Священник Александр Шумский: Осиротела русская семья. Что было приоритетно в воспитании детей? Кто такой Александр Шумский

16-го марта с.г. в посёлке при ж/д станции Сологубовка, что в Ленинградской области, состоялась международная конференция «Почитание Святых Царственных Страстотерпцев и прославление Царских Слуг в России и Зарубежьи». Уважаемый главный редактор «Русской народной линии» и мой друг Анатолий Дмитриевич Степанов сказал мне однажды: «Отец Александр, я хочу тебе посоветовать в полемических материалах больше акцентировать внимание не на конкретных персоналиях, а на их идеях. Надо спорить не с людьми, а с идеями». Не считаю такой совет универсальным, поскольку согласен больше с известным политическим деятелем, который любил повторять: «У каждой идеи есть фамилия, имя, отчество». Но в отношении прошедшей Царской конференции готов применить полемический приём, предложенный главным редактором «Русской народной линии».

Организаторы конференции говорят о столетней годовщине «насильственного отрешения императора Николая II от престола». Всё-таки удивительно богат русский язык… Судите сами: два почти одинаковых слова - «отрешение» и «отречение». Но от того, какую мы поставим буковку в слове - «ш» или «ч» - принципиально зависит понимание одного из важнейших событий отечественной истории. Я со словами «насильственное отрешение» согласиться не могу. Конечно, на императора Николая II оказывалось колоссальное давление со стороны предателей, трусов и обманщиков. Но ведь свою подпись под текстом об отречении от престола император поставил сам лично, своей рукой. Для меня, как и для очень многих других, в этом нет ни малейшего сомнения. Огромные книги некоторых монархистов, в которых делаются попытки обосновать юридическую несостоятельность царской подписи, выглядят совершенно неубедительно. Сам Царь-Страстотерпец не сделал ни одной попытки дезавуировать собственную подпись. Зачем организаторам конференции понадобилось это «насильственное отрешение»? Ничего, кроме ещё одной трещины разделения, уже в стане монархистов, оно не даёт.

Я всегда стоял на той позиции, что вообще не следует делать особого акцента на факте царского отречения. Главный факт состоит в том, что от монархии отреклись правящая элита, огромная часть общества (прежде всего - интеллигенция) и весьма значительная часть простого народа. И на фоне этого основополагающего факта царская подпись об отречении от власти смотрится как важное, но вторичное событие.

На Царской конференции в Сологубовке предложили учредить оргкомитет по подготовке к 100-летию «Царской Голгофы». И опять у меня возникает смущение: Я почитаю Царскую Семью. Она совершенно обоснованно прославлена Русской Православной Церковью. Но слова «Царская Голгофа», написанные с заглавных букв, мне представляются неуместными, в перспективе - даже опасными. Есть только одна Царская Голгофа, и относится она исключительно к Царю Небесному - Господу нашему Иисусу Христу. Надо осторожно употреблять такие слова. В 90-е годы прошлого века у нас появилась секта «царебожников», которые и ввели в употребление слова «Царская Голгофа». Затем они пошли ещё дальше и начали величать царя Николая II «Царём-Искупителем». Здесь очевидная попытка подменить Господа нашего Иисуса Христа царём земным. В этой связи мне не очень понятна позиция одного уважаемого владыки, который по скайпу принял участие в сологубовской конференции и сказал буквально следующее: «То есть, Бог делегировал Свою власть царю земному, которого надо слушать, как Бога». Я, конечно, уверен, что сам владыка понимает принципиальную разницу между Царём Небесным и земным. Он просто хочет выделить мысль о сакральности царской власти. Но люди попроще ведь буквально поймут его слова. А далее - как говорится, везде… Но вот рассуждений уважаемого владыки о нашем советском прошлом я никак не могу принять: «Мы живём с советскими комплексами, и пока далеки от всеобщего покаяния. В нашем народе крепко засели комплексы советской жизни - комплексы революции, цареубийства и гражданской войны. Надо выкорчёвывать из души эти комплексы и дать место любви единства русского народа со Христом и Его Помазанником». Какие «советские комплексы» имеет в виду владыка? Если говорить об атеистической идеологии - то да, я полностью с ним согласен. Но ведь советская идеология и советская живая жизнь очень сильно расходились. Несмотря на официальный атеизм, в СССР сохранилась нравственная основа, в отличие от буржуазного Запада, где никакого официального атеизма, казалось бы, не было. Но в нравственном отношении Запад качественно уступал СССР. В том-то и состоит парадокс советского периода, что в нём сохранился христианский «фермент». А на Западе он почти исчез. В предреволюционной России действовали сотни официальных публичных домов, а степень разврата - зашкаливала. Порукой тому была, например, вакханалия пьяного разгула в Москве, Петербурге и других городах в новогоднюю ночь 1917-го года. А ведь шла война с Германией… О нравственной катастрофе в предреволюционной России написано множество материалов. Например, в статье Александра Горбатова «Что обещал новый 1917-й год?», недавно опубликованной на Русской народной линии.

Советские комплексы революции, цареубийства и Гражданской войны, о которых говорит владыка, относятся к самому начальному большевистскому периоду. Уже в 30-е годы начался сталинский антиреволюционный процесс, и большевистская разрушительная революционная идеология (троцкизм) сменяется охранительной государственной советской идеологией. И уже в девяностые годы прошлого века охранительный советский строй был опрокинут либеральной революцией, то есть по сути произошло то же самое, что и в феврале 1917-го года. От каких еще советских «комплексов» мы должны отказаться? Может быть, от «комплексов» справедливости или жертвенности, комплексов совести и нестяжательности, которые были весьма востребованы в советское время? И не эти ли советские «комплексы» являются сегодня единственным противоядием против разлагающей русскую жизнь либеральной заразы? Именно эти советские «комплексы» больше всего ненавидит малый либеральный народец. И случится катастрофа, если нынешний монархизм совпадет с либерализмом в отношении советского прошлого и советских «комплексов».

Другие ведущие организаторы конференции высказывали схожие с владыкой мысли. Например, утверждали, что после падения монархии в 1917 году Россия и русский народ находились под проклятием и длилось это проклятие четыре поколения. Теперь, мол, срок проклятия закончился, и наш народ сможет покаяться за грех цареубийства. Тут остается только руками развести! Кто из ведущих церковных авторитетов, особенно из старцев, говорил об этом четырехпоколенном проклятии? Я знал почти всех известных старцев, беседовал с ними, в том числе и о Промысле Божием в истории. Ничего подобного никогда не слышал. Правда, один уважаемый московский протоиерей писал в свое время об антихристе в Москве. Но потом, видимо, поняв свою ошибку, снял эту тему.

