты.

Время работы: 08:30~16:30.

Стоимость: 15 юаней (около 2,5 долларов).

С юга располагаются ворота Чжэнянмэнь, которые в народе называются Цяньмэнь (Передние ворота). Просто ворота без стен, которые были снесены. Зачем тогда их оставили, ума не приложу:) Кстати, китайцы любили строить ворота и просто так. Даже на месте мавзолея раньше были похожие, имевшие только церемониальную функцию. Снесли...

С восточной стороны – Национальный музей Китая. Жутко большой и жутко интересный... наверное, я ведь там не была:) но очень хочу! Соберетесь туда, учтите – он не работает по понедельникам, о чем я узнала не в самый приятный день. В одну из поездок выдался денек с преотвратной холодной погодой и ливнем, поэтому мы решили, что самое то идти в музей. Почему никто не проверил расписание, не знаю:) Как туристы-минималисты (то есть люди, берущие в путешествия самый минимум:)) зонтами мы не запаслись, так что пока добрались до музея, продрогли и вымокли до нитки.... Но мечты о теплом музее разбились о суровое и неуступчивое расписание:)

Время работы: каждый день, кроме понедельника, с 9 до 17, вход закрывается в 16:00.

Стоимость: бесплатно. Да! Вам понадобится только паспорт:)

С запада располагается Дом народных собраний. Туда можно войти, естественно, приобретя билет, и посмотреть в каком месте заседает китайский парламент.

Время работы:

с декабря по март 09:00~14:00,
с апреля по июнь 08:15~15:00,
июль-август 07:30~16:00,
с сентября по ноябрь 08:30~15:00.

Такое вот непостоянное расписание:)

Стоимость билета: 30 юаней (примерно 5 долларов).

А за ним расположен Национальный оперный театр. Он очень красивый и внутри, и снаружи. В него можно зайти не только ради представления, но и просто так. А посмотреть там есть на что: выставки, магазинчики и, главное, убранство концертных залов. В вечернее время с подсветкой выглядит так вообще фантастично!

Время работы: 09:00~17:00, по понедельникам также закрыт.

Стоимость: 40 юаней (примерно 6 долларов). Это просто входной билет, на представления или концерты нужно приобретать отдельный.

В общем, прогулку по площади можно совместить с кучей других достопримечательностей. Но самый распространенный вариант –после Тяньаньмэнь пойти в Запретный город, как сделала я и многие другие туристы. Все близко, в пешей доступности, не заблудитесь – красота!

И не забудьте везде сфотографироваться:)

4 июня исполнилось 28 лет со дня разгона китайскими силовиками массовых волнений на площади Тяньаньмэнь. Они были подавлены в разгар советской «перестройки» и всего за два года до распада СССР. В Китае тоже была своя «перестройка», известная под названием «политики открытости и реформ», она была начата ещё в 1979 г., а идейным вдохновителем и организатором разгона «майдана» в центре Пекина стал «архитектор реформ» Дэн Сяопин .

Конечно, между этими «перестройками» не стоит ставить знак равенства. При назначении того или иного китайского функционера в качестве местного «Горбачёва» или «Ельцина» надо учитывать и разницу в партийном и государственном устройстве КНР и СССР. Пришедший после смерти Мао Цзэдуна к власти Дэн Сяопин к 1989 г. не занимал высших руководящих постов, но негласно оставался идеологическим лидером партии. На посту генерального секретаря КПК Ху Яобана сменил Чжао Цзыян . Практика, характерная для настоящего времени, когда руководителем Компартии и председателем КНР является один и тот же человек, тогда не применялась . В конце 1980-х гг. ЦК партии возглавляли либерально настроенные руководители, но в политическом отношении её всё равно контролировала «старая гвардия». Говорить о том, что в 1989 г. китайское руководство начало политику, сравнимую с горбачёвской, или о том, что в КНР существовал «ельцинский вариант», когда председатель парламента позволял бы себе критиковать руководителя страны и выйти из партии, в корне неверно. Все аналогии такого рода весьма условны. При этом, несмотря на отсутствие свобод по западным лекалам и движения в сторону многопартийности, первый этап реформ уже дал свой положительный результат, а в 1984—1992 гг. страна готовилась войти в число ведущих экономик мира. Однако в те годы ещё остро стояла необходимость преодоления последствий перегибов политики Мао.

Ху Яаобан , о котором порой говорят как о «китайском Ельцине» , пришёл в высшие эшелоны власти из Коммунистического союза молодёжи Китая, и в ходе своей карьеры, проходившей преимущественно в центре, обзавёлся в этой организации и статусом, и связями. Став генсеком ЦК КПК, он начал реабилитацию репрессированных в годы «культурной революции». Также по должности он много работал с молодёжью и пользовался в её среде огромным авторитетом. Кроме того, Ху считался человеком, не запятнанным в коррупционных преступлениях. Поэтому его отставка и внезапная смерть вызвали студенческие волнения. Именно его похороны 22 апреля 1989 г. стали началом массовых уличных акций в центре китайской столицы.

Чжао Цзыян , или «китайский Горбачёв» , наоборот, до 1980 г. большую часть времени работал в провинции и поэтому, оказавшись в Пекине, был не в курсе многих закулисных интриг. Во время руководства провинцией Сычуань он сумел провести там ряд успешных реформ. Как отмечает китаист, доктор исторических наук Юрий Галенович в книге «Чжао Цзыян и реформы в Китае», Дэн Сяопин, имея политическую волю к проведению преобразований, не был тем мыслителем, который знает, что именно нужно делать. Поэтому он был вынужден искать и поддерживать тех функционеров, кто желал проводить реформы и обладал необходимыми знаниями. Чжао как раз был таким человеком.

Главное различие во взглядах между Дэн Сяопином и Ху Яобаном заключалось как раз в понимании демократии. Ху был привержен тому, что Дэн считал «буржуазной либерализацией». Кроме того, Ху Яобан и Чжао Цзыян пришли к выводу о том, что положение дел при Мао Цзэдуне и в политике, и в сфере экономики, во-первых, нельзя называть социализмом, а, во-вторых, стране нужны системные реформы. Позже Чжао пришёл к выводу о необходимости одновременного проведения политических и экономических реформ, однако до середины 1980-х гг. занимался исключительно экономическими преобразованиями. В 1987 г. он занял пост генерального секретаря ЦК КПК и стал всё больше вовлекаться в политические вопросы и замечать растущую напряжённость в отношениях между партийной элитой и интеллигенцией.

С 1980 г. и до самого 4 июня 1989 г. Дэн Сяопин много говорил о противостоянии либерализму. С другой стороны, он говорил о том, что политические реформы необходимы. Однако, те реформы, о которых он говорил, предполагали только регулирование специфического характера, организацию, методологию и мораль общего плана. Дэн считал, что предпосылка реформ состоит в том, чтобы твёрдо придерживаться однопартийного правления Коммунистической партии. Он со всей твёрдостью отрицал любые реформы, которые ослабляли это правление. Дэн был противником многопартийности и разделения властей и парламентской системы, существующей на Западе. Так, в 1987 г. он сказал гостям из Югославии: «Демократия буржуазии это фактически демократия для тех, в руках у кого находится монополия на капитал (…) как мы можем пойти на это? Одно из величайших преимуществ социалистических стран состоит в том, что как только что-то решено и решение принято, оно может быть исполнено немедленно и без каких-либо ограничений, это совсем не похоже на парламентский процесс (…) в этом наша сила, и мы должны сохранять наше преимущество» . Вот почему тогда, когда он говорил о политических реформах, он с уверенностью напоминал людям о необходимости сохранять и использовать преимущества социалистической системы.

Вместе с тем, Дэн Сяопин не был и человеком, ничего не знавшим о недостатках внутри социалистической системы, он часто говорил о расширении демократии внутри партии и общества, об упразднении патриархальной системы и т.д.

Таким образом, собравшиеся на площади Тяньаньмэнь демонстранты считали Чжао Цзыяна своим идейным лидером, он, в свою очередь, относился к ним снисходительно и выступал против силового разгона палаточного городка. По некоторым данным, через людей Чжао даже осуществлялось снабжение митингующих всем необходимым. С другой стороны, «китайский Горбачёв», как уже говорилось, не был мастером политических интриг, поэтому сложно сказать, действительно ли он координировал действия демонстрантов. Юрий Галенович полагает, что раздувание протеста в центре Пекина могло быть выгодно и Дэн Сяопину с тем, чтобы иметь повод для устранения Чжао Цзыяна от руководства.

В самый разгар волнений, в середине мая, состоялся визит в Пекин генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачёва . К тому времени он уже провозгласил курс на перестройку, однако повестка визита заключалась в ином. Впервые после ухудшения двусторонних отношений при Хрущёве должны были встретиться лидеры СССР и КНР. Страны должны были согласовать территориальный вопрос. Однако само присутствие «архитектора перестройки» и то, как он затронул вопросы политических реформ в беседах с китайским руководством, сыграли огромную роль в развитии дальнейшей ситуации, в том числе, и на пекинских улицах.

Согласно протоколу, Горбачёв должен был посетить площадь Тяньаньмэнь и возложить венок к монументу Народным героям, расположенному в самом её центре. Китайскому почётному караулу надлежало приветствовать лидера СССР салютом. Митингующие, для многих из которых Михаил Сергеевич был желаемым образцом правителя, готовились приветствовать его и даже заготовили транспаранты на русском языке. Но китайское руководство объяснило тогда советской делегации, что площадь якобы занята студенческой демонстрацией по поводу юбилея событий 4 мая 1919 г. и, впервые в истории КНР, Горбачёву не дали возложить венок. Более того, в Дом Народных Собраний Горбачёв попал не с парадного, обращённого к площади, а с чёрного хода.

При встрече с Чжао Цзыяном Михаил Горбачёв сказал: «Встреча генеральных секретарей наших двух партий показывает, что отношения между нашими двумя партиями нормализовались; это имеет важное историческое значение». В ответ на это китайский коллега заявил ему: «Утром Вы встречались с товарищем Дэн Сяопином. Это и была встреча на высшем уровне (…) на 1-м пленуме ЦК КПК мы приняли решение по самым важным вопросам и по-прежнему просим товарища Дэн Сяопина держать руль в своих руках».

В своих мемуарах «Жизнь и реформы» Горбачёв пишет: «Когда Чжао Цзыян говорил о направленности, масштабности, глубине реформ, темпах преобразований, у меня перед глазами все время стояла собственная страна. Через китайский опыт, через их реформы, которые к тому времени уже шли 10 лет, я получал дополнительные аргументы в пользу темпов и последовательности преобразований, в каких они проводились у нас. Особенно интересный разговор пошел о соотношении политической и экономической реформ. Мой собеседник живо откликнулся на утверждение, что последняя у нас буксует, потому что на ее пути стоят командно-административная система, вся старая надстройка. Мы видим - без политической реформы не обойтись, да и народ надо шире привлекать, без этого гаснут импульсы сверху» .

Однако, вопреки утверждениям Горбачёва, сам Чжао не высказывался за утверждение в Китае многопартийной системы. Как позже он напишет в мемуарах: "Я слышал, но никогда не читал сам, что в воспоминаниях Горбачёва содержится заявление, будто во время его визита в 1989 г. я намекал на то, что Китай должен двигаться в направлении многопартийной и парламентской системы. Я не имел в виду доносить никаких такого рода идей в моих замечаниях. Положение КПК как правящей партии не должно меняться, но должны измениться методы, с помощью которых она правила. Я намеренно употребил в данном случае термин «правила, нормы, правление», вместо «система, строй» ".

Юрий Галенович отмечает, что Горбачёв не сумел понять, что, с точки зрения китайской стороны, единственным символом нормализации межгосударственных и межпартийных отношений была исключительно его встреча с Дэн Сяопином. Его заявления в ходе переговоров с Чжао Цзыяном, вероятно, привели патриарха китайской политики в гнев и ранили его чувства.

Уже на следующий день, вечером 17 марта, в доме Дэн Сяопина состоялось заседание руководства Компартии Китая, на котором Чжао Цзыяну были выдвинуты четыре обвинения. Во-первых, он осуществлял экономику капиталистического рынка, во-вторых, поддерживал студенческие беспорядки; в-третьих, это раскол партии и, в-четвёртых, двое сыновей Чжао были крупными «разложившимися чиновниками». Затем было принято решение о введении чрезвычайного положения, а Чжао Цзыян был вынужден уйти с поста генерального секретаря КПК. При этом его не исключили из партии. До самой смерти в 2005 г. Чжао жил под домашним арестом в доме в центре Пекина.

После того, как было объявлено о введении чрезвычайного положения, на площади Тяньаньмэнь собралось до миллиона человек, что стало полной противоположностью событиям 1976 г.

Протест начал стремительно радикализироваться. О разгоне собравшихся некоторые СМИ писали как о «бойне», однако множество свидетельств опровергает эту точку зрения — гонконгская South China Morning Post опубликовала воспоминания фотографа Артур Цанга , прибывшего в Пекин 24 мая 1989 г., как сотрудник агентства «Рейтерс». К тому времени китайская столица уже находилась в хаосе из-за масштабных уличных акций. Сам Цанг сочувственно относился к протестующим, но и он стал свидетелем далеко не мирного характера их акций: «Когда мы с репортёром подошли к Дому Народных Собраний, то увидели, как некоторые студенты и другие люди останавливают бронированный автомобиль. Они хотели разбить его кирпичами. Когда я подошёл ближе, чтобы сфотографировать, они заметили меня. Так как я не был иностранцем и они не знали меня, они начали избивать меня. Кто-то бил кулаком, кто-то пинал, некоторые били кирпичами». Тогда Цанга спасли западные коллеги, оттащившие его от протестующих, и объяснившие им, что он был журналистом. После этого они отправились на проспект Чанъань, который пересекает площадь Тяньаньмэнь. Там гнев был ещё более ощутим – демонстранты пытались останавливать армейскую технику и поджигать её. Вскоре, однако, появились дополнительные силы и послышались выстрелы. Цанг вспоминает, что задумал тогда вернуться на площадь, но репортёр сказал: «Я не собираюсь умирать за твою страну» и отвёл в близлежащий отель «Пекин», где как раз находилось много других журналистов. Там Цанга перевязали, а тем временем части НОАК начали зачищать площадь. Сотрудники сил безопасности не давали никому выходить из гостиницы на улицу. С балкона было видно только солдат, движущихся по проспекту Чанъань, но не сами столкновения на Тяньаньмэне.

Часть протестующих вела себя крайне агрессивно и забрасывала бронетехнику бутылками с зажигательной смесью. Даже западный Hidden Harmonies China Blog отмечает, что появление «коктейлей Молотова» у провокаторов удивительно: в то время бензин в Пекине выдавался строго по карточкам, таким образом, спонтанно получить топливо и научиться изготавливать зажигательную смесь протестующие вряд ли смогли бы. Провокаторов-поджигателей, которые «больше походили на панков, нежели на студентов», не было заметно в предыдущие дни, похоже, они появились на улице непосредственно перед началом конфликта. Есть сведения, что разъярённая толпа добивала солдат, выбиравшихся из подожжённых машин, несколько военнослужащих, попавших в руки «мирных демонстрантов», были повешены. В ходе восстания 1280 автомобилей были сожжены или повреждены в том числе более 1000 военных грузовиков, более 60 бронированных машин, более 30 полицейских автомобилей, более 120 городских автобусов и троллейбусов и более 70 автомашин других видов. В руках антиправительственных сил оказались оружие, боеприпасы и рации.

Таким образом, военным неизбежно пришлось стрелять, чтобы продвинуться вперёд. При этом погибли как участники беспорядков, так и случайные прохожие. Полный список погибших не опубликован до сих пор, однако, по официальным данным, в ночь на 4 июня 1989 г. речь идёт о примерно 3 тыс. пострадавших. Около 200 человек, среди которых 36 студентов и несколько десятков силовиков, были убиты. Кроме того, столкновения проходили в основном на проспекте Чанъань и других подступах к центру, но нет ни одного достоверного свидетельства о стрельбе на самой площади. С неё митингующие разошлись уже добровольно, после переговоров с солдатами. Уже после этого на Тяньаньмэнь были задействованы бульдозеры, которыми сносились палатки и мусор, оставленный после долгого стояния масс людей. Вероятно, отсюда и родились слухи о тысячах, якобы раздавленных на площади.

Многие лидеры протеста через Гонконг бежали на Тайвань и в США, где получили хорошую работу, в том числе, и в подконтрольных ЦРУ консультационных центрах. Один из них, Уэр Кайси , позже рассказывал, как видел тысячи людей раздавленными и расстрелянными из пулемётов, однако, иностранные журналисты, видевшие Уэра в дальнем, самом безопасном углу площади, разоблачили его ложь.

Рассекреченные документы показывают, что правду о событиях на Тяньаньмэни на Западе знали с самого начала, но использовали миф о тысячах безоружных студентов, расстрелянных на площади, для очернения китайского руководства и давления на КНР.

По прошествии почти уже 30 лет можно судить, что Китай, сохранив политическую структуру и проведя экономические преобразования, сделал правильный выбор. Страна, по некоторым оценкам, уже стала первой экономикой мира, благосостояние граждан КНР значительно повысилось. Горбачёвская «перестройка» привела к распаду СССР и к прекращению деятельности Компартии как руководящей и направляющей силы в стране.

КПК в настоящий момент является крупнейшей политической партией в мире и контролирует государство с почти полуторамиллиардным населением. Как ещё в 2012 г. писал Юрий Галенович: «Нынешний Китай уже стал частью многообразного глобализирующегося мира, состоящего из самоутверждающихся наций». И значение Китая так велико, что «появляются основания делить мир на две части: Китай и остальное человечество». И теперь стране «придётся приспосабливаться к остальному миру, а остальному миру приспосабливаться к Китаю».

Вместе с тем, это не означает, что внутри КНР не осталось никаких противоречий: имущественное расслоение общества и коррупция чиновничества на всех уровнях, нерешённый вопрос о характере собственности на землю, внутренняя миграция, дефицит ресурсов, таких как вода, посевные площади и т.д. За последние годы политика Си Цзиньпина показывает, что КНР и впредь намерена придерживаться сохранения роли партии — в своём теоретическом труде он говорит о важности народного контроля за деятельностью чиновников и о том, что власть даётся народом. В 2016 г. Си Цзиньпин был объявлен «ядром партии», наряду с Мао Цзэдуном и Дэн Сяопином. Таким образом, китайская власть продолжает решать задачу «великого возрождения нации» с опорой на традиционные представления о государственности и власть Коммунистической партии. Ведь именно политическая стабильность позволила Китаю создать своё экономическое чудо. Именно об опирающейся на закон власти КПК думал «технократ» Чжао Цзыян. Что же касается демократических преобразований, то они в КНР, во-первых, никогда не проводились, поэтому их возможный успех — это сугубо умозрительная конструкция, а практический опыт СССР однозначно показывает негативные итоги от практически одномоментного слома социалистической системы и перехода к западным «демократическим преобразованиям».