Год канонизации святого доминика григорием 9. Лекция: Доминик и доминиканцы - Магистерия

, Доминиканская Республика

Подвижничество

Домини́к де Гусма́н Гарсе́с (исп. Domingo de Guzmán Garcés ; , Калеруэга , Испания - 6 августа , Болонья , Италия) - испанский католический монах , проповедник , основатель Ордена проповедников , более известного как орден доминиканцев .

Канонизирован католической церковью. Художественно -символически изображается в белом одеянии под чёрным плащом, с лилией в руке, знаком целомудрия ; иногда со звездой во лбу - выражением источаемой им святости .

Биография

Родился в дворянской семье Гусманов в Калеруэге в году. Он обучался в школе в Паленсии , где в течение 10 лет изучал свободные искусства и теологию . В молодости Доминик прославился своей добротой и состраданием, известно, что он продавал свои ценные книги и даже одежду, чтобы помочь страдающим от голода и взятым маврами в плен соотечественникам.

Традиции

Традиция Католической Церкви связывает с именем св. Доминика появление Розария - широко распространенной католической молитвы на чётках . По легенде, Розарий был вручён св. Доминику в г. во время явления Девы Марии . Ещё одна традиция связывает эмблему доминиканского ордена - бегущую собаку с пылающим факелом в зубах - со сном, в котором мать св. Доминика увидела такую собаку накануне рождения сына. Возможно также, что эта эмблема происходит от игры слов: лат. Domini canes - «псы Господни».

Иконография

Св. Доминик изображается в белой тунике доминиканского монаха , белом скапулярии и чёрном плаще; иконографические символы св. Доминика - лилия , звезда во лбу или надо лбом, книга (чаще всего открытая на странице со словами «Идите и проповедуйте»), крест основателя (патриарший), храм (латеранская базилика), собака с факелом, розарий , посох .

Самые ранние интерпретации образа святого - изображения XIII века в монастыре Санта Мария Новелла во Флоренции и в базилике Св. Франциска в Ассизи , а также фрески школы Джотто в церкви Сан Доменико Маджоре (Неаполь).

Цикл сцен из жизни св. Доминика представлен на полиптихе Ф. Траини (XIV век) для церкви Св. Екатерины в Пизе . Серию одухотворенных образов св. Доминика создал Беато Анджелико (XV век). На картине Педро Берругете (XV век) изображено так называемое «Чудо огня» , произошедшее в г. в Фанжо , когда в ходе ордалии еретические книги альбигойцев сгорели, а книга св. Доминика выскочила из огня невредимой.

См. также

Напишите отзыв о статье "Святой Доминик"

Примечания

Литература

  • Католическая энциклопедия. М.: Изд. францисканцев., 2002

Отрывок, характеризующий Святой Доминик

Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…

Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…

Св. Доминик родился ок. 1170 г. в Калеруэге, в провинции Бургос, Испания. Происходил из знатного кастильского рода Гусманов. Отца его звали Феликс Гусман, матерью была бл. Иоанна де Аса, которая дала сыну начальное образование. У Доминика было двое братьев - бл. Манéс и Антоний, священник. В 14 лет родители отправили его на обучение в школу в Валенсии, где в течение 10 лет он изучал, согласно тогдашним нормам, так наз. «свободные искусства», что значит: грам­матику, риторику, диалектику (искусство рассуждения), арифметику, геометрию, астрономию, музыку. Лишь после этого студенты допускались к обучению философии и богословию, и Доминик завершил такое обучение в Саламанке. После этого, в 1196 г., он был рукоположен во священника и назначен каноником капитула кафедрального собора в Осме. Пять лет спустя он сделался здесь вице-председателем капитула. Доминик ревностно трудился над собственным спасением и спасением ближних, возвещая им слово Божие. Отличался исключительной добротой нрава; сообщается, что он продавал свои дорогие книги и даже одежду, чтобы помочь нуждающимся. Дважды пытался продать себя в рабство, чтобы выку­пить пленных христиан.

Король Кастилии Альфонсо IX послал епископа Осмы Диего де Асеведа с дипломатический миссией в Данию. Епископ Диего был дружен с Домиником и потому включил его в состав делегации. Путь пролегал через Германию и польское По­морье (окрестности Щецина). В пути Доминик оказался свидетелем набега на Тюрингию язычников-половцев с террито­рии Венгрии. На обратном пути Доминик явился в Рим, чтобы испросить у Папы Иннокентия III разрешение на проповедь среди половцев. Папа, однако, такого разрешения не дал.

По дороге в Испанию, в Южной Франции, епископ Диего и Доминик встретили папских легатов, присланных сюда для борьбы с новоявленной ересью вальденсов и катаров (которых по месту возникновения здесь ок. 1200 г., городу Альби, назы­вали «альбигойцами»). Последователи этой ереси отвергали важнейшие истины христианской веры, в том числе учение о Пресвятой Троице, о Воплощении Сына Божия, они отвергали св. Евхаристию, брак и остальные таинства. Разрушали храмы и монастыри, уничтожали образы и кресты. Епископ Диего и Доминик были поражены размахом, с каким распро­странялась здесь эта губительная ересь.

В согласии с папскими легатами, Доминик решил посвятить себя трудам над обращением вероотступников. К этому ре­шил присоединиться и епископ Диего. И поскольку еретики в своей борьбе с Церковью нападали на неё за богатые владе­ния и роскошную жизнь духовенства, епископ и Доминик решили вести жизнь евангельскую, по образу Иисуса и Его уче­ников. Они шли пешком из города в город, из деревни в деревню, опровергая лжеучения и разъясняя подлинное учение Господа Иисуса Христа. Иннокентий III утвердил такую форму апостольства. В самом центре распространения ереси, в городке Пруй (Prouille ), который расположен между Каркассоном и Тулузой, Доминик основал женскую монашескую об­щину, куда вступили дочери дворян-католиков и женщины, обращённые из альбигойской ереси. Жизнь в монастыре про­текала в совершенной евангельской нищете.

Несмотря на первые успехи, епископ Диего был отозван Папой и вернулся в свою диоцезию, зато к Доминику присоеди­нилось 11 цистерцианцев, которые решили вести такой же апостольский образ жизни. Это и явилось ядром новой мона­шеской общины, возникшим в 1207 г. Однако в том же году Папа провозгласил военный крестовый поход против альби­гойцев, чтобы положить предел уничтожению церквей, монастырей и прочим бесчинствам, которые они творили. Безот­носительно к вопросу об оправданности такого похода, работу св. Доминика он основательно затруднил. И тогда он ре­шил усилить посты и умерщвления, стал больше молиться. Опыт показал, что привлечённые по случаю к апостольским трудам священники нередко были недостаточно для этого подготовлены. К тому же, многих отпугивал простой образ жиз­ни и связанные с ним неудобства.

Доминик избрал из своих сотрудников шестерых самых надёжных, и вместе с ним они принесли монашеские обеты в 1214 г. в Тулузе. Так возник Орден Проповедников (Ordo Pr æ dicatorum - OP), который чаще называют до­ми­ни­кан­с­ким , по имени основателя. Главной целью нового ордена было возвещение слова Божия и спасение душ. Основатель требовал от собратий строгой нищеты, владения собой и далеко идущего послушания. Благодаря поддержке епископа Тулузы Фуль­ко, здесь очень скоро возникло уже два доминиканских монастыря, посвятивших себя обращению альбигойцев. В 1215 г. во время работы IV Латеранского Собора, Доминик вместе с епископом Фулько прибывает в Рим и обращается к Папе Ин­нокентию III с просьбой утвердить Орден. Выслушав мнение епископа, Папа устно одобрил новый орден, и Доминик вер­нувшись из Рима, сразу же созывает генеральный капитул (1216), на котором принимается устав ордена, составленный на основании правил св. Августина и устава норбертанцев, ставивших перед собой сходные цели. Были внесены лишь неко­торые изменения, необходимые с учётом специфики нового ордена. По завершении капитула Доминик снова отправился в Рим, но Папу Иннокентия в живых он уже не застал (+1216). Бог подкрепил его, однако, таинственным сновидением: ему явились свв. Апостолы Пётр и Павел и предложили разослать с проповедью по всему миру своих духовных сыновей. И потому, как только Доминик вернулся в Тулузу, он разослал 17 своих первых собратьев в Испанию, Болонью и Париж. 21 января 1217 г. преемник Иннокентия, Папа Гонорий III, формально утвердил новый орден. Более того, он пору­чил епископам оказывать новой монашеской семье всю возможную помощь. Св. Доминик основал также женский орден, утверждённый Гонорием III два года спустя.

На генеральном капитуле, состоявшемся в 1220 г. в Болонье, было постановлено, на основании приобретённого опыта, ис­ключить из устава всё то, что оказалось неактуальным. Вместо этого были внесены новые статьи, среди которых, в частно­сти, запрет для ордена обладать на постоянной основе каким-либо имуществом и предписание жить исключитель­но на пожертвования. Тем самым, орден включился в семью нищенствующих орденов, какими в XIII в. были францис­канцы, августинцы, кармелиты, тринитарии, сервиты и минимы.

В 1220 г. альбигойская ересь проникла и в Италию. Папа Гонорий III п ризвал Доминика на новую миссию. В том же году кард. Гильельмо основал в Риме, при базилике св. Сабины, монастырь для доминиканцев, который с тех сделался их гене­ральным домом. Не менее щедрым оказался и Папа, который пожертвовал доминиканцам собственный дворец. Именно здесь св. Доминик воскресил племянника кардинала Стефана из Фоммануова, Наполеоне Орсини, упавшего с лошади и разбившегося насмерть. Незадолго до своей смерти св. Доминик принял в свой орден и возложил хабит на св. Гиацинта (Яцека) и бл. Чеслава, первых польских доминиканцев. Он послал также своих духовных сынов в Англию, Германию и в Венгрию.

Доминику приходилось много странствовать, возвещая Евангелие и читая лекции по богословию. Он создавал новые монастыри своего ордены, который очень быстро распространялся. В 1220 г. Гонорий III назначил его генералом ордена. После трудов на юге Италии, он почувствовал себя изнурённым и вернулся в Болонью, где слёг. Его последними словами были: «Имейте любовь, храните смирение и не отступайте от нищеты». Скончался 6 августа 1221 г. на руках своих собратьев. После торжественных похорон с участием кардинала Гуголина и многих сановников Церкви, тело его по­гребли в монастырской церкви в Болонье, в деревянном гробу, в крипте, под главным алтарём. Культ святого начал рас­пространяться сразу же после его смерти. Были отмечены многие милости, полученные по его молитвенному заступничеству. Поэтому Папа Григорий IX начал канонический процесс, и уже в 1234 г. совершил канонизацию св. Доминика.

Доминик отличался великой праведностью в поведении, необычайным рвением о делах Божиих и непоколебимой урав­новешенностью духа. Его радостное сердце и постоянно мирное настроение сделали из него небывало сердечного челове­ка. Скупой на слова, он много разговаривал с Богом на молитве либо о Боге с ближними. Очень терпеливо сносил всякое сопротивление и упрёки. Неудивительно, что, по отзыву современника, «его любили все - богатые и бедные, евреи и язычники».

Имя «Доминик» происходит от латинского dominicus , что значит: «Господень». Это имя было известно и прежде, но только начиная с Доминика Гусмана сделалось оно популярным во всей Европе.

Величайшей заслугой св. Доминика и памятником, который он по себе оставил, является основанный им Орден Пропо­ведников, который дал Церкви множество святых. К самым выдающимся из них относятся: св. Фома Аквинский, Учитель Церкви (+1274), св. Раймунд Пеньяфортский (+1275), св. Альберт Великий, Учитель Церкви (1280), св. Викентий Феррер (+1419), св. Антоний Флорентийский (+1459), Папа св. Пий V (+1572), св. Людовик Бертран (+1581), св. Екатерина Сиен­ская, терциарка ордена, Учитель Церкви и сопокровительница Европы (+1380), а также св. Роза Лимская (+1617). Ордену принадлежат великие заслуги в сфере науки, из него вышло множество учёных мирового уровня в области богословия, библеистики или литургики. С открытием новых заморских земель доминиканцы одними из первых выслали туда своих миссионеров.

С именем св. Доминика связано широкое распространение молитвы Розария, которую он настойчиво рекомендовал для обращения еретиков. Согласно преданию, чётки Розария св. Доминик получил от Самой Пресвятой Девы Марии. Этой теме посвящены многие выдающиеся живописные произведения .

Символ доминиканцев - чёрно-белый пёс с горящим факелом в зубах, - связан со сном, в котором мать св. Доминика увидела такую собаку накануне рождения сына.

В иконографии св. Доминик изображается в доминиканском хабите. Его атрибуты: звезда во лбу или над головой, митра у ног, лилия - порой золотая, книга, двойной крест для процессии, посох, пёс в чёрно-белых пятнах, несущий в пасти го­рящий факел (символ ордена: Domini canes - «Псы Господни»), Розарий.

Соборная молитва дня (Collecta)

Adiuvet Ecclésiam tuam, Dómine, beátus Domínicus méritis et doctrínis,
atque pro nobis efficiátur piíssimus intervéntor,
qui tuæ veritátis éxstitit prædicátor exímius.
Per Dóminum nostrum Iesum Christum, Fílium tuum,
qui tecum vivit et regnat in unitáte Spíritus Sancti,
Deus, per ómnia sæcula sæculórum. Amen.

Да помогут, Господи, Церкви Твоей блаженного Доминика заслуги и учение,
и тот заступником нашим да соделается,
кто истины Твоей был превосходным проповедником .
Через Господа нашего Иисуса Христа, Твоего Сына,
Который с Тобою живёт и царствует в единстве Духа Святого,
Бог во все веки веков. Аминь.

Мурильо, «Дарование Розария св. Доминику»

– выдающийся средневековый проповедник, борец с ересью альбигойцев, основатель Ордена Проповедников (Доминиканцев, OP). С его именем предание связывает почитание Девы Марии в молитве Розария.

Доминго де Гусман Гарсес родился в 1170 г. в знатной кастильской семье Гусманов. Эта семья отличалась строгим католическим благочестием, так что ее дом напоминал скорее монастырь, чем веселый рыцарский замок с пирами и турнирами. Мать св. Доминика Хуана де Аса и его младший брат Маннес впоследствии будут причислены к лику блаженных, а старший брат Антонио был священником известным помощью бедным и уходом за больными в госпитале.
Доминик был крещен в честь святого Доминика Силосского, мощи которого покоились неподалеку от родного города Гусманов Каларуэге. Житие св. Доминика Гусмана сообщает, что незадолго до его рождения донне Хуане во сне явился св. Доминик Силосский и предсказал, что ее сын станет «светом Церкви и грозой еретиков». В еще одном сне донна Хуана увидела черно-белую (такими позднее будут цвета Ордена Доминиканцев) собаку, несущую в зубах факел, который освещает весь мир. А в ходе церемонии Крещения младенца Доминика крестная заметила, что как только вода коснулась его чела, на нем воссияла подобная бриллианту звезда. Уже после смерти св. Доминика его духовная дочь Цецилия (позднее причисленная к лику блаженных), выступая на канонизационном процессе, утверждала: «От его лба и точки между бровями исходила сила, подобная лучу света и наполнявшая людей любовью и благоговением».

Юный Доминик очень охотно усваивал благочестивый дух своей семьи: его любимым делом было сопровождать мать на Мессу и повторять вслед за ней слова молитв, а стремясь угодить Богу своими аскетическими практиками, он вылезал по ночам из кроватки и спал на голых досках.
В возрасте семи лет родители отдали Доминика на воспитание его дяде по матери, набожному священнику, и с тех пор всё его время было распределено между учебой, молитвой и исполнением обязанностей министранта (алтарника).
В 14 лет юный Доминик отправился на учебу в университет Валенсии, где прослушал обычный курс риторики, философии и естественных наук, проявляя при этом особый интерес к Священному Писанию. В этот период он обращал на себя внимание исключительной скромностью и любовью к бедным. Так во время голода 1191 г. он, движимый состраданием, после того, как истратил на помощь нуждающимся все имевшиеся у него наличные деньги, продал свои личные вещи и даже книги, по которым учился, со сделанными на полях собственноручными пометками, и все вырученные средства раздал беднякам. Книги тогда (печатного дела еще не было) были крайне дороги, и коллеги Доминика были изумлены его поступком, считая, что он тем самым лишает себя возможности получения образования, а Доминик отвечал: «Неужели я буду учиться по мертвой коже, когда живые люди умирают от голода?» В конце концов, побуждаемые примером Доминика, профессора и студенты университета собрали значительные пожертвования, которые позволили многим людям спастись от голодной смерти.

Проведя в общей сложности в университете 10 лет и закончив наконец курс богословия, Доминик получил священническое рукоположение и вступил в Общину регулярных каноников (по уставу св. Августина) при кафедральном соборе города Осма, в которой вскоре стал заместителем настоятеля. Его аскетические практики, включая самобичевания, были столь суровыми, что настоятель просил его смягчить их.

В 1203 г. настоятель Общины каноников Диего де Асеведа стал епископом Осмы. Король Кастилии Альфонс IX отправил его с миссией в Данию, дабы добиться согласия на брак датской принцессы с испанским принцем. Епископ взял с собою в путь Доминика. Проезжая через южную Францию, Доминик обратил внимание на ужасающую религиозную ситуацию в этом регионе. Вся эта местность была заражена ересью альбигойцев (они же – катары). Еретики держались манихейского дуализма, признавая материю как таковую исключительно злым началом. Они отрицали Таинства, вообще весь церковный культ и иерархию, но притом отличались повышенной миссионерской ревностью. По этой причине католичества в Лангедоке (так называлась эта провинция) уже практически не было, храмы и монастыри лежали в развалинах. Но тогда же Доминик одержал свою первую духовную победу. Хозяин постоялого двора в Тулузе, где остановилось посольство, тоже был еретиком, но после продолжавшейся всю ночь беседы с Домиником он вернулся в лоно католичества.

Позднее епископ Диего и Доминик отправились с паломничеством в Рим. Диего, ощущавший у себя призвание скорее к миссионерству, чем к епископству, намеревался испросить у Папы Иннокентия III позволения отправиться с миссией к татарам, которые как раз тогда начали свою экспансию, однако Папа повелел ему вместе с Домиником присоединиться к легатам Святого Престола, направлявшимся в Лангедок для борьбы с альбигойской ересью. Тогда же Доминик в общих чертах сформулировал свой проект противодействия еретикам: с ними следовало бороться их же оружием. Католические священники зачастую ограничивались одним лишь исполнением обрядов, а еретики много проповедовали и были активными миссионерами. Коррумпированные католические прелаты предавались алчности и выставляли напоказ свое богатство, а еретики нарочито презирали материальные блага. Значит, противопоставить им нужно было католическое миссионерство, убедительную проповедь, притом проповедники должны были жить в бедности и предаваться аскезе, нисколько не уступая в этом своим оппонентам. Доминик принял добровольный обет нищеты и постановил отныне питаться одним подаянием.

Несколько месяцев Диего и Доминик проработали вместе с монахами-цистерсами. Переходя из города в город, они устраивали публичные диспуты, на которых присутствовали все жители. Эта проповедь развивалась с переменным успехом: например, если в Сервиане после продолжавшихся неделю диспутов все горожане вернулись в лоно Церкви, то в Безье пятнадцать дней миссионерских трудов не принесли ничего. То же самое было в Каркасоне. Доминик (а он остался один после того, как Папа отозвал епископа Диего, поручив ему иные задания) чем дальше, тем яснее осознавал, что «жатвы много, а делателей мало», и его мечтой стало собрать общину миссионеров и проповедников, состоящую как из мужчин, так и из женщин, которые были бы «защитниками веры и истинными светильниками миру».
Дело в том, что руководители альбигойцев, называемые «совершенными» или «чистыми», учреждали своеобразные общежительные школы для подготовки миссионеров, называемые «конвентами», причем очень заметную роль в этой работе играли женщины. Вот и Доминик создал в городе Фанжо нечто вроде «конвента», первыми ученицами которого стали девять девушек из благородных фамилий, обращенных из альбигойской ереси. По мысли Доминика, эти женщины должны были превзойти в набожности, праведности и любви к Иисусу женщин-еретичек. Особое «знамение Господне», или «Сигнаду» на местном наречии (им был огненный шар, нисходивший с небес две ночи подряд), указало место новой обители. Им стал городок Пруйль в миле от Фанжо, известный своим Богородичным святилищем со статуей Марии с Младенцем Иисусом и глобусом, слывшей чудотворной.

Доминику удалось найти понимание у епископа Тулузы Фулька, который передал ему храм Пресвятой Девы Марии в Пруйле с небольшим участком земли, где и разместился женский монастырь, получивший название обители «Святой Проповеди», а его сестер стали называть «проповедницами». Устав для этой обители был написан лично Домиником. Произошло это в 1206 г. Понемногу в Пруйле начала формироваться и небольшая община братьев-проповедников,ставшая полноценным братством к 1217 году. Естественно, ее настоятелем, после смерти в Осме в 1207 г. епископа Диего, стал именно Доминик. В 1215 г. епископ Фульк Тулузский официально назначил Доминика и его сподвижников проповедниками вверенной ему епархии.

Общежитие первых последователей Доминика располагалось в центре епархии, в Тулузе. У братьев была своя библиотека,основу которой составляли книги, подаренные епископом. Вновь присоединявшиеся к братству лица проходили обучение в основанной Фульком епархиальной школе, которую возглавлял будущий архиепископ Кентерберийский, Александр Ставенсби. Доминик настаивал, чтобы все братья получали степень доктора богословия. Духовная жизнь сообщества зиждилась на трех столпах: созерцании, глубоком теологическом образовании и апостолической деятельности.

В том же 1215 году Фульк и Доминик отправляются на созванный Иннокентием III IV Латеранский собор, где Доминик представил на утверждение понтифика Устав фактически уже возникшего нового Ордена. Однако Папа не спешил подписывать его, а затем неожиданно скончался. Тем не менее, преемник Иннокентия III Гонорий III отнесся к Доминику и его делу очень благосклонно. В двух буллах, изданных в один и то же день, он утвердил новый Орден и обратился к Доминику и его братьям с пророческим призывом стать «светом миру и оплотом веры». Братство получило официальное наименование «Ордена Проповедников» (OP : Ordo Praedicatorum ) и единственную в своем роде на тот момент привилегию быть папской институцией, т.е. подчиняться непосредственно Папе. В это время членами Ордена было всего лишь 16 братьев.

Они с огромной радостью приветствовали своего настоятеля, вернувшегося к ним в середине мая 1217 г. Но их радость сменилась недоумением, когда они узнали о намерении Доминика рассеять это маленькое братство, дабы Орден мог возрастать численно и расширять свою деятельность по всему миру. Многие отговаривали Доминика от этого шага, но он оставался непреклонен. В Пруйле осталось два человека. Семеро братьев должны были представлять Орден в Парижском университете, двое отправлялись в Сен-Ромен, четверо – в Испанию, а еще одному предстояло сопровождать Доминика, который намеревался опять идти в Рим. Все они отправились в путь как истинные апостолы, получив в дорогу лишь благословение. Некоторые присутствующие при этом монахи-цистерсы недоумевали, как это Доминик посылает проповедовать и учить «неопытных мальчиков», на что Доминик ответил: «Я знаю, что эти мальчики благополучно пойдут и вернутся, собрав большой урожай душ».

Сам Доминик отправился в Рим в октябре 1217 года. Весь путь он и спутники проделали пешком, питаясь лишь подаянием, передвигаясь босиком между городами и селениями. На ночлег они останавливались в домах благочестивых людей, которые получали очень многое за те несколько часов, которые святой проводил у них. И на всём пути через Францию, Германию, Швейцарию и Италию к Доминику присоединялись всё новые кандидаты на поступление в основанное им братство, просившие об учреждении новых конвентов.
Папа Гонорий встретил Доминика очень радушно и передал ему древнюю церковь Св. Сикстуса с прилегающими постройками. Благодаря пожертвованиям верующих, строения удалось расширить так, что они смогли вместить значительное число братьев. За три месяца пребывания в Риме Доминик собрал вокруг себя более сотни последователей. Затем, верный принципу «зерно нужно сеять, а не хранить», он вызвал из Парижа своего любимого ученика Бертрана Гарригуанского, чтобы основать братство в Болонье, известной своим прославленным университетом.

Позднее Папа Гонорий передал Доминиканскому Ордену помещение римского монастыря Санта Сабина, а монастырь Св. Сикстуса был предоставлен доминиканским монахиням. Пока отстраивался новый монастырь, братья- временно проживали в резиденции Римского понтифика. Доминик был очень огорчен царящими там нравами: пока кардиналы обсуждали дела Церкви, их слуги играли в азартные игры. По просьбе Папы Доминик начал объяснять Священное Писание не только маленькой группе братьев, но и всей Папской Курии. Впоследствии очень многие доминиканцы исполняли эту почетнейшую обязанность «проповедников Папского Дома». Кроме того, находясь в Риме, Доминик ежедневно проповедовал в какой-то из церквей Вечного Города. Здесь он ввел среди братьев Ордена обычай начинать проповедь со славословия Деве Марии.
В Риме к братству присоединились два поляка, Гиацинт и Сеслаус. Они стали основателями Доминиканского Ордена в Восточной Европе. До монгольского нашествия доминиканская обитель существовала даже в Киеве.
К этому же периоду жизни святого относится основание Третьего Ордена доминиканцев-мирян, вначале известного под именем «Воины Иисуса Христа». В момент учреждения в нем хотели видеть религиозный рыцарский орден, призванный защищать Церковь, в том числе и с оружием в руках. Но с течением времени он стал называться«Третий Орден Кающихся Святого Доминика» или «Орден Святого Доминика от покаяния». Изменение название отражало изменение его характера: заботы военной службы сменились делами милосердия и покаяния, и в орден стали принимать мужчин и женщин. Обычно такие группы благочестивых верующих формировались вокруг доминиканских монастырей и, тем самым, святость монашеской жизни проникала в светскую жизнь.
Существуют легенды о встречах Доминика с Франциском Ассизским и о крепкой дружбе, соединявшей этих двух удивительных святых-современников.

Летом 1218 года у Доминика появился послушник чрезвычайных дарований –Реджинальд Орлеанский, впоследствии причисленный к лику блаженных. Во время тяжкой болезни он имел видение Пресвятой Девы, которая совершила над ним помазание, после чего он исцелился. Именно блаженному Реджинальду Приснодева в ходе одного из последующих видений показала одеяние доминиканцев, появившись перед ним с черно-белым хабитом в руках и сказав: «Смотри, вот одежда вашего Ордена». С того времени характерный доминиканский плащ с капюшоном заменил стихарь регулярных каноников.

Следующие несколько лет Доминик провел в странствиях по Испании, Франции и Италии, основывая новые монастыри и посещая имеющиеся. Современники отмечали, что Доминик любил всех людей – богатых и бедных, простых и благородных, и его любили все, кроме еретиков, которых он обличал в проповедях. Но и к ним он был милосерден, увещевая их, склоняя к покаянию и истинной вере. Святой проповедовал и исповедовал в любом месте, через которое проходил.
Во всех трудах и заботах, невзирая на голод, жажду, усталость, длительные путешествия и многочисленные препятствия, сердце Доминика было всегда свободно и открыто Богу, как если бы не существовало ничего кроме Него. Однажды в Болонье, в частном разговоре со святым цистерцианским отцом, Доминик признался: чего бы он ни попросил у Господа, всё это всегда исполнялось.
Ночи святой всегда проводил в молитве. Он никогда не позволял себе нежиться в кровати, а если иногда ему нужно было немного отдохнуть, то ложился на голый пол у подножия алтаря. Он носил на поясе железную цепь и трижды за ночь до крови бичевал себя, сначала за свои собственные грехи, потом за обращение грешников и, наконец, за души в чистилище.
Все знавшие его люди говорили, что никогда не видели такого смиренного человека. Его милосердие и сокрушенное сердце проявлялись и в молитвах, в которые он включал отрывки из псалмов, отражавших его душевное состояние, и в его заботах о ближнем, и в благодарности жертвователям.

В начале августа 1221 г. по дороге из Венеции в Болонью Доминик почувствовал себя плохо. Болезнь усиливалась, и в пятницу 6 августа около полудня он скончался в помещении конвента Св. Николая в окружении братьев, дав им последнее наставление: «Будьте стойкими и усердными в служении нашему Господу, прилагайте все усилия для распространения нашего Ордена, которое только начинается. Вы знаете, что служение Господу – ваш долг, но вы должны служить ему всем сердцем. Стремитесь к святой жизни, будьте верны уставу, возрастайте в целомудрии. Кроме того, дети мои, я завещаю вам иметь милосердие и смирение и хранить свои сокровища в суровой бедности».
Папа Григорий IX причислил Доминика к лику святых в 1234 г. Поскольку на 6 августа приходится праздник Преображения Господня, день его памяти был установлен на 8 августа .

Житие приписывает св. Доминику многие чудеса. Одна их группа связана с обращением еретиков. Так однажды Доминик увещевал нескольких жнецов не работать в воскресенье. Один из них так разгневался, что хотел убить святого серпом, но остальные жнецы вдруг увидели, что сжатые ими снопы покрылись кровью. Пораженные увиденным, они тут же обратились и последовали за Домиником.
В другой раз процедура диспута с еретиками включала «испытание огнем»: в костер были помещены альбигойские писания и книга, написанная Домиником. Еретические писания сгорели, а книгу Доминика некая сила трижды исторгала из среды огня.

Согласно Житию, Доминик неоднократно воскрешал умерших, среди которых был и племянник кардинала Орсини Наполеон, разбившийся насмерть при падении с лошади.
Особая группа чудес связана с явлением святому и некоторым его последователям Пресвятой Богородицы. С тех пор Доминиканский Орден отличается исключительным почитанием Пречистой Девы. Дева Мария указала, каким должно быть одеяние монахов этого ордена. А когда Доминик однажды молился перед статуей Богородицы в Пруйле, Она вручила ему Розарий и сообщила, что это – именно та молитва, которой предстоит сокрушить еретиков.

С течением времени борьба с ересью, ради которой первоначально был создан Доминиканский Орден, отошла на второй план, однако братья-доминиканцы, одним из главных харизматов которых стала богословская образованность, внесли свой немалый и очень разнообразный вклад в развитие различных церковных наук, в укрепление интеллектуального фундамента веры.

4.1 Доминик и доминиканцы

Очень важную роль в период Возрождения, конечно, сыграл доминиканский орден. Вообще развитие западного монашества очень не похоже на пути развития восточного монашества, потому что, если на Востоке люди в основном, начиная уже с ранних пустынников, уходили от мира, чтобы спасти прежде всего свою душу, - конечно, идея служения у них была тоже заложена, - то западное монашество с самого начала было настроено на служение миру, не бежать от мира. Хотя были, конечно, монастыри и остаются до сих пор, такие клаузурные, закрытые, но в целом западное монашество развивалось по принципу ответа на запрос мира, вот как христианским образом ответить на ту или иную проблему мира, начиная с Бенедикта, который заложил основы западного монашества. Мы можем тут вспомнить ирландских монахов, которые были потрясающими миссионерами, это тоже раннее Средневековье, а в конце Средневековья, и уже, можно сказать, с этого начинается Возрождение, появляется удивительное явление - это нищенствующие ордена.

Об одном из них , о францисканцах, и, собственно говоря, некоторые исследователи считают, что именно он, Франциск – основоположник Возрождения, потому что он изменил мировоззрение, картину мира, от плача о грехах перешел к радости и благодарению Богу. И второй орден, тоже нищенствующий, возник практически параллельно, но, может быть, с разницей в несколько лет, - доминиканцы.

Основатель этого ордена, а их еще называют орден проповедников, - Доминик де Гусман Гарсес. Он испанец. Происходил из знатного дворянского рода с вестготскими корнями, но он быстро покидает Испанию и большей частью действует во Франции и отчасти в Италии. Доминиканцы названы, как и францисканцы, - это не самоназвание, это название по основателю. Официальное название - это орден проповедников, хотя иногда доминиканцев называют «псы Господни», потому что Domini canes - это по-латински так и переводится, «псы Господни». Но более ласково их называли иногда «ласточки», потому что, во-первых, они несли благую весть, их задачей было проповедь Евангелия, словом и жизнью, и одежда у них, белый хабит и черный плащ: вот это вот, белое и черное, похоже на ласточек.

Доминик Гусман родился, как я сказала, в Кастилии, в Испании, и с самого детства отличался особой добротой, особой религиозностью. Получил хорошее образование, любил книги, часто стремился к уединению, но это часто бывает, когда мы читаем о каких-то подвижниках, особенно средневековых. Хотя, может быть, в том, что говорится о Доминике, есть не только житийный такой прием, но и много верного, потому что житие составляли уже, можно сказать, при жизни хорошо знавшие его люди. В 1196 году он был рукоположен в священники и стал членом капитула регулярных каноников города Осма, то есть он начинал просто в одном из уже имеющихся орденов, совершенно не думая о том, что он будет основателем нового ордена.

Но в 1203 году его отправляют с дипломатической миссией в Южную Францию, и там он встречается с ересью альбигойцев. Вот эти позднесредневековые ереси, альбигойцы, катары, они во многом стимулировали появление каких-то новых движений и реформ в самой церкви. Францисканцы тоже отчасти отвечали на их обвинения. Особенно стремление к бедности, к нищенству должно было показать, что не правы еретики, которые говорят, что все в церкви стремятся только к богатству. Точно так же и Доминик, он тоже стремился к бедности и даже продавал какие-то свои ценные книги, еще что-то, чтобы накормить кого-то и так далее. И вот он понял, что бороться с ересью нужно, проповедуя Евангелие. Просто люди не знают Евангелие, просто люди не знают вообще даже учение собственной церкви, их нужно учить, нужна новая проповедь. Отсюда, собственно говоря, и родилась у него идея нового общества, общины проповедников.

Он сначала организовал маленькую женскую общину из тех людей, которые ушли от альбигойцев и снова вернулись в церковь, и он опекал этих женщин, которые пережили вот этот вот опыт, как бы мы сейчас сказали, тоталитарных сект. Но мы не знаем, насколько были альбигойцы тоталитарны, но их оттуда явно спасали, а постепенно вокруг него сложилась группа из шести единомышленников, и они, собственно, стали основателями, ядром нового ордена.

Доминик написал устав, и решил, что нужно уже идти к папе, чтобы, так сказать, заявить о том, что с ересью нужно бороться не крестом и мечом, а проповедью, причем словом и жизнью. И в 1215 году он едет на Четвертый Латеранский собор и бухается в ноге папе Иннокентию III, тому самому папе, который как раз принимал францисканцев и тоже дал им благословение. Может быть, узнав об этом, что вот Франциску уже даны такие полномочия, Доминик тоже спешит папу уверить в том, что новый орден обязательно нужен католической церкви. Но прошло еще некоторое время, и только на следующий год, в 1216 году, уже следующий папа, Гонорий III, благословляет новый орден и принимает этот устав, написанный Домиником.

Как я уже говорила, главными задачами ордена были проповедь и изучение наук, поэтому из ордена вышло очень много людей ученых. Чтобы закончить с самим Домиником, он умирает в 1221 году в Болонье. Его мощи покоятся в болонской базилике, названной в его честь. В 1234 году, то есть довольно непродолжительное время прошло с его смерти, на памяти поколений, хорошо его знавших, папа Григорий XI канонизирует Доминика, и, как вспоминает один из современников, который описывал это событие, «его любили все - богатые и бедные, евреи и язычники».

Действительно, фигура Доминика очень интересная. Фигура Доминика, может быть, в определенных даже кругах была равна Франциску, хотя сегодня, может быть, его популярность не такая, как у Франциска. Тем не менее для позднего Средневековья два вот этих нищенствующих ордена, потом появились уже другие, августианцы и так далее, вот эти два бедных, нищенствующих ордена обозначали два направления, по которым развивалась религиозная жизнь.

И когда мы говорим о Ренессансе, мы должны помнить, что религиозная составляющая эпохи Возрождения очень сильна. Не только любовь к язычеству некоторых философов, вроде Марсилио Фичино, который в красном углу поставил Платона и ему сочинял, как бы мы сказали, гимны и акафисты, или увлечение Гермесом Трисмегистом, или еще кем-то, но новое направление [христианской] духовности, вот это тоже нужно помнить.

Но еще при жизни Доминика орден стал распространяться во многих странах Европы. Он был во Франции, в Испании, в Провансе, в Венгрии, в Англии, в Германии. Даже в Греции и на Святой Земле были доминиканские общины. Одно время они были нищенствующие, но потом стали уже обрастать имуществом, тем более в определенный момент и папа запретил сбор подаяний, на что жили францисканцы и доминиканцы первых поколений.

Но главное, что доминиканцы выстроили вот эту линию образования и проповеди, потому что все-таки средневековая проповедь была, конечно, очень специфическая. Это, скорее, был крен не в сторону Писания, а в сторону предания, в сторону вот таких чудес, баек, сказок, каких-то легенд и так далее. А Доминик все-таки направил в сторону изучения источников, изучения Священного Писания. Конечно, мистическая составляющая тоже здесь была.

Влияние доминиканцев на культуру Европы и Италии было особенно сильным в XIV-XVII веках. В XVI веке и в XVII их потеснили, конечно, иезуиты уже, особенно в период Реформации. А так доминиканцы, например, возглавили кафедры почти всех крупных университетов. Здесь они, конечно, соперничали с францисканцами, потому что первоначально Франциск отрицал ученость, а его последователи стали учеными и были великолепными и богословами, и так далее, и многие кафедры занимали именно францисканцы. Здесь было даже некоторое соперничество между францисканцами и доминиканцами. Во всяком случае в университетах Парижа, Оксфорда, Болоньи и Падуи первые места занимали именно профессора-доминиканцы. Из доминиканцев вышли: Альберт Великий, Роберт Килуордби, Петр Тарантезийский, впоследствии папа Иннокентий V, канонизированный католической церковью. Но, конечно, все знают самого знаменитого доминиканца - святого Фому Аквинского.

Интересно, что европейская библеистика, изучение Вульгаты и вот особенно подготовка текста к печати потом, когда уже заработал печатный станок, - всем этим занимались именно доминиканцы. Интересно, что само название Парижского университета, Сорбонна, это от доминиканского профессора Робера де Сорбона, который основал доминиканский коллегиум в Париже, который потом, собственно, и перерос в Парижский университет.

Кстати, среди членов ордена проповедников было также много мистиков. Самые знаменитые мистики, Мейстер Экхарт, Иоганн Таулер, Генрих Сузо, - это все доминиканцы.

Доминиканцы развивали и искусство. , о котором у нас разговор впереди, он доминиканец. Ну и доминиканцем, конечно, был знаменитый проповедник и реформатор Джироламо Савонарола. С доминиканцами связано миссионерское направление, потому что они первые проникли и во многие страны Азии, многие страны Африки и так далее.

Можно тут перечислять очень много заслуг доминиканцев, но я перейду сразу к XX веку, потому что до XX века, при всех перипетиях, их даже запрещали, они пережили реформы внутри ордена, расколы и так далее, но они дожили до XX века как один из самых крупнейших и значительных орденов. Их где-то около 10 тысяч, но сейчас, может быть, иногда говорят, что поменьше, до 6 тысяч снизилось. Но из их среды, например, вышли выдающиеся богословы XX века, это Ив Конгар и Шеню, те люди, которые, собственно говоря, писали документы Второго Ватиканского Собора. Поэтому вот от Доминика до сегодняшнего дня этот орден продолжает быть очень значительным. Ну и, конечно, значительным он был в период, который мы с вами рассматриваем, - это период Возрождения.

Но, может быть, два слова скажу еще о самом знаменитом доминиканце - это Фоме Аквинском, потому что Фома, хоть его часто называют средневековым философом, он, скорее, подытожил средневековую мудрость, средневековое богословие, философию, создал вот этот вот удивительный компендиум «Сумма богословия».

Но он же дал и толчок развития новой мысли, мысли уже ренессансной, как раз освободив разум, сказав, что не только откровение свыше, но и естественное откровение, познание, разум тоже играет огромную роль в богословии и философии. Может быть, он даже освободил философию. Мы помним, в средневековье философия была служанкой богословия, а уравняв, так сказать, вот этот вот рациональный разум с разумом, воспринимающим божественное откровение, он дал возможность развиваться и свободной философии. Поэтому действительно доминиканцы - это очень важный элемент религиозной жизни и направление в период Ренессанса.

Конечно, говоря о доминиканцах, многие вспомнят инквизицию, и это тоже правда, что именно их эрудиция, их знания привели к тому, что именно доминиканцы стали во главе инквизиции, но чтобы понять, что такое инквизиция, нужно немножко отрешиться от того, что в популярной литературе про это пишут. Это определенный орган при католической церкви, который должен был следить за чистотой веры. И чистоту веры, конечно, доверяли людям грамотным.

Конечно, тут были и отклонения, потому что вообще любая эпоха развивается по принципу маятника: зарождается одно, потом, так сказать, сила этой энергии толкает движение совершенно в другую сторону. И, конечно, наряду, может быть, с Домиником, который кормил нищих и сам, так сказать, раздавал все, появлялись другие люди, которые ради веры уже не щадили других людей. Такое тоже было. Хотя не сама церковь приводила приговоры инквизиции в действо, инквизиция только выносила вердикт, виновен или не виновен, сжигала, конечно, не церковь, сжигали все-таки светские власти, но инквизиторы, конечно, были в этом виноваты. Но именно их ставили во главе, потому что они были самые-самые образованные.

Не случайно Фома Аквинский получает титул доктора ангеликуса (ангельский доктор), то есть человека, который обладал ангельским знанием. Но, правда, опять же тут можно вспомнить тех же францисканцев, которые соперничали, и Бонавентуре, например, присвоили титул не менее интересный - доктор субтиликус, то есть тончайший доктор, то есть доктор, который преуспел в своих знаниях тонкого мира, тонких каких-то материй и так далее. То есть в любом случае доминиканцы, мы еще не раз с ними встретимся, - это очень мощное движение внутри, зародившееся в конце средневековья, но давшее очень мощную духовную и интеллектуальную подпитку Ренессансу.

Литература

  1. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1984.
  2. Карсавин Л. П. Монашество в средние века. СПб. 1912.
  3. Карсавин Л.П. Очерки религиозной жизни в Италии XII - XIII веков. 1912.
  4. Католическая энциклопедия. Издание Францисканцев. М., т. 1, 2002.
  5. Культура Возрождения и религиозная жизнь эпохи. М., 1997.
  6. Лакордер А. Жизнь святого Доминика. М., Истина и жизнь, 1999.
  7. Рассел Дж. Святой Доминик. Издательство: VSD, 2013.
  8. Фроссар А. Соль земли. Жизнь с Богом, Брюссель. 1973 г.; Киев, Кайрос, 1996.

Основатель ордена проповедников, широко известных как орден доминиканцев, родился в Каларога (Calaroga), Старая Кастилья, ок. 1170; ум. 6 августа 1221 г. Его родители, Феликс Гузман и Джоанна Аза (Felix Guzman, Joanna of Aza), без сомнения, принадлежали к испанскому дворянству, хотя и не были связаны с правящим домом Кастильи, как указывают некоторые из его биографов. О Феликсе Гузмане лично известно мало, за исключанием того, что он был во всех отношениях достойной главой семьи святых. К благородству крови Джоанна Аза добавила благородство души, которое так почиталось в народе, что в 1828 она была торжественно канонизирована Львом XII. Пример родителей не мог не подействовать на их детей. Не только святой Доминик, но также и его братья Антонио и Манес, отличались исключительной святостью. Антонио, старший, стал мирским священником, который, заботясь о бедных, поступил в больницу, где провёл жизнь, помогая больным. Манес, следуя примеру Доминика, стал монахом-проповедником, и был беатифицирован Григорием XVI.

Рождение и детство святого сопровождались множеством чудес, предсказывавшими его героическую святость и огромные заслуги в монашестве. С семи до четырнадцати лет он получал начальное образование под опекой своего дяди по материнской линии, архиепископа Гумиэля д`Изана (Gumiel d"lzan), недалеко от Каларога. В 1184 святой Доминик поступил в университет Паленсии (Palencia). Он обучался здесь в течение десяти лет, занимаясь с таким упорством и проявляя такие достижения, что за недолгое существование этого учебного заведения его учителя с восторгом приводили его примером того, каким должен быть студент. Среди фривольностей и легкомысленности университетского города жизнь будущего святого отличалась серьёзностью намерений и суровостью в обращении, выделявшим его среди других как человека, от которого в будущем можно ожидать многого. Однако мало кто мог предположить, что за этой суровой внешностью могло скрываться сердце нежное, как у женщины. Однажды он продал свои книги, на которых сам делал пометки, чтобы облегчить положение голодающих Паленсии. Его биограф и современник Бартоломей Тридентский указывает, что дважды он пытался самого себя продать в рабство, чтобы получить деньги для выкупа захваченных в рабство маврами. Эти факты стоит упомянуть, чтобы противопоставить их циничному и угрюмому характеру, с каким некоторые некатолические авторы пытаются представить одного из самых милосердных людей. День его рукоположения биографы не упоминают, не ясно и то, от какой даты для этого можно отталкиваться с долей уверенности. Согласно показаниям брата Стефана, настоятеля провинции Ломбардии, данных им на процессе канонизации, Доминик всё ещё был студентом в Паленсии, когда Дон Мартин де Базан, епископ Осмы, призвал его принять участие в кафедральном собрании, чтобы помочь ему в проведении реформ (Stephen, Don Martin de Bazan, Osma). Епископ понимал, что для того, чтобы успешно проводить реформы, у каноников постоянно должен быть пример безупречной святости, каким обладал Доминик. Не сомневался он и в результате. Для того, чтобы члены собрания стали настоящими канониками, Доминик был назначен помощником настоятеля. После того, как епископом Осмы в 1201 году стал Дон Диего д`Азеведо, Доминик стал председательстовать на собрании, получив титул настоятеля. Как каноник Осмы он провёл девять лет жизни, укрывашись в Боге и поглощённый в размышления, редко выходя за пределы дома собраний.

В 1203 Альфонсо IX, король Кастилии, направил от имени своего сына епископа Осмы к Повелителю Границ (Lord of the Marches), предположительно датскому принцу, чтобы просить руки его дочери. В компаньоны себе в это посольство Дон Диего выбрал святого Доминика. Проезжая Тулузу, они с удивлением и скорбью увидели, какие духовные разорения произвела альбигойская ересь. Доминик первый принял решение основать орден для борьбы с ересью, распространяя свет Евангелия по всем конца известного в то время мира. Их поездка окончилась удачно, и Диего с Домиником отправились во второй раз сопровождать роскошный кортеж с помолвленной принцессой в Кастилию. Эта поездка, однако, неожиданно закончилась из-за странной смерти молодой женщины. Два священнослужителя теперь могли ехать куда захотят, и они направились в Рим, прибыв туда в конце 1204 г. Диего хотел отказаться от должности епископа, чтобы посвятить себя обращению неверных в заморских землях. Иннокентий III, однако, не одобрил этот проект, и отправил епископа и его спутника в Лангедок, чтобы, присоединившись к систерианцам, они начали крестовый поход против альбигойцев. То, что они увидели по прибытию в Лангедок, вряд ли могло воодушевить их. Систерианцы, известные своим образом жизни, мало, или вовсе ничего не сделали для того, чтобы остановить распространение альбигойской ереси. Они начали работу, окружив себя роскошной свитой и всеми удобствами. Всему этому великолепию вожди еретиков противопоставляли суровый аскетизм, который вызывал восхищение и уважение у их последователей. Диего и Доминик быстро поняли, что неудачи систерианцев были вызваны попустительством монахов своим привычкам, и наконец добились того, чтобы те стали вести более строгий образ жизни. И как следствие, число обращённых сразу же стало расти. Богословские споры играли заметную роль в пропаганде еретиков. Доминик и его спутник поэтому не теряли зря времени, вовлекая оппонентов в богословские дискуссии. Где бы не представлялось возможным, они принимали вызов. То, чему святой учился в Паленсии, теперь ему очень пригодилось в схватках с еретиками. Не в состоянии ничего противопоставить его доводам или чем-то ответить на его проповеди, они направляли на него свою ненависть, постоянно оскорбляя его или угрожая применить против него насилие. Расположившись в Пруилле, он по очереди работал в Фанжо, Монпелье, Сервиане, Безье и Каркассоне (Prouille, Fanjeaux, Montpellier, Servian, Béziers, Carcassonne). Довольно скоро в апостольских поездках возле Пруилля святой понял необходимость создания ордена, который бы защищал женщин этого округа от влияния еретиков. Множество их уже обратились в альбигойство и были его самыми активными пропагандистами. Они создавали женские монастыри, куда католическое дворянство часто отправляло своих детей, чтобы получить нечто большее - образование, и как следствие, если не цель, заразить их духом ереси. Также было нужно, чтобы женщины, освободившись от ереси, были ограждены от дурного влияния в своих семьях. Для этого святой Доминик, с разрешения Фульке (Foulques), епископа Тулузы, основал женский монастырь в Пруилле в 1206 г. Для этой общины, а позднее и для монастыря святого Сикста в Риме, он составил устав и установление, которые стали уставом монахинь Второго ордена святого Доминика.

1208 год открыл новую эпоху в насыщенной событиями жизни основателя. 15 января этого года был убит Пьер Кастельно, один из систерианских легатов (Папский посол). Это ужасное преступление ускорило крестовый поход под предводительством Симона де Монфора, который на время подчинил еретиков (Pierre de Castelnau, Simon de Montfort). Святой Доминик принимал участие в последовавших за этим конфликтах, но всегда на стороне милосердия, вооружившись Святым Духом, в то время как другие с мечом в руках несли смерть и разорение. Некоторые историки утверждают, что во время разграбления Безье Доминик появлялся на улицах с крестом в руке, вступаясь за жизни женщин и детей, престарелых и немощных. Это свидетельство, однако, основывается на документах, которые Турон (Touron) считает несомненно недостоверными. Наиболее надёжные источники указывают, что во время разграбления Безье крестоносцами святого не было ни в городе, ни в его окресностях. В то время он следовал за католической армией, восстанавливая веру и очищая от ереси города, сдавшихся или взятых победившим де Монфором. Вероятно, 1 сентября 1209 святой Доминик впервые встретился с Симоном де Монфором, и между ними возникла близкая дружба, которая продолжалась до смерти отважного крестоносца под стенами Тулузы 25 июня 1218 г. Он сопровождает де Монфора при осаде Лавора в 1211, и в 1212 при взятии Ля Пенн д`Ажана (Lavaur, La Penne d"Ajen). В конце 1212 он трудился по приглашению де Монфора в Памье (Pamiers), восстанавливая веру и нравственность. И позже, незадолго до битвы в Мюре (Muret), 12 сентября 1213 святой присутствует на военном совете, проходившем перед сражением. Во время столкновения он преклонился перед алтарём церкви Сент-Жак, молясь за победу католического войска. Победа крестоносцев в Мюре была настолько поразительна, что Симон де Монфор считал её чудом и с благочестием относил её к молитвам святого Доминика. В благодарность Богу за эту решающую победу крестоносец воздвиг часовню в церкви Сент-Жак, которую, как говорили, посвятил Пресвятой Деве Розария. Поэтому с тех пор посвящение Розарию, который, по преданию, открылся святому Доминику, стало всеобщим с того времени. К тому периоду приписывают учреждение инквизиции святым Домиником и его назначение первым инквизитором. Поскольку оба этих спорных вопроса не будут обсуждаться в этой работе, достаточно будет лишь отметить, что инкивизиция была учреждена в 1198 году, то есть за семь лет до того, как святой начал апостольскую работу в Лангедоке, когда он был обыкновенным неприметным каноником в Осма. Если он и был некоторое время связан с инквизицией, то только как богослов, разрешающий вопросы принадлежности осуждённых к истинному вероучению. Любое влияние, которое он мог оказывать на судей этого страшного учреждения, всегда было наполнено милосердием и снисхождением, как видно из классического примера Понс Рожера (Ponce Roger).

Тем временем распространившаяся слава о его святости, апостольском усердии и чрезвычайной учёности сделала его кандидатом на различные епископства. Были предприняты три попытки назначить его епископом. В июле 1212 собрание каноников Безье выбрало его своим епископом. Затем каноники Сен-Лизье пожелали, чтобы он сменил Гарсиас де л`Орте на должности епископа Коммэнжа (Saint-Lizier, Garcias de l"Orte, Comminges). И наконец в 1215 сам Гарсиас де л`Орте, который был переведён из Коммэнжа в Ош (Auch), хотел, чтобы он стал епископом Наварры. Но святой Доминик наотрез отказался принять епископские почести, говоря, что скорее он полетит ночью с посохом, чем примет епископство. Из Мюре Доминик вернулся в Каркассонн (Carcassonne), где продолжил проповедовать с неизменным успехом. До 1214 года он не возвращался в Тулузу. Тем временем под влиянием его проповедей и удивительной святости его жизни вокруг него собралось небольшая группа преданных сторонников, готовых последовать за ним, куда бы он не повёл. Святой Доминик ни на минуту не забывал о своём намерении, сложившемся одиннадцать лет назад, основать , чтобы сражаться с ересью и распространять истинную веру. Сейчас для этого настал подходящий момент. С помощью епископа Тулузского Фульке он принялся организовывать небольшую группу своих последователей. Доминик и его сподвижники получили в распоряжение небольшой источник доходов, когда Фульке назначил его священником Фанжо, а в июле 1215 их община стала канонической конгрегацией его епархии, чьей целью было распространение истинного вероучения, высокой нравственности и искоренение ереси. В это же время Пьер Сейлан (Pierre Seilan), богатый гражданин Тулузы, принявший руководство святого Доминика, выделил им своё обширное имение. Так 25 апреля 1215 был образован первый монастырь Ордена проповедников. Однако они пробыли там всего год, переехав в церковь Святого Романуса, основанную Фульке. Хотя маленькая община полностью выполняла задачи, на неё возложенные, и показывала высокую отдачу в деле служения Церкви, её основатель не был удовлетворён. Это была хоть и лучшая, но конгрегация в пределах одной епархии, в то время как святой Доминик мечтал об ордене мирового значения, распространяющего веру по всем уголкам земли. Однако события развивались так, что должны были помочь воплотить его замыслы. В ноябре 1215 в Риме должен был состояться экуменический собор «с целью обсудить вопросы улучшения нравов, искоренения ереси и укрепления веры». Такой же цели святой Доминик добивался, основывая свой орден. С епископом Тулузы он присутствовал на обсуждениях на этом соборе. С самого первого заседания казалось, что его планы должны успешно реализоваться. Собор резко упрекнул епископов за небрежение в проповедовании. В Х каноне было решено направить способных людей проповедовать по миру слово Божие. В этих условиях казалось очевидным, что просьба Доминика на учреждение ордена для воплощения решений собора с радостью будет одобрена. Но хотя собор и хотел как можно скорее провести все эти реформы, он в то же время под разными предлогами противился учреждению новых орденов. Больше того, на проповедование всегда смотрели как на основную задачу епископатов. Отдать его в руки неизвестных и непроверенных простых священников казалось слишком неожиданным и смелым для консервативных прелатов, главенствовавших на заседаниях. И когда просьба о разрешении нового учреждения была отклонена, для святого Доминика она не стала полной неожиданностью.

Вернувшись в Лангедок в декабре 1215, основатель собрал свою небольшую группу последователей и сообщил, что собор не одобрил введение новых уставов для религиозных орденов. Поэтому они приняли старинный устав святого Августина, который, благодаря своей всеобщности, мог легко подойти к любой форме, которую бы они захотели ему придать. Сделав это, святой Доминик опять предстал перед Папой в августе 1216, и снова просил разрешения на создание ордена. На этот раз он был принят более благосклонно, и 22 декабря 1216 была издана булла об утверждении.

Следующий Великий пост святой Доминик провёл, проповедуя в разных церквях Рима, перед Папой и папским двором. В это время он получил дожность и титул Хозяина святого дворца, или, как его чаще называют, Папского богослова. На этом посту всегда находились члены этого ордена со времени основателя до сего дня. 15 августа 1217 он собрал братьев на совет, чтобы решить вопросы ордена. Он отважно решился разослать семнадцать человек небольшого отряда своих сторонников по всей Европе. Дальнейшее подтвердило мудрость этого решения, хотя с человеческой точки зрения оно граничило с самоубийством. Чтобы способствовать распространению ордена, 11 февраля 1218 Гонорий III издал Буллу ко всем архиепископам, епископам, аббатам и настоятелям, прося оказывать помощь ордену Проповедников. В другой Булле от 3 декабря 1218 Гонорий III передал ордену церковь святого Сикста в Риме. Здесь, среди могил на Аппиевой дороге, был основан первый монастырь этого ордена в Риме. Вскоре после вступление во владение церковью св. Сикста, по просьбе Гонория святой Доминик начал довольно трудную работу по восстановлению первоначально соблюдавшегося духовного порядка среди различных римских женских общин. За сравнительно короткое время работа была закончена, к огромному удовлетворению Папы. Его собственный опыт в университе Паленсии, практическое применение, которое он нашёл ему в сражениях с альбигойцами, а также его чуткое понимание нужд времени убедили святого, что для наибольшей действенности апостольской работы его последователи должны получить лучшее образование. По этой причине, распределяя братьев в Пруилле, он направил Матвея (Matthew) Французского и двух его сподвижников в Париж. Орден был был основан по соседству от университета в октябре 1217. Матвей Французский был назначен настоятелем, а занятия должен был проводить Мишель де Фабра (Michael de Fabra), которого стали называть Lecturer. 6 августа следующего года Жан де Барастр, декан Сент-Квентена и профессор богословия, выделил общине хоспис Сент-Жак, построенный специально для себя (Jean de Barastre, Saint-Quentin). Обосновавшись в парижском университете, святой Доминик задумал организовать общину в университете Болоньи. Бертран Гаррига (Bertrand of Garrigua), вызванный из Парижа и Иоанн Наваррский выехали из Рима, имея при себе послания Папы Гонория, с целью создать общину. По их прибытии в Болонью им была передана церковь Санта Мария делла Маскарелла (Santa Maria della Mascarella). Римская община святого Сикста росла столь стремительно, что остро стал вопрос её размещения. Гонорий, который был рад использовать всё своё могущество для нужд ордена, передал святому Доминику базилику Санта Сабина.

В конце 1218, назначив Режинальда Орлеанского (Reginald of Orléans) своим викарием в Италии, святой, сопровождаемый несколькими своими монахами, направился в Испанию. По дороге он посетил Болонью, Пруилль, Тулузу и Фанжо. Из Пруилля два монаха были направлены в Лион для основания монастыря. Незадолго до Рождества они прибыли в Сеговию (Segovia). В феврале следующего года был основан первый монастырь этого ордена в Испании. Проехав на юг, он основал женский монастырь в Мадриде по примеру монастыря в Пруилле. Вполне вероятно, что в этой поездке он лично организовывал монастырь, связанный с его альма матер, университетом Паленсии. По приглашению епископа Барселоны монастырь разместился в этом городе. И вновь, направляясь в Рим, он пересёк Пиренеи и посетил общины в Тулузе и Париже. Во время своей последней остановки он способствовал возведению монастырей в Лиможе, Метце, Реймсе, Пуатье и Орлеане, в скором времени ставшими центрами активности доминиканцев. Покинув Париж, он направился в Италию и прибыл в Болонью в июле 1219 г. Несколько месяцев он посвятил организации общины из дожидавшихся его братьев, которых затем из Пруилля распределил по всей Италии. В это время были организованы общины в Бергамо, Асти, Вероне, Флоренции, Бресчиа и Фаэнце (Brescia, Faenza). Из Болоньи он поехал в Витербо. Когда он прибыл на Папский двор, его ордену стали больше оказывать внимание. Примечательно, что среди этих знаков почтения было много лестных писем, адресованных Гонорием всем, кто помогал Отцам. В марте того же года Гонорий через своих представителей даровал ордену церковь Сан Эусторджио в Милане (San Eustorgio). В это же время было получено разрешение на деятельность ордена в Витербо (Viterbo). По возвращении в Рим в конце 1219 г. Доминик разослал письма во все монастыри о первом всеобщем собрании ордена, который должен был состояться в Болонии на следующую Пятидесятницу. Незадолго до этого Гонорий III специальным указом пожаловал основателю титул Главного Мастера, каким до того он назывался только по негласному согласию. В самом начале первого заседания собрания следующей весной святой весьма удивил братьев своим отказом от должности главного мастера. Понятно, что отставка не была принята, и он оставался в должности до конца своих дней.

Вскоре после окончания собрания в Болонье Гонорий III разослал письма во все и монастыри Сан Витторио, Силлия, Мансу, Флориа, Валломброза и Акила с приказанием направить нескольких монахов под начало святого Доминика для начала крестового похода в Ломбардии, чтобы словом и проповедями бороться с ересью, принявшей там угрожающие пропорции. По той или иной причине план Папы так и не воплотился в жизнь. Никакой помощи не было оказано, и Доминик с небольшой группой братьев бросился в бой, чтобы снова вернуть еретиков в лоно Церкви. По некоторым сведениям 100 000 неверующих было обращено проповедями и чудесами, которые сотворил святой. Согласно Лякордеру (Lacordaire) и другим источникам во время проповедования в Ломбардии святой учредил Милицию Иисуса Христа, или третий орден, как его чаще называют, состоящий из мужчин и женщин, живущих в миру, для защиты прав и имущества Церкви. В конце 1221 святой Доминик вернулся в Рим в шестой и последний раз. Здесь он получил для ордена новые и ценные владения. В январе, феврале и марте 1221 были последовательно изданы три буллы, вверяющие орден всем прелатам Церкви. 13 мая 1221 он вновь председательствовал на генеральном заседании ордена в Болонье. После закрытия заседания он отправился в Венецию навестить кардинала Уголино (Ugolino), которому он был очень обязан за множество его добрых дел. Едва он вернулся в Болонью, как неизлечимо заболел. Умер он три недели спустя, вынеся множество испытаний с героическим терпением. В булле, датируемой в Сполето 13 июля 1234, Григорий IX ввёл его почитание обязательным по всей Церкви.

Жизнь святого Доминика является одним из примеров неустанных усилий на службе у Бога. Переезжая с места на место, он молился и проповедовал практически без перерыва. Его епитимии были такого свойства, что когда братья случайно обнаруживали их, то опасались за его жизнь. Его милосердие было безграничным, но он никогда не позволял мешать ему строгому чувству долга, которое сопровождало каждый его поступок. Если он и ненавидел ересь и делал всё для её искоренения, то потому, что любил истину и любил души тех, с которыми работал. Он никогда не забывал разницы между грехом и грешником. Поэтому неудивительно, что этот атлет Христа, покоривший себя прежде чем начать исправление других, был не раз избран, чтобы явить силу Бога. Прекращение пожара в Фанжо, вызванного, чтобы уничтожить диссертацию, над которой он работал против еретиков, и которую трижды бросали в огонь; воскрешение Наполеона Орсини (Napoleone Orsini); явление в трапезной святого Сикста в ответ на его молитвы - всё это лишь некоторые из сврехъестественных явлений, которыми Бог удостоил отметить выдающуюся святость Своего слуги. Не стоит удивляться поэтому, что, подписывая буллу о канонизации 13 июля 1234, Григорий IX провозгласил, что он сомневается в святости святого Доминика не меньше чем в святости святых Петра и Павла.

JOHN B. O"CONNER
Transcribed by Martin Wallace, O.P



Похожие статьи