На той же конференции один из батюшек заявил, что с 1917-го года в России больше нет законной государственной власти, вплоть до нынешней президентской. Владимира Путина он уважает и даже «молится за него по зову сердца». При этом батюшка, подчеркивая нелегитимность правительства Керенского, провозглашает легитимность Учредительного собрания, состоявшего в основном из эсеров. Это что за логика? И как же тогда быть с Державной иконой Божией Матери, явленной сразу же после падения монархии? Получается по логике организаторов конференции, что Божия Матерь устранилась от промышления над Россией и русским народом? Или Божия Матерь все сто лет после 1917-го года осуществляла Божий Промысел над проклятой страной и проклятым народом?! И как же тогда быть с Великой Победой 9 мая? Ее одержали проклятые вожди вместе с проклятым народом? И тогда над кем они эту победу одержали? Над непроклятым «Атуальфом Хитлером Берлинским», так, что ли? Вот ведь до чего можно договориться, следуя линейной логике мышления. Надо ясно осознавать, что антисоветизм неизбежно приводит к фашизму, либеральному или монархическому (это неважно). И никуда монархистам не деться от очевиднейшего факта: Господь Бог и Божия Матерь пресекли монархию в России. Смертельная болезнь наследника разве не свидетельство Божия Промысла о монархии в России? Не дал Господь Бог последнему русскому императору победно закончить войну и одолеть революцию. Вместе с тем, советскому Сталину и советскому народу Бог даровал победу в самой страшной войне во всей истории. Вот о чем следует задуматься нашим записным монархистам, которые рассуждают так, что, мол, Бог не участвует в истории, а участвуют в ней лишь люди. У них получаются, что пришли некие злодеи и обрушили монархию. Ну не глупость ли? А по поводу советских комплексов хочу добавить. Есть у нас еще комплексы С-400, уже существуют образцы С-500, и задуманы были эти комплексы еще в «проклятое» советское время. Может быть, нам и от этих комплексов отказаться?

Теперь несколько слов по поводу всенародного покаяния в грехе цареубийства. Русская Православная Церковь, прославив Царскую семью в чине страстотерпцев, уже принесла всенародное покаяние. Чего же еще нужно? Нынешним непонятным призывом к всенародному покаянию можно лишь отпугнуть людей от Церкви, особенно молодых. Я не жил в 1917 году и не участвовал в грехе цареубийства, мне здесь не в чем каяться. Не надо нагнетать ненужные эмоции. Мы почитаем святую Царскую Семью. Я опасаюсь, что некоторые тенденции, проявившиеся на конференции, могут перерасти в своеобразный монархический национал-большевизм, который, вместо единения православных патриотов, приведет уже к непоправимому расколу в их рядах. Скажу откровенно: после прошедшей конференции мне будет гораздо труднее называть себя публично монархистом, потому что придется долго объяснять, чем мой монархизм отличается от монархизма антисоветского, и таких, как я, очень много. Надеюсь, что здравомыслящие организаторы Сологубовской конференции серьезно отнесутся к моим опасениям и исправят ситуацию.

P.S. По данным ВЦИОМ, 80% россиян отдают предпочтение республиканскому строю, а 68% категорически против возвращения монархии. Поэтому мы должны очень аккуратно и рассудительно высказываться на монархическую тему. Иначе вместо укрепления единства российского общества получим углубление его раскола, и грех будет лежать на нас. Конференция наверняка вызовет большой взрыв мнений, и важно сделать этот взрыв управляемым и направленным против либерализма, а не против Исторической России.

Священник Александр Шумский, публицист

Когда я несколько лет назад побывал в Иерусалиме, меня поразило – насколько там необычно ведут себя жители. При всём своём восточном темпераменте, они постоянно словно сдерживаются, чтобы лишний раз без особой нужды не задевать друг друга. В иных городах я такой деликатности никогда не замечал. Нет, конечно, и в Иерусалиме бывает всякое – столкновения и на религиозной и на этнической почвах, – поскольку на земле нет города более пёстрого по религиозно-этническому составу населения. Но всё-таки общая сдержанность жителей Иерусалима является, на мой взгляд, их доминирующим свойством.

Да простит меня читатель, но я позволю себе процитировать одно из своих непосредственных наблюдений жизни Иерусалима из своего очерка «Родная Святая Земля», написанного по свежим следам моего паломничества:

«Я не буду подробно описывать все свои впечатления от этого города. Их столько, что можно написать ни одну статью. Общее впечатление можно выразить одним словом - Вечность. Все-таки не Рим должен именоваться, в первую очередь, вечным городом и ни один другой город мира, а именно Иерусалим, град Великого Царя Господа нашего Иисуса Христа. Действительно, в Иерусалиме мне казалось, что время закончилось, что мы находимся в некоем пограничном пункте бытия, когда ты уже не совсем на земле, но еще и не совсем на небе. Тут возникает странное ощущение пространства, словно пересекаются отдельные параллельные миры, проникающие беспрепятственно друг в друга, проходящие друг через друга. Это не просто город контрастов, это город, в котором сошлись все культуры мира, все эпохи, все религии, все человеческие типы и темпераменты. У Иерусалима нет, по большому счету, никакого своеобразия, потому что он выше всяких определений. Этот город – вселенная, а у вселенной своеобразия быть не может. И, безусловно, Иерусалим – метафизический центр мира.

Когда мы всей нашей паломнической группой, около тридцати человек, шли по Крестному Пути Спасителя, мы заняли всю ширину узенькой дороги, пролегающей через иерусалимский рынок. Справа и слева от нас шла оживленная торговля. Ширина дороги не превышала трех-четырех метров. … Я еще подумал, как же мы будем идти, ведь идти, собственно, негде. Но удивительно, что встречные потоки людей, состоящие из мусульман, иудеев, арабов и других племен и наречий проходили мимо нас, сквозь нас, словно не видя нас совсем. Ни одного из нас никто из встречных ни разу не задел даже краем одежды. И мы прошли, словно по широкому проспекту. Потом я обратил внимание, что в самых людных местах Иерусалима никто друг друга не задевает, и при таком скоплении народа всем хватает пространства. И, наконец, до меня дошло. Ведь если здесь кто-нибудь толкнет по-настоящему другого, например, мусульманин иудея или наоборот, то начнется такая война, такая вселенская резня! Подобное уже не раз бывало в истории этой древней земли. Вот почему никто как бы не видит никого другого».

