Анджелико благовещение. Фра Беато Анжелико - Полное собрание работ (c-rover)

Как часто надо причащаться

В четвертом прошении молитвы Господней «Отче наш» мы просим о ежедневном даровании нам «хлеба насущного». По толкованию многих отцов Церкви, под этими словами не следует, скорее всего, разуметь обычные хлеб и пищу, которые подает нам Бог в изобилии без нашего прошения (см. Мф. 6, 31 - 32). Так, святой Киприан пишет: «Хлебом нашим мы называем Христа, потому что Он есть Хлеб тех, которые вкушают Тело Его… Хлеб же сей давать нам каждодневно просим мы, во храме пребывающие и Евхаристию каждодневно в снедь спасения приемлющие, в том смысле, чтобы не произошло какое тяжкое прегрешение и нам не было воспрещено приобщаться сего Хлеба Небесного… Поэтому-то мы и просим каждодневно давать нам Хлеб наш, т. е. Христа, чтобы нам, пребывающим во Христе, не отступать никогда от освящения Телом Его».

Святой Иоанн Кассиан Римлянин пишет так по этому же вопросу «„Хлеб наш насущный даждь нам днесь“. „Насущный“, т. е. „над-сущный“ - высший всех сущностей, каковым может быть только Хлеб, сшедший с небес. Когда говорится „днесь“, показывается, что вчерашнее вкушение его недостаточно, если он также не будет преподан нам и ныне, в убеждении нас таковою каждодневною нужностью его во всякое время изливать эту молитву, так как нет дня, в который бы не нужно было укреплять сердце внутреннего нашего человека принятием и вкушением этого хлеба». А вот мнение о том святителя Василия Великого. В письме к Кесарии он пишет: «Добро есть и полезно приобщаться и принимать Тело Святое и Кровь Христову каждый день. Мы приобщаемся в неделю четыре раза: в воскресенье, в среду, в пятницу и субботу, а также и те дни, когда бывает память какого-либо святого». Преподобный Нил Сорский ежедневно причащался Святых Таин и говорил, что это «видимо поддерживает силы души и тела». Так же думал и святитель Амвросий Медиоланский. В книге о Таинствах он пишет: «Если многократно изливается Кровь, которая изливается во оставление грехов наших, то надо ее всегда принимать, чтобы отпускались мои грехи; и если я всегда грешу, то всегда потребно для меня и врачевство… Принимай всякий день то, что может исцелить тебя. Так живи, чтобы всегда быть тебе достойным этого принятия (т. е. причащения)».

Святитель Феофан Затворник также благословлял одного из духовных детей каждый день причащаться из запасных Святых Даров. Праведный Иоанн Кронштадтский указывал на забытое апостольское правило отлучать от Церкви тех, кто три недели не был у Святого Причастия.

Преподобный Серафим Саровский заповедовал дивеевским сестрам «неопустительно исповедоваться и приобщаться во все посты и, кроме того, двунадесятые и большие праздники: чем чаще, тем лучше, не мучая себя мыслию, что недостойна; и не следует пропускать случая как можно чаще пользоваться благодатью, даруемой приобщением Святых Христовых Таин. Благодать, даруемая приобщением, так велика, что как бы недостоин и как бы грешен ни был человек, но лишь бы в смиренном только сознании великой греховности своей приступил к Господу, искупающему всех нас, хотя бы от головы до ног покрытых язвами грехов, то будет очищаться благодатию Христовой, все более и более светлеет, совсем просветлеет и, спасется».

Разумеется, очень хорошо причащаться и в дни своих именин и рождения, а супругам - в день их бракосочетания. Преподобный Алексий Зосимовский рекомендовал своим духовным детям принимать причастие также и в памятные дни их усопших близких - в дни их кончины и именин. Это способствует единению во Христе живых и отшедших в иной мир.

При желании же причащаться еще чаще (может быть, даже каждый день) нужно следовать такому указанию преподобного Симеона Нового Богослова: «Кто не открывает каждодневно тайн сердца своего, кто в них и в соделанном по неведению не приносит должного покаяния, кто не ходит плача и сетуя всегда и прежде сказанного со тщанием не проходит, тот подлинно недостоин [ежедневного причащения]. А кто все это делает и в воздыханиях и слезах совершает течение жизни своей, тот и весьма достоин быть причастником Божественных Таин, и не только в праздник, но и каждодневно, и даже - хотя и дерзновенно скажу - с самого начала покаяния и обращения своего».

Как пишет архиепископ Арсений (Чудовской), «постоянное причащение должно быть идеалом всех христиан. Но враг рода человеческого сразу понял, какую силу даровал нам Господь в Святых Тайнах. И он начал дело отклонения христиан от Святого Причащения. Из истории христианства мы знаем, что сначала христиане причащались ежедневно, затем четыре раза в неделю, далее по воскресеньям и праздникам, а там - во все посты, т. е. четыре раза в год, наконец едва-едва раз в год, а иные и того реже». «Христианин всегда должен быть готов и к смерти, и к причащению», - говорил один из духовных отцов. Итак, от нас зависит частое участие в Тайной Вечери Христовой и принятие на ней великой благодати Таин Тела и Крови Христовых.

