Как я стала матушкой. Православные матушки

В нашем городе множество храмов, и служащие в них священники часто появляются на страницах «Ведомостей», в то время как их жены скромно остаются в тени. Сегодня на вопросы о том, какие обязанности выполняет жена священника и чем их семья отличается от обычной, отвечает матушка Тамара - супруга протоиерея Евгения Клименко

«Моменты духовной радости покрывают все жизненные трудности»

- Быть матушкой - легко?

Однозначно ответить на этот вопрос я не смогу. Бывают в жизни различные периоды, иногда очень тяжело нести свой крест, но другого я уже не представляю. И все же те моменты духовной радости, которые испытывает каждый верующий человек, покрывают все жизненные трудности.

- Расскажите, как Вы познакомились с мужем? Как после этого знакомства изменилась Ваша жизнь?

Познакомились мы 24 года назад при поступлении на исторический факультет в Полтавский пединститут. Очень быстро поняли, что наша встреча была не случайна, вот с тех пор никогда и не разлучались надолго.

- Всегда ли жили с верой в сердце?

Мы с отцом Евгением оба уроженцы Слободской Украины, то есть из Харьковской области. Естественно, в те годы, когда проходило наше детство, о вере в Бога в наших краях говорить вслух было опасно для своего существования. Родители не могли нам дать религиозного воспитания. Наоборот, в нашем случае мы сами с Божьей помощью привели родителей к вере.

Для меня вера стала сознательным выбором в студенческие годы. Чем больше знаний я получала, тем больше приходила к мыслям о существовании Творца. А дальше Господь вел меня, словно за руку, посылал нужных людей, книги, жизненные обстоятельства, которые и привели меня в храм. Об этом можно написать целую книгу, что я и сделаю когда‑нибудь, если это будет полезно людям. Скажу просто, что, когда обрела веру, - испытала полное перерождение своей души, и это чувство несравнимо ни с какими материальными ценностями на земле.

Самым большим подарком для меня было то, что мой муж вскоре стал разделять мои убеждения. Мы вместе посещали храм, пели на клиросе, и спустя годы, укрепившись в своей вере, он принял священнический сан. В это время я преподавала историю и право в школе, была классным руководителем в 11‑м классе, и, став женой священника, я продолжала выполнять свои обязанности учителя. Муж получил назначение на приход в Приморский район, куда мы со старшей дочерью вскоре приехали. Уже здесь, на Азовской земле, родились наши младшие дети.

- Как отнеслась семья к Вашему браку?

Когда мы вступали в брак, мой супруг и я еще даже не подозревали, что приготовил нам Господь, поэтому родители приняли мой выбор спокойно. Уже потом, когда я покидала свою малую родину, благоустроенную городскую квартиру, своих близких и уезжала к мужу на сельский приход, они были в ужасе, но, зная мой характер, не пытались отговорить. С Божьей помощью со временем они сумели меня понять и принять мой выбор.

«Семьи священников не должны искушать неокрепших в вере людей и давать им повод разочаровываться в церковной жизни»

Чем отличаются отношения матушки и батюшки от отношений мирских мужа и жены? Отличается ли жизнь семьи священника от жизни обычной семьи?

Прежде всего тем, что всегда стараешься помнить о том, что являешься примером для других людей и не имеешь права давать волю своим негативным эмоциям. Я всегда пытаюсь смотреть на себя словно со стороны и, прежде чем что‑либо сделать, обдумываю последствия своих поступков. Хотя все это приходит со временем и с возрастом. В наше неспокойное время семьи священников не должны искушать неокрепших в вере людей и давать им повод разочаровываться в церковной жизни. Ведь семья - это малая церковь, и если нет взаимопонимания и любви в семье священника, о каком порядке на приходе можно говорить? Детям мы тоже частенько напоминаем о том, из какой они семьи, чтобы нам за них не было стыдно. Но дети в семьях священников не рождаются святыми, их нужно воспитывать, так как и в любой другой семье. Мы никогда не стремились силой навязывать что‑либо своим детям. Даже если они и набивали шишки, мы всегда хотели, чтобы это был их свободный выбор в пользу христианских ценностей.

- Расскажите о своих детях. Кем Вы видите их в будущем?

У нас с отцом Евгением трое детей. Старшая дочь взрослая, работает логопедом в Бердянской школе-интернате для детей, уже имеет свою семью. Она у нас с детства была самостоятельной, целеустремленной, решительной. Родители учеников ее хвалят, считают неплохим специалистом, хотя и начинающим. Младшим, сыну и дочери, тринадцатый год, они у нас двойняшки. Возраст сейчас переходный, бывают и сложности в воспитании, как и у всех родителей. Самое главное, что отличает верующих родителей от атеистов, что мы всегда можем помолиться Богу о своих детях и попросить вразумления как для себя, так и для них. И всегда получаем помощь и утешение. На счет будущего своих детей загадывать не берусь. Это будет их решение. Конечно же, хочется, чтобы дело, которым они будут заниматься, было и Богу угодным, и людям приносило пользу.

- В чем заключаются обязанности матушки?

Главная обязанность матушки, на мой взгляд, обеспечить своему мужу-священнику все условия для того, чтобы он всегда имел мир и душевное спокойствие для служения Богу и людям. До недавнего времени я больше 10 лет несла клиросное послушание, пела и читала на богослужениях, проводила занятия в воскресных школах. Кроме этого, на сельских приходах приходилось выполнять и другие послушания по уборке и благоустройству церквей. Но я всегда делала это с радостью и воспринимала как вознаграждение от Бога и возможность искупить свои грехи, совершенные в безбожные времена. Сейчас еще преподаю основы христианской культуры в гимназии.

- Как удается все успевать?

Скажу честно, не всегда удается все, что запланировала, но стараюсь расставить приоритеты: что нужно сделать в первую очередь, что важнее.

«Женщина не должна выглядеть вульгарно, но выглядеть так, чтобы на нее было приятно смотреть, - просто обязана»

Вы возглавляете паломнический отдел епархии. Куда организовываете паломничества? В каких святых местах Вы были?

Да, действительно, вот уже год этим занимаюсь с благословения Владыки Ефрема и при его большой поддержке и участии. Начинать создавать отдел было очень страшно, но еще страшнее было не оправдать возложенные на меня надежды. С Божьей помощью поездки проходили удачно, паломники оставались довольны поездками, да и я сама получаю огромное моральное удовлетворение от этой деятельности. Большей частью осваивали маршруты по Крыму, Донецкой области, побывали и на Полтавщине, и на Западной Украине. Сейчас, к сожалению, из‑за сложившейся ситуации в стране временно приостановили поездки, но расписание поездок составили и надеемся на благополучное разрешение политического кризиса.

- А в каких святых местах еще бы хотелось побывать?

Мечтаю посетить святые места Греции, поклониться мощам великомученика Харлампия - одного из самых любимых моих святых. Хотелось бы объездить весь мир, если бы была такая возможность, ведь сколько всего на свете достойного внимания! Недавно осуществила свою мечту - подготовила материалы и составила паломническую экскурсию по храмам Бердянска для гостей нашего города. Ведь Бердянск имеет свою уникальную историю и прекрасные храмы, словом, есть что рассказать и показать паломникам. Мой дебют в этом плане прошел успешно.

Чем отличается жена священника от обычной женщины? Есть ли какие‑то ограничения в выборе одежды, косметики? Насколько велика разница между образом жизни матушки и современной женщины, которая ходит по магазинам, посещает салоны красоты? Противоречит ли одно другому?

Особых противоречий я не вижу. Главное, помнить слова апостола Павла о том, что все нам позволительно, но не все полезно. В одежде предпочитаю классику, стараюсь выглядеть элегантно, но не вызывающе. Легкий макияж иногда делаю. Считаю, что женщина не должна выглядеть вульгарно, но выглядеть так, чтобы на нее было приятно смотреть, - просто обязана. Тогда и муж, и дети будут гордиться такой мамой, уважать ее. Главное, чтобы забота о внешности не преобладала над заботой о душе, чтобы все было гармонично.

- Опишите, как проходит самый обычный день из жизни матушки.

Наверное, я не совсем обычная матушка, так как у меня каждый день проходит по‑разному. В понедельник я занимаюсь домашними делами, во вторник преподаю в гимназии, в среду нахожусь в епархиальном управлении, в четверг - занимаюсь всем понемножку, в пятницу провожу экскурсии по храмам Бердянска, в субботу - домашние дела и вечернее богослужение, в воскресенье - Литургия и преподавание в детской воскресной школе. Если есть поездки, то по несколько дней отсутствую дома.

- Чем увлекаетесь в свободное время? Есть ли у Вас хобби?

Выращиваю цветы во дворе своего дома, играю на пианино, пишу статьи на православную тематику или просто сплю - это самое любимое хобби.

Клименко Тамила (Тамара) Валериевна родилась 6 марта 1971 года в городе Лозовая Харьковской области. Имеет высшее образование (окончила Полтавский государственный педагогический институт), в данный момент заканчивает Луганский богословский университет. С 1991 по 2006 год работала учителем истории и права, с 2003 по 2013 год - регентом церковного хора. С 2001 года - преподаватель детской воскресной школы, с 2013 года - руководитель паломнического отдела Бердянской епархии и преподаватель основ христианской культуры в гимназии № 3.

В храме царил полумрак. Молящиеся разошлись. Вечернее богослужение давно закончилось, но еще больше часа стояли исповедники к отцу Дионисию. Наконец и он, прихрамывая на больную ногу, вышел из храма в сопровождении нескольких женщин, жалующихся на свою семейную жизнь. Оставшиеся после всенощной свечки догорели, в теплом густом сумраке мерцали только огоньки лампад. Наталья и две другие уборщицы занялись вечерней уборкой.

«Как же я хочу быть матушкой… Это, наверное, даже не состояние души, это диагноз! – подумала Наташа, смачивая лампадным маслом тряпицу и тщательно натирая подсвечник перед иконой преподобного Сергия Радонежского. – Неделя до Рождества, а настроение совсем не праздничное. Сил стоять на службах и поститься нет. Народу в храме прибавилось и уборки соответственно тоже. Хорошо, что обедаю в семинарской трапезной, учащимся во время поста большое послабление, рыбой кормят почти постоянно. Скоро светиться начнем от фосфора!» Методично обходя определенный ей для уборки правый предел храма, девушка убирала огарки с подсвечников, счищала налипший воск, тщательно и с большой любовью протирала иконы.