Поэтому любой качественный сдвиг в жизни Иерусалима имеет вселенские последствия. И когда президент США Трамп, под нажимом мирового сионизма (а это и не скрывается), принял противоречащее всему мировому сообществу решение о признании Иерусалима столицей Израиля, у меня в голове невольно возникла строка из одной военной песни: «Кончилось мирное время…». Кончилось в глобальном и окончательном плане, поскольку в плане локальном мирного времени уже давно нет. Ведь совершенно очевидно, что у современного Израиля нет никаких эксклюзивных прав на Иерусалим – ни духовных, ни исторических – сколько бы раз его руководство самочинно ни объявляло этот город столицей. В древнее время Иерусалим был центром единого Израильского царства, в котором иудеи поклонялись Истинному Богу. В Х веке до н.э. Израильское царство распалось на два царства – Израиль (северную часть) и Иудею (южную часть). Иерусалим стал центром Иудейского царства, в котором продолжалось почитание Истинного Бога. Израильское же царство стремительно уклонялось в язычество. В Третьей книге Царств читаем, что израильский царь Иеровоам «…сделал двух золотых тельцов и сказал [народу]: не нужно вам ходить в Иерусалим; вот боги твои, Израиль, которые вывели тебя из земли Египетской. … И построил он капище на высоте и поставил из народа священников, которые не были из сынов Левииных» (3 Цар 12:28). Когда в 1947г. решался вопрос о создании еврейского государства, то будущее руководство решило назвать его не Иудеей, а Израилем, тем самым сознательно связав его с богоборческой, отпавшей от истинного Богопочитания, древней его частью.

Иерусалим является мистическим религиозным центром, и он по определению не может быть столицей светского, секулярного по сути государства. Что касается исторических оснований современного Израиля на признание Иерусалима своей столицей, то их здесь тоже нет. Не надо объяснять, что у Палестинской автономии исторических прав на Иерусалим уж точно не меньше, чем у Израиля. Поэтому, как ни крути, публичное признание американо-израильскими сионистами Иерусалима столицей Израиля является опаснейшей провокацией, которая может стать спусковым крючком новой мировой войны. Эта война нужна и американским сионистским ростовщикам, которые своими финансовыми фокусами сами себя загнали в угол, и сионистам Израиля, вынашивающим давнюю мечту о земном Царстве во главе с Машиахом. И мы надеемся, что Россия, исходя из векового исторического опыта противостояния мировому злу, сегодня в состоянии вновь стать удерживающей силой.

родился в 1954 году в Москве. Окончил исторический факультет Московского государственного педагогического института им. В.И. Ленина (МГПИ). Кандидат педагогических наук. Клирик храма свт. Николая Мирликийского в Хамовниках. Автор более сорока статей и очерков. Печатался в газетах «Десятина», «Дуэль»; в журналах «Глаголы жизни», «Россия православная», «Новая Книга России», «Москва», в нескольких тематических сборниках.

CЛОВО О ЛЮБИМОМ ОТЦЕ

Ист.: http://www.pravoslavie.ru/smi/1628.htm

О Святейшем Патриархе Московском и всея Руси Алексии II написано уже очень много. Я не буду повторять те высокие и заслуженные слова, которые неоднократно произносились в адрес Его Святейшества. Скажу лишь – он один из самых выдающихся архипастырей за всю историю Русской Православной Церкви.

Отличительной особенностью почившего Предстоятеля Русской Православной Церкви была его любовь к церковной службе. Он служил более двухсот литургий в год в самых разных местах нашей необъятной Родины! Невозможно понять, как ему удавалось выносить столь запредельные нагрузки. И ведь при этом он успевал, говоря светским языком, работать с документами и решать поистине мировые проблемы. Святейший Патриарх – яркий пример того, что для истинно верующего человека не являются препятствиями законы пространства и времени. Святейший служил очень спокойно и удивительно эстетично. В его движениях, манерах, выражении лица всегда высвечивалась особая красота, которой нет нигде, кроме Православия. Я помню, меня буквально охватил озноб или, как сказал бы Константин Леонтьев, «священный ужас», когда я впервые увидел Патриарха Алексия, выходящим из царских врат Успенского собора Московского Кремля. Это было поистине Торжество Православия.

Для нас, которым уже за пятьдесят, служение в Успенском соборе Святейшего Патриарха было словно прекрасный сон. Разве могли мы представить в какие-нибудь семидесятые годы прошлого века, что произойдет подобное событие?! Я особенно благодарен Его Святейшеству за возведение часовни в честь иконы Божией Матери «Иверская» на Красной площади. Приходя туда по установленному графику читать акафист, я, поверьте, не могу сдержать слез. Для молодых священников Иверская часовня привычна. Многим из них она знакома с юности, если не с детства. А в пору моих детства и юности через это место проходила исключительно военная техника на параде седьмого ноября, и сама мысль о часовне здесь, при входе на Красную площадь с Мавзолеем В. И. Ленина, могла привести человека в психиатрическую больницу. Уверяю вас, что в те советские времена подобная идея звучала не менее фантастично, чем полет человека на Марс.

Поэтому, без всякого преувеличения можно сказать – Иверская часовня настоящее чудо, как и храм Христа Спасителя, и многое другое. И вообще при Патриархе Алексии Москва преобразилась, снова оделась небесным золотом и, конечно, стала реальным центром православного мира. И был бы сегодня жив великий норвежский писатель Кнут Гамсун, он, не сомневаюсь, повторил бы свои слова столетней давности: «Москва – нечто сказочное. Мне приходилось ступать на почву всевозможных стран света, и я повидал кое-что, но чего-либо подобного Москве я никогда не видел».

А крестный ход в день празднования равноапостольных Мефодия и Кирилла учителей Словенских! Вы только представьте – поток московского духовенства, сияющий праздничными облачениями, плавно и торжественно движется по брусчатке Кремля с пением тропаря праздника. Диаконов со множеством кадил возглавляет архидиакон Андрей Мазур, сам облик которого не может никого оставить равнодушным. Всегда степенный, с пышными белоснежными волосами, с потрясающим неповторимым по красоте тембром голоса – отец Андрей неотделим от Святейшего Патриарха Алексия. Его служение без сомнения добавляет одну из ярчайших красок к церковному благолепию. Мне посчастливилось много раз вместе с другими диаконами сослужить с отцом Андреем, поскольку Патриарх Алексий, почитавший нашу храмовую святыню икону Божией Матери «Споручница грешных», как минимум раз в год одаривал нас своим посещением и служением.