И если сердце всецело живет Богом - и в делах, и в словах, и в мыслях, если христианин плачет в душе о всяком грехе своем и имеет целью своей жизни богоугождение и стяжание Духа Святаго Божия, то нет препятствий у него для ежедневного причащения Святых Таин, как это делали христиане первых веков и как пишет об этом Симеон Новый Богослов. Один из мудрых современных пастырей, о. Валентин Свенцицкий, пишет: «Жизнь духовная - не отвлеченное богословие, а действительная и самая несомненная жизнь во Христе. Но как она может начаться, если ты не примешь в этом страшном и великом Таинстве полноты Духа Христова? Как, не приняв Плоти и Крови, Христовой, будешь в Нем? И здесь, как в покаянии, не оставит тебя враг без нападений. И здесь он будет строить тебе всякие козни. Он воздвигнет множество и внешних и внутренних преград, То будет тебе некогда, то почувствуешь себя нездоровым, то захочется. отложить ненадолго, „чтобы лучше приготовиться“. Не слушай. Иди. Исповедуйся. Причащайся. Ведь не знаешь ты, когда призовет тебя Господь».

Пусть же каждая душа чутко прислушивается в своем сердце и боится прослушать стук в его двери руки Высокого Гостя; пусть боится она того, что ее слух огрубеет от мирской суеты и не сможет слышать тихих и нежных призывов, идущих из Царства Света. Пусть боится душа подменить переживания небесной радости единения с Господом мутными развлечениями мира или низменными утешениями телесной природы. А когда она в силах оторваться от мира и всего чувственного, когда затоскует о свете горнего мира и потянется к Господу, пусть дерзает единения с Ним в великом Таинстве, одевая себя при этом в духовные одежды искреннего покаяния и глубочайшего смирения и неизменной полноты нищеты духовной.

Пусть также не смущается душа оттого, что она при всем своем покаянии все же недостойна причащения. Про это так говорит праведный Алексий Мечев: «Причащайтесь чаще и не говорите, что недостойны. Если ты так будешь говорить, то никогда не будешь причащаться, потому что никогда не будешь достоин. Вы думаете, что на земле есть хотя бы один человек, достойный причащения Святых Таин? Никто этого не достоин, а если мы все-таки причащаемся, то лишь по особому милосердию Божию. Не мы созданы для Причастия, а Причастие для нас. Именно мы - грешные, недостойные, слабые - более, чем кто-либо, нуждаемся в этом спасительном источнике».

Почему же мы все же не получаем на более частое причащение благословения наших духовных отцов? Только по жестокосердию и нерадению нашему, потому что при нашей греховной жизни и отсутствии постоянного покаяния и трезвения мы стали бы принимать Тело и Кровь Господни недостойно.

Если христиане первых веков старались приступать ко Святой Чаше ежедневно, то в XIX веке многие христиане в России считали причастие предсмертным напутствием. В наше время вновь возродилось стремление причащаться часто. Однако, зная, что к Чаше надо приступать после тщательной подготовки - говения, многие не могут найти сил и времени для говения (которое тем самым превращается в самоцель).

В основе решения вопроса о том, как часто нам надобно причащаться, лежит степень подготовленности души, ее ревность, ее любовь ко Господу, ее сила покаяния. Поэтому Церковь и предоставляет решать этот вопрос священникам, духовникам. Именно с духовным отцом и надо согласовать, как часто причащаться, как долго и как строго говеть перед этим. Разные священники благословляют по-разному, но каждому по мере его сил. Людям, стремящимся воцерковить свою жизнь, многие современные пастыри рекомендуют причащаться от одного до двух раз в месяц. Иногда батюшки благословляют и более частое причащение, но это скорее исключение, чем правило. Конечно, причащаться нельзя «для галочки», ради исполнения определенных количественных норм. Таинство Евхаристии должно стать для православного христианина потребностью души, без осуществления которой нельзя прожить.

В последнее время участились публикации на тему «о частоте причащения».

Говорить о том, как часто «надо» причащаться, в принципе, не правильно. Дело в том, что «частота» причащения только поверхностный, внешний «индикатор» духовного состояния человека, и конкретных условий его внешней «ситуации»: то, как часто причащается каждый человек зависит от его желания и от обстоятельств, просто возможности приступить к Причастию (можно ли прийти в Храм, или, если человек прикован болезнью к постели, может ли, и как часто, приехать священник).

Если человек не хочет, то, услышав, что «надо чаще» - разве он захочет? А услышав «нельзя часто» - он захочет ещё меньше!

Если человек хочет и не может, «надо чаще» - ему ни чем не поможет, а «нельзя часто» - повредит, т.к. может ослабить стремление к Причастию.

Если человек хочет и может, т.е., причащается по своему желанию и возможностям, то оба утверждения могут повредить, т.к могут переключить его внимание с истинно духовных вопросов внутренней жизни, на внешний, поверхностный, формальный «индикатор», он может действительно начать чаще или реже причащаться, но формально, что чрезвычайно опасно.

Надо причащаться со смыслом и по обстоятельствам. Иногда, обстоятельства надо преодолевать, когда они, действительно, мешают, а иногда, обстоятельствам надо смиренно подчиняться, и, тогда, они, в действительности, помогают.

Пример: у Вас дома пожилой больной человек, и Вы не можете часто посещать Церковь. Если Вы, формально следуя призыву частого причастия, будете, в ущерб окружающим, не пропускать ни одной службы, то не думаю, что будет духовная польза. Если же, Вы, смирившись перед обстоятельствами, будете плакать внутренними слезами, от огорчения, что, по своей недостойности, в очередной раз лишились Святого Причастия, то результат будет огромен.

Опасность совета «частого причащения» в том, что достаточно много людей, которые могут его принять формально, и начать слепо следовать, в ущерб своей духовной жизни, думая о «частоте», а не о своём духовном состоянии: «Вот, я пропущу Причастие, а сказано, что надо чаще...». Или: «Раз я часто причащаюсь, то я - уже праведник!»