Целитель Пантелеимон протягивал в ложке свое лекарство, ласково глядя на Наталью, желая, казалось, избавить ее от всех телесных и душевных недугов. Николай-угодник смотрел строго, призывая хранить душевный мир и бороться с нападками врага рода человеческого. Преподобный Серафим Саровский, склонив голову набок, как будто вздыхал, глядя на невысокую девушку в рабочем синем халате с вечно выбивающимися из-под платка кудряшками.

– Эх ты, горемыка, что печалишься! Христос Воскресе, радость моя! – так и слышалось Наталье, когда она подливала масло в зеленую лампаду, подвешенную на темной ажурной цепи перед иконой преподобного.

Уже полгода Наталья жила и работала в большом подмосковном монастыре, при котором было духовное училище, в надежде познакомиться с добродетельным семинаристом и создать настоящую православную семью. Крестилась Наташа в сознательном, можно сказать, взрослом возрасте, будучи уже студенткой. С большим интересом она стала посещать воскресную школу для взрослых и общаться с верующими людьми. Некоторые уроки по Закону Божию вели учащиеся семинарии, ребята очень интересные и одухотворенные. Именно после общения с молодыми преподавателями у Натальи и появилась мысль о том, что она должна стать женой священника.

Ночью она долго не могла уснуть, воображение уносило ее далеко-далеко. Ей виделся сельский храм на холме, вокруг – избы с резными ставенками. Солнце светит ярко, люди спешат в церковь. В храме священник говорит проповедь, старухи и ребятишки внимательно слушают. Сама Наталья с кудрявым младенцем на руках стоит около аналоя в первом ряду и смотрит влюбленными глазами на молодого красивого пастыря – своего мужа!

Предаваясь мечтам, Наталья мало обращала внимание на происходящее вокруг. По инерции слушала лекции в институте, не улавливая их сути. На вопросы родителей отвечала односложно, всё свободное время проводила в церкви или в своей комнате.

В какой-то момент ей стало трудно и неинтересно общаться с молодыми людьми из института, все они казались ей какими-то пошлыми, развращенными и ограниченными. То ли дело семинаристы! Благочестивые, скромные, начитанные. А говорят-то как – мед и елей!

Родители Наташи не были верующими – они были самыми обычными людьми, любили свою единственную дочь и старались дать ей хорошее образование. И вдруг, окончив институт, вместо того, чтобы искать работу, Наташа решила пожить в монастыре. Родители, мягко говоря, сильно удивились, но, будучи людьми интеллигентными, скандал устраивать не стали.

Приехав в монастырь и попросившись на послушание, Наталья поступила в распоряжение матери Евдокии, которая заведовала уборкой храмов. Во время служб она следила за подсвечниками, убирала догоревшие свечки и ставила новые, а после – убирала храм вместе с другими женщинами. Работа занимала несколько часов утром и вечером. После этого пальцы рук еще долго пахли воском.

Иногда, когда в монастыре ожидалось много паломников, Наташу отправляли помогать на кухне и в трапезной. Трапезная – монастырская столовая, теплое и заветное место для всех учащихся семинарий. Когда все собирались, и сотня молодых голосов в едином порыве подхватывала «Отче наш…», звук ударялся о сводчатый потолок и наполнял всё пространство первого этажа. В этот момент многие кухарки, особенно молоденькие, выглядывали из кухни и любовались молодыми людьми в черных семинарских сюртуках и брюках.

Наталье нравилось помогать в столовой, потому что именно здесь легче всего было познакомиться с учащимися. Ежедневно от каждого курса семинарии назначались дежурные по трапезной, которые помогали поварам. Это был хороший повод познакомиться с молодыми людьми в непринужденной обстановке, чистя овощи или накрывая длинные столы.

Наталья была просто очарована учащимися семинарии. Напускная серьезность в сочетании со специфическим, понятным только своим, «православным» чувством юмора и умение размышлять о высоких материях, драя котлы или пол, приводили девушку в восторг. Но, освоившись, Наталья поняла, что не все, конечно, кто здесь учился, были добродетельными и безгрешными. Бывало и так, что «зеленые» первокурсники, которых отцы-священники отправляли учиться пастырскому делу скорее принудительно, чем добровольно, сбегали ночью на местную дискотеку, а потом пробирались впотьмах с черного входа в монастырь, боясь быть застуканными.

Первое время Наташе было трудно стоять на богослужениях и молиться. Непослушные светлые волосы то и дело выбивались из-под платка, а голубые глаза, как их Наталья ни опускала долу, то и дело останавливались то на одной, то на другой статной фигуре семинариста в черных одеждах.

Первым обратил внимание на новую девушку «у подсвечника» прыщавый Георгий, который пел в семинарском хоре. После очередной вечерней службы он нарочито долго собирал богослужебные книги и ноты, перекладывал их с одного места на другое, вытаскивал из них закладки, шуршал страницами. В конце концов, пересилив робость, молодой человек познакомился с Наташей.

Георгий Наталье совсем не понравился, не столько потому, что был не очень привлекательным, столько потому, что не особо интересовался привлекательностью Натальи, а больше интересовался тем, умеет ли она петь на клиросе и читать на церковно-славянском языке. Оказалось, что знание церковных гласов и тропарей может стать настоящим ключом к сердцу мужчины-семинариста, который мечтает после окончания учебы уехать просвещать народ в глухие деревни, где матушка должна руководить церковным хором и обучать пению местных бабушек и детишек. Правда, такие благородные и романтические устремления были присущи семинаристам младших курсов и к концу учебы часто бесследно исчезали.

Петь Наталья не умела, так что знакомство не заладилось. Но это обстоятельство не омрачало ее радужных надежд и чаяний. Первый блин комом!

Складные разговоры на душеспасительные темы, которые время от времени учащиеся семинарии заводили с Натальей, пьянили девушку не меньше, чем хороший кагор, а идиллические картины семейного счастья давали ей силу выполнять послушания, не обращая внимания на нравоучения старших послушниц.

Следующего ухажера Натальи звали Вадим, он был рыжим и лопоухим – но, в общем, ничего. Учился Вадим на последнем курсе и поговаривали, что его дядя высокого духовного звания, чуть ли не епископ, и что этого молодого человека ждет блестящее будущее.

В те дни, когда Вадим прислуживал в алтаре, он всегда по нескольку раз во время богослужения проходил мимо натальиного подсвечника с важно-деловым видом, искоса кидая взгляды на девушку.

Вадим и Наташа стали встречаться. После воскресной службы они гуляли в роще неподалеку от монастыря, собирали осенние листья и любовались прозрачным небом. Прошел месяц. Как-то прогуливаясь с Наташей по берегу речушки, Вадим бережно взял ее за руку и надолго замолчал. Наташа замерла, почувствовав, что сейчас что-то произойдет.

– Дорогая Наталья, мне нужно тебе сказать что-то очень важное, – прервал томящее молчание молодой человек.

«Вот оно! Вот оно то признание в любви, которого так ждет каждая девушка», – промелькнуло в голове у Наташи. Сердечко ее затрепетало, и фантазия начала рисовать радужные картины: она вместе с Вадимом стоит с зажженными свечами перед алтарем, а знакомый владыка дает им напутствие любить и заботиться друг о друге…

– Дорогая, – дрогнувшим от волнения голосом повторил Вадим, – я собираюсь стать епископом!

Наталья вздрогнула и замерла, беззвучно глотая слезы обиды и разочарования: епископом-то может стать только монах, а какой из монаха жених!

Как оказалась, Вадим подал прошение на принятие монашеского пострига и Великим постом он должен был стать иноком, а затем – иеромонахом. После этого он планировал поступить на работу в один из отделов Патриархии и уже следующим летом отправиться в долгосрочную заграничную командировку на какой-то приход то ли Норвегии, то ли Швеции.

Наталья сильно переживала случившееся и даже хотела уехать из монастыря. Но через какое-то время она успокоилась, надежда на то, что она непременно найдет свое счастье, вновь поселилась в ее сердце и овладела всеми ее мыслями.

Вспоминая историю с Вадимом, Наташа протерла стоящий в самом дальнем углу храма подсвечник перед образом Николая Чудотворца и собралась уходить. Неожиданно дверь храма скрипнула, и в проеме появилась высокая и неказистая фигура молодого человека. Мокрые от снега волосы висели сосульками. Сняв со спины большой рюкзак, припозднившийся паломник перекрестился и нерешительно шагнул в глубь храма.

– Храм закрыт! – неожиданно для себя громко и резко произнесла Наташа.

– Простите, – смутился молодой человек, – я сейчас уйду. А вы монахиня?

– Нет, – с вызовом ответила Наташа, – у меня здесь жених учится в семинарии, – зачем-то соврала она.

– Ой, извините, а не подскажите, у кого тут можно спросить о ночлеге?

– При входе в монастырь будка со сторожем, спросите там, где найти отца-гостиничного, – уже более миролюбиво ответила Наталья.

– Спасибо, – ответил молодой человек, и, потоптавшись на месте, вышел из храма.

На следующий день во время Литургии Наталья увидела вчерашнего гостя, он стоял у входа в храм и сосредоточенно молился. После службы молодой человек подошел к Наташе, потому что никого кроме нее он в монастыре пока не знал.

Никита, так звали молодого человека, рассказал, что приехал из Москвы в обитель, чтобы попроситься в число братии монастыря. Вообще-то он хотел стать отшельником или пустынником, но для этого надо было взять благословение у духовника монастыря – провидца душ, как говорила молва.

До решения удалиться от мирской жизни Никита работал программистом в одной крупной компании, получал приличные деньги и вообще не был обижен судьбой. Как-то ночью, бродя по дебрям интернета и попадая на какие-то непонятные форумы, он наткнулся на размышления одного духовного авторитета о монашеской жизни. Никита начал читать, тема его заинтересовала. На форуме постоянно попадались ссылки на творения святых отцов, и молодой человек решил познакомиться с этими книгами. И после этого он вдруг понял, что всегда верил в Бога, но только не мог это осознать. Красота молитвы и подвиг монашеского пути овладели умом Никиты, он начал много размышлять и, в конце концов, решил бросить мирские дела.

Раздав большую часть последней зарплаты бабушкам у ближайшего храма и бомжам на Курском вокзале, Никита отправился искать успокоения в монастырских стенах, правда, не очень хорошо представляя на практике, что такое иноческая жизнь.

В течение всего дня Никита подходил к Наташе, что-то спрашивал и о чем-то советовался. Наташу это порядком раздражало. Никита был неуклюжим и застенчивым, но по-своему привлекательным. И может, повстречайся он ей в той, другой «мирской» жизни, она бы побеседовала с ним разок-другой на высокие темы или сходила бы в Большой театр. Но сейчас, здесь, в обители, своим присутствием этот назойливый молодой человек распугивал всех потенциальных женихов, а иногда и отвлекал от работы.

Растолковав Никите, где найти келейника старца, у которого можно записаться на духовную беседу с батюшкой, и объяснив, куда ставить свечки «о здравии», а куда «о упокоении», Наталья глубоко вздохнула, полагая, что избавилась от новообращенного брата во Христе хотя бы до следующего дня.

Благодаря дельным советам Наташи Никита попал на беседу к старцу, после которой ходил по двору монастыря какой-то угрюмый и понурый – наверное, ответ духовника обители не удовлетворил чаяний молодого человека.

Последние дни перед праздничной Рождественской службой пролетели быстро. Какой-то предприниматель пожертвовал грузовик елок, оставшихся от новогодних базаров, и матушке Евдокии, Наталье и еще нескольким рабочим было поручено разобраться с этими зарослями – украсить храмы, трапезную и монастырский двор. На праздник в монастырь приезжало много гостей, надо было подготовить всё в доме для паломников и помочь с праздничной трапезой, на приготовление которой, помимо поваров, были задействованы семинаристы и все свободные от других послушаний женщины.

Едва успев переодеться к празднику, Наталья схватила белый платок и побежала в храм к своему подсвечнику. Рождественская служба должна была вот-вот начаться.

В храме было полно народу, было душно, пахучий запах хвои смешивался с терпким ладаном – от всего этого немного кружилась голова, но, вытесняя усталость и сонливость, молящихся охватила всеобщая волна радости чуда Рождения Спасителя.

В середине службы, протиснувшись через пеструю толпу молящихся, к Наталье подошел грустный Никита и, тяжело вздыхая, тихонько встал рядом. Его длинная, немного сутулая фигура время от времени уныло склонялась в ответ на возгласы священников. По всему было видно, что ему тоскливо и чувствует он себя чем-то разочарованным. Отстояв большую часть службы, молодой человек наклонился к Наталье и посетовал, что его отказались взять на послушание в монастырь, благословили вернуться на работу и жениться.

– Что же мне теперь делать? – как-то беспомощно спросил Никита у Натальи. – Как мне быть?

– Послушание превыше всего! – прошептала Наталья, – Делай, что тебе сказали.

– Да не могу я общаться с этими крашеными офисными женщинами, которые думают только о карьере и деньгах! – еще с большим отчаяньем зашептал Никита.

– Не знаю, – ответила Наташа. – Сходи в какой-нибудь храм или на ярмарку православную, там полно хороших девушек с косами до пояса и в юбках до пят.

– Ты не представляешь, какой я стеснительный, ни за что сам не подойду первым к девушке!

– Ну, ты и мастер сочинять! – Наталья уже было начала сердиться, – Целыми днями болтаешь тут без умолку, от дел только отвлекаешь.

– Это я с тобой только такой разговорчивый, потому что…

Никита не успел договорить. Совершая положенное каждение храма, к ним приближалась целая процессия в праздничных одеждах во главе с настоятелем. Остановившись напротив Натальи и Никиты, настоятель несколько раз взмахнул кадилом перед иконой Николая Чудотворца и вдруг произнес, улыбаясь одними глазами и склонив голову в сторону Натальи:

– А вот, Никита, и невеста твоя!

От неожиданности Наталья открыла рот и выдохнула:

– Отец-настоятель, я ж за семинариста замуж хочу, матушкой хочу быть!

– Воли Божьей нет! – ответил настоятель и двинулся дальше по храму.

…Несколько дней Наташа плакала навзрыд, но веселый снежок, яркие звезды на темно-синем небе и радостная святочная пора успокоили девичье сердце. В Крещенский сочельник Наташа и Никита решили, что, может быть, они не случайно встретились в этом святом месте в чудесное время Рождества Христова.

Что же влечёт юные создания в семинарские храмы? Наивный романтизм или вечное женское пристрастие к мужчинам в форме? Очевидно, что не последнюю роль тут играют иллюзии. Многим роль жены священника видится как беззаботное почивание на лаврах в лучах софитов. Избранник, разумеется, будет служить на столичном приходе, а никак не на сто первом километре, в глухом селе, где печь - единственный источник тепла. О том, что священник - солдат: куда пошлют, туда и поедет - никто и не задумывается.

Если провести опрос среди заматеревших попадей: «Знали ли вы, на что идёте?» или «Пошли бы вы на это снова?» - интересно, много ли будет положительных ответов?..

Но внешние сложности - это лишь одна сторона медали. Мало кто из юных «хабээмок» понимает, что слова апостола Петра о «сокровенном сердца человеке в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа» (1 Пет. 3, 4) станут краеугольным камнем всей жизни будущей матушки. А по-другому - никак. Матушка людям важна не игрушечная, не деланная, а настоящая. Она не проповедует о Спасителе, а воплощает Его проповедь в своей жизни, не учит истинам Евангелия, но своими поступками утверждает эти истины.

В описании добродетельной жены, сделанном Соломоном в Ветхом Завете, где всё видимое являлось сенью духовному, кратко изложено всё, что можно сказать на эту тему: Добрую жену кто найдёт - цена её выше жемчуга. Сердце мужа её надеется на неё, и не остаётся без вознаграждения. Она платит ему добром, а не злом во все дни жизни своей… Вздумает пробрести себе сад и приобретает его; руками своими сажает виноградник. Понимая, что работа её прибыльна, ночью не гасит своего светильника. Встаёт раньше всех и кормит домашних своих. Длань свою открывает бедному, и руки свои простирает к нищему. Не боится зимы для дома своего, потому что у всех домашних её есть тёплая одежда. Она настелила богатых ковров. Мужа её легко отличить по чистой, хорошей одежде. Прочна и великолепна одежда её самой; с улыбкой встречает она наступающий день. Уста свои открывает с мудростью, и кротко наставление на языке её. Внимательно смотрит за ходом дел в доме своём и хлеба не ест в праздности. Встают дети её и ласкаются к ней, встаёт муж её и хвалит её. Много есть добрых женщин, но ты превзошла всех их. Обманчиво пригожество, ничтожна красота, а жена, боящаяся Господа, достойна похвалы. Дайте ей от плодов рук её и дела да прославят её (Притч. 31, 10-31).

Священник постоянно находится на передовой, и стоит чуть зазеваться, как вражеская пуля сделает своё дело. Матушка в основном живёт в землянке, и никому невдомёк, что и у неё на зубах скрипит окопная пыль, её жизнь и жизнь её детей также под снайперским прицелом врага. Но если она самоотверженно создаёт в доме атмосферу уюта и покоя, то можно сказать, что у её бойца за спиной надёжный тыл.

Одна пожилая монахиня Покровского монастыря как-то сказала: «Я что? Сама себе голова, только за себя и отвечу перед Богом, а у матушки крест во сто крат тяжелее моего. На её совести души всех тех людей, которых не смог утешить её батюшка из-за их семейных нестроений». Матушка - как камертон: какой тон с утра задаст батюшке, так день и пройдёт. Порой достаточно одного недовольного выражения лица, чтобы испортить на весь день настроение мужу. Тем более, как известно, жить с женой сварливой несчастнее, чем в пустыне или на кровле (Притч. 21, 19; 25, 24). А священнику, как никому, необходимо благостное состояние духа, чтобы щедро дарить радость о Господе всем приходящим к Нему.

Как часто, приходя в Церковь, люди думают, что батюшка и его семья - это особая раса, «сверхчеловеки», они не могут, не имеют права иметь человеческие слабости и грехи. И поэтому буквально всё - одежда, причёска, походка, каждое слово - постоянно подвергаются пристальному, не всегда доброжелательному, анализу. И если звёзд телеэкрана слава греет, то матушка мечтает пройти по улице спокойно и не слышать перешёптываний за своей спиной.

Как правило, семья священника видит своего главу реже, чем его паства. Матушке хочется опоры, помощи, а она - последняя в очереди за ней. И как тут необходимы и тёплое слово, и нежность со стороны батюшки, чтобы наполнить смыслом её труд, дать почувствовать, что она нужна и любима. Не обойтись и без видимых знаков внимания: охапка роз, трогательный подарок, поход в кино - этому будет рада любая женщина. Не надо забывать, что матушка - тоже «сосуд немощнейший», а не бесплотное существо. Взаимное доверие должно стать прочным фундаментом брака, ведь к священнику за помощью приходят не только девяностолетние старушки, а и молодые, красивые женщины. И сказанное ласковое слово в поддержку такой духовной дочери на фоне вчерашней ссоры со своей матушкой может стать бомбой в арсенале врага.

В заботах о спасении прихожан у батюшки почти не хватает душевных сил на своих детей. А жизнь идёт, и стрелки часов неумолимо совершают свой круг. Часто можно услышать жалобы на священнических сыночков, которые с детства в алтаре, а не имеют элементарных навыков духовной жизни. И это тоже боль матушки… Впрочем, как и любой матери, в одиночку воспитывающей своих чад. Поэтому мудр тот пастырь, который вовремя тушит пожар не только у соседей, но и на своём личном участке.

И последний, самый животрепещущий вопрос, который интересует наших невест: возможна ли между батюшкой и матушкой влюблённость, обычная человеческая любовь? Или это всего лишь сотрудничество с общими целями и интересами?

В семье священника «работают» те же законы, что и в любой другой семье. Любовь всегда, во всех её проявлениях, становится живительной силой брака. Год за годом она вдыхает новую жизнь в ежедневность и обыденность отношений мужа и жены. И когда наступают минуты отчаяния в поисках взаимопонимания - там, где, кажется, уже ничто не в силах воскресить чувства из руин, влечение друг ко другу играет роль спасательного круга.

Так неужели крест матушки состоит из одних только трудностей и безрадостных будней? Неужели у девушки, мечтающей стать спутницей жизни семинариста, нет шансов на счастье? Хочется верить и надеяться, что, являясь соучастницей великих трудов священника, она также станет соучастницей и его великих наград. Выходя из алтаря, он спускается с Неба, и полученная благодать обильно изливается и на его сонаследницу вечной жизни (1 Пет. 1; 3, 7). И если она займёт своё место помощницы, а не первой скрипки, то увидит «благоденствие Иерусалима» (Пс. 127, 5) и в сей жизни, и в будущей.

Пошёл второй десяток лет нашей с батюшкой совместной жизни. Никогда и представить себе не могла, что Господь вручит мне этот крест и скажет: «Иди и неси!» Всю свою сознательную жизнь до брака я провела в богемной атмосфере, где все силы тратились на созидание только собственного «я». Жизнь матушки учит меня раздавать себя всю, без остатка, своим близким. С улыбкой вспоминаю, как мой муж, а тогда ещё жених, боялся на мне жениться. «Ты в село за мной не поедешь и детей мне рожать не станешь!» - повторял он мне, да я и не спешила его переубеждать, так как полностью была с ним согласна. Но Божий Промысл всё определил иначе - служит мой батюшка в селе, и детей у нас - восемь. Слава Богу! Были и бури, и штормы, но солнечных дней вспоминается всегда больше. Мы не устаём объясняться друг другу в любви, и я каждый день чувствую, что я «кость от костей его, и плоть от плоти его…»

ПО МАТЕРИАЛАМ ПРАВОСЛАВНОЙ ПРЕССЫ

Матушка ли?

В нашей «сюсипусьной» лубочно-православной традиции, где священника называют батюшкой (уменьшительное от отец), жену батюшки, соответственно, называют матушкой. Такая себе бездумная народная линейная экстраполяция. Представьте себе батюшку, года так в 22, и «матушку», лет 18, которых так называют люди на приходе, которые старше их в 2-3, а то и 4 раза. Но сейчас не о том. Если священники хоть как-то выполняют функции пастырства, то их жены, максимум, руководят хором, а если слуха нет, могут быть псаломщицами, или вообще никаким боком не относиться к храму, «спасаясь чадородием», и безраздельно занимаясь детьми и мужем. Т.е., ни в каком случае к ней слово «матушка» неприменимо.

Более-менее оправдано матушками называют духовно наиболее совершенных сестёр в женских монастырях, которые могут выступать наставницами для менее опытных сестёр и даже мирских прихожан монастырского храма. И то, по моему скромному мнению, самим сёстрам не полезно особым обращением подчеркивать свой продвинутый духовный статус, даже игуменье. Это может тихо превозносить, когда в советах будет все меньше сигналов от Бога и всё больше человеческих рациональных, а то и страстных соображений. Как советы некоторых «матушек» не покупать товары, на которых написано medium (средняя качественная характеристика некоторых дифференцированных товаров), считать всех принявших ИНН как принявших знак Сатаны (хотя эти же люди больше всех жертвуют на монастырь) или голосовать за Януковича, поскольку он ездил на Афон за благословением.

И если нецелесообразно так обращаться к монахиням, то, тем более не стоит это делать в отношении жены священника. И не важно, 18 ей лет, или 72. Особенно, если помнить призыв Павла не увлекаться титулом «отец» в отношении наставников в общинах. Т.е., само обращение к священникам «батюшка» или «отец» уже противоречит традиции апостольского христианства. А матушка – непотребство в квадрате, ибо жёны никаким боком к пастырству на православных приходах не относятся. Клирики-женщины встречаются только у протестантов и неопротестантов.

Как становятся «матушками»

Самая прямая дорога в матушки – из иконописных и регентских школ, соседствующих с духовными семинариями и академиями. Походы в храм, в котором молятся, поют и читают семинаристы с академистами, тоже способствуют вступлению в брак с будущим священником. Для некоторых девиц – это самоцель.

Но не только это толкает девушек в брак без любви. Жесткая привязка в родительском воспитании девушки к замужеству, и объективная или субъективная (по мнительности) низкая самооценка своей внешности и сексуальности, также может толкать девушку в брак за просто хорошего парня. Я думал, что боязнь не выйти замуж в европейской стране в 21 веке должна сходить на нет. Но в православной среде она явно культивируется, что дает дополнительные козыри в руки семинаристов при выборе няньки своих детей, бесплатной прислуги и инструмента погашения похоти. Цинично, но этот нюанс при выборе матушки может иметь место.

Мне скажут, что я сгущаю краски, и что много есть священнических браков по любви, и вполне счастливых. Знаю и это, но сегодня взялся писать о проблемах, ибо счастливому браку нужно радоваться, а несчастный – не допускать. Потому и хочу из собственных наблюдений сделать выводы, что не все девчонки из регентских и иконописных школ на практике знают, что такое несчастный брак без любви в статусе матушки. Не все из них представляют, что значит быть матушкой, если достаток окажется радикально ниже ожиданий, а при заключении брака не было чувств.

А так бывает нередко. И связано это с тем, что вопреки наставлениям апостола Павла, в диаконы и пресвитеры поставляют не добрых проверенных временем семьянинов, а часто, только женившихся молодых людей (хотя даже Правилами православной церкви запрещается рукополагать в пресвитеры раньше 30 лет). Случаи распада браков приходских священников мне известны. И священнику остается, либо вынужденный целибат, к которому он явно не готов, или оставление служения. А ведь если бы брали на пресвитеров только устоявшихся семейных мужчин, то и проблема вообще бы не стояла.

Причин распадов или ситуаций, когда под одной крышей, смиряясь скрепя зубами обстоятельствам и общим детям, живут чужие друг другу люди, много. И, в основном, они рождены системой и славянской кривой традицией «стерпится-слюбится».

Почему так? В православной традиции славяно-азиатского «разлива» считается, что жениться и выходить замуж можно, а иногда и нужно, без любви друг к дружке. Услужливо подсовывается народная статистика, что такие браки по расчету, иногда с подачи и по благословению родителей, более долговечны. Не буду сильно спорить. В обществах, где брошенная женщина второсортна и ущербна, она будет терпеть то, что в условиях реального равноправия и свободы самореализации она терпеть не стала бы. То, что брак был сохранен до смерти, не могло быть свидетельством его качества. Измены – были, жестокое обращение и равнодушие – тоже. А формально, да, дети были, и совместные выходы для внешних, тоже. Но то, что такой брак был загубленной жизнью для женщины и несчастьем для мужчины, статистика умалчивает. Главное – внешняя картинка и отсутствие развода.

И вот, эту статистику, взрослые православные дяди и тёти подсовывают пришедшей в храм молодёжи под видом древней благочестивой традиции. А молодёжь с широко открытыми глазами и ушами всё впитывает, и маргинализируется, считая, что чем древнее, тем качественнее. А самые активные идут, кто в семинарию, кто в регентское, и на волне не схлынувшего религиозного ригоризма принимают бездарные и судьбоносные для себя решения в плане создания семьи.

Если бы всех рукополагали только после 30 лет, то минимум половина отказались бы от рукоположения вообще, поняв, что это был незрелый порыв. Да и выбирали бы себе жену (а жена – мужа) совсем по другим причинам, как все нормальные люди, по любви. Некоторым везет, и они так и женятся, после взаимной влюблённости и достаточного периода ухаживания. Но я о другом распространенном явлении, которое приводит к проблемным и несчастным бракам, а то и разводам.

В семинариях (сам учился в МДС) отцы в частных беседах, а иногда и для иллюстрации прямо на лекции, а также старшие по курсам, протирают мозги молодёжи, что жена не обязательно должна быть красавицей, но должна быть смиренной. И народ начинает изголяться, проверяя приглянувшуюся бедную девушку на готовность стерпеть какую-то глупость. Не все так поступают, но я наслушался подобных историй выше крыши. Из самого ближайшего окружения были люди, которые делились подобными «испытаниями». И поверьте, если некто так поступал, то в нем не было и тени любви к девушке. Если влюблён, то не станешь придумывать ничего искусственного, радуясь каждой встрече и возможности побыть вместе, опасаясь разрушить своё счастье. А когда любви нет, то и терять нечего. Найдётся другая, такая же нелюбимая. А той, которая все стерпела, может быть сделано предложение. Поскольку выбиралась не любимая жена, а матушка, рабыня, прислуга, бесплатное приложение к отцу-настоятелю и приходскому полубогу. И нередко эту модель видели в своей семье (детей священников немало в семинариях), или на своем приходе, где батюшка покрикивает и командует, а матушка смиряется и прислуживает.

Предложение будет сделано терпеливой девушке по ряду причин. Иногда они скрываются, для приличия, иногда открыто признаются со всем цинизмом, если видят, что девушка ещё и влюбилась, и терпит из жертвенности, а не скрипя зубами. Если на модный приход, иногда к своему же отцу или по знакомству нужен священник, то нужно ловить момент. Значит, надо оперативно жениться. «Зеленая» девушка, нацеленная на статус «матушки», слыша словосочетание «богатый приход», предвкушает обеспеченность и защищённость. И винить её в этом нельзя. Так и самки в природе выбирают самца по тому, как он может защитить, а среди людей – по способности обеспечить. И будущая «матушка» соглашается, даже если ощущает сердцем, что ее не особо любят или не любят вообще, или же она сама выбрала обеспечителя без любви со своей стороны.

Но не только подвернувшийся «жирный» приход толкает на скоропалительные браки без любви. Это еще не самый худший вариант. Всё гораздо плачевнее, если человек предлагает выйти замуж, поскольку он просто оканчивает духовную школу. Прихода на примете у него нет. Делать он больше ничего не умеет и не хочет, светская специальность отсутствует. И он рассчитывает, что видя его диплом и женатый статус, епархиальный архиерей его куда-то всунет.

И вот мой пример разведенного священника, о котором я знаю точно, был именно такой. Чела рукоположили и отправили на село, где прихожане – 10 бабок, требы – раз в месяц, и нужно пахать по хозяйству, чтобы выжить. И если батюшка растопыривает пальцы, что он священник, и не сильно помогает, а на матушке дети, свиньи, куры и огород, то «тетива» рвётся.

Не так регентше в училище рисовалась жизнь матушки. «Картина маслом» выглядит где-то так: Большая квартира в городе или выделенный дом в большом селе, в котором матушка с детками и с добровольными бесплатными приходскими няньками, такая себе «столбовая дворянка». Батюшка, который постоянно венчает, отпевает, крестит и носит бабло сумками, а продукты и покупать не надо, всё с «панихидки» можно забрать. Бабла столько, что батюшка покупает себе джип, а ей – скромный Авенсис или Мини. На всякие дни рождения прихожан зовут батюшку с матушкой, дети – на нянек. И жизнь – сплошной праздник.

И вдруг… полуразваленная хибара, грязь, насекомые, свиньи, куры, дети, никаких нянек, никакой машины, нехватка денег, долги, унизительная финансовая зависимость, и… нелюбящий муж, который срывается и отрывается, часто не желая помогать по дому из соображений «не царское это дело». Наступает цивилизационный шок. Если бы была взаимная любовь и жертвенность, то труд за два-три года позволил бы нормализовать жизнь и примирить с обстоятельствами. Но когда ничего нет, а только обманутые ожидания, каторжный труд и холодность в отношениях, никакой православный ригоризм от развала не спасает.

Потому, потенциальным матушкам (да и батюшкам) формулу «стерпится-слюбится» нужно засунуть куда-подальше, в подходящее для неё место и с большим энтузиазмом. Выходить нужно замуж за любимого и любящего мужа, а не за статус «матушки». А семинарист он или атеист – дело второстепенное. Главное качество человека. А вера – все равно от Бога.

Жизненные риски матушки

Кроме риска оказаться на самом старте с чудовищно обманутыми ожиданиями, есть и другие нюансы, которые могут проявиться в результате брака по расчету. Тем, кто уже сформировал исключительно счастливые семейные пары с мужем-клириком, дальше можно не читать. А тем, кому это только предстоит, или уже сделано, но некачественно, стоит почитать. Я делаю выводы из имеющихся наблюдений живых людей, которых знаю, или лично, или через других клириков.

Риск измены. Если женились без любви, а по расчету, «под приход» или «под матушку», то настоящая любовь у каждого впереди. Как у матушки, так и у батюшки, которая в условиях юридического равноправия полов в современных цивилизационных условиях легко сломает хрупкое строение «на песке», в котором нет любви. И обрушившийся поток просто смоет его. И даже не важно, сколько к этому времени будет детей. Это может произойти и в рамках прелюбодеяния, и через реальный развод. Да, по силе духа, люди могут устоять от искушений, но если им будет что терять, например добрые отношения. А если отношения были черствыми, то их не ценят, и легко идут на их слом.

Все знают, что часть учениц старших классов и студенток имеют склонность влюбляться в своих преподавателей. То же происходит и на приходах. Мой бывший православный духовник, у которого с женой «всё ладушки» (стал священником в 30 лет, а женился еще будучи неверующим, по любви) рассказывал, что молодые, и нередко весьма красивые девушки признавались ему лично в любви (я об этих рисках упоминал в статье ). И поверьте, не все, но часть женившихся без любви, если у них вспыхнет ответное чувство, и они познают страсть, последняя снесет их хлипкое строение без любви, или приведет к тяжким грехам прелюбодеяния и лжи.

И не обязательно искушение может произойти на исповеди. Ситуаций, когда у мужчины-священника для женщины «распушен хвост», предостаточно. Т.е., для ситуаций возникновения односторонней, а то и взаимной влюблённости, возможностей предостаточно. И если сердце не занято женой, то оно может устремиться к источнику любви, ощущая явную привлекательность этого взаимного чувства по сравнению с искусственной конструкцией «по благословению».

Почти гарантированный риск многодетности. В православии бытует запрет на использование контрацептивов. Хотя я всегда хотел, чтобы мне доказали греховность их использования с помощью Писания. Ни у кого не получилось.))) Но не все жены священников хотят много детей, и не все могут по состоянию здоровья. При большом количестве детей женщина не сможет уделять достаточно времени работе над собой, над своей молитвой, над своими недостатками.

И не надо надеяться на фразу “Жена спасется чадородием”. Там не сказано, что чадородие – в количестве детей. Наоборот, святые отцы толкуют, что чадородие – это, в основном не рождение, а добротное воспитание и выведение в люди. И 2-3 детей можно качественно вывести в люди, без того, чтобы лишиться сна и отдыха, радостей полноценной семейной жизни, если у матушки 10-12 детей. Кстати, к сведению матушек, “Плодитесь и размножайтесь, и наследуйте землю”, исследователи Библии относят к припискам Эздры в процессе восстановления Библии по памяти после Вавилонского плена. В исходнике этих слов не было. Там сказано о возделывании сада, под которым многие толкователи понимают душу. Т.е., человек должен воспитывать в себе любовь к Богу и людям, стремление к Богу, заниматься богоискательством, а не плодиться и размножаться (не кролики мы), или “спасаться чадородием”, в смысле многочадием))), только потому, что батюшка имеет предрассудки против контрацептивов.

Матушка – не кошка, а предназначенный к спасению человек. Но в семье священника этот факт может быть забыт . И молодая (действительно верующая) девушка должна об этом помнить.

Риск навязанного жёсткого патриархата. Там где нет любви мужа к жене или/и срабатывает патриархальная модель поведения, подсмотренная в своей семье или в семье священника-маркера, может устанавливаться семейная тирания по принципу: жена должна всё по дому, должна себя отдавать мужу, а я иерей Божий, представитель Христа-царя на земле, и не царское это дело заниматься домашними делами. В крайних случаях, могут применяться модели из Домостроя, ссылаясь на авторитет православности пособия и не учитывая явно иные гендерные отношений в современных условиях европейского типа цивилизованности.

Кстати, иногда так строят отношения с женой даже те, кто вроде любит свою матушку. Но насмотревшись на модель в семье или наслушавшись историй в семинарии, считают, что именно так и нужно строить отношения с женой, которая не должна оказаться на месте камилавки.

Риск прогрессирующей черствости. Патриархальный уклад при любых отношениях в браке приводит к росту нечувствия к проблемам матушки, а то и детей, которые не касаются священника. А любые попытки привлечь мужа к их решению наталкиваются на позицию «не царское это дело». Если это продолжается долгие годы, то это огрубляет даже отношения, в базе которых любовь была. Это порождает системную черствость, которая в лучшем случае приводит к тому, что семья просто функционирует на воспитание и выкармливание детей, а в худшем случае…

Риск возникновения ненависти. А в худшем случае может рождаться ненависть. Это состояние, когда любое не ожидаемое действие противоположной стороны воспринимается с раздражением, часто нескрываемым. Утром подала не те сапоги, которые на сегодня запланировал одеть, значит надо их швырнуть в сторону и рявкнуть: «Не те!!!» Епитрахиль помятая – «Куда твои глаза смотрели?!» Постепенно у матушки родится тихий саботаж, а потом и позиция «пропади все пропадом». Потому что…

Риск бесцельности и суетности бытия. Потому что в какой-то момент времени матушка понимает, что её статус жены священника, возможно, никогда её по-настоящему не любившего, похоронил в ней женщину и человека, похоронил ее достоинство, счастье и радость. Жить ради детей – это призвание женщины, так она устроена. Но цель её жизни такая же, как и у мужчин, никаких отличий: радоваться этой жизни, испытывать счастье и стремиться к спасению . И если получается, что первое – отобрали, второе – растоптали, а в третьем не дали возможности себя проявить, то на одном призвании в воспитании детей семью не сохранишь. В конце концов, воспитывать детей можно и без не любящего мужа.

И это должен понимать и сам священник, позволяющий себе черствость и грубость с женой. Сейчас не первый, и даже не 19 век. Естественно, свои цели и стремления, женщина, как и мужчина, должны частично подстраивать под ценности семейные. Это не значит, что каждый делает по принципу «что хочу, то и ворочу». Но частичные ограничения свободы действий ради семьи должны быть по договоренности и взаимные, а не односторонние и только со стороны женщины. Они должны быть более-менее симметричные. И свободное время чтобы у обоих было паритетное, и семейные обязанности распределены так, чтобы у каждого было время на отдых, не только на ночной сон.

Иначе придёт усталость от жизни с пониманием, что это следствие ненормальных семейных отношений и отсутствие любви (ибо нет жертвенности). И тогда любой повод может привести к семейному краху. Ибо даже жизнь в одиночестве или просто с детьми, будет для матушки выглядеть привлекательнее, чем «одна вдвоём» без радости, счастья и любви.

Риск перенесения свое семейной модели на детей. Продолжая жить в несчастном браке, матушка воспитает детей, в которых будут заложены модели поведения её семьи. И негатив размножится в детях, ломая их будущие судьбы. Т.е., она будет страдать и далее, видя, что дети повторяют ее судьбу или «ломают» кого-то по примеру её мужа.

Риски одинокой и необеспеченной старости. Это риск не всегда связанный с несчастным браком. Лишиться мужа можно и в связи с его ранней смертью, и в связи с разводом из-за нежелания жить дальше с человеком, который ежедневно тобой пренебрегает, а то и вытирает об тебя ноги. И смирение тут совершенно не при чем. Я в цикле статей по совести писал, что смирение должно быть твари перед Богом, и допускается перед человеком святой жизни, который имеет плоды Духа, и послушание ему, как наставнику, имеет духовный смысл. Но смирение человеческой ненависти, чёрствости, самодурству в ущерб собственного человеческого достоинства допустимо, когда есть надежда перевоспитания любовью. Но, если нет сопротивления, а сам батюшка верой и добротой не блещет, то смирение злу и черствости, может приводить к прогрессированию последних, и развод неминуем. И матушка, положившая все свои годы жизни на работу де-факто прислугой и домохозяйкой священника, оказывается без работы и обеспечения в старости.

Но даже если не развод. А священник умер в ранней старости, или по болезни в зрелом возрасте, то это наиболее болезненно проявится на матушке и детях, если они ещё несовершеннолетние. Эта же проблема есть и по многодетным семьям, если отец семейства уходит из жизни раньше времени (смертельная болезнь, ДТП, просто, пришло время). Приходы, иногда, помогают, но этой помощи явно недостаточно. Потому совершенно неработающая матушка-домохозяйка должна быть застрахована страховкой мужа (смерть и утрата трудоспособности) и пенсионными взносами на её имя, которые делает муж-священник, например, в негосударственный пенсионный фонд. Почему не в государственный? Потому что если матушка сама прикажет долго жить, то деньги останутся государству, а не останутся мужу и детям, как в случае со взносами в частный фонд. Идеально страховаться одновременно, и батюшке, и матушке. Но не у всех есть такое знание. К сожалению.

Лень и косность мышления вкупе с нежеланием прогнозировать свою жизнь, приводят к проблемам семей священников в старости, если священник не может служить по болезни, или вообще умер, не оставив матушке никакого обеспечения. Мне иногда хочется сказать: «Отцы! У вас матушка, – это, нередко, служанка и бесплатная домработница, которая положила жизнь на вашу семью, хотя она такой же человек, как и вы. И если вы помрёте, или распадётся ваш брак, нередко по вашей же вине, то вы оставите жену без средств к существованию, ибо на пенсию она себе не заработала (домработницам госпенсии не платят). И если вам на себя наплевать, так хоть жён застрахуйте, чтобы они не оказались на иждивении у детей.» Это кардинально неправильный подход надеяться на помощь детей, когда можешь обеспечить старость самостоятельно. Я уже писал об этом .

Сама по себе, уплата пенсионных взносов за жену – это знак уважения к её нынешнему труду в семье, и к её финансовой свободе в будущем, при неблагоприятных раскладах. Но, судя по существующей практике, все священники уверены, что матушек переживут, что никуда они не денутся с «подводной лодки» (или даже жёстче – не должны деться), и что дети окажутся благодарными и платежеспособными.

Исходя из вышенаписанного, матушке весьма желательно иметь светскую работу, которая пойдёт в стаж и позволит иметь пенсию в случае утраты мужа и обеспечителя. Или, священник должен обеспечить своему пожизненному тылу тыл в старости, ведь роль матушки, как, по сути, профессия женщины – самая высокорисковая. И будущие матушки должны учитывать и этот нюанс.

Бракованность брака

Наблюдаю за одной семьёй, где девушка вышла замуж без любви, просто за хорошего и перспективного по её понятиям человека. При этом, мужчина был влюблен, и благосклонность девушки принял за «любовь в духе православной скромности». Так сложилось, что как раз, эти оба человека переживали период неофитства в православии, и девушка, видимо, были заражена вирусом «стерпится-слюбится».

Молодой человек мог стать священником, а его жена – матушкой. При этом, сама девушка об этом статусе не мечтала. Но пазл священства не сложился. Потому пример этот универсальный. В этой статье я его привожу для иллюстрации того, как реальные глубинные следствия выхода замуж без любви и страсти к мужчине по православным или статусным соображениям могут отравлять, и даже развалить семью. Это реальный пример. Он касается одного важного проявления семейной жизни в зрелом возрасте, который я наблюдал сразу в нескольких семьях, где был очень продолжительный декрет у жены. По сути, хочу написать о том, чем закончился предыдущий раздел.

Рано или поздно, после перехода в старшие классы последнего, самого младшего ребенка, матушка устает от семейной обстановки, и пытается выйти на работу. К этому её толкают и соображения старости без пенсии при муже-священнике. И этот выход из семейного круга общения в круг сотрудников на работе и внешних контактов, таит в себе угрозы для любого брака (как показывает практика), а особенно того, где женщина принимала брачное решение в отсутствие любви к будущему мужу.

Выход на работу женщины после долгого сидения дома сопровождается, как правило, «сносом крыши» от переоценки самой себя и своей жизненной роли. Причем, слово «переоценка» таит в себе оба смысла, и изменение самооценки, и превышение правильной самооценки. У женщины появляются новые контакты, в том числе и мужского пола, она внутренне-бурно реагирует на комплименты, которых она давно не слышала. Ей кажется, что ей любая работа по плечу, она может зарабатывать и сама себя обеспечивать. Ей кажется, что её на работе ценят больше, чем её ценит муж. Возникает ощущение эйфории от роста независимости . И здесь могут быть нехорошие для семьи завихрения в сердце даже любящей матушки, а если любви там не было, то может возникнуть центробежная сила с элементами мести.

А за что мстить? Для человека, который не любит, любое действие, даже самое безобидное, всегда можно истолковать в духе оправдания самой себя и завышенных ожиданий в отношении мужа. Любое замечание в её сторону – это черствость, унижение и оскорбление. Строгость в воспитании детей – это жестокость. Нежелание ходить на балет или в кино или пропадание в храме и на требах – равнодушие. Попытки в процессе притирки согласовать точки зрения – прессинг и давление.

При этом, жена не замечает, что она давно уже отплатила мужу (и он смог это прочувствовать тысячи раз) сексуальной холодностью в сопровождении с унижением человеческого достоинства, сквернословием с унижением в ситуациях, когда любящая жена даже не заметила бы повода. Раздражительностью в грязной и неадекватной форме по мелочным поводам в состоянии обострённой гордыни и самолюбия. Потому, нередко, месть с помощью работы – это уже то, что давно превысило меру обычной стервозности, и перешло в область «гнили».

Как правило, для мести выбирается самое низменное – ревность. Ведь можно просто восторженно высказаться о своём начальнике или сотруднике, или в случае выбора между интересами семьи и работы, выбрать интересы последней. На мнение мужа умышленно делается «плевок», и все делается по собственному произволу. Хотя в семье, которая сохраняется институционально, так не должно быть.

Семья – это институт, где супруги частично ограничивают свою свободу, естественно, из жертвенной любви друг к другу, ради семейных ценностей. А если любви нет, то и жертвенность отсутствует. Это видно невооружённым сердцем, и даже линейная мужская интуиция подаёт сигналы тревоги, что сублимируется в ревность и недоверие даже тогда, когда де-факто нет для них оснований. Но договоренности и взаимные ограничения должны быть и в таких семьях . И наступает момент, когда вышедшая на работу матушка, считает себя свободной от всего, иногда умышленно вызывая недоверие и ревность на себя.

Чем более публична у матушки работа, тем больше поводов сыграть на ревности. Ревность мужа возникает там, где нет чувства любви со стороны жены. И батюшка мог тысячи раз в этом убедиться на своём человеческом достоинстве и обманутых ожиданиях за многие дни и годы совместной жизни. Ведь каждый человек понимает, как ведут себя в определённых ситуациях действительно любящие люди. И если человек ведет себя иначе, то тестируется равнодушие, а то и ненависть.

Ревность может возникнуть не обязательно к потенциально возможной измене с другим мужчиной. В семье, любой муж с пониманием может относиться к тому, что детям достается внимания больше, чем ему. Но он очень остро чувствует ситуацию, когда некто или нечто стало более ценно в глазах жены, чем он, или даже сама целостность их семьи. Когда матушка ради своей работы готова на развод, и при выборе между мужем и работой, выберет последнюю.

Когда контакты резко увеличиваются в своем количестве (публичная работа: коммерческий представитель, журналист, сотрудник фронт-офиса, конференц-девочка на побегушках или секретарша), то резко возрастает вероятность найти то, что отсутствовало в жизни матушки, и что обладает реальной ценностью в жизни любого человека. Это и есть любовь. И если для нормальных семей, любовь – в радость. То для покалеченных и изначально бракованных, любовь – это угроза, как это не чудовищно звучит. Потому, матушка, выбирающая подобную работу без согласования с мужем, демонстрирует, что де-факто, она готова к развалу семьи. Может и жёстко сказано, но реально и жизненно.

Если матушка – порядочная женщина, то она будет стараться избегать опасных контактов с мужчинами. Но если выбрана публичная работа, то контакты и есть предмет этой работы. И если эта работа пришла после 15 лет декрета и жизни с нелюбимым мужем, то когда придёт чувство, оно просто порвёт плотину и смоет их ветхое с батюшкой семейное строение на песке. И любой мужчина, включая священника это прекрасно понимает. Он подобных историй столько наслушался на исповедях, что загривком чувствует угрозу семье, исходящую от работы супруги. И его жизнь превращается в борьбу с собой. Ум говорит: «Ты христианин, и предоставил жене свободу, в том числе и выбора», а сердце говорит: «да, но я её люблю, хотя и не ощущало её любви, а человек без любви пуст, значит, всё ещё впереди». Это делает несчастной и напряженной жизнь священника. И это делает ущербной жизнь матушки, которая даже если не мстит, имеет соблазны и искушения сломать то, в строительстве чего она принимала активное участие. А слом судьбы, в том числе супруга, будет камнем на совести. Ведь слова «да» из неё не выдавливали калёным железом. Сама согласилась.

Потому…

…девушки, не выходите замуж без любви . Как вы поняли, это касается не только потенциальных матушек, а любых барышень, особенно православных, которым запали в голову чужие стереотипы: «стерпится-слюбится», «главное, чтобы человек был хороший» или «главное, чтобы был богатый». Или вам кажется, что с такой внешностью вы свою любовь никогда не найдёте. (И все это, в основном, касается потенциальных браков по расчёту или по религиозной идентификации жениха.)

Не калечьте жизнь себе и своему супругу. Цель брака – не в страдании. Цель брака – в опытном познании любви и ее различных граней в состоянии радости и счастья. Испытания бывают даже в семьях любящих друг друга супругов. Но не надо их искусственно создавать, да ещё и длиною в лучшие годы своей жизни. Плодом будет не любовь, а тонны взаимных упрёков, обид, в том числе тех, которые сердце не захочет прощать, даже если этого вроде как требует ум. Это постоянная угроза развода. Это постоянное унижение вашего мужа вашим равнодушием, а то и ненавистью. Каждый поход на работу матушки, которую батюшка выбирал по влюблённости, это потенциальная угроза, которая держит в напряжении и отравляет жизнь. И не потому, что он считает жену не порядочной, а потому он знает, что любовь – это та жемчужина, ради которой продадут весь имеющийся мелкий и не особо ценный жемчуг, и купят её. И в светской семье решением проблемы в конце-концов будет развод, ибо это не жизнь. А если батюшка не готов к целибату, и он любит, и не готов стать монахом, то он переживает вдвойне. Для него это жизненный крах.

Не так должно быть в семьях, в нормальных семьях. Совсем не так. Ревности не должно быть. Ревность – это продукт ощущения, что тебя перестали любить или никогда и не любили. Там, где человек чувствует встречную любовь (даже если сам не любит), ревность не возникнет. Не возникнет, также, месть и ненависть.

Несомненно, имеющаяся в начале брака взаимная страсть, влюблённость, тоже может быть утрачена, и даже может превратиться в ненависть. Потому и нужна проверка временем страсти на присутствие в ней следов любви. В штатной ситуации для человеческих пар влюблённость приводит все же чаще к любви, чем к равнодушию.

Предлагают традиционно мужчины, но выбирают и дают согласие – женщины. Девушка, строящая брак на любви – строит на камне. Та, что строит на влюбленности – просто на земле. Но если вначале не было НИЧЕГО, то зачем строить?!

Выводы

Причём, это выводы, лежащие на поверхности. Они – банальны. Но и их не стремятся придерживаться.

• Не выходить замуж без взаимной любви с избранником , которая проверена временем. Даже одностороння любовь недопустима. Лучше 2-3 года повстречаться перед замужеством, чтобы успели вылезть все «косяки». Или хотя бы полгода-год.
• Не выходить замуж, даже если вас любят, а вы не любите. Брак такого замужества обязательно проявится после того как придёт понимание неправильности принятого решения.
• На любой товар находится покупатель, особенно если над товаром поработать. Да, мужчина влюбляется глазами, и не всегда по красоте лица. Иначе не замужем была бы половина женщин на планете. Красота – объективна, но привлекательность, слава Богу, субъективна. И если убрать сало с тела, сделать подходящую к форме головы прическу, сделать качественный макияж и не ходить в трёх платочках и в чёрной юбке до пят, то девушку выберут и влюбятся, и она даже сможет выбирать. Просто нужно отказаться от православных стереотипов о том, как должна одеваться девушка, а одеваться и украшаться по светской моде и по вкусу. И тогда вероятность выхода замуж, как минимум, по влюбленности, резко повышается.
• Явным сигналом, что девушку не любят, являются различные придурковатые испытания , когда её ставят перед выбором, когда она должна выбрать между тем, что ей противно, но угодно парню, и тем, что ей приемлемо, но парень заранее показывает, что ему это не понравится. Проверка на смирение таким образом – есть форма унижения, хотя ее будут представлять как индикатор её лояльности, смирения и даже любви. Любящему человеку такое даже в голову не придёт. Потому, нужно держаться подальше от таких парней, и посылать их на такое же расстояние.
• Лев Аслан в «Хрониках Нарнии» (прообраз Христа) говорил: «События не повторяются». Нельзя экстраполировать чужие модели на себя. Не факт, что если вы видели счастливую жизнь одной-двух матушек, то и у вас будет так же. Надо всегда выходить за мужа , а не за будущего батюшку . Самоцель стать матушкой, а не просто жить в счастливом браке, недопустима.
• Не покупаться на мотивы ускоренной свадьбы , типа, «богатый приход», «появилось место» и особенно, «выпуск из семинарии или академии», если любовь одностороння или ее вообще нет. Распадаются даже браки миллиардеров по инициативе женщин, которые в состоянии что-то отсудить. Распадаются из-за утраты ценности денег в связи с отсутствием любви, радости и счастья в личных отношениях. А на просто богатом приходе, при тяжёлом уходе за детьми и отсутствии релаксирующего шопинга в Париже, все происходит гораздо быстрее.
• Съездить к родителям жениха и понаблюдать за отношениями между его родителями и за отношениями парня с родителями. Их гармоничность, напряженность или полное отсутствие взаимопонимание, многое могут сказать наблюдательной девушке, если она в состоянии трезво мыслить о своей судьбе. Скорее всего, семейные модели будут апробированы на ней самой. И если ей они не понравились, то не понравятся и в её личной жизни.
• Девушку должны настораживать любые закидоны парня о правильности и привлекательности патриархального устройства семьи и гендерного неравноправия . (При этом, я не говорю о неравенстве, мужской и женский пол объективно функционально неравны). Эти вбросы о гендерном неравноправии не всегда бравада. Это может быть неумение скрыть проявление будущей модели поведения. И самое главное, превентивно пренебрежительное отношение к будущей жене из-за гендерных стереотипов, втянутых православием из древности в сегодняшний день. Это может пройти с возрастом, но лучше, чтобы оно прошло до венчания. Ведь если показать хотя бы долю согласия с этим, то запуститься ощущение согласованности, и данный негатив начнет прогрессировать с возрастом, а не затухать.
• Нужно заранее, при достаточно близком знакомстве, оговорить вопросы количества детей в планируемой семье, чтобы из женщины не превратиться в самку, которой затыкают рот фразами “плодитесь и размножайтесь” и “жена спасется чадородием”. Если девушка сама не против многодетности (хотя она может быть весьма далека от понимания того, что значит многодетность на практике, особенно, в браке без любви), то не вопрос. Но если против, то вопрос сразу должен ставиться ребром.
• Нужно жёстко пресекать любые проявления , задевающие ваше достоинство , чтобы чел уяснил, что и после выхода замуж нужно будет жену любить и УВАЖАТЬ. И даже статус представителя Христа не даст ему в будущем мотивов для дискриминации.
• Если вы всё же вышли замуж без любви , то постарайтесь не видеть за каждым словом и действием мужа попытки вас унизить, подавить и подчинить. Эти действия могут иметь место, но не всегда.
• Ну и, наконец, если вы добрались до светской работы, постарайтесь не использовать её как средство компенсации за реальные и надуманные обиды . Слово “да” вы сказали сами, подписавшись под его последствиями наравне с мужем.

В сегодняшней Церкви можно встретить явления, которые вряд ли были возможны (или были вообще невозможны) в ее дореволюционном, традиционном бытии. Временные храмы в приспособленных помещениях, отцы настоятели чуть больше двадцати лет от роду, бывшие преподаватели научного коммунизма на дежурстве у подсвечников… Все это не всегда негативные, но, скажем так, «побочные» эффекты стремительного возрождения Православия. К ним можно отнести, наверное, и случаи, когда женой священника - «матушкой» - становится девушка, совсем недавно или еще некрепко живущая в вере. Что из этого следует и «как это бывает в реальности» - возможно, на это стоит обратить внимание.

Эта странная «батюшкина жена»…

Совсем нецерковных матушек среди лично моих знакомых нет. И вероятно, в этом уже есть что-то хорошее. Кто-то больше, кто-то меньше смог «врасти» в православный уклад, но все стремятся в храм и - к Богу. И преодолевают при этом трудности: как «специфические», связанные со своей «ролью», так и те, с которыми сталкивается в процессе узнавания своей веры почти каждая личность. Впрочем, если быть честной, писать эту статью я могла бы не только о «личностях», но и от первого лица… Если бы меня, светского, целыми днями пропадающего на работе журналиста-телевизионщика, когда-то «предупредили», что мне предстоит «выйти замуж за батюшку», то я, наверное, даже гипотетически отказалась бы себе это представить. Но так и сложилось на самом деле. И это обрушило на меня огромное количество вопросов - к жизни, к Богу и к самой себе. На которые я пыталась и до сих пор пытаюсь найти ответы прежде всего в практической жизни - приходя порой к не совсем ожидаемым результатам.

За недавний, короткий промежуток времени мне несколько раз доводилось встречать в периодических изданиях статьи с названиями типа «Профессия - матушка». Пишут о «матушкином служении», о «матушкином кресте». Вообще, интерес к этой теме почему-то достаточно высок, притом, что сами по себе священнические жены являются категорией немногочисленной. Похоже, что по мнению редакторов и авторов этих статей - это некий особый «контингент», с которого стоит срисовывать те или иные жизненные стереотипы женской половине «обыкновенных» прихожан. Поэтому, наверное, в среде «православной общественности» время от времени можно наблюдать дискуссии о весьма странных вещах: как должна выглядеть и одеваться матушка, может ли она отдавать детей в детский сад и т. п. Примеры, которые приводятся в качестве жизненных иллюстраций всего этого, можно довольно отчетливо разделить на две категории. В первой рисуется некий адаптированный к Православию образ «первой леди» - эрудированной и в меру амбициозной, курирующей благотворительные мероприятия и создающей «выгодный» облик мужа. Вторая останавливается на тихом домашнем варианте: клирос, шестеро детей, ежедневные борщи и незаметное женское счастье. Эти две мало совместимые тенденции существуют и в общественном мнении, с четким подтекстом: соответствовать (тому или другому) для жены священника не просто пожелание, а некий долг. В этом и заключается внешняя сторона ее «особого служения».

И все это свалилось на меня… Еще до каких-либо «столкновений» с окружающими, просто в попытке ответить на вопрос - «кто я есть» теперь. И попытки эти почти сразу привели к неутешительным выводам: я не только не соответствую «установленным образцам», но и вовсе «из другой оперы» человек. И не только потому, что прежний образ жизни не воспитал во мне привычки к постоянным обязанностям (а любое «служение» есть что-то именно постоянное). Но и потому, что совсем еще не способна к решению каких-либо «усложненных задач», связанных с верой и Церковью. А жить в священнической семье, как подсказывал мне разум, не проще, а сложнее, чем занимаясь чем-либо «мирским».

Помню, как в первые дни после рукоположения мужа выходила из дома с сияющей улыбкой и в непременном белом платке. Казалось, именно так должно быть - и теперь будет всегда. Дней через пять поняла: надолго меня не хватит. И платка, и улыбки, и внутренней сосредоточенности на главном, ощущавшейся в тот момент. И вот это «меня не хватит» - пусть проявившееся в мелких пока деталях - воспринималось как очень тревожный сигнал. А еще не покидало осознание того, что я, фактически «не зная броду», решаю в своей жизни очень серьезные вопросы. И остается только уповать, что здесь окажется «не слишком глубоко».

Матушки сегодня встречаются самые разные. Тех, для кого церковная жизнь является чем-то «наследственным», привитым с пеленок, среди них, думаю, все-таки меньшинство. Многие, правда, успели пройти хорошую «школу послушания» в регентских классах и всевозможных сестричествах. Случаи, когда «вторая половина» будущего клирика появляется откуда-то совсем «со стороны» - из незнакомых с церковной средой, «начинающих» прихожанок, встречаются, пожалуй, довольно редко, но и они далеко не единичны. Стать матушкой, едва перешагнув порог храма, на мой взгляд, неестественно, но не драматично. Главное - внутренне, для Церкви в ее духовном, а не земном измерении этим человеком «со стороны» не остаться.

Может быть, это странно, но мне в жизни очень помогает то, что этот путь я для себя не выбирала и не хотела. С человеком, который стал моим мужем, нас связывало душевное тепло - и никаких намеков и планов на совместную жизнь. Впрочем, и не до того мне было: к тому времени я успела окончательно запутаться в своих жизненных стремлениях, людях, работах, городах… В какой-то момент поняла, что «стоять у камня», где направо пойдешь - «коня потеряешь», а прямо - пожалуй, и голову, больше нет сил. И остается только действительно «взмолиться» Богу. Пусть закончится эта мучительная неопределенность, пусть будет какой-нибудь знак - событие, письмо, да хоть кирпич на голову, но только сегодня, сейчас… Наверное, это было неадекватно и дерзко, но спустя несколько дней, в неожиданных обстоятельствах, от «неожиданного» человека я услышала спокойную, полуутвердительную фразу: «Поедешь со мной?». И поняла, что в моей жизни сейчас действует Господь, что это и есть ответ на то, о чем я просила - каким бы «выходящим за рамки» он ни казался. С тех пор меня посещали, наверное, все возможные внутренние проблемы, кроме одной - ощущения, что я живу «не свою» жизнь. А значит, и все трудности - преодолимые с Божией помощью испытания, а не следствия нелепого и неправильного жизненного выбора.

А еще мне очень помогла книга «Под кровом Всевышнего», именуемая в народе «пособием для матушек», но являющая на деле гораздо большую глубину. Книга очень откровенных и детальных воспоминаний о длинном пути священнической семьи, давшей начало целому православному роду. Вряд ли что-то из нее можно использовать в качестве советов и указаний. Но остается очень важное и нужное понимание - того, что жизнь священника и его близких может быть далекой от «идеальных» представлений, сложной, исполненной неприятных, даже конфликтных моментов и годами не решающихся проблем. Но и это может быть жизнь с Богом - хотя кажется, только и хватает сил на то, чтобы отдышаться и взглянуть на Него.

Но сперва предстоит пересмотреть свое понимание очень многих жизненных вещей. А если сделать это не удается - делать хотя бы маленькие «шажки», стараясь обращаться к Богу в решении самых простых и насущных задач. Эти попытки не принесли мне особого успеха, но, капля за каплей, привели к неожиданным выводам. О том, что быть матушкой - это не «особое служение» вовсе, не «профессия» и даже, наверное, не крест. Это просто обыкновенная жизнь, которую мы по мере сил стараемся сделать христианской. И суть, и роль - та же, что и у любой женщины в православной семье. Да и духовный путь - практически ничем не отличается.

Кто-то, может быть, возразит: по матушке судят и о батюшке, она во многом формирует «образ» прихода. Возможно, кому-то свойственно искать в наблюдении за батюшкиной семьей подтверждения отрицательных или положительных своих впечатлений. Но «лицо» священника - это все-таки сам священник. Только его служение и проповедь способны сформировать церковную общину, придать богослужению и отношениям между людьми ту или иную тональность. А матушка лишь участвует в тех или иных приходских делах. В том случае, если это полезно. Конечно, в маленьком сельском храме ей приходится быть «и швецом, и жнецом». Но если говорить в целом, душой и стержнем прихода могут быть совершенно «мирские» люди. Это уж где как сложится.

Нередко приходится слышать: жизнь матушки - бесконечное ожидание мужа. В общем-то, это так. Но разве не так же ждут главу семьи жены военных, дальнобойщиков, журналистов, моряков?.. И не подобным ли образом отдают все свое время людям мужчины-врачи и мужчины-учителя? Все это к тому, что в этом ожидании вряд ли есть какой-то особый «подвиг», требующий специальной подготовки и «специального» уважения. То же касается и «ограничений во всем». Есть вещи, о которых супруге священника остается только забыть, но все эти «нельзя» и «нежелательно», если посмотреть чуть строже, относятся и ко всем христианам. Так что и здесь никаких особенных «отличий» нет.

Возможно, что-то в моих представлениях не соответствует ожиданиям окружающих… Во всяком случае, «матушкой» меня почти никогда не зовут. В основном по имени, иногда, в третьем лице, «батюшкиной женой». Впрочем, я не обижаюсь. Ведь так оно, по сути, и есть.

Но все это, по большому счету, лишь скольжение по поверхности, не затрагивающее по-настоящему серьезных вещей - собственно духовной жизни... Говорят, что враг кидает против священника в десятки раз большие силы, чем на людей, не касающихся Престола. И очень часто, не имея возможности «непосредственно» подобраться к его душе, действует через близких. А значит, необходима особенная трезвость - та, отсутствие которой у новоначального христианина приводит порой к печальным «перегибам» и «переломам». Пожалуй, для неопытной «матушки» это и есть самая большая опасность. Во всяком случае, меня ничто так не пугает, как ощущение, что куда-то стремительно «съезжают с рельсов» душа и ум. И как их остановить - непонятно. Точнее, понятно, но опытно не знакомо. Что же касается «духовной борьбы» в жизни священника, об этом и вовсе судить не берусь. Конечно же, она есть, но протекает так глубоко в сердце, что видит ее только Господь и, может быть, принимающий исповедь духовник.

Нужно затронуть, наверное, и еще один момент... Об этом почти не говорят вслух, но было бы, наверное, неправильно совсем его замалчивать. Есть батюшки, у которых матушек «нет». Точнее, они существуют, но находятся где-то «за горизонтом». Встречается подобное крайне редко, но даже один такой случай - большая беда. Поскольку священнику это нередко грозит одиночеством на всю оставшуюся жизнь, а иногда, при «развитии ситуации», и запретом в служении. Наверное, это могло бы стать самым серьезным поворотом в разговоре о матушках «со стороны» - всем существом своим привыкшим к «светским» образцам поведения. Если бы не одна деталь. Во всех известных мне случаях подобное случалось как раз с людьми из верующих семей, вполне осознававшими, что их ждет. И потому, наверное, не в «стаже» посещения богослужений, и даже не в привычке к православному укладу дело. Я не знаю, отчего распадаются такие семьи. Наверное, от того же, отчего и все остальные, но с более разрушительными и трагическими последствиями.

Так трудно ли - вообще, в целом - в роли матушки человеку, не так давно пришедшему в храм? Думаю, все-таки, что не намного труднее, чем нашедшим дорогу к Богу достаточно давно. По-разному бывает... Наше время, оно вообще такое - «по-разному» - сжатое и непредсказуемое. Возможно, в этой теме вообще не стоит делать каких-либо определенных выводов. Точнее, они становятся более-менее явными лишь тогда, когда супруги приближаются к тому, что называется «единство духа». Но до этого еще нужно дожить, «допрыгнуть», дорасти...

Елена Сапаева

Ошибка сапера

Тема «батюшкиных жен» на самом деле очень актуальна. Вопрос о том, «какой она должна быть»,- из разряда тех, которые ставит перед нами непростая церковная современность. Он закономерен: сегодня не у всех есть ясное представление и о том, каким, собственно говоря, должен быть сам батюшка.

У меня как у священника, церковного журналиста и просто человека, со вниманием относящегося к тем процессам, которые происходят в Церкви, есть свой взгляд на проблему священнических жен, немного отличный от представленного в предыдущей статье. Впрочем, это и вправду лишь взгляд на проблему, а не на способы ее решения.

На протяжении примерно пяти лет мне пришлось исполнять обязанности духовника Саратовской семинарии. И, естественно, непосредственно наблюдать за тем, как создаются, растут, а порой, к сожалению, разрушаются семьи или будущих, или уже рукоположенных клириков. Насколько это было возможно для меня, я старался предостерегать семинаристов от поспешных, необдуманных шагов, употребляя для этого даже известное сравнение с сапером: будущий священник в выборе супруги, как и сапер в своей работе, ошибиться может лишь однажды. Но если для сапера с этой ошибкой все заканчивается, то священник будет нести ответственность за неправильный выбор на собственных плечах, что называется, до гробовой доски. Возможности «что-то изменить в личной жизни» у него уже не будет. Подобные предостережения (я это знаю) слышали ребята и от других преподавателей, облеченных саном. И все же результаты были таковы, что если бы не чрезмерная насыщенность программы, то впору было бы ходатайствовать о введении семинара с названием вроде «Как правильно выбрать невесту».

Проблема христианского брака (да и вообще брака как такового) в наши дни сложна сама по себе. Мало кто понимает - к тому же не умом, а сердцем - необходимость в браке терпения и мужества в преодолении тех трудностей, внешних и внутренних, с которыми он сопряжен. Мало кто понимает брак как возрастание в единстве и любви. И так же мало кто понимает, что сначала молодому человеку и девушке надо как следует узнать друг друга, а потом уже идти в ЗАГС и под венец. И тем более что семейная жизнь не то, чему надо учиться лишь в процессе, а то, к чему обязательно нужно готовиться.

Наверное, именно с этих самых «пониманий» следует начинать и будущему пастырю. И - будущей матушке. Ведь и вправду есть девушки, которые только так себя и воспринимают - как будущую матушку, и никак иначе. Что называется, и цель неверно выбранная, и прицел сбит… Разве можно руководствоваться такими желаниями в выборе спутника на много десятилетий вперед? Во-первых, тут налицо гордость, мнение о себе: «Мне просто муж не подходит, должен обязательно священником стать» (а отсюда логическое продолжение: батюшке особое уважение по сану полагается, и матушке - по семейному положению). Во-вторых, с самого начала такая невеста думает не о Промысле Божием своей жизни, не о любви как таковой, а о том, как выбрать из ряда предстоящих ее взору семинаристов «подходящего». И чаще всего брак, получающийся в итоге, оказывается чем-то искусственным, «ненастоящим», а если ситуация и выправляется, то лишь с помощью Божией. Бывают положительные исключения, но разговор - о правилах.

Нередко случается наоборот. Сам семи

нарист, заканчивающий духовную школу, переживает: как быть дальше? Пора ведь и рукополагаться, а для этого сперва нужно… жениться. И начинается лихорадочный поиск, и тоже ничем добрым это, как правило, не завершается.

Как это бывает в жизни? Встретил человека, узнал, полюбил, и привело это к желанию никогда не разлучаться. Так рождается семья. Почему у священника должно быть иначе? Не потому, что любишь, а потому, что «надо»? Не должно, конечно…

Но я больше хотел сказать все-таки о матушках. Автор предыдущего текста говорит о том, что «совсем нецерковных матушек среди» ее «знакомых нет». И слава Богу, потому что вообще их немало. Только вот некоторые воцерковляются впоследствии, а некоторые так и остаются «приложением к супругу». Хотя и не бесплатным. И очень тягостным как для него в его служении, так зачастую и для прихожан того храма, где это служение совершается.

Да, есть случаи, когда сан принимает человек, уже проживший в браке немало лет и на своем пути значительно опередивший и жену, и детей. Церковные правила предписывают, правда, мужу и отцу не прежде вступать в клир, чем домашних удастся обратить ко Христу, но в реальности, при недостатке в кандидатах священства, случается и по-другому. И приходится такому пастырю очень непросто. Долг священника слишком часто вступает в противоречие с долгом главы семьи, потому что долг служения требует одного, а жена и дети хотят совсем другого. И что же? - Либо служением пренебрегать, либо смотреть со слезами на то, как отношения в семье накаляются или, наоборот, вступают в полосу взаимного охлаждения и отчуждения. Либо молиться о том, чтобы Господь Сам все устроил так, как Он один может, изменив и просветив Своим светом сердца тех, кто от Него еще далек.

Но если человек в своем выборе свободен, то зачем возлагать на собственную главу вместе с брачным венцом венец терновый? Иными словами - жениться на девушке совсем нецерковной или малоцерковной и маловерующей, которая, очень даже возможно, скажет в какой-то момент: «Знаешь что? Или я, или… Выбирай сам!». И как тогда выбирать? А ведь немало таких трагедий случается, и - выбирают батюшки. Один одно, а другой… другое. Реальность опять-таки такова.

А почему все так? Потому, что и вправду есть такая «профессия - матушка», и «матушкино служение» есть, и «матушкин крест» тоже. Можно немного громкое заявление сделать, но точное: хорошая матушка - 50% благополучного служения батюшки.

Нет дела на земле важней, чем служение Церкви, спасению людей, той цели, ради которой пришел на землю Господь. А значит, нет ничего по степени важности сравнимого со служением пастырским. И «профессия» матушки, ее «крест» и ее «служение» - быть помощницей своего супруга, готовой в числе прочего отказаться от собственной карьеры, переехать из города в село или в другой город, видеть своего мужа иногда лишь поздно вечером, усталого, измученного. И при этом не «царствовать» на том приходе, где он служит, а обеспечивать ему «тыл». Чтобы супруг знал, что дом всегда будет содержаться в порядке, что дети воспитываются в том духе, в котором и должны воспитываться дети пастыря, что его, утешающего людей в их скорбях и помогающего им в их нуждах, тоже есть кому утешить - просто, по-человечески, потому что и он в этом нуждается, как и любой другой человек.