Архидиакон Андрей ни разу не показал своего превосходства нам простым диаконам, ни разу ни на кого не повысил голос. Необычайная доброта и широта этого человека удивительно гармонировали с такими же личными качествами Его Святейшества. Однажды, на втором году моего диаконского служения произошел следующий курьезный случай. В день празднования нашей храмовой святыни мы с другим диаконом кадили Святейшего Патриарха Алексия, возвышающегося в середине храма. И вдруг центральная цепочка моего кадила предательски обрывается, и оно начинает вихляться в разные стороны. Святейший строго и недовольно взглянул на меня. Моему расстройству не было предела – но надо же, именно в такой момент так опростоволоситься. К тому же я поймал на себе весьма выразительный взгляд патриаршего секретаря. В конце службы я совершенно подавленный подошел к архидиакону Андрею и сказал: «Какая досада – в такой момент отлетела цепочка. Позор! Что же теперь делать?!» Отец Андрей отечески прикоснулся к моему плечу и, вздохнув, мягко так ответил: «Не расстраивайся отец. Всему приходит свой конец и кадилу тоже. Вот я помню кадили Патриарха Пимена, так там все дно у кадила отлетело, а тут всего лишь цепочка. Ты, когда будешь подходить под благословение к Святейшему, попроси прощения и все будет нормально». Я так и сделал. Святейший, с улыбкой посмотрев на меня, сказал: «Да ничего, все мы ошибаемся». Согласитесь, такие слова дорогого стоят.

Есть у меня и сугубо личные основания для благодарности Патриарху Алексию. Теперь об этом можно сказать. До 1998 года моя семья, состоявшая к тому времени из супруги и семерых детей (восьмая была уже на подходе), ютилась в крохотной квартирке (26 кв. м) на Красной Пресне. Все мои попытки по официальным каналам улучшить жилищные условия семьи потерпели неудачу. В лучшем случае нам предлагали жилье где-нибудь в Марьино возле газовой трубы с горящим факелом, да и то в отдаленном будущем, поскольку жилые дома там были в начальной стадии строительства. Префект центрального округа, к которому я попал на прием, продемонстрировал свое явное недоброжелательство по отношению к духовенству и с видимым удовольствием, отчетливо произнося каждое слово, заявил: «Вам, отче, в центре Москвы никогда ничего не светит, даже не надейтесь». Мы с супругой отнеслись к этому спокойно – что же делать, будем терпеть, есть люди, у которых положение и похуже нашего. Однажды я поделился своими грустными мыслями с одним известным архимандритом, человеком высокой духовной жизни, которому полностью доверяю, и он неожиданно дал мне такой совет: «А ты, отец Александр, обратись непосредственно к Патриарху. Если сумеешь сам к нему подойти, он обязательно поможет». Я говорю: «Да как же, батюшка, я к нему вот так запросто подойду, да еще с такой просьбой. Это же нереально». Архимандрит ответил: «Ну, я тебе сказал, а ты уж там сам смотри». Выйдя от архимандрита, я даже с некоторым раздражением подумал: «Старец дает какие-то немыслимые, фантастические советы». Прошло совсем немного времени после этого разговора, и Святейший Патриарх приехал к нам в храм на праздник в честь нашей иконы. Я все-таки решил попробовать поступить по совету архимандрита и заранее составил письмо, в котором излагал свою жилищную проблему. Подумал, подойду к Патриарху, а там будь, что будет. И вот этот момент настал. В конце литургии в алтаре все по очереди подходили под благословение к Его Святейшеству. Задерживаться для разговора имели право только маститые протоиереи, а мы, маленькие, тем более диаконы, должны были тут же, по получении благословения, отходить в сторону. Я взмолился Божией Матери, подошел к Святейшему, взял у него благословение и сказал: «Ваше Святейшество! Помогите! У меня семья многодетная, семеро детей, скоро родится восьмой, живем как в матросском кубрике на 26 квадратных метрах. Чего я только не предпринимал, везде отказывают». Святейший с улыбкой произнес: «Да, в кубрике семерым тесновато. Пиши прошение, рассмотрю». Я говорю: «А я уже написал». Он опять улыбнулся и взял прошение. Прошло меньше недели и мне сообщают из Патриархии, что письмо Его Святейшества на имя мэра Москвы Ю. М. Лужкова готово, и я могу его забрать. С этим письмом я поспешил в мэрию, и вскоре наша семья переехала в большую квартиру возле станции метро «Сухаревская». Копию этого письма, написанного неформально (так ходатайствуют только за близких людей), мы в семье храним как реликвию, как знак подлинной отцовской любви. Через год Святейший вновь был на праздновании нашей иконы, и после трапезы я подошел к нему поблагодарить за помощь. В ответ он пошутил: «Ну что, теперь посвободнее, чем в матросском кубрике?» Святейший, оказывается, все помнил.

Особые, дружеские отношения были у Его Святейшества с нашим настоятелем протоиереем Димитрием Акинфиевым. Они ровесники, когда-то вместе трудились в пенсионном комитете. По просьбе отца Димитрия Святейший Патриарх благословил меня рукополагаться в сан иерея. После рукоположения 19 декабря 2005 года Святейший назначил меня штатным священником нашего храма. Когда настоятель тяжело заболел и попал в больницу, Патриарх благословил доставить туда икону Божией Матери «Споручница грешных». Перед иконой был отслужен молебен, а затем протоиерей Димитрий в последний раз приложился к святыне. Вскоре он отошел ко Господу. Накануне отпевания Святейший приехал к нам в храм проститься с отцом Димитрием. Скромно вошел боковыми дверями, долго стоял у гроба, молился. Потом поговорил с нами, расспросил о реставрационных работах, всех благословил и тихо уехал. Все просто, по-отцовски.

Но самое сильное впечатление оставила у меня молитва Патриарха Алексия. Он умел по-настоящему молиться, и его молитвенное состояние передавалось всем, кто сослужил с ним. Он воистину был молитвенником и печальником за Русскую Православную Церковь и наше Отечество. Меня, как младшего диакона, всегда ставили по окончании патриаршей литургии потреблять Святые Дары. А Святейший Патриарх, перед тем как покинуть храм, когда все ожидали его у солеи, входил в алтарь и в одиночестве несколько минут молился у престола Божия. Я естественно незаметно наблюдал за ним, стоя у жертвенника. Каждый раз, созерцая это величественное зрелище, я испытывал особый восторг и подъем духа. Святейший, конечно, не замечал диакона у жертвенника. Он стоял, лицо его сияло тихим молитвенным вдохновением, глаза были прикрыты. Если бы вдруг разом замироточили все иконы нашего храма, я не испытал бы большего потрясения. Каждый год я ждал этого мгновения.

Свидетели двух последних богослужений Святейшего Патриарха в один голос утверждают, что он пребывал в состоянии небывалого духовного подъема. Именно этот духовный подъем Патриарх Алексий передал нам как свое великое завещание. Будем же достойными детьми и учениками нашего любимого Отца! Код для вставки статьи на сайт / в блог Скрыть результат показа Священник Александр Шумский Слово о любимом Отце Святейший Патриарх, перед тем как покинуть храм, когда все ожидали его у солеи, входил в алтарь и в одиночестве несколько минут молился у престола Божия. Я естественно незаметно наблюдал за ним, стоя у жертвенника. Каждый раз, созерцая это величественное зрелище, я испытывал особый восторг и подъем духа. Святейший, конечно, не замечал диакона у жертвенника. Он стоял, лицо его сияло тихим молитвенным вдохновением, глаза были прикрыты. Если бы вдруг разом замироточили все иконы нашего храма, я не испытал бы большего потрясения.

Сегодня российское общество находится в затяжном и глубоком кризисе. Кто-то видит проблему в отсутствии национальной идеи, другие - в социальном расслоении, третьи - в советском наследии. Писатели, политики и общественные деятели пытаются поставить диагноз и назначить лечение, но пока это больше похоже на «ощупывание слона слепцами». А если посмотреть в христианской перспективе? Отвечают священники Русской Православной Церкви.

, клирик московского храма Святителя Николая в Хамовниках:

Участие в политической жизни страны и народа для православного человека неизбежно. Но здесь важно четко определиться, какие формы участия для него приемлемы, а какие – нет.

Как гражданин, православный человек имеет право участвовать в выборах, имеет право высказывать свою политическую точку зрения и давать свои оценки тем или иным событиям в СМИ.

Но вступать в протестное движение, направленное против государственной власти и конкретно против президента, православный человек не должен. Поскольку это противоречит, прежде всего, учению Церкви об отношении с государственной властью.

Кроме того, вся наша история, а особенно начала прошлого века, показывает, что революционное движение, свергающее государственную власть, приводит к тяжелейшим последствиям. И установлению власти страшнее, чем та, которую свергали.

Необходимо понять разницу в характере протестных движениях в странах Запада и в России. На Западе, в частности в Европе, люди выдвигают в протестных акциях умеренные ограниченные требования. Например, повышение зарплаты, увеличение пенсии, улучшение условий труда и так далее. И никогда не ставят задачу свергнуть государственную власть.

В России любое протестное движение сразу же радикализируется, выходит за рамки законных требований.

Всегда в России протестное движение призывает к свержению действующей власти. В данном случае – президента Путина. «Россия без Путина» – вот главный лозунг всех Болотных площадей, всех Контрольных прогулок.

В наших условиях бесконтрольные Контрольные прогулки заканчиваются революциями, сметающими всю русскую жизнь, заканчиваются контрольным выстрелом в сердце России.

Сегодня в России речь идет не о выборе между плохой государственной властью и хорошей, а о выборе между властью и полной анархией.

Если «болотные» ребята преуспеют, если приведут «оранжевых» и «голубых» лидеров к власти, в стране начнется анархия, Россия потеряет способность сопротивляться внешнему врагу и развалится.

Именно такого развития событий в России ждут на Западе. Россия, как сильное государство наших западных оппонентов не устраивает. Они хотят уничтожить независимую Россию, освободить от нас с вами территорию России, и поделить ее (территорию) между странами Запада и Востока.

В таких условиях участие русского человека в протестных движениях равносильно государственному преступлению.

Нам, православным, надо по-настоящему начать молиться за свою Родину, а не тусоваться во всевозможных Контрольных прогулках.

А власть, в свою очередь, тоже должна предпринимать некие действия. От имени власти делается много того, что мы бы не хотели видеть. Изменить свою социальную политику. Стремится к справедливости в обществе. Ведь сейчас справедливость нарушена. Существует огромная диспропорция в доходах людей. Есть сверхбогатые, а есть – очень бедные. И это само по себе является опасным детонатором, опасной средой для протестных настроений.

Поэтому власть должна максимально опережать революционеров своими действиями. Чем больше власть будет действовать на опережение, тем она больше преуспеет и тем меньше будет шансов у тех, кто хочет дестабилизации.

Конечно, нужно изменить положение в образование, в медицине… Мы рассчитываем, что президент страны это понимает и собирается предпринимать социальные изменения в обществе.

А мы, православные, со своей стороны, должны молиться. И критиковать власть, но с позиций соработников, сотрудников власти, а не ее врагов. Мы должны быть нелицеприятными сотрудниками власти. Нам нужен эволюционный путь улучшений.

Современность со своей скоростью и цинизмом прячет от нас островки любви и мира, теплые дома, где живут крепкие семьи. Один из таких островков — дом иерея Александра Шумского, клирика московского храма Святителя Николая в Хамовниках, отца восьмерых детей, горячего патриота своего Отечества и неравнодушного гражданина. Мы побеседовали с ним о воспитании детей, о любви к Богу и Родине.

Отец Александр, расскажите, пожалуйста, о своих родителях и о том, как они Вас воспитывали?

Рос я в семье ученых, советских интеллигентов. Отец был журналистом, мама — педагогом. Бабушка Татьяна Александровна Власова была очень известным дефектологом, академиком педагогических наук, дед Иван Павлович Алимарин был выдающимся химиком, являлся академиком АН СССР, имел звание Героя Социалистического Труда, был награжден орденами Ленина, орденами Красного знамени, являлся членом более десятка академий наук. Наша семья была нецерковная, но Бога в ней никогда не хулили. И нас с сестрой воспитывали по-христиански, нам прививали честность, скромность, старались заложить в нас нравственную основу.