Важна не «частота», а степень, сила желания Причастия.

Вот что говорит Батюшка Иоанн Кронштадтский: «Вкушаешь хлеб сладости, думай об истинном хлебе, дающем вечную жизнь душам - о Теле и Крови Христовой, и алкай этого хлеба, то есть желай чаще его причащаться» .

Таким образом, правильно говорить именно о степени желания, стремлении к Святому Причастию. Частота - только следствие желания. По частоте можно лишь косвенно, поверхностно судить о желании. Таким образом, о частоте, вообще, не стоит говорить.

От чего зависит, чем определяется, степень желания приступить к этому величайшему Таинству - Святому Причастию, к истинным Телу и Крови Сына Божия, Богочеловека Иисуса Христа - вот, о чём только и имеет смысл думать и говорить!

Если кто-то редко причащается, как ему помочь, прежде всего, ВОЗЖЕЛАТЬ Причастия. Помочь понять, ощутить, что даёт это удивительное Таинство для борьбы со злом в себе.

Поясню примером: Как часто причащаться детям?

Младенцев, безусловно, надо причащать на каждой Литургии.

А вот потом - сложнее. Многие родители продолжают формально часто причащать детей (иногда даже с элементом «насилия», заставляя детей) и чувствуют себя очень успокоенно - мы делаем всё что необходимо, ведь Причастие - это главное! Увы, ложное успокоение: главное не сам «факт», а ЖЕЛАНИЕ Причастия. А желание может быть результатом только духовной жизни всей семьи (бывают и исключительные случаи, но, увы, на это лучше не рассчитывать!).

Как объяснить детям смысл Причастия?

Надо говорить с детьми о том, что Бог есть Любовь. О любви Бога к людям. О том что без помощи Бога мы ничего не можем делать. О том, что любить нам мешает внутреннее зло, и бороться с ним можно только с Божьей помощью. О том, что Сын Божий для этого и пришёл в мир и стал Богочеловеком Иисусом Христом, чтобы помочь нам в этой борьбе. О том, что Иисус Христос установил Таинства Покаяния и Причастия. В Таинстве Покаяния - Господь освобождает нас от раскаянного внутреннего зла, а в Таинстве Причащения - мы причащаемся Любви Божией, принимаем в себя Бога. Причастие - это Любовь Божия, Сам Бог. В Причастии мы принимаем в себя Частицу Бога, соединяемся с Самим Богом!

Формальное причащение повзрослевших детей, ещё не начавших жить духовной жизнью, т.е., не начавших свою внутреннюю борьбу со злом, часто приводит к потере благоговения, потере чувства святыни, стрaха Божьего. Частое - тем более. Тут нужна «золотая середина»: немножко «подталкивать», но опосредованно: беседами на духовные темы, чтением духовной литературы, тем, что сами родители готовятся и причащаются. Если ребёнок плохо себя вёл, в некоторых случаях, его даже необходимо лишать Причастия, объясняя ему, грех делает человека недостойным Причастия, что страшно приступать к этому великому Таинству без епитимьи... С детьми необходимо с раннего возраста говорить о любви, добре, грехе, зле. Показывать им на примерах из книг и жизни, что грех и зло приводят к страданию, прежде всего, самого грешника и злого. Учить их видеть любовь в других людях и зло в себе, учить их бороться со злом в себе, объяснять, что «злой» человек - это тот, кто не борется со злом в себе, не видит его, именно поэтому он и злой! Говорить о том, что внутреннее зло, которое есть в каждом, если с ним не бороться, даже внешне изменяет человека, уродует его; о том, что вообще болезни, и даже сама смерть - есть результат греха. Помогать им почувствовать, что от неправильных, злых мыслей происходят плохие действия, и становится плохо на душе. Учить их слышать тихий голос своей совести. Объяснять им, что побороть зло в себе, можно только с Божьей помощью, а помогает Бог в Таинствах Покаяния и Причастия. Помогать детям почувствовать необходимость исповеди. (Как часто человек исповедуется, тоже очень многое говорит о его духовном состоянии. Просто чаще исповедываться, без действительного внутреннего усилия, желания, освободиться от греха - тоже мало что даёт душе!). Учить детей хранить Благодать Причастия: после Литургии не кричать и, как абсолютно правильно говорят, не «беситься», а занимать детей какими-то интересными делами: рукоделием, чтением и т.п.

Всё это, безусловно, применимо и к взрослым.

Вообще, процесс воцерковления человека - и маленького и взрослого - очень сложен, и требует постоянного участия священника.

Протоиерей Михаил Любощинский , н астоятель Храма Покрова Пресвятой Богородицы в г. Гамильтон, Канада

Примечание:

Св. Иоанн Кронштадтский, «Моя жизнь во Христе», запись 447,

http://ni-ka.com.ua/index.php?Lev=mylivdaya

Исповедь. У нас, к сожалению, действительно в голове очень много всего перемешано, и нам кажется, что, если человек не может не грешить, он должен исповедоваться чуть ли не каждый день.

Частая исповедь бывает очень полезной на определенном этапе нашей жизни, особенно, когда человек только-только делает первые шаги в вере, только-только начинает переступать порог храма, и для него открывается пространство новой жизни, почти неизвестное. Он не знает, как ему правильно молиться, как ему выстроить свои отношения с ближними, как ему вообще ориентироваться в этой своей новой жизни, поэтому он все время ошибается, все время, кажется ему (и не только ему), делает что-то не то.

Так, частая исповедь для тех людей, которых мы называем неофиты, - очень важный и серьезный этап их узнавания Церкви, понимания всех основ духовной жизни. Такие люди входят в жизнь Церкви в том числе через исповедь, через разговор со священником. Где еще так близко поговоришь со священником, как не на исповеди? Главное, они получают здесь свой основной первый христианский опыт понимания своих ошибок, понимания, как строить отношения с другими людьми, с самим собой. Такая исповедь очень часто бывает духовническим, исповедальным разговором больше, чем покаянием в грехах. Можно сказать - катехизаторской исповедью.

Но со временем, когда человек уже понимает многое, знает многое, приобрел некий опыт через пробы и ошибки, для него очень частая и подробная исповедь может стать препятствием. Не обязательно для всех: кто-то вполне нормально себя чувствует при частой исповеди. Но для кого-то может стать именно барьером, потому что человек вдруг приучается думать примерно так: «Если я все время живу, значит, я все время грешу. Если я все время грешу, значит, я все время должен исповедоваться. Если я не буду исповедоваться, как же я с грехами подойду к причастию?» Здесь существует такой, я бы сказал, синдром недоверия Богу, когда человек думает, что за исповеданные грехи он удостоился чести получить Таинство Тела и Крови Христовой.

Конечно же, это не так. Сокрушенный дух, с которым мы приходим к причащению Святых Христовых Тайн, не отменяет нашей исповеди. А исповедь не отменяет сокрушенного духа.

Дело в том, что человек не может на исповеди так поисповедоваться, чтобы все-все свои грехи взять и изложить. Невозможно. Даже если он возьмет и просто перепишет книгу с перечислением всех всевозможных грехов и извращений, которые только существуют на Земле. Это не будет исповедью. Это не будет ровно ничем, кроме формального акта недоверия Богу, что само по себе, конечно, не очень хорошо.
Самая страшная духовная болезнь

Люди, бывает, придут вечером на исповедь, потом с утра идут в храм, и тут - ах! - у самой Чаши вспоминают: «Забыл этот грех исповедовать!», - и чуть ли не из очереди к причастию убегают к священнику, который продолжает исповедь, с тем, чтобы сказать то, что он забыл сказать на исповеди. Это, конечно, беда.

Или начинают вдруг у Чаши лепетать: «Батюшка, я забыл сказать на исповеди то-то и то-то». С чем человек приходит к причастию? С любовью или с недоверием? Если человек знает и доверяет Богу, то он знает, что Бог пришел в этот мир грешников спасти. «От них же первый есмь аз», - эти слова говорит священник, и говорит каждый из нас, когда приходит к исповеди. Не праведные причащаются Святых Христовых Таин, а грешные, из которых каждый, приходящий к Чаше, первый, потому что он грешный. Значит, он даже с грехами причащаться идет.

Он кается в этих грехах, сокрушается о них; это сокрушение - самое главное, что дает человеку возможность причаститься Святых Христовых Таин. Иначе, если человек исповедался перед причастием и почувствовал себя уверенным в том, что теперь-то он достойно причастится, теперь у него есть право принятия Святых Христовых Таин, то, думаю, что хуже и страшнее этого ничего быть не может.

Как только человек почувствует себя достойным, как только человек почувствует себя вправе причащаться, - наступит самая страшная духовная болезнь, которая только может постигнуть христианина. Посему во многих странах причастие и исповедь не являются обязательной сцепкой. Исповедь совершается в свое время и в своем месте, причастие совершается во время Божественной литургии.

Поэтому те, кто исповедовались, скажем, неделю назад, две недели назад, а совесть их мирна, отношения с ближними у них хорошие, и совесть не обличает человека в каких-то таких грехах, которые бы как страшное и неприятное пятно тяготели на его душе, он может, сокрушаясь, подходить к Чаше… Понятно, каждый из нас во многом грешен, каждый - несовершенен. Мы осознаем, что без помощи Божией, без милости Божией не станем другими.

Перечислять те грехи, которые Бог знает о нас, - для чего делать то, что и так ясно? Я каюсь в том, что я гордый человек, но я не могу в этом каяться каждые 15 минут, хотя каждую минуту я остаюсь таким же гордецом. Когда я прихожу на исповедь каяться в грехе гордости, я искренне в этом грехе каюсь, но понимаю, что, отойдя от исповеди, я не стал смиренным, не исчерпал этот грех до конца. Поэтому было бы бессмысленно мне каждые 5 минут приходить и снова говорить: «Грешен, грешен, грешен».

Мой грех - это мой труд, мой грех - это моя работа над этим грехом. Мой грех - это всегдашнее самоукорение, ежедневное внимание к тому, что я принес Богу на исповедь. Но я не могу об этом говорить Богу каждый раз, Он и так это знает. Я скажу это в следующий раз, когда этот грех снова сделает мне подножку и снова покажет мне всю мою ничтожность и всю мою оторванность от Бога. Я еще раз несу искреннее покаяние в этом грехе, но пока знаю, что я этим грехом заражен, пока этот грех не принудил меня отвернуться от Бога настолько, что я почувствовал, насколько сильно это отдаление, этот грех может не быть предметом моей всегдашней исповеди, но должен быть предметом моей всегдашней борьбы.

То же самое касается и повседневных грехов. Скажем, очень трудно человеку бывает прожить целый день, никого не осудив. Или прожить целый день, не сказав ни одного лишнего, праздного слова. От того, что мы эти грехи будем постоянно называть на исповеди, ровным счетом ничего не поменяется. Если каждый день вечером, отходя ко сну, мы будем проверять свою совесть, не просто читать вот эту заученную молитву, последнюю в вечернем правиле, где там мшелоимство, лихоимство и всякое другое непонятное «-имство» вменяется нам в грех, а просто по-настоящему проверим свою совесть и поймём, что сегодня опять было подножкой в нашей жизни, что сегодня опять мы не удержали на высоте нашего христианского призвания, тогда мы принесем покаяние к Богу, это будет наш духовный труд, это будет именно то делание, которого от нас ожидает Господь.

Но, если мы будем этот грех перечислять каждый раз, когда приходим на исповедь, но при этом ровно ничего не делать, то эта исповедь оказывается очень даже сомнительной.
Небесной бухгалтерии не существует

К частоте исповеди каждый христианин может относиться, исходя из реалий своей духовной жизни. Но странно думать о Боге как о прокуроре, считать, что есть некая небесная бухгалтерия, которая зачетом принимает все наши исповеданные грехи и ластиком стирает их из какого-то гроссбуха, когда мы пришли на исповедь. Поэтому мы боимся, а вдруг что забыли, вдруг не сказали, и ластиком не сотрется?

Ну, забыли и забыли. Ничего страшного. Мы вообще своих грехов почти не знаем. Всякий раз, когда мы духовно оживаем, мы вдруг видим себя такими, какими мы не видели себя раньше. Иногда человек, прожив много лет в Церкви, говорит священнику: «Батюшка, мне кажется, что раньше я был лучше, я никогда таких грехов, как сейчас, не совершал».

Значит ли это, что он был лучше? Нет, конечно. Просто тогда, много лет назад он себя совсем не видел, не знал, кто он такой. А со временем Господь человеку открыл его сущность, и то не до конца, а только в той самой степени, в которой человек к этому способен. Потому что, если бы в начале нашей духовной жизни Господь нам показал всю нашу неспособность к этой жизни, всю нашу немощь, всю нашу внутреннюю некрасивость, то, может быть, мы так бы отчаялись от этого, что и не захотели бы никуда дальше идти. Поэтому Господь по милости Своей даже грехи наши открывает постепенно, зная, какие мы грешные. Но при этом допускает нас до причастия.
Исповедь - не тренировка

Я не думаю, что исповедь - это то, в чем человек себя тренирует. У нас есть духовные упражнения, в которых мы в некотором смысле себя тренируем, настраиваем - это, например, пост. Регулярность его утверждается в том, что человек во время поста старается упорядочить свою жизнь. Еще к духовным «тренировкам» можно отнести молитвенное правило, которое тоже действительно помогает человеку упорядочить его жизнь.

Но если причастие рассматривать с этой точки зрения, то это - катастрофа. Нельзя причащаться регулярно ради регулярности причастия. Регулярное причастие - это не зарядка, не физкультура. Это не значит, что раз я не причастился, то чего-то я утерял и должен причащаться, для того чтобы накапливать какой-то духовный потенциал. Все совсем не так.

Человек причащается, потому что он без этого не может жить. У него есть жажда причащаться, у него есть стремление быть с Богом, у него истинное и искренне желание открывать себя для Бога и становиться иным, соединяясь с Богом… И таинства Церкви не могут стать для нас какой-то такой физкультурой. Они не для этого даны, они все-таки не упражнения, а - жизнь.

Встреча друзей и близких происходит не потому, что друзья должны встречаться регулярно, иначе они не будут дружить. Друзья встречаются, потому что их очень тянет друг к другу. Вряд ли будет полезно дружбе, если скажем, люди поставят себе задачу: «Мы друзья, поэтому для того, чтобы наша дружба крепла, мы должны встречаться каждое воскресенье». Это абсурд.

То же самое можно сказать и о таинствах. «Если я хочу правильно исповедоваться и выработать в себе настоящее покаянное чувство, я должен исповедоваться каждую неделю», - звучит абсурдно. Как и вот это: «Если я хочу стать святым и быть с Богом всегда, я должен причащаться каждое воскресенье». Просто нелепость.

Более того, мне кажется, есть в этом некая подмена, потому что все стоит не на своих местах. Человек исповедуется, потому что у него сердце болит, потому что душа у него страдает от боли, потому что он нагрешил, и ему стыдно, ему хочется очистить свое сердце. Человек причащается не потому, что регулярность причастия делает его христианином, а потому что он стремится быть с Богом, потому что он не может не причащаться.
Качество и частота исповеди

Качество исповеди не зависит от частоты исповеди. Конечно, есть люди, которые раз в год исповедуются, раз в год причащаются - и делают это, сами не понимая, для чего. Потому что так положено и уж как-то надо бы, время подошло. Поэтому у них, конечно, нет некоторого навыка к исповеди, понимания ее сути. Поэтому, как я уже сказал, для того чтобы войти в церковную жизнь, научиться чему-то, конечно, на первых порах нужна регулярная исповедь.

Но регулярность - это не значит раз в неделю. Регулярность исповеди может быть разной: 10 раз в год, раз в месяц… Когда человек свою жизнь духовно выстраивает, он чувствует, что ему надо исповедоваться.

Вот как священники: они же каждый для себя ставят определенную регулярность своей исповеди. Я даже думаю, что тут даже нет какой-то регулярности, кроме того, что сам священник чувствует момент, когда ему необходимо уже исповедоваться. Есть некое внутренне препятствие к причастию, есть внутреннее препятствие к молитве, приходит понимание, что жизнь начинает рассыпаться, и нужно идти на исповедь.

Вообще, человек должен так жить, чтобы чувствовать это. Когда у человека нет чувства жизни, когда человек все измеряет определенным внешним элементом, внешними действиями, тогда, конечно, он будет удивляться: «Как же так можно причащаться без исповеди? Как это? Это какой-то ужас!»

о. Алексий Умнинский

Благовещение (ок. 1430), Музей Диачезано, Кортона

Этот ранний шедевр Фра Анджелико стал тем образцом, которому следовали многие другие художники эпохи Раннего Возрождения, обращавшиеся к сюжету Благовещения. На панели изображен важнейший эпизод Нового Завета - архангел Гавриил является к Деве Марии, чтобы сообщить ей о том, что она избрана стать матерью Сына Божьего.
Прекрасная и благочестивая, Дева Мария, сидя в сводчатой лоджии, читает Библию. Как бы озвучивая картину, художник пишет золотыми буквами слова явившегося к ней посланника Небес: "Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя". Пораженная явлением архангела, Дева Мария отвечает, смиренно сложив руки на груди: "Се, раба Господня; да будет Мне по слову твоему". При этом диалоге присутствует Святой Дух, традиционно изображенный в виде голубя. Именно от Духа Святого и произошло, согласно Писанию, зачатие Бога-Сына. На заднем плане Фра Анджелико изобразил сцену изгнания Адама и Евы из рая, как бы протянув логическую цепочку - от момента грехопадения человека до момента, когда в мир является Бог, дабы своими страданиями искупить грехи людей.

Ранний шедевр Фра Анджелико демонстрирует его мастерство и как художника, и как рисовальщика. Картина, в соответствии с тогдашней традицией, написана яичной темперой на деревянной панели.
О технике письма яичной темперой мы можем узнать из "Наставления живописцу" Ченнино Ченнини, увидевшего свет приблизительно в 1400 году. Последовательность действий художника, работающего в этой технике, такова. Сначала он должен был нанести на доску несколько слоев смешанного с клеем гипса, который далее закрашивался белой краской и тщательно шлифовался. После этого мастер обозначал на созданной основе контуры будущей картины, чаще выдавливая их заостренной деревянной палочкой - стилом. Те места картины, где предстояло изобразить нимбы, покрывались в несколько слоев красной глиной, а сверху - тонким золотым листом, наклеенным на яичный белок, с последующей полировкой.
Остальные детали писались порошкообразными цветными пигментами, разведенными на яичном желтке, то есть темперой. Темпера быстро сохнет; этим диктовалась стремительность работы - от художника требовалось при этом не допустить ни единой ошибки и закончить каждый фрагмент картины до того, как засохнет краска.
Сначала он занимался фоном и тканями и только потом переходил к телесным тонам.

Фра Анджелико любил сюжет Благовещения и писал его не однажды - всякий раз по-новому нюансируя его (композиционные приемы и общий пафос при этом оставались неизменными). В сущности, если выстроить его "Благовещения" в один хронологический ряд, то этот ряд станет неплохим зеркалом эволюции творческой манеры мастера.
С этим шедевром Фра Анджелико связаны таинственные загадки. В частности, известно, что около этого же времени художник работал над еще одним "Благовещением" - для церкви Сан-Алессандро в Брешии. Некоторые исследователи утверждают, что законченная картина была доставлена заказчикам, но позднее погибла. При этом ничего не известно о том, что это будто бы утерянное "Благовещение" когда-либо украшало церковь в Брешии. Известно как раз другое - десятью годами позже та же церковь заказала новое "Благовещение" - на этот раз художнику Якопо Беллини, который и выполнил заказ. Его работа по сию пору находится в Брешии. Возникает вопрос - действительно ли картина, созданная Фра Анджелико для церкви Сан-Алессандро, бесследно исчезла? Или ею и является тот шедевр, который представлен в этом разделе? Ответить на эти вопросы наверняка невозможно, но - если следовать логике - существует большая вероятность того, что именно это "Благовещение" Фра Анджелико по какой-то причине было отклонено первоначальным заказчиком и позже оказалось в Кортоне.
Можно даже предположить, что это была за причина. Слишком многое в этой работе выглядело для тех времен "чрезмерно" новаторским, выбивающимся из веками установленной традиции, слишком эмоциональным, неканоническим.
Вызывала многие споры и изящная пределла (нижняя фризовая часть) кортонского "Благовещения" Фра Анджелико. Она состоит из пяти композиций, посвященных жизни Богородицы, и двух - посвященных жизни святого Доминика. Особенным изяществом отличается композиция "Встреча Марии и Елизаветы" (третья, если считать слева). Женская фигура, помещенная на фоне величественного пейзажа в левой части этого фрагмента, написана столь пластически мощно, что долгое время приписывалась кисти Пьеро делла Франческа. Сейчас можно считать доказанным, что все эти работы собственноручно исполнил Фра Анджелико.

Семиотический анализ. Конспект.

На этой картине слева сцена изгнания из Рая, в то время как Благовещение занимает основную площадь доски.

1. Сад . Сцена слева разительно отличается от светлой сцены встречи Ангела: хотя и Рай, но он какой-то бурый, написан грубо, это тема ветхого человека, не постигшего еще тайн, беспечно нарушившего Завет. Позы Адама и Евы грубые, какие-то однозначные, нет ньюансов чувств, они сломлены, полны раскаяния и скорби.

2. Два ангела . Ангел в саду тоже грустен, и мы замечаем идентичность ангелов. Там он провожал грешников, тут приносит благую весть о рождении Спасителя. Это прямая коннотация, в которой утверждена непрерывность духовной истории.

• Господь всеблаг и не может проклясть человека. Человек беспечно грешит, но Бог ведет его на выси духовного самосознания. Уже сам факт парения Ангела над падшими говорит о том, что они не оставлены вовсе и есть надежда
• Грех Адама над каждым из нас — но и Ангел над каждым
• Луч. Он композиционно перечеркивает сцену Благовещения, связывая обе сцены композиционно. Он как бы приходит оттуда, из Рая, ибо сам вопрос о Рае – вопрос достаточно сложный для опытных экзегетов…
• Рай. В левом углу картины Бог как солнце озаряет сад, Рай вечен, как вечен Господь, только люди выпадают из Бога, отпадают от Завета – можно предположить, что это происходит периодически в некой сложной духовной эволюции человечества
• Связь времен. Духовная история не может быть разорвана, в то время как человеческая рвется все время, и мы делаем грубые попытки склеить историю и представить ее единым целым, которое якобы повинуется даже неким законам. «Порвалась связь времен!» — именно на эту тему…
• А духовная история идет непрерывно и непостижимо для человеческого ума – всеблагодатно
• Эволюция. Все грубо в сцене сада – все изящно и сияет в сцене с Марией. Евангельский свет выше ветхого: в противоположность той наивности, незнанию, грубому порыву чувств (любопытство, похоть) – тут все изящно и высоко, все залито божественным сиянием, тут высшее знание о грядущем Искупителе

3. Разрыв – между ветхим и новым человеком. Чисто внешне очерченные фигуры грешников – внутренне сосредоточена Мария, она погружена в это высшее знание, которое сейчас ей открыто. С другой стороны, Адам совершенно лишен той свободы и богоподобия, присущего ему по Торе.

• Сама кубикула Марии – как остров света в океане тьмы, тут ступени духовной иерархии
• Остров, с другой стороны, воспринимается вовсе не как остров в райском саду, а как остров света в мире тьмы; это именно наш мир, мы и живем в этом саду наслаждений, совершенно не ведая высшего света и чистоты этого ангельского сияния; с готовностью проклинаем себя и других и понимаем меру своего падения и низости – среди этой тьмы плывет светлый остров с Марией, которая несет миру Христа
• «Сад наслаждений», ранний фильм Карлоса Сауры

4. Свет – яркий, чистый, вся гамма горячая, золотистая охра и кадмий наполняют пространство палаты Марии. Небесный синий и красный, цвет Жертвы, – весть о которой и принес Ангел, — с золотом отделки создают эффект благородства всей гаммы.

• Вэтот момент она постигает не только небесную весть о рождении Сына, но и обретает знание о Его трагической судьбе; что усиливает таинство и неисповедимую глубину этого великого мига
• Преодоление символизма цвета. Ангел алый, цвет жертвы, он приносит весть о великой Жертве; в то время как Мария в синем плаще, в то же время ее платье тоже алое, подчеркивая материнскую функцию

5. Контраст тяжелых крыл Ангела, нимбов – все это золото, охра, тяжелые тона, — и изящного, тонкого лика Марии, ее тонких перстов.

6. Рисунок . При сохранении единства композиции именно при помощи рисунка – например, мастер мельчит формы цветов и растений на переднем плане левой сцены и в то же время так же точно мельчит складки хламиды Ангела; мелкие звезды в росписи потолка и др. – Анжелико выделяет изящные, тонкие элементы композиции.

• Тонкие колонны играют роль не только композиционных опор: центральная колонна разделяет Ангела и Марию, становясь неким столпом веры, вокруг которого они склонились в симметричных молитвенных позах: наверху барельеф Бога-Отца
• Композиционно колонны образуют восходящие тонкие вертикали, так что вся конструкция изящна и хрупка и говорит о духовном — о небесном храме

В противоположность грубым и статуарным позам идущих грешников, слева, фигуры застывших святых справа, напротив, подвижны и легки, изящны и полны внутреннего движения.

7. Дух пронизывает всю сцену. Ангел помимо луча, некая дополнительная материализация духовного начала, плюс нимбы, плюс звездные потолки и голубки, которые поначалу неразличимы – все это создает максимальную духовную субстанцию; плотскость исчезает, фигуры в этом сиянии и изящных позах, совершенно лишенных какого бы то ни было земного начала, обретают бестелесность.

8. Другие детали.

• Задняя комнатка пустая и чистая, там ничего нет, и поневоле задаешь вопрос: зачем она нужна? Во-первых, дает перспективу, во-вторых, эта земная пустота дома Марии заполнена Духом – комната преображена, очищена, хотя в ней пустота
• Сцены внизу тоже контрастируют с основной: эти сцены младенчества Христа написаны в более реальных тонах и рисунках и тоже выделяют святость и небесность главной сцены

Пьеро делла Франческа. Благовещение

9. Параллели.

• Если сравнить с более поздней работой Анжелико из собора Св.Марка из Венеции, там классическая простота зрелого мастера – тут упоение светом, волшебство таинства… С другой стороны, в поздней картине все пронизано одной идеей – идеей Жертвы: и ангел, и Св.Петр (слева), да и сама комната, напоминающая темницу, и аскетичная фигура Марии – все говорит о великой Жертве
• Леонардо. Работа Леонардо да Винчи из галереи Уффици – песнь благой вести, которая передается удивительным образом на закате, в такой земной обстановке, хотя волшебство там таится буквально в каждом листке…
• Ван дер Вейден. Картина из вашингтонской Национальной галереи похожа на нашу. Более бытовой и обыденный колорит комнаты снимает ноту высшего духовного звучания, которая несомненно присутствует у Анжелико

10. Художник написал несколько вариантов Благовещения . Эта фреска Беато Анжелико посвящена тому же сюжету.

Тут композиция несколько усложнена, событие происходит в обыденно-сумеречной атмосфере, и Мария ответствует жестом ангелу – это жест Знающей, жест посвященной… Как бы в суете обыденной жизни миг чуда, мгновение открытия – тут есть ощущение неуловимости духовного прозрения…

Поразительный художник! Какой бы колорит он ни использовал, потрясает эта удивительная тонкость черт, хрупкость фигур и лиц – все они светящиеся, и раз увидев, их уже невозможно забыть.

Искус интерпретации

в церкви родилась интерпретация как искажение слов Христа, истинного их смысла, который в общем исключал саму церковь как значимый организм – Христос понимал ее как духовное братство, а не как учреждение власти

когда Он говорил «вы не от мира сего», означало именно это: мир вас не примет, и вам его не надо; выйти из мира, отрешенность, чистота, тут никакой церкви не предусмотрено (еще одно доказательство, что слова Петру – творчество апостолов, добавка)

в этом великий искус любой интерпретации значимых текстов: твое творчество, новый смысл вносишь в мир; и один вопрос, нужен ли он миру; сумел ли ты предусмотреть все последствия искажения; другой – само искажение в мире, где и так все искажено и сплошные суррогаты

осознаешь это, и тогда интерпретация из производства новых смыслов превращается в процесс восстановления утерянного, некая консервация значений и ценностей

лишь в собственном сознании, наедине с собой, отваживаешься продолжать исследование, идти вперед, так и скачешь по безлюдной степи, как жокей Магритта, в пустоту… только вашей полноты мне точно не надо

лики Анжелико все не от мира, там вообще нет ни капли мирской суеты, все иное – по сути, конечно это иконы

сцены происходят во дворе, в храме, в саду, в доме, однако это не сад и не дом, а Царствие Небесное, царство Св. Духа, и ты уверен, что там действуют совершенно иные законы и иные отношения, чем во дворе или дома

галереи храма – небесные чертоги, ни одного земного движения или эмоции, лица торжественны и возвышены, и даже эти тонкие колонны, впечатление, тянутся в небеса, бесконечно – то храм Духа, а не церковь

колорит просветлен, все полно какого-то внутреннего света и той возвышенности, о которой современный человек просто забыл, и он уже не способен на такие состояния души, его мир – бездуховное скопление тварей

смотришь и ощущаешь неизмеримую высоту до такого письма, до этого магического отпечатка высокой души, парящей в настоящем Царствии – вот правда запечатленная, бесспорная, возвышающая душу, алчущую света

а душу тупую, мирскую, вместилище дурных страстей и вечной алчи, оставляет равнодушной; тут нечего интерпретировать – тут только гимн

евангельские заповеди были для них правилами жизни, духовный человек мыслил этими словами, этими понятиями и не мог признать иных – для современного мыслящего человека, как правило, это уже литература, просто книга, в которой имеется некая мудрость; однако живет он не по этой мудрости и не по какой-то другой

он живет по сложившейся модели, сообразуясь с обстоятельствами, связями, обязанностями и возможностями, у него нет этого стержня – нет Духа в нем; хотя вряд ли интеллигент признает собственную бездуховность, это одно из его священных слов

а священное значит непонятное и тайное, его невозможно объяснить, как и самого себя, свой гордый статус он объяснить не сможет, будет говорить о образовании и обязательно – о свободе

вот свобода – в возносящем тебя Духе, потому как если нет в человеке свободы от земли, свободы от материи, значит и вовсе он с этой штукой не знаком

Строитель

человек строит собственный мир

трудно начать: привычка к абстракциям слишком давит, и ты жалуешься на несправедливость, а сам, лично, разве справедлив в твоих отношениях: перебираешь людей, и понимаешь, что царит ужасающая несправедливость, неблагодарность, вражда, цинизм… чего ж вы хотите от власти? – ей сам бог велел

нам, воспитанным в совке, в духе этого дурного, обезличенного коллектива, сначала трудно представить себе это одухотворенное одиночество творца; мы все время пытаемся цепляться за других, за «общие ценности», за партийные, групповые и прочие штуки, которые на самом деле ничего не значат

объединяются в протесте, в сарказме, в ненависти, в дискуссии, и вдруг они обнаруживают, что расхождение буквально по всем пунктам: пытаются сказать что-то общее, создать хотя бы атом единства – и ничего не получается

это что такое? – особая какая-то склочность характера? – или необразованность, так что люди все слова понимают по-своему и никогда не смогут создать единый текст – да, в этом есть истина, и все-таки главная истина лежит глубже

думаю, как только современный человек начинает мыслить, он мыслит самостоятельно, он уже отрывается от этой бессмысленной кучи – и поэтому отвергает все групповое, всякую общую идеологию или утопию, потому что все они уже были обличены

каждое восприятие, анализ, эссе, каждый шаг теперь есть созидание: если ты встал на эту дорогу, уже никто с нее не собьет; потому что тобой всецело овладевает это чудесное ощущение и предвкушение — Истины

все пронизано светом; но каждая фигура парит в своем отдельном пространстве, своей духовной нише – в этом вообще идея ниши в храме – несмешение, неприятие никаких мертвых догм, вечно живой – Дух…

В.Б. Левитов