А. Д
В роковые минуты Истории недостаточно одного ума: нужны сердечное понимание и сознание права на жизнь, на существование, на преуспеяние, на усиление, на власть своего родного края.
Антонина Блудова
Девятнадцатый век дал России не только великих деятелей искусства, но и великих преобразователей жизни - а именно преобразование, преображение повседневности было целью русских благотворителей. Павлу Третьякову и Александре Стрекаловой, Савве Мамонтову и Наталье Протасовой, Петру Губонину и Антонине Блудовой суждено было сочетать два идеала филантропии, привившиеся к началу упомянутого нами столетия. Один идеал был древнерусский, олицетворённый Иулианией Лазаревской и Анастасией Романовой. То был идеал благочестия христианского самопожертвования, когда не только время и материальные средства, но и сердце отдаётся сирым и убогим. Второй идеал нашёл своё воплощение в Воспитательном доме Екатерины Второй и Ивана Бецкого. Это был идеал Просвещения, говоривший о взаимопомощи ради самой человеческой природы.
Опыт филантропии XIX века, как в высших сословиях, так и в простонародье, был построен на христианском фундаменте, но методы благотворительности могли быть заимствованы и из эпохи Просвещения. Скажем точнее. Чувства, побуждавшие к благотворительности, воспитывались православным нравственным учением (чему есть яркие примеры в деятельности Александра Стурдза, Антонины Блудовой и Анны Аксаковой), а стремление к всеобщему распространению знаний через строительство училищ и библиотек характерно для века Просвещения, хотя материалистические взгляды этой эпохи, разумеется, отвергались аристократами-благотворителями.
Пройти по тонкой грани, отделяющей методы просвещения от его идеологии, русским благотворителям помогли не только немецкие христианские романтики, но и Стефан Стратимирович, и Иоаннис Каподистрия. На пути приобщения к опыту этих единоверных поборников просвещения благотворители не могли не встретиться со славянофилами, шедшими той же дорогой от Руссо и Шеллинга к «Добротолюбию». И действительно, нет почти ни одного русского мецената XIX века, кто не был бы знаком с кружком славянофилов, если эти меценаты действовали после 1839 года.
Имя Антонины Блудовой (1812-1891) в череде имён русских благотворителей, к сожалению, не так известно, как имена Третьяковых или Морозовых. Поэтому нам стоит обратить более пристальное внимание на её роль в развитии благотворительности Российской Империи.
Антонина Дмитриевна Блудова родилась в Стокгольме, где её отец, Дмитрий Николаевич Блудов, служил дипломатом. Истоки рода Блудовых тянутся к самому началу Русского государства. Основатель фамилии - воевода Блуд, известный по Повести Временных Лет. Сам Дмитрий Николаевич был разносторонне талантливым человеком - даровитый дипломат и сторонник единения православных народов под скипетром самодержавной России, он поддерживал приятельские отношения с Пушкиным, вместе с ним участвуя в обществе «Арзамас». В зрелые годы Дмитрий Николаевич вошёл в высший слой элиты России, получив от Николая Первого графский титул и ряд ответственных постов в правительстве. Поучаствовал граф Блудов и в подготовке отмены крепостного права. Не лишним будет отметить, что в 1854 году Дмитрий Николаевич был избран зарубежным членом Дружества Сербской словесности - ныне это Сербская Академия Наук и Искусств. Разумеется, никто лучше отца не организовал бы дело воспитания и образования юной Антонины.
Год, в который она родилась, навсегда высечен на скрижалях отечественной истории. Это 1812 год (впрочем, иногда указывается 1813 год, но предыдущая дата вернее). Таким образом, детство Антонины прошло в воспоминаниях о славе наших воинов... После возвращения отца из-за границы Антонина вошла в большой петербургский свет. Там быстро заметили, что она унаследовала от отца острый ум и не менее острый язык, и что при этом её религиозное чувство гораздо глубже и сильнее, чем у большинства дам этого большого света. Когда в России появилась Цесаревна Мария Александровна, Антонину назначили Её фрейлиной. В 1850-е годы сложился крепкий союз единомышленниц - Цесаревны, а затем Императрицы Марии Александровны, Антонины Блудовой и Анны Тютчевой.
Фёдор Тютчев в письме дочери от 18 сентября 1853 года отмечал: «В субботу я поеду в Павловск обедать у Блудовых, которых я уже посетил. Как я и ожидал, я нашёл Антуанетту более сербкой и болгаркой, чем когда-либо...».
Поражение России в Крымской войне было воспринято Антониной Блудовой как личная трагедия: она «уединилась у Святого Сергия, чтобы придти в себя от потрясения после известия о принятии четырёх пунктов. Они с отцом от этого занемогли» (Из письма А.Ф.Тютчевой князю П.А.Вяземскому).
Антонина Дмитриевна вела широкую переписку с единомышленниками из Чехии, Болгарии и Сербии и стремилась использовать своё влияние на Императрицу как для помощи этим славянским народам, покорённым иноплеменными империями, так и для усиления позиции славянофильства внутри России. Сохранившаяся в ГАРФ (Ф. 641) часть переписки графини с Марией Александровной позволяет говорить о конкретных примерах этого влияния. Так, в 1861 году они обсуждали деятельность известной петербургской благотворительницы графини Н.Д. Протасовой-Бахметевой, которая в течение долгого времени посылала различные дары для церквей и библиотек Сербии и Болгарии . Между прочим, князь А.М. Горчаков рекомендовал деятелям Московского Славянского Комитета учиться именно у Протасовой, да и сама Наталья Дмитриевна обменивалась письмами с деятелями Комитета. Координация усилий между Блудовой, Протасовой и Императрицей имела важное значение для стабильности благотворительной помощи сербам и болгарам .
В другом письме наша графиня рекомендует Государыне прочесть записку о народном просвещении, принадлежащую перу видного деятеля Московского Славянского комитета Н.П.Гилярова-Платонова. Через посредство Антонины Блудовой Императрица знакомилась с творчеством одного из трёх главных зачинателей комитета Константина Аксакова. В 1871 году, как можно убедиться из писем, Императрица обсуждала со своей фрейлиной конкретное дело - славянский концерт .
В 1864-1866 годах продолжалось компаньонство Блудовой и графини Протасовой в деле помощи славянам и грекам, а эта помощь была особенно ощутительно необходима в 1866 году, во время резни греков на Крите (Кандии). Графиня организовала всероссийскую помощь критянам.
В 1867 году Антонина Дмитриевна принимала у себя представителей всех славянских народов, приехавших в Россию на этнографическую выставку.
В 1878 году графиня содействовала сохранению славянских древностей в освобождённой русской армией Болгарии.
Но главное дело жизни графини-благотворительницы - Кирилло-Мефодиевское Братство - устроилось в Российской Империи, хотя имело и всеславянское значение. Как писал участник Славянских обществ и братчик Виленского Свято-Духова Братства Помпей Николаевич Батюшков: «Её трудами открыт и обезпечен целый ряд учреждений воспитательно-благотворительного характера в месте, прославленном духовными подвигами и гражданскими доблестями Князей Феодора Даниловича и Константина Константиновича Острожских...» .
Братство было основано в городе Остроге на Волыни в память об отце Антонины Дмитриевны - графе Блудове, скончавшемся в 1864 году.
Как пишет Т.Яковишина в своей работе о семействе Блудовых, вышедшей в Вестнике Ровенского университета, в числе приятелей графа был настоятель русского прихода в Вене протоиерей Михаил Раевский. Он впервые озвучил идею создания церковного братства или общества для взаимопомощи всем православным христианам где бы они не находились, в особенности общинам, изолированным от основной массы православного населения. Дмитрий Николаевич часто обсуждал эту идею с епископом Смоленским Антонием. Епископ Антоний по этому поводу говорил: «В нынешнее время, когда человечество путём своего природного развития дошла до необходимости всеобщего просвещения, настал час нам всем обратиться к нашему прошлому, к нашей вере, к нашей церкви, к нашим славянским проповедникам, которые объединяют нас со всеми славянами. Пришёл час поставить наше народное просвещение под знамёна святых Кирилла и Мефодия».
В 1863 году граф набросал черновой проект устава Братства Св. Кирилла и Мефодия, но закончить разработку проекта ему уже было не суждено. В 1865 году исполняя последнюю волю отца Антуанетта Блудова продала фамильные драгоценности и купила развалины бывшего монастыря Капуцинов в Остроге, на месте которых некогда находилась Острожская Православная академия, давшая приют русскому первопечатнику диакону Ивану Фёдорову.
За благословением и поддержкой она обращалась к Святителю Московскому Филарету и епископу Дмитровскому Леониду, близкому к славянофилам. Митрополит Московский Филарет накануне своей кончины пожертвовал на нужды Братства 25 рублей .
В своих воспоминаниях графиня уделяет внимание вопросам народного образования в православном духе. Вот что она пишет о мероприятиях Иоанниса Каподистрия: «Филелленские комитеты во Франции, Германии и Швейцарии передали ему (графу Каподистрия) свои сборы на школы, и эти небольшие суммы, с прибавкою конечно собственных своих, послужили ему на основании Орфанотрофа (сиротского приюта), для 700 мальчиков, с домовой церковью и залою для гимнастики, с преподаванием самым элементарным, но уже с правильным воспитанием на Христианских началах. Оттуда смотря по способностям, дети должны были переходить или в земледельческую школу, или учиться ремёслам, или в высшее военное училище в Навплии» .
Братство и братская библиотека были основаны в 1865 году (устав Высочайше утверждён в марте 1865 года), а братская церковь святых Кирилла и Мефодия освящена в 1876 году. Наибольшие пожертвования на строительство братской церкви внесли Императрица Мария Александровна, графиня А.Г. Шереметева и княгиня Д.А. Голицына. Среди икон был запрестольный образ Вознесения, пожертвованный Императрицей Марией Александровной, и образ св. Людмилы Чешской. Главной святыней считался Крест с частицей Животворящего Древа.
Состав Братства был следующий: старшие братчики и сёстры, основатели и строители, основательницы и строительницы братства, местные(т.е. Острожские) братчики, и сестры и члены-соревнователи и соревновательницы .
В числе строительниц Братства в Уставе были упомянуты: А.Ф. Тютчева, Е.Н. Нелидова, Е.Н. Карамзина, Е.П. Урусова, М.А. Мещерская, Е.В. Дашкова.
«Местные острожские братчики... поставляют целию своей деятельности безкорыстное, ради единой любви ко Христу, вспомоществование церквам города Острога и ближайших сёл, и всем бедным прихожанам этих церквей, учение детей и даже взрослых Закону Божию, русской грамоте, чистописанию и счётам и пособие лекарством и уходом за больными на дому» .
В 1865 году Братство открыло начальную школу и приготовительное женское училище, а в 1866 г. открыт был первый класс женского высшего училища имени графа Д. Н. Блудова. В 1875 году в высшем училище преподавались следующие предметы: Закон Божий, церковно-славянский и русский языки, история российской словесности, всеобщая и русская история, география, арифметика, рукоделие, чистописание, пение и музыка. Основное внимание уделялось истории и языкам.
Цель училища, по словам его основательницы, была одна: «выработать цельную личность». Такая точка зрения полностью совпадает со взглядом великого славянского педагога Яна Амоса Коменского, согласно которому школа должна учить прежде всего не отдельным наукам и ремёслам, а «науке быть человеком». Целостность же личности («целомудрие») должно было быть достигнуто путём следования Христу.
Практиковалось совместное чтение Евангелия на церковно-славянском языке с объяснением детям непонятных слов. «Наша цель, - писала одна из начальниц училища, - не столько воспитывать педагогов для добывания средств жизни уроками,... сколько - образованных женщин-христианок, которые могли бы бороться с жизнию во всяком положении... Одним лишь бойтесь меня огорчить - их ложью, а что они нашалили, немножко срезались на экзамене, поленились и даже нагрубили - не беда. Не слишком принимайте всё это к сердцу» .
В 1868 году заложили подворье для богомольцев, идущих из Киева в Почаевскую лавру, в память рождения Царя Николая Второго, ныне причисленного к лику Святых. Странноприимный дом содержался на средства княгини Голицыной.
Одним из первых, кто откликнулся на призыв графини о помощи в основании Братства, был почётный профессор Харьковского университета Иван Васильевич Платонов (1803-1890), участник Славянских обществ и ревностный сторонник обращения в православие чешских переселенцев на Волыни . Уже в 1866 году он организовал в Харькове сбор средств для Братства в Остроге. По 50 рублей внесли великосветские дамы: Батюшкова, Дашкова, Долгорукова, Карамзина, Шереметева и Анна Тютчева. Император Александр Второй, Императрица Мария Александровна и другие члены Царской семьи внесли более 30 тысяч рублей. Интересно, что братчики и сёстры обязаны были, несмотря на своё аристократическое положение, по очереди жить в Остроге и наблюдать за деятельностью Братства, 11 мая отмечался братский праздник - или в Остроге или в домовой церкви графов Шереметевых в Петербурге.
В 1865 году для библиотеки Братства книги пожертвовали профессор И.В.Платонов, П.К.Щебальский, Святитель Филарет Черниговский, И.И.Глазунов. Михаил Погодин, председатель Славянского Комитета, пожертвовал экземпляр Евангелия с Апостолом, напечатанный в типографии князя Острожского. Братчик М.Н.Похвиснев подарил Острожскую Библию.
Всего при Братстве были открыты начальная школа, закрытое среднее женское учебное заведение, крестьянский пансион для мальчиков, окончивших начальное училище и желающих продолжить образование в Острожской гимназии, лечебница «имени в Бозе почивающего Цесаревича Николая Александровича» (скончался в 1865 году) и странноприимный дом.
Острожское Килилло-Мефодиевское братство имело школу для подготовки сельских учительниц .
В 1869 году Братство и его школы посетил Митрополит Сербский Михаил, который имел желание использовать его опыт для народного просвещения Сербии.Митрополит Михаил приезжал в сопровождении архимандрита Никифора (Дучича) и настоятеля монастыря Раковица игумена Иосифа.
В 1871 году в Острог прибыл давний знакомый графини известный духовный писатель Андрей Муравьев. Благие деяния Антонины Дмитриевны пришлись по душе писателю. Впоследствии в одном из своих трудов он восторженно писал: «Вот что могла сделать из ничего благочестивая ревность! Давно ли это было, только безобразные развалины упраздненного на краю города монастыря Капуцинов (монашеский католический орден). А теперь перед нами уже обновленный храм приятной архитектуры и с обеих его сторон пристроены два корпуса для братского училища...» Сама же графиня отмечала, что ее целью было «развивать в детях сознание, что они и их предки - русские, что этот край Волынь и Киевский край был колыбелью России и что православная вера была уделом всех славян...»
До 1875 года братские школы содержались, в основном, за счёт личных средств графини Блудовой, а после - на средства Министерства Народного Просвещения и на проценты с капитала, завещанного графом Блудовым. 21 апреля 1875 года произошло Высочайшее утверждение устава Училища. Передача в ведение Министерства народного просвещения не затронула, однако, ни существенных прав графини на управление Училищем (закреплённых в параграфах 18 и 20 Устава 1875 года), ни полномочий Братства в отношении образовательных учреждений.
После закрытия Московского Славянского общества и кончины Императрицы Марии (1878-1880 гг.) графиня была борима тяжёлыми душевными переживаниями, приводившими её на грань отчаяния. Осенью 1880 года Иван Аксаков писал Е.Ф. Тютчевой: «Графиня Блудова все еще в Москве. Очень хотелось ей приехать в Троекурово (где в то время в опале, почти под арестом жил Аксаков - А.П.), но бессознательно, по инстинкту самосохранения, цепляется (?) она за каждый случай, чтобы не подвергать себя напрасной пытке. Отговаривать ее совестно, а между тем она больна мыслью каждого выезда!» Однако и этот период был преодолён, Антонине Дмитриевне предстояло служить России и Славянству ещё 11 лет. Журнал «Славянское обозрение» в 1892 году сообщал: «В память скончавшейся в прошлом году камер-фрейлины, графини А.Д.Блудовой, Острожское Кирилло-Мефодиевское православное братство, обязанное своим устройством покойной графине учреждает два новых, ея имени, женских начальниц народных училища с ремесленными отделениями» .
В 1902 годуславист М.Г. Попруженко писал: «Из сведений, которые даны об этом братстве..., можно заключить о плодотворной и вполне согласной с кирилло-мефодиевской идеей деятельности этого братства... (А.Д. Блудова) является убеждённой и энергичной проповедницей идеи о необходимости самого широкого распространения сведений о трудах свв. Кирилла и Мефодия, о которых она вспоминает, посещая различные русские святыни...» .
Во «Всеподданнейшем отчёте» министра народного просвещения за 1903 год говорилось: «Училище графа Блудова представляет из себя закрытое учебное заведение, предназначенное исключительно для девиц православного исповедания, и содержится на совместные средства казны, Острожского Кирилло-Мефодиевского Братства и пожертвования графини Блудовой».
До 1902 года училище было четырёхклассным, с двухгодичным обучением в первых трёх классах и одногодичном - в последнем, но в 1901 году по ходатайству министра произошло его Высочайше утверждённое преобразование в семиклассное. При училище находилась Св. Кирилло-Мефодиевская женская школа для подготовки учительниц приходских и народных училищ. С.390-391. На 1 января 1904 года в училище было 227 учениц
В 1913-1914 годах было возведено двухэтажное здание училища имени графа Блудова в стиле неоклассицизма.
Училище проработало до 1923 года, когда было закрыто польскими властями.
А в 1991 году читатели последнего в истории календаря с видами достопримечательностей СССР могли прочитать следующее: «Острог славится своим Музеем книги и книгопечатания, созданным в 1985 году на средства Добровольного общества любите-лей книги УССР. Он размес-тился в Луцкой башне XVII века...
Более трёхсот старопечатных книг и редких рукописей ХVI-ХVIII веков, сбереженных здесь, стали основой при создании музея.
На видном месте в экспозиции - экземпляр знамени-той «Острожской Библии», изданной Иваном Федоровым в 1581 году. Это подлинный шедевр печатного искусства. Мастер применил шесть шрифтов, различные варианты заглавных букв, украсил страницы необычными заставками. Рядом «Азбука» и другие его книги, внесшие важный вклад в распространение отечественной письменности.
С типографскими изданиями соседствуют рукописные сборники - «Евангелие», «Помянник рода князей Острожских», в котором сообщаются сведения из истории Острога, лек-ции по риторике и филосо-фии, принадлежавшие студенту Киево-Могилянской академии. Есть в музейной коллекции и образцы продукции типографий Парижа, Рима, Амстердама, Венеции, Кракова, Антверпена, Базеля, Кёльна, Мюнхена.
Посетители узнают, как при-ходила книга к людям. (Л. Киселева, Л. Коробчак».
Прежде чем закончить нашу историю, необходимо задаться вопросом - правилом или исключением был подвиг благотворительности Антонины Блудовой? Примеры её единомышленниц - Н.Д. Протасовой, Н.Б. Шаховской, М.С. Сабининой, П.А. Соболевой, М.М. Киселёвой, А.Ф. Аксаковой (Тютчевой) - показывают нам впечатляющую картину женской благотворительности России XIX столетия. Каждый из этих примеров достоин нашей благодарной памяти.
Алексей Александрович Поповкин , преподаватель кафедры общегуманитарных дисциплин Лискинского филиала Воронежского Государственного Университета
Примечания:
1. ГАРФ.Ф. 641. Оп.1. оп. 1. Д.4. Л.5.
2. АВПРИ. Ф. 146 («Славянский стол»), оп. 495, Д. 11087. Л.4
3. ГАРФ. Ф. 641. Оп.1. Д.4. Л. 118.
4. Батюшков П.Н. Волынь. Исторические судьбы Юго-Западного края. 1888. С. 66-67.
5. Яковишина Т.В. Родина Блудових: уболіваючи за долю жінки//Психолого-педагогічні основи гуманізації навчально-виховного процесу в школі та ВНЗ.Збірник наукових праць. Частина II. - Рівне, 2008.С. 399-407
6. Воспоминания графини А. Д. Блудовой//Русский Архив. - 1875. -№6.С. 191
7. Родевич М. Острожское женское училище графа Д.Н. Блудова// Журнал министерства народного просвещения. Т. 189. 1877, январь. С. 51-71.
8. Свято-Кирилло-Мефодиевское Православное Братство //Вестник Западной России. Вильно, 1865.Т. 4. С.159
9. Родевич М. Ук.соч.
10. Лиман С.И. Кирилло-Мефодиевская проблема в научном наследии И.В.Платонова (1803-1890)/ С. И. Лиман // Харківський історіографічний збірник. - 2008. - Вип. 9. С. 160-161
11. Дорофеев Ф.А. Православные братства: генезис, эволюция, современное состояние. /Ф.А.Дорофеев/ Нижний Новгород. - Издательство Нижегородского Государственного университета. - 2006. С. 145
12. Алексеев В. Страницы Москвы- Богучаровские страницы. См.: http://www.voskres.ru/literature/library/alekseev.htm
13. См.: ПИСЬМА И. С. АКСАКОВА ПЕРИОДА ОСНОВАНИЯ ИМ ГАЗЕТЫ «РУСЬ» (СЕНТЯБРЬ - ОКТЯБРЬ 1880 ГОДА)
14. Отдел «Смесь»//Славянское обозрение. - 1892.- Т.2.С. 476
15. Попруженко М.Г. Материалы для библиографии по Кирилло-Мефодиевскому вопросу//Журнал Министерства народного просвещения.. т. 341, 1092, май. С.119-120
16. Всеподданнейший отчёт Министра народного просвещения за 1903 год.
СПб. 1904. С. 390-391, 414.
В основу этой статьи положен доклад, прочитанный автором на Конференции молодых преподавателей и студентов Лискинского филиала Воронежского Государственного Университета 22 апреля 2011 года.
Иллюстрации:
2. В здании Училища графа Блудова с 1994 года располагается Национальный университет «Острожская Академия».
Воспоминания графини Антонины Дмитриевны Блудовой
(Писано в 1867 году)
Берусь за перо, и останавливает меня сомнение: стоит ли писать записки или воспоминания, когда собственная личность не имеет никакого интереса для читателя, когда нет ничего занимательного в собственной жизни?
Моя жизнь была самая счастливая, следовательно, самая однообразная, без всякого драматизма. Обстоятельства так мне благоприятствовали, что я не имела ни нужды, ни желания, ни случая выходить из семейного круга обязанностей, а в семействе все было тишь и гладь, да Божья благодать. Так живется хорошо, но рассказывать нечего. Я всю жизнь была только зрительницей, конечно, заглядывая иногда за кулисы, но не играя никакой роли на театре общества или истории. Много, в полвека, видела я и слышала, и одно разве может быть занимательно к моих записках: это - отголосок прошлого , хотя недалекого времени, его воззрений, суждений и чувств, которые уже столько изменились или изменяются, что, может быть, стоит сохранить их образ, пока он не совсем забыт. Одно я знаю: любовь и уважение к истине так глубоко вкоренены были в нашем семействе, что все, что от родителей я слышала, не подлежит сомнению, и сама я неспособна (по крайней мере сознательно) изменить ей. Не раз в жизни я тяжело поплатилась за истину: может быть, она тем дороже и милее стала мне. О многом нынче слышу легенды или исторические романы , может быть, и не намеренно сочиненные; а слово правды от современницы не пригодится ли будущему летописцу? Итак, попытаюсь передать, что помню - про общее настроение и обычаи того времени, и что помню о личностях, с которыми родители и я сама имели сношения.
Как жизнь народов, так и жизнь отдельного человека имеет свое доисторическое время неясных воспоминаний самых происшествий, но верных впечатлений о действии их на умы и на чувства того времени. Можно сказать: колорит сохраняется, хотя черты картины становятся мутны или даже искажаются неловкою, безыскусственною маляровкой этого усердного художника - воображения, воображения личного или воображения народного.
С этой доисторической эпохи детства я и начну.
Баснословные времена и золотой век детства
Самое отдаленное воспоминание моего детства - болезнь, простуженная скарлатина, превратившаяся в водяную. Помню нестерпимую боль, когда старались надеть мне на ноги (ноги четырехлетнего ребенка) большие чулки взрослой женщины, моей матери, - такая ужасная была опухоль… Помню тогда же смутное, как будто сквозь туман, явление блестящей золотом и каменьями большой иконы и богатую ризу священника, седые, длинные волосы его и, сквозь этот же тумана, или дым, два озабоченные, грустные лица - моего отца и матери. Этот туман и дым были ничто иное, как воспаление в мозгу, прилив воды к голове ребенка в эту же самую болезнь, когда доктора уже потеряли надежду; а икона - Божией Матери, Всех Скорбящих Радости, которую подымали и принесли к моей кроватке, чтоб я приложилась к ней.
Что прежде и после происходило со мною, но помню; но сказывают, что я с этого дня стала выздоравливать, и я помню уже только обыкновенную, ежедневную жизнь, или даже не жизнь, а обыкновенную обстановку ее. Видится мне длинная зала, в которой я играла и бегала, и статуя в нише на ее конце - что-то в роде Весталки или Музы с факелом в руке для лампы; наша детская и большие дедовские английские часы с музыкой, под которую мы плясали и разыгрывали пантомимы, маленькие детские стулья и маленький низкий диванчик, на который я часто сажала любимого моего старика Гаврилу. Вижу его так живо предо мною и теперь! Высокого, очень высокого роста, худощавый, с правильными чертами, коротко выстриженными седыми волосами, с задумчивым лицом, которое оживлялось невыразимо - доброю и веселою улыбкой, когда мы, дети, по своему угощали его. Его посещения были из лучших радостей моего детства. Он был послан бабушкой в прислугу (а по-настоящему вроде дядьки) к батюшке, когда она его отпустила на службу в Петербург. Он верно и любовно заботился о молодом барине своем, и хотя состоял слугою, однако, был так уважаем им, что нас, детей, приучили вставать перед Гаврилой, когда он приходил к нам в детскую, а бабушка писала к нему: «Гаврила Никитич», по имени и отчеству. И что за почтенный, добрый был он старик! Когда батюшка жил холостым в Петербурге, он получал очень скудное содержание (а натура его была русская, тароватая), и в два первые месяца у него выходила почти вся треть. Он берег ровно столько денег (по рублю на вечер), чтоб всякий день ходить в театр, который он страстно любил; вместо же обеда, завтрака и ужина, он с своими любимыми друзьями, Жуковским и А. И. Тургеневым, довольствовался мороженым с бисквитами у кондитера Лареды, где у него был открытый кредит. (Эту кондитерскую я еще помню, в конце Невского проспекта, где-то за Полицейским мостом). Но 19-ти-летний аппетит не мог насытиться мороженым. «И частехонько бывало», рассказывал Гаврила, «они, мои голубчики, приходят домой, когда я варю себе обед; проходят мимо и говорят: Ах, Гаврило, как славно пахнет! Должно быть, хорошие щи. А я уже знаю; у меня и щей довольно, и приварок есть на всех; и они, бывало, так-то убирают! Видно, что голодные!»
Тут же, в нашей детской, подле Гаврилы, рассказывающего про Пугачевщину и все ужасы того времени, видится мне моя кормилица (а потом няня) шведка, которая оставалась у нас всю жизнь свою и умерла у нас в доме, не имея другого имени и прозвания как только «Дада»: этим именем я называла ее в детстве . Добрейшего сердца, открытая ко всему и ко всем бедным и страждущим от старика нищего или больного ребенка до голодной собаки, она была вспыльчива до нервных приступов и суеверна до крайности. Помню, - и это второе сильное впечатление моего детства, - помню, как однажды, уложив меня спать и задернув около кроватки занавес, помолчав немного и думая, что я уснула, она стала тихо рассказывать одной из горничных разные приключения с чертями. Я слушала, притаив дыхание и устроив в занавеске маленькую щель, сквозь которую как теперь вижу Даду, как сидит она на маленьком стульчике и с глубоким убеждением рассказывает про девушку, которая была где-то в услужении, и к ней стал приходить свататься молодой, красивый, с виду добрый и зажиточный человек, о котором впрочем никто не имел верных сведений. Однако она полюбила его и дала ему слово выйти за него замуж. Не знаю, или я не поняла, почему свадьба была отложена; помню только, что у девушки мало было свободного времени, и они видались лишь под вечер, по окончании работ, на опушке соседней рощи. Не помню тоже, отчего в ее мысли заронилось сомнение о женихе; но она стала подмечать в нем странности; и вот однажды она видит, что у него износились сапоги, и - о ужас! - из сапога вместо ноги выглядывает копыто! У меня и теперь, как тогда, мурашки ходят по коже, когда я вспоминаю страх, который одолел мною в этом месте рассказа, и как крепко я зажмурила глаза и закрыла лицо простыней, чтоб не видать даже Дады на ее низеньком стуле; но я все-таки слушала. Дада продолжала рассказ. Девушка была умная, ничего не сказала, не показала и страха; сердце у нее крепко билось и замирало, но она не потеряла присутствия духа; она заметила, что жених потихоньку схватил рукой ее передник, и она, продолжая разговаривать, тихонько же развязала тесемку передника, и только-только что успела, как вдруг жених со всего размаху полетел на воздух, унося с собою вместо невесты один только передник ее, и она видела, как он, в смущении и гневе, вихрем промчался на двух черных крыльях и с длинным хвостом. Так присутствие духа спасло бедную красавицу от черта.
Блудова Антонина Дмитриевна - (1812 91), графиня, знакомая Л., мемуаристка. Внучатая племянница Г. Р. Державина, дочь Д. Н. Блудова, гос. деятеля, члена «Арзамаса». Писала рассказы для детей. В доме отца была хозяйкой лит. салона, к рый посещали Н. М. Карамзин, А. С. Пушкин,… … Лермонтовская энциклопедия
Блудова Антонина Дмитриевна - Блудова, Антонина Дмитриевна (1812 1891), графиня, дочь гр. Д.Н. Блудова. Получив прекрасное воспитание, была близка к литературному кружку своего отца. Ее Записки напечатаны в Заре (1871 и 1872) и Русском Архиве (1872 1875 годы и отд. М., 1889) … Биографический словарь
Блудова Антонина Дмитриевна - (граф.) дочь Д. Н. Блудова (см.), род. в Стокгольме в 1812 г. Получила прекрасное воспитание и была в тесных сношениях с литературным кружком своего отца, а также со многими знаменитыми иностранцами. Вот почему ее Записки, помещенные в Заре… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
Блудова Антонина Дмитриевна - графиня. Родилась в 1812 г. в Стокгольме. Под руководством отца получила прекрасное, разностороннее и серьезное воспитание в духе патриотическом и религиозном. Свою деятельность обратила графиня на церковное просвещение. Она избрала ареной … Полный православный богословский энциклопедический словарь
Блудова, графиня Антонина Дмитриевна - дочь Д. Н. Блудова (см.), род. в Стокгольме в 1812 г. Получила прекрасное воспитание и была в тесных сношениях с литературным кружком своего отца, а также со многими знаменитыми иностранцами. Вот почему ее "Записки", помещенные в… … Большая биографическая энциклопедия
Блудова - фамилия. Известные носители: Блудова, Антонина Дмитриевна (25 апреля 1813, Стокгольм 9 апреля 1891, Москва) графиня, писательница, благотворительница, с 1863 года камер фрейлина. Блудова, Ольга Евгеньевна (5 ноября 1991) казахстанская… … Википедия
БЛУДОВА - А. Д. и Л. Д. Блудовы. Акварель. Худож. П. П. Соколова. 1843 г. (ГМП) А. Д. и Л. Д. Блудовы. Акварель. Худож. П. П. Соколова. 1843 г. (ГМП) Антонина Дмитриевна (25.04.1813, Стокгольм 9.04.1891, Москва), графиня, камер фрейлина (1863),… … Православная энциклопедия
Список фрейлин российского императорского двора - София Васильевна Орлова Денисова в фрейлинском платье и с шифром на банту Список фрейлин российского императорского двора Ежегодно список … Википедия
Список фрейлин русских императриц - София Васильевна Орлова Денисова в фрейлинском платье и с шифром на банту Список фрейлин русских императриц Ежегодно список фрейлин публиковался в адрес календаре Российской Империи. Список строился по стажу пребывания во фрейлинс … Википедия
Блудов, Дмитрий Николаевич - В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Блудов. Дмитрий Николаевич Блудов … Википедия
[715-716 ] БЛУДОВА , Антонина Дмитриевна, графиня. Родилась в 1812 г. в Стокгольме, где ее отец был советником посольства. Пробывши в Стокгольме только около одного года, Д. Блудов вернулся в Петербург. Человек весьма образованный и литературный, он здесь примкнул к кругу самых избранных литераторов и был одним из учредителей известного литературного общества «Арзамас»‚ просуществовавшего, впрочем‚ весьма недолго (1815-1818 гг.). Около 1818 г. Блудов назначен был советником посольства в Лондоне. Медленное течение его карьеры круто изменилось при императоре Николае I. Перемена началась тем, что Блудов был назначен делопроизводителем [717-718 ] комиссии о декабристах, затем скоро назначен был статс-секретарем, товарищем министра народного просвещения, потом главноуправляющим иностранными исповеданиями, управляющим министерством юстиции, с 1832 г. - управляющим министерством внутренних дел, с 1837 г. - опять юстиции до конца 1839 г.‚ когда он назначен был управляющим II отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии и членом государственного совета с председательством в департаменте законов. В это время Блудов принимал деятельное участие в многочисленных комитетах и комиссиях, касавшихся почти всех сторон государственной жизни. В 1842 г. возведен в графское достоинство, в 1855 г. назначен президентом академии наук, в 1862 г. председателем государственного совета и комитета министров. Скончался 19 февраля 1864 г.
В доме и под руководством отца А. Д. Блудова получила прекрасное, разностороннее и серьезное образование и воспитание в духе широко-патриотическом и религиозном. «Одною из заветных мыслей графа Блудова было учреждение целого ряда общеобразовательных училищ - в каждом благочинии». На церковное образование обратила свою деятельность и графиня. Она избрала ареною своей почтенной деятельности Волынь, только что и с большими усилиями начавшую оправляться от окатоличения и ополячения. В гор. Остроге, волынской губернии, графиня основала в память своего отца кирилло-мефодиевское братство, устав коего утвержден в 1865 г.‚ и высшее женское училище, пользующееся правами женских гимназий, открытое с 186 6 / 7 учебного года. При братстве открыты крестьянский пансион для мальчиков, окончивших начальную школу и желающих продолжать образование в острожской прогимназии, и пансион для учениц блудовского училища, не состоящих пансионерками братства. Кроме того, при братстве открыта лечебница имени в Бозе почивающего наследника цесаревича Николая Александровича и странноприимный дом для богомольцев, направляющихся в почаевскую лавру. В 1863 г. графиня Блудова была назначена камер-фрейлиною. Скончалась 7 апреля 1891 г. в Петербурге, погребена в Москве в новодевичьем монастыре. Последний год болезнь удалила графиню от света, но в пору 60-х и 70-х годов в гостиной графини собирались все представители славянофильских кружков. Литературные труды графини выразились в сообщениях в «Известиях» и «Отчетах» братства, и в статьях, помещенных в «Страннике», «Волынских Епархиальных Ведомостях» и др.‚ частью под псевдонимом: «Н. Ребровский». В «Страннике»: «Мысли по возвращении из заграницы» (1863 г.), «Последние дни жизни графа Блудова» (1864 г.), «Отчеты и известия по братству» (1863-1869 гг.)‚ «Сказание о преп. Феодоре Острожском» (1871 г.), «Воспоминания о почаевской лавре» (1868 г.); в «Волынск. Еп. Вед.»: «Андреево стояние» (1878 г.‚ 14), «Из речи декана Станлея» (1879 г.‚ 22), «Раздумье отсталого человека в 3-м периоде революционной пропаганды в России» (1882 г.‚ 6). Литература о гр. Блудовой и подробный перечень ее трудов - в «Критико-биограф. словаре» Венгерова. См. также о ней «Волын. Еп. Вед.» 1891 г., №№ 15, 12. Портрет в «Волынь», изд. Батюшкова, Спб. 1888.