Бабушка, которая в свое время работала в ЦК, курировала все педагогические вузы страны, дружила с Фурцевой, была членом партии, никогда не сказала мне ни одного плохого слова про Церковь и Христа. Мало того, много лет подряд к нам приходила на Пасху одна бабушка и приносила крашеные яйца, а моя бабушка делала пасху, пекла куличи, угощала ими гостью и обязательно давала ей деньги. Звали эту бабушку Анастасия, также звали маму моей бабушки, которая была очень верующим человеком. Вот такое интересное совпадение имен. Мы жили в очень хорошей квартире на Зубовском бульваре, но нас приучали вести себя с людьми бедными скромно и никогда не показывать своего материального превосходства и всем делиться. Помню, когда я учился в восьмом классе, мой отец купил только-только появившиеся «Жигули», а по тем временам немногие могли себе это позволить. Мне было очень неловко, когда мои товарищи по школе увидели меня сидящим в машине, и я начал сползать под сиденье, потому что мне было стыдно, что у меня это есть, а у них нет. И вот это одинаковое ко всем отношение у меня сохранилось и до сих пор. Помню, как умирала моя бабушка Татьяна Александровна. Буквально за несколько часов до смерти она сказала мне: «Внук, не бойся смерти, она тихая, милая и розовая как весенний сад». Разве может такое сказать безбожник?

Батюшка, как Господь привел Вас в Церковь?

Поскольку я никогда не воспитывался как воинствующий безбожник, у меня не было идеологической преграды. Я много читал, и особенно мне помог Федор Михайлович Достоевский, потому что он путеводец ко Христу для всей русской интеллигенции, и многие пришли к Богу, читая именно его романы. Все романы Достоевского глубоко религиозны, православны и христоцентричны. Главная тема в каждом из них это Христос — Красота, спасающая мир. Через творчество Достоевского я обратился к Богу.

А как Вы стали священником?

Я об этом никогда не думал. Просто ходил в храм, стал молиться, у меня появился духовник, и однажды он сказал мне: " Не хотел бы ты рукоположиться?" И в 1993-м году меня рукоположили в сан диакона, а через 12 лет стал священником.

Как изменилась Ваша жизнь, когда Вы стали духовным лицом?

Во-первых, повысилась личная ответственность. Ведь священник не может себе позволить то, что относительно может позволить себе мирянин. Я ощутил огромную ответственность, которая легла на меня после рукоположения. В том числе, это ответственность за воспитание моих детей, да и вообще за отношение с окружающими меня людьми, за отношение с окружающим миром, ответственность за слово, которое я произношу.

Батюшка, расскажите, пожалуйста, как Вы познакомились со своей матушкой?

С матушкой я познакомился достаточно классически. Мы работали в институте НИИ дефектологии, там, где моя бабушка была директором, я был старшим научным сотрудником, она была младшим научным сотрудником, работали мы в разных лабораториях. И вот однажды я увидел ее и влюбился. Она ответила взаимностью. Все развивалось очень стремительно. Тем более что наши бабушки и дедушки хорошо друг друга знали. Дед моей супруги Федор Федорович Рау был выдающимся ученым дефектологом, и они с моей бабушкой очень дружили.

Как Ваши родственники отнеслись к тому, что Вы приняли сан?

Совершенно нормально. Бабушка, правда, к этому времени уже умерла, а мама и папа отнеслись очень хорошо, тем более, что в это время и они уже были людьми верующими. Сначала в храм пришел я, возможно, через меня и они тоже стали приходить к Богу и воцерковляться.

Отец Александр, Вы отец восьмерых детей. Как менялся Ваш опыт отцовства по мере рождения и взросления детей?

Ну, конечно, рождение первого ребенка — это событие грандиозное. Но, честно сказать, моя матушка была очень хорошо подготовлена к тому, чтобы быть матерью, Господь дал ей такой дар, и я меньше, чем многие другие отцы, участвовал в бытовой заботе о ребенке. Я много служил, работал, писал, и она меня всегда оберегала от бытовой нагрузки, за что я ей очень благодарен. Когда родился второй ребенок — это было уже почти привычно, ну, а потом они один за другим стали появляться на свет. Мы никогда не думали, что у нас будет так много детей, и задачи такой никогда не ставили, все происходило само собой, и я бы сказал, довольно легко. К тому же ни я, ни моя матушка никогда не ставили перед собой каких-то задач — делать карьеру, например, или еще что-то. Господь вел нас по жизни, и вот родилось у нас восемь детей: семь девочек и один мальчик, и мы сами иногда удивляемся, как это могло произойти. Я очень благодарен своей матушке. Она дала мне возможность много заниматься своим любимым делом — писать, ездить, смотреть. Часто бывает так, что мужчина начинает заниматься домашними хлопотами, в общем-то, погружается не в свое дело и начинает унывать, так вот этого у меня никогда не было. Несмотря на количество детей, моя творческая жизнь не изменилась. Свою творческую свободу я сохранил, за что очень благодарен своей супруге.

Но вернемся к воспитанию детей. Пока ребенок маленький, ему больше все-таки нужна мама, а когда дети становятся относительно сознательными, то в воспитании увеличивается роль отца. Наши дети росли детьми православными, и в этом большое отличие их детства от нашего. Если я пришел к православной вере, когда мне было уже более 25 лет, то наши дети с младенчества знали, что такое храм. Мы вместе с ними молились, ездили в паломнические поездки, особенно часто мы бывали в Троице-Сергиевой Лавре.

Что было приоритетно в воспитании детей?

В приоритете, конечно, любовь. Во всем должна проявляться любовь: любовь к Богу, к ближнему, к родителям, к Родине. Все зиждется на любви. Послушание, которое не основывается на любви, смысла не имеет. Я знаю несколько семей, в которых родители очень жестко «зажимали» детей, особенно так поступали те родители, которые имели свой большой негативный опыт, пришли к Богу поздно, и хотели сделать из детей православных быстро, перегибали палку, что называется, «сорвали резьбу». Ребенка нельзя чрезмерно заставлять ходить в храм или, как некоторые родители, давать детям четки, заставлять их выполнять строгое правило, подолгу молиться, это приведет к плачевным последствиям, ребенок навсегда может уйти из храма. Молиться нужно, но все надо делать с умом, с рассуждением, во всем должна быть мера. Надо понимать, что ребенок не взрослый человек, он не может подолгу стоять, в силу своей природы он должен двигаться. Нужно все делать разумно, чтобы ребенку церковная жизнь была не в тягость. Это относится и к посту. Надо видеть сильные и слабые стороны конкретного ребенка и, исходя из этого, строить его духовную жизнь. Ну, и главное, чтобы между родителями был мир и лад — это основа воспитания. Нельзя допустить противоречия между родителями в воспитании детей. Воспитание происходит само собой тогда, когда дети видят, что родители друг друга любят и единодушны во всем. Если же родители ссорятся, то что бы они ни предпринимали, воспитательный эффект будет очень низкий. Собственный пример, вера и любовь — это основа воспитания.

В чем различие в воспитании мальчиков и девочек в многодетной семье?

Я вообще считаю, что раздельное обучение — это хорошо. В многодетной семье, где есть разнополые дети, родители должны следить за всем: как дети одеваются, как они разговаривают. Есть много нюансов, которые нужно соблюдать. Например, если мальчик, как мой Федор, растет среди девочек, нужно следить за тем, чтобы его воспитание было мужским, более суровым, потому что есть опасность того, что мальчик среди сестер вырастет женоподобным. У нас с этим проблем не было, я старался с самого начала воспитывать сына брутально. Он ходил на секцию самбо. За этим надо просто внимательно следить. Надо, чтобы братья и сестры стыдились друг друга, не ходили неизвестно как одетыми друг перед другом. Проблемы с одеждой, с поведением очень важны и должны строго отслеживаться родителями. Потому что вещи, связанные с половым воспитанием, очень существенны и требуют того, чтобы с детства правильно расставлялись все точки над «и».

Какой Вы видите оптимальную форму для духовного воспитания молодежи?

Как раз сейчас Святейший Патриарх Кирилл призывает к тому, чтобы организовывать молодежь. Настоятель нашего храма епископ Подольский Тихон очень большое внимание уделяет работе с молодежью.Надо, чтобы молодыми руководили тоже молодые, но уже воцерковленные люди — это очень важно. Молодые лучше чувствуют друг друга. Конечно, все это должен контролировать священник, но через одного или группу молодых людей. Только тогда можно эффективно приводить молодежь в храм. Должна быть община, именно молодежная община, потому что есть определенная молодежная культура, ее нельзя игнорировать. Молодые люди, приходящие в храм, не могут отбросить субкультуру, в которой они воспитывались. Если мы им скажем, что вся ваша музыка — это плохо, ваши фильмы смотреть нельзя, теперь мы будем слушать только церковное пение и смотреть только фильмы, купленные в церковной лавке, то молодой человек, услышавший все это, с нами иметь дело не будет. Тут поступать надо очень аккуратно, надо находить что-то положительное в их субкультуре, и уже через это приводить их к Богу.

Например, среди молодежи очень популярен Виктор Цой, он заметно выделялся среди своих коллег-музыкантов тем, что очень глубоко размышлял над жизнью. У него есть очень серьезные тексты. В беседе с молодыми людьми мне весьма помогало то, что я опирался на его творчество. У Цоя есть глубокие стихи, в которых он размышляет о Боге: «...В наших глазах потерянный рай» или песни «Печаль», «Апрель». В этих текстах есть явные переживания религиозного характера. И вот, беседуя с молодежью, слушая музыку, можно было начать какой-то разговор о более важных вещах. То же самое можно сказать о Высоцком или Талькове. Отношения с молодежью нужно строить на их же платформе, на их субкультуре, не отталкивая их и не говоря, что это плохо.

Вообще, конечно, сейчас тяжело приводить молодежь к Богу. Ребенок моего времени и нынешний — это совершенно разные дети. Они информационно совершенно разные, потому что мы не получали той негативной информации, которую получают они. То, что дети сегодня вынуждены видеть и слышать — это уже не тихий ужас, а страшный ужас. Детства, как я его понимал, сегодня уже просто не осталось. Ведь детство — это же свобода, игра свободных сил человека, это Бог, семья. Что было в нашем детстве? Мяч, река, небо, рыбалка. А сейчас ребенка из-за компьютера на улицу не вытащишь. Сейчас дети в третьем классе не могут ничего написать, набрать на клавиатуре — пожалуйста, а написать на бумаге — увы. Интернетовское воздействие — это пагубнейшая вещь, у меня даже есть статья на эту тему «Отцеубийца интернет». Сейчас отмирает культура чтения. Нужную информацию дети добывают в интернете, конечно, это сокращает время, но у меня это вызывает чувство опасности. Потому что важна консервативная форма восприятия знаний. Когда человек открывает книгу, читает ее, у него по-другому работает сознание. Плохо, что сегодня человек может найти информацию очень быстро, нажать на компьютере кнопку «поиск» и получить результат.

С одной стороны, это облегчает дело, но если он привыкает к такому легкому получению знаний, то не сможет уже заставить себя изучать что-то глубоко. Когда вы что-то ищете, например, вы помните, что у Достоевского есть такая-то цитата, но вы не помните где, вы берете книгу и начинаете листать, и помимо этой цитаты, вы находите еще массу других вещей, в процессе этого поиска возникает масса ассоциаций. Работа с книгой очень помогает и понуждает человека мыслить ассоциативно. Поэтому сейчас, как ни странно, при очень большой информированности ребенка, у него гораздо меньше ассоциаций. Когда ассоциации накапливаются, они помогают творить, причем в любой области. Эйнштейн говорил, что главное для ученого — это ассоциации. «Достоевский дает мне больше, чем любой научный мыслитель, больше, чем Гаусс» — говорил он. А Гаусс был для него величайшим научным авторитетом. Ассоциации получаются от созерцания, от общения с живым человеком, не через компьютер. Вот этой живой жизни, как говорил Достоевский, сейчас все меньше. Бороться с этим радикально, к сожалению, невозможно.

Если говорить о любви, то для молодежи более или менее понятно, что такое любовь к родителям, понятно даже, что такое любовь к Богу. Но вот что такое любовь к Родине — становится непонятным.

Не соглашусь с этой мыслью. Я знаю много молодых людей, которые очень любят Родину. Вот в Союзе писателей есть Марина Ганичева, дочь Валерия Николаевича Ганичева, председателя Союза писателей России. Хочу, пользуясь случаем, отметить, что она каждый год устраивает выставки детского творчества. В прошлом году я пришел на эту выставку и был поражен, насколько дети любят свою Родину. Просто мы, живя в Москве, не совсем это видим. Москва становится вторым Вавилоном.

Появилась расхожая фраза, что Москва — это не Россия...

Нет, Москва — это Россия, это сердце России, а провинция ее тело. Мы едины. Просто в Москве это сложнее рассмотреть, сложнее выделить, но если захотеть, то можно увидеть. Вот у меня все дети патриоты. Для них Родина неразрывна.

А как Вы в них это воспитываете?

Да очень просто. Я сам патриот! У меня сын сейчас служит в спецназе, он пошел туда по собственному желанию. Когда уходил, весил 55 килограммов, через два месяца поправился на 15 килограммов, стал здоровым мужиком. Он очень любит Россию, с младых ногтей любовь к Родине в нем живет и развивается. Не так давно на Бородинском поле прошли торжества, Святейший Патриарх Кирилл служил там Литургию, московское и подмосковное духовенство ему сослужило. И туда привезли солдат как раз из той части, где служит мой Федор. Мы причащались с ним из одной Чаши, был великий праздник, в котором невозможно было отделить любовь к Богу от любви к Родине. И было очень понятно, что без патриотизма, без любви к Родине нельзя любить Бога. Невозможно быть не патриотом и любить Христа, хотя бы потому, что Сам Христос был патриотом своего народа. Мы это видим по Евангелию. К сожалению, есть такие церковные либералы, которые говорят, что любовь к Родине не имеет значения — они не любят наше Отечество, ходят в церковь, но Россию не любят. Это фальшь. Как говорил святитель Филарет (Дроздов): «Отечество — это предградие Царствия Небесного». И мы знаем, что все наши великие святые очень любили свое Отечество, все, кого ни возьми.

Любовь к Родине учит любви к Богу. Если ты не любишь то, что ты видишь, то как ты будешь любить невидимое? Поэтому любовь к Родине, любовь к семье — это школа любви к Богу. Бог познаваем и непознаваем — есть такая антиномия христианской жизни. Он непознаваем в Своей сущности, но Он познаваем в Своих Божественных энергиях, которые Он нам открывает. И этот видимый мир поддерживается через Божественные нетварные энергии. И созерцая этот видимый мир, мы отчасти созерцаем Самого Бога. Поэтому если ты не любишь землю, на которой ты живешь, ты сам ставишь стену между собой и Богом. Сегодня надо быть патриотом не белым и не красным, а единым. Белые патриоты полностью отрицают советский период истории, красные отрицают дореволюционный период. А это глупость! Наша история едина. И советский период — это период русской истории, а не черная дыра. И до революции были плюсы и минусы, то же самое можно сказать и о советском периоде. В своих детях я воспитываю целостность исторического сознания, целостность любви к своему Отечеству. Мне в нем дороги все периоды. Вместе с этим надо видеть и недостатки, слепо любить не надо, надо зряче любить, чтобы не совершать тех ошибок, которые были допущены в прошлом. Святейший Патриарх Кирилл все время подчеркивает это единство русской истории, он проводил связь между Бородинской битвой и битвой под Сталинградом, и назвал эти два сражения одинаково важными для России. Поэтому патриот не должен быть заидеологизирован. Патриотизм — это чувство любви, это не идеология. А если в патриотизме превалирует идеология, то это уже ущербная любовь, усеченная, партийная. А партия, партикулярная часть — это значит не целое. Русский человек должен мыслить не партийно, а целостно. Вот это целостное мышление надо воспитывать и в детях.

Видите ли Вы, отец Александр, связь между воспитанием детей и проблемами в приходской жизни?

Проблемы в приходской жизни связаны с тем, что сейчас религиозная жизнь переместилась в города. Ведь раньше православная жизнь шла из провинции в города, сегодня все наоборот. Сегодня большая часть верующих находится в городах. Молодежи в провинции все меньше и меньше, в городских же храмах молодежь пребывает. Провинция спивается, вера там угасает, там очень сложно воспитать православных детей.

Чем это грозит?

Это грозит самыми плохими последствиями. Поэтому сейчас надо поднимать страну, нужно менять прозападный менталитет, который формировался у нас все эти годы. Нужно все серьезно менять, на это мы сейчас рассчитываем, с этой целью поддерживаем Владимира Путина. Он понимает это и совершенно явно стремится к тому, чтобы русскую жизнь изменить и корабль русской жизни, который идет в пагубную левую сторону, направить вправо. Это очень непросто сделать, потому что руль очень трудно повернуть, тем более что многие пассажиры корабля не хотят этого поворота.

Как же простым людям помочь повернуть этот корабль?

Вы знаете, надо очень много молиться. Православные люди должны очень много молиться, по-настоящему. Мы часто о молитве говорим, а молимся мы плохо. Утреннее правило — это не молитва, а просто настройка духовного организма. Молитва, даже бессловесная это усилие сердца, души, молитва — всегда боль и всегда кровь. Старец Паисий Святогорец писал, что нужно болезновать о том, за кого ты молишься, о стране или о человеке. Молитва не может быть сытой, комфортной, молитва — это напряжение, направленное на кого-то. Молитва должна стать дыханием, а это очень непросто, этому надо учиться. Мы должны молиться за вождей, чтобы Господь вразумлял и направлял их. Молитва может очень многому помочь. В моей жизни молитва не раз творила чудеса. И в нашем Отечестве мы все еще стоим за нравственные основы семьи и государственности вопреки тем чудовищным усилиям, которые предпринимаются, чтобы их разрушить. А происходит это потому, что силы, которые пытаются разрушить Россию, не останавливаются ни перед чем, кроме молитвы. А какую травлю устроили на Святейшего Патриарха Кирилла, какой клевете и хуле он подвергался последние месяцы — страшно было интернет читать! Это была продуманная кампания по травле нашего Первосвятителя, который является очень большим патриотом своей страны. Это видно по его проповедям, которые так не нравятся тем, кто хочет Россию погубить. Губители России исповедуют идеологию Смердякова, который рассуждал о том, как было бы хорошо, если бы в 1812 году Наполеон завоевал Россию, и весьма умная нация-с победила бы весьма глупую-с.

Сейчас необходимо усилить патриотическое воспитание, потому что без этого мы не поднимем страну. Российская радикально-либеральная интеллигенция абсолютно невменяема. Такое ощущение, что так называемый креативный класс просто беснуется. Они не понимают, что уничтожают себя же. Запад, который жаждет растоптать Россию, растопчет и их. Эти либералы, эта пятая колонна, которая работает на распад страны, самому Западу не нужны, как и все живущие в России. Западу и некоторым странам Востока нужна наша территория, но без нас. Мы должны устоять в этой борьбе. Сейчас, слава Богу, что-то делается. Мне недавно подарили макет российской атомной подводной лодки стратегического назначения, относящейся к 4-му поколению. И называется она «Юрий Долгорукий». А еще у нас есть подводные ракетные крейсеры «Владимир Мономах», «Александр Невский», и вот-вот начнутся ходовые испытания «Святителя Николая». Запад дрогнул, когда узнал, что у нас появились такие лодки. Так что будем бороться за свою Отчизну!

А как женщина может помочь в этой борьбе?

Любовью. Ой, женщина, русская женщина — это необычное, удивительное явление! Она кардинально отличается от француженки или немки. Русская женщина жертвенна, она бