Мать мария. Елисаветы матерью иоанна крестителя

Святой пророк Малахия предсказывал, что раньше Мессии явится его предтеча, который укажет на его пришествие. Поэтому иудеи, ожидавшие Мессию, ожидали и явления его предтечи. В городе Иудином Нагорной страны Палестины жили праведные священник Захария и жена его Елизавета, беспорочно соблюдавшие заповеди господни. Однако супруги были несчастны: дожив до преклонных лет, они были бездетны и не переставали молиться Богу, чтобы он даровал им дитя.

Женщины с именем Елизавета и в Ветхом, и в Новом Заветах принадлежали мужьям-священникам. Священник имел право брать в жёны девушку только безукоризненной репутации. Он не должен был жениться на опороченной или отвергнутой мужем своим, так как посвящён Богу, и через это осквернилось бы его священство. Захария был священником в Иерусалимском храме. Елизавета, жена его, была женщиной безукоризненной репутации. Они оба «были праведны пред Богом, поступая по всем заповедям и уставам Господним беспорочно».

Елизавета была сестрой святой Анны, матери Пресвятой Богородицы. Елизавета в духовном отношении не просто следовала за своим благочестивым мужем, как это наблюдается у многих жён, но она имела личное призвание от Бога и вела самостоятельную духовную жизнь. Это видно из её пророческого озарения при появлении в её доме Марии, Матери Иисуса. Елизавета служит Богу больше духом своим, своей духовной жизнью, нежели по обрядовой форме. У неё истинная духовная жизнь, руководимая Духом Святым.

Евангелист Лука отмечает, что Елизавета была бесплодной и уже в летах преклонных. Для неё самой её бесплодие было печальной загадкой. Как и всякая иудейская женщина, она хотела бы быть матерью, так как у евреев бесплодие считалось прямым неблагословением Божиим, и бездетных людей обыкновенно презирали, как больших грешников. Но проходят годы, уходят её молодость и сила, а ожидаемого ребёнка нет и нет. И Елизавета сама чувствует себя униженной, лишённой благословения, и сама себе задаёт вопрос: «За что и почему Бог немилостив ко мне?»

Для неё пока было закрыто то, что Бог готовил её особым образом к рождению необыкновенного сына, того, о котором впоследствии Христос скажет: «Из рождённых жёнами не восставал больший Иоанна Крестителя».

Точно так Господь приготавливал некогда матерей праотцов Исаака и Иакова. Когда для великого дела Божия нужен соответственно человек с великим духом, то Бог готовит прежде его родителей. То же самое случилось и с матерью Иоанна. Все эти женщины после долгих лет ожидания, подготовленные Духом Святым, подарили миру славных сыновей, которым от Бога предназначалась высокая задача.

Конечно, Елизавета вместе с мужем не один раз обращались к Богу, умоляя, чтобы он помиловал их и послал им сына. Ей так хотелось посвятить его Богу, хотелось, чтобы позор бездетности был снят с неё.

Однажды, когда Захария был очередным священником в храме Иерусалимском, он вошел во время богослужения в святилище для каждения фимиамом. Войдя за завесу святилища, он увидел ангела божия. Ангел сказал ему: «Не бойся, Захария, твоя молитва услышана, жена твоя, Елизавета, родит тебе сына, и наречешь ему имя Иоанн». Захария не поверил словам небесного вестника, и тогда ангел сказал ему: «Я Гавриил, предстоящий пред Богом, и послан благовестить тебе это. Ты будешь немым до дня рождения, потому что не поверил словам моим».

Господь определил его быть предтечей Мессии, и в его задачу входило приготовить ему путь, то есть подготовить сердца людей к принятию Евангелия. Елизавету не смутило то, что Захария потерял дар речи. Ведь ангел благовестил не ей, а её мужу. Она довольствовалась словами, которые муж написал ей на дощечке. Но верой она была крепка и не сомневалась в том, что сказанное ангелом Захарии будет исполнено.

Елизавета зачала и, боясь насмешек над поздней беременностью, таилась пять месяцев. Елизавета умеет сдерживать себя: она спокойна и владеет собой. Её самообладание под стать мужскому, это редкий дар для женщин преклонного возраста. В ней нет и превосходства над мужем, как нет и слова упрёка в его адрес. Она, как подобает благочестивым жёнам, по-прежнему заботлива и покорна. Их праведность и непорочность не нарушаются. Елизавета очень самостоятельна и благородна не только по своему происхождению из священнического рода, но и по своему характеру и поведению. Её кротость и смирение достойны подражания.

Три месяца обе женщины, обе знаменитых матери, сыгравшие величайшую роль в истории человечества как на земле, так и для вечности, находились вместе. Многие искренне радовались, принимая живейшее участие в этом событии.

Настало время, и святая Елизавета родила сына, все родственники и друзья радовались вместе с ней. Мать назвала его Иоанном. Все были удивлены. Но Елизавета настояла на том имени, каким Господь повелел назвать его, а именно: Иоанном. Все жители Иудеи удивлённо говорили: «Что будет младенец сей?»

Когда нечестивый царь Ирод услышал от волхвов о родившемся Мессии, он решил избить в Вифлееме и его окрестностях всех младенцев в возрасте до двух лет. Услышав об этом, святая Елизавета убежала со своим сыном в пустыню и скрывалась в пещере. Святой Захария как священник находился в Иерусалиме и исполнял свое священническое служение в храме. Ирод послал к нему воинов с приказанием открыть местопребывание младенца Иоанна и его матери. Захария ответил, что это ему неизвестно, и был убит прямо в храме. Праведная Елизавета с сыном продолжала жить в пустыне и там умерла.

Только великая мать способна родить великого пророка. Своим служением Иоанн доказал, что Елизавета – уникальная женщина, сильная в благочестии, преданная жена и мужественная мать.

Иоанн сподобился крестить пришедшего в мир Господа.

Жизнь Елизаветы, образ её поведения, её скромность, её смирение – замечательный пример для всех женщин.

В 1634 году во французском Лудене в среде монашеской конгрегации урсулинок произошла массовая и необъяснимая эпидемия демонической одержимости, одним из виновников которой, по словам же самих бесноватых дам, стал священник Урбен Грандье, обвиненный также в колдовстве и соитиях с самим Диаволом. История эта из разряда обыденных сумасшествий наибольший отклик в общественном сознании и мировой культуре нашла уже в веке ХХ, когда небезызвестный Олдос Хаксли, один из ярчайших представителей западноевропейского литературного пространства, написал в 1952 году роман «Луденские дьяволы», а в восточноевропейской литературе луденский психоз был отображен в повести польского беллетриста Ярослава Ивашкевича «Мать Иоанна от ангелов», появившейся на свет в 1943 году, в самый разгар Второй Мировой войны. «Удобный» писатель Ивашкевич, сумевший приспособиться в пору тотальной советизации Польши и ее превращения в ПНР, тем не менее был склонен в своем творчестве к мистификационности и проращиванию ницшеанских мотивов в своем зрелом творчестве, потому и повесть эта, отталкиваясь от семантики религиозной, бесспорно подразумевала и психоз тоталитарный, будучи при этом обоюдоострой и весьма неоднозначной, ловко обманувшей цензуру.

«Удобный» же режиссер Ежи Кавалерович, член ПОРП, на всем протяжении своей кинокарьеры ни разу не замеченный ни в крамоле, ни в антисоветчине, в 1960 году на основе сюжета этого произведения выпустил одноименный фильм, ставший из одним из самых нетипичных творений всего послевоенного польского кинематографа, ибо на первый взгляд «Мать Иоанна от ангелов», награжденная в свое время спецпризом Канн, принадлежит к редкой в польском кино жанровой категории мистических фильмов ужасов, затрагивая, как и литературный первоисточник, тему демонического овладения и душой, и телой. Задолго до всяких «Малабимб», «Папесс», «Печатей дьявола» и прочих образцов эксплуатационной хоррор-диалектики, Ежи Кавалерович, в своем кинематографическом диалоге со зрителем вдохновлявшийся и макабрическим немецким экспрессионизмом, и тягучим бергмановским экзистенциализмом, выдал яркий пример классического, настроенного на волну трансгрессии, хоррора категории nunsploitation. Впрочем, «Мать Иоанна от ангелов» к хоррорам как таковым принадлежит лишь отчасти, представляя из себя парадоксальный пример боговидческого и богоборческого кино, в котором присутствует как антирелигиозный посыл, так и антитоталитарный. Кавалерович еще сильнее, чем Ивашкевич, демонстрирует изнутри прогнившие остовы церковного бытия, которое не предполагает вовсе свободу - в первую очередь свободу воли - а потому бунт предрешен. В сердцах и душах монахинь в монастыре, куда прибывает современный по своему мироощущению ксендз Юзеф Сурин, таится страх перед системой, в которой они обитают. Жесткость монастырского бытия, показанная в ленте Кавалеровичем в духе давящего реализма, так или иначе синонимизирует жесткости политической системы самой Польши, вступившей из периода гитлеризма в период сталинизма, и далее вплоть до Хрущевской оттепели, принесшей на время легкий дух свободы. Впрочем, в «Матери Иоанне от ангелов» просвета не предполагается. Отринув наносную мистическую составляющую литературного оригинала, но не забывая о теме вселенской дегуманизирующей философской тоски, Кавалерович в безумии Иоанны видит причину не извне, а внутри. Ее одержимость обусловлена тягой к свободе, ей ненавистен тот мрачный мир монастыря, в котором она обитает явно не по своей воле. Она искушена, она извращена, и Дьявол ей воспользовался. Но Дьявол этот не иноприроден, не потусторонен. Для режиссера Кавалеровича, материалиста и скрытого нигилиста, сам человек является носителем зла, которое до определенного времени в нем дремлет. Нужен лишь толчок для пробуждения его в одночасье, и таковым для Иоанны становится замкнутость монастыря, сковывающая разум и тело, и слепая, фанатичная вера, ведущая в никуда. Вера в жестокого Бога, или доброго Царя, или родимого генсека - не суть важно, но важно лишь то, что для Иоанны уже нет спасения, как и для подверженного сомнениям и поглощенного системой отца Юзефа. Системой строгих католических правил, заковавших их тела и разум в цепи, страх быть иными, страх не столько перед Богом, сколь перед его земными ставленниками, облаченными властью. Страх выйти за пределы монастыря и увидеть мир там, во всех красках, тонах и полутонах. Увидеть - и не ослепнуть, вкусить, но не сойти с ума. Страх, который парализует, и слепая, беспрекословная, изничтожающая вера, трансформирующая детей Бога в детей Дьявола, ибо грань между ними столь тонка, а искушения, терзаемые всех без исключения персонажей, столь сильны, что неизбежна битва между ними в клаустрофобическом пространстве монастыря. Кажется, что духоборческие настроения подавят фильм, но Кавалерович к финалу выруливает в сторону боговидческой притчи о возможности спасения, которое режиссер видит не в ксендзе или монахинях, поскольку их земное осознанное существование полно до краев крайностей, а в обыкновенных «людях земли», крестьянах, преданных своему делу и верящих в высшие силы без фанатизма. Просто верящих, а потому не одержимых ни смутой собственных сомнений, ни тьмой бесовской.

Именно в сценах изгнания и демонстрации внутреннего антуража проклятой обители фильм приобретает черты антирелигиозного памфлета, искусно наложившегося и на политические подтексты и реалии, завуалированные, впрочем, столь сильно, что лента Кавалеровича сумела беспрепятственно преодолеть советскую цензуру и выйти в свободный прокат в стране несвободной и атеистической. Юзеф был типажом аутентичным современности, преисполненном не экстаза и поклонения, а сомнений и страхов. Однако едва ли его можно было вписать в соцреалистические реалии с их однополярностью и жесткой идеологической выправкой, поскольку как раз идеологического стержня в картине нет, зато есть изощренный метафорический.

Спустя ровно 11 лет британский enfent terrible Кен Рассел снимет по Хаксли «Дьяволов», которые уже начисто перечеркнут любую надежду на спасение, и станут бескомпромиссным плевком в сторону Ватикана. И на фоне деменции и делирийности «Дьяволов» «Мать Иоанна от ангелов» поляка Кавалеровича все же воспринимается как фильм, в котором еще тьма не победила, а исконная вера все еще возможна в мире фанатиков.

Восемь могучих демонов, и каждого она знает по имени. А вот ангелам здесь места нет. Ни в светлом монастырском дворе, где бесноватые сёстры кружат в экстатическом танце, ни в белых залах, осквернённых прикосновением закопчённых рук, ни в ясных глазах матери Иоанны, затягивающих в тёмный водоворот. Нет святости в святой обители, всё от лукавого. И для ксёндза Юзефа Сурина, присланного изгонять бесов из настоятельницы, всё тоньше грань, что отделяет от грехопадения его самого. Сможет ли он противостоять козням нечистого и сохранит ли собственную душу?

В основу фильма легла одноимённая повесть Ярослава Ивашкевича, опирающаяся на реальные события. В 17 веке два французских монастыря урсулинок прославились массовыми «эпидемиями» одержимости. В каждом случае историками отмечены симуляция симптомов и политическая подоплёка: когда духовные отцы не гнушались физическими радостями общения с монашками, церковь могла замять скандал эффектным процессом с аутодафе. Перенеся действие в родную Польшу, писатель мудро ушёл от двусмысленных толкований: его героиню на самом деле одолевают демоны, а чувства героя далеки от чувственности. Экранизация, — кстати, довольно бережная к первоисточнику, — не столь однозначна. Тщательно следуя сюжету, режиссёр Ежи Кавалерович одновременно оставляет немало смысловых пустот; и эта недосказанность, использованная в качестве художественного приёма, открывает широкий простор для трактовок.

С точки зрения современной науки одержимость — болезнь, все признаки психического расстройства налицо. Впрочем, и средневековые учёные знали, что девушек, наглухо запертых в монастырских стенах, часто поражала жестокая немочь: унылая скука, переходящая в апатию или яростное неистовство. Иоанна, с её резкими и демонстративными метаморфозами поведения, в эту картину укладывается. А святотатственная любовь к Дьяволу внушена обычной гордыней: настоятельницу не прельщает тоскливая безвестность, и раз уж святой стать не суждено, лучше быть проклятой, в любом случае внимание обеспечено. Заинтересованной стороной показывает себя и духовенство: если есть Сатана, то существует и Бог, и, значит, больше веры в прихожанах, что собираются на публичные акты экзорцизма как на развлечение. Проблема ксендза Юзефа сложнее: он выходит против демонов на священный бой, в котором враг хитёр, а боец уязвим и деморализован. Если долго смотреть в бездну, бездна посмотрит в тебя; и в самой невинной душе найдётся маленькое чёрное пятнышко. Юзеф, подошедший к краю слишком близко, чувствует, как в нём прорастает и расцветает зло, которое он бессилен победить, но отступать уже поздно. На войне все средства хороши. Пусть сделка, даже с Дьяволом, ведь высшая доблесть христианина — самопожертвование ради спасения ближнего.

Классическое польское кино — самобытная и загадочная «вещь в себе». Лаконичная композиция кадра, внимание к внутренней жизни персонажей, множественность смыслов и символов — всё имеет значение. Картина снята в добрых традициях старой школы, ставившей акцент не на зрелищность и событийность, но на эмоциональность и мастерство актёров. Люцина Винницкая неподражаема во всех проявлениях своей героини, от умиротворённого спокойствия до театральных припадков бесноватости. Мечислав Войт очень хорош в образе человека, предчувствующего, но неспособного остановить своё падение. Эту слабину чувствуют и другие: проницательная трактирщица, её чудаковатые гости и набожные слуги, старый еврейский ребе, олицетворённое альтер-эго Юзефа. Лишь улыбчивая Маргарита, единственная из монахинь, кого не коснулась бесовская напасть, верит святому отцу, но причиной тому её собственная, тоже предсказуемая жертвенность. Атмосфера безнадёжности преследует с первого кадра, когда молящийся ксёндз лежит перевёрнутым крестом, до последнего, с перевёрнутым колоколом, не оставляющим сомнений, по ком он звонит. Символичны и топор, ставший «выстрелившим ружьём», и религиозные беседы героев, полные афоризмов, и замкнутое пространство фильма, ограниченное двумя точками действия — окрестностями монастыря и постоялым двором, — и, конечно, чёрно-белая плёнка, с такой мнимой простотой разделяющая мир на светлое и тёмное, на доброе и злое.

Есть у ленты ещё одна важная особенность: условность временных рамок, ведь поднятые картиной вопросы актуальны всегда. Бог есть любовь, но если он сотворил мир, отчего в нём столько зла? Насколько оправдана жертва, несущая избавление через преступление? Существует ли допустимая мера зла, совершаемого во благо?.. Готовых ответов фильм не даёт. Ангелы не явились, демоны так и остались за кадром, ибо только человек ответственен за собственные поступки.

По возвращении из Египта семья снова поселилась в Назарете. Иосиф продолжил свои занятия плотника, «питаясь трудами рук своих». Подрастающий Иисус разделял труды его и притом с таким старанием, что люди не только называли его сыном плотника, но и просто плотником.

Жизнь Матери Марии текла в тех же занятиях и при том же смирении и благочестии, как и прежде. Есть предание, что она учила грамоте детей обоего пола, усердно служила бедным, подавала нищим, ухаживала за больными, помогала сиротам и вдовам. В рукоделиях она была неутомима по-прежнему, тщательно занималась ими, делая одеяния для себя и для сына. И впоследствии, среди других занятий, Мать Мария для Иисуса соткала замечательный по работе красный полотняный хитон без швов, который и был постоянной его одеждой.

После возвращения из Гималаев, где Иисус обучался под руководством своего гуру – Господа Майтрейи, он вышел на общественную арену для заключительных трех лет служения. Это время стало большим испытанием для Марии. Об этих годах ее жизни известно, в основном, в связи с событиями жизни ее сына. Ее любовь и вера побуждали быть всегда, сколь можно, близко к нему в его непрерывных странствованиях. Возле дома Пилата, под самою аркою, показывают небольшое углубление в стене, повествуя, что в этом месте стояла Мать Мария, во время судилища над Иисусом. Предание дополняет, что Пресвятая Дева, при начале крестного шествия Христа, обращалась к Пилату с молением о пощаде сына. Присутствовала она и при распятии Иисуса…

После вознесения Иисуса Мать Мария собрала учеников и друзей и сформировала колонию в Вифании , где они получали наставления от Господа. В сопровождении Иоанна Возлюбленного и других пятерых апостолов Мать Мария посещала различные области мира. Сначала они отправились в Луксор в Египте, а затем по Средиземному морю совершили путешествие на остров Крит. Пройдя через Гибралтарский пролив, останавливаясь в Фатиме в Португалии, Лурде в Южной Франции, Гластонбери на Британских островах и в Ирландии, подготавливая путь для тех, кто придет после нее, чтобы расширить Христосознание. Эти посещения заложили основание для работы апостола Павла в Греции и явлений Матери Марии в Фатиме и Лурде; побудили Короля Артура основать орден Рыцарей Круглого Стола и отправиться на поиски Святого Грааля; позволили Святому Патрику принести христианскую веру на территорию Ирландии.

Святой Иоанн из Дамаска описывает, как по завершении своей выдающейся жизни Мария вознеслась из гробницы, в которую ее положили апостолы после успения. Открыв гробницу через три дня, они нашли только двенадцать белых лилий.

Простите мое невежество, но у меня вот какой вопрос. В обетовании Господь сказал, что Спаситель явится в мир от рода Давида. В Евангелии дается подробнейшая родословная Иосифа, мужа Пресвятой Девы, который действительно был потомком Давида. Но ведь Иосиф был только отчимом Христа. Слышала версию, что Сама Пречистая также происходила из колена Иудина, т.к. по закону, все браки должны были совершаться в пределах своего рода. Но... Праведная Елисавета, мать Иоанна Предтечи, называемая в Библии родственницей Марии, также упоминается как дочь Ааронова. Значит, Иисус не происходил из колена Иудина? Разрешите мои сомнения. Спаси Вас Господи!

Отвечает Иеромонах Иов (Гумеров) :

Согласно церковному преданию, которое сообщает святитель Димитрий Ростовский, отец Пречистой Девы Марии св. прав. Иоаким вел свое происхождение от Давида, но не через Соломона, а через его брата Нафана, родившегося тоже от Вирсавии (2Цар.5:14; 1Пар.3:5; 14:4). Нафан упомянут как предок Иисуса Христа у св. евангелиста Луки: Маттафаев, Нафанов, Давидов (Лк.3:31). А так как св. евангелист Матфей называет не Нафана, а Соломона, то исследователи считают, что в Евангелии от Луки родословие Спасителя дается по Матери. В конце родословия указан Иосиф, так как род ведется по мужской линии, а мать не могла быть указана как звено в цепочке наследования.

Пресвятая Богородица и св. прав. Елисавета были двоюродными сестрами по материнской линии. Мать Пресвятой Богородицы св. прав. Анна происходила из колена Левиина, рода Аарона. Она была дочерью священника Матфана. Женой его была Мария из рода Иудина. У них были три дочери: Мария, Совия и Анна. «Из них первою вышла замуж Мария в Вифлеем и родила Саломию; потом вышла замуж Совия, также в Вифлеем и родила Елисавету, мать Иоанна Предтечи; третья же, как мы уже сказали, мать Пресвятой Богородицы, отдана была замуж за Иоакима в страну Галилейскую, в город Назарет» (святитель Димитрий Ростовский. Житие святых и праведных Богоотец Иоакима и Анны, 9 сентября ).

Законом не запрещались браки между представителями разных колен. Так царь Саул, происходивший из колена Вениаминова, выдал свою дочь Мелхолу за Давида (1Цар.18:27), который принадлежал к колену патриарха Иуды. Ограничение существовало для невесты, которая при отсутствии братьев была наследницей. Не допускалось, чтобы земля переходила из одного колена к другому: вот что заповедует Господь о дочерях Салпаадовых: они могут быть женами тех, кто понравится глазам их, только должны быть женами в племени колена отца своего, чтобы удел сынов Израилевых не переходил из колена в колено; ибо каждый из сынов Израилевых должен быть привязан к уделу колена отцов своих (Чис.36:6-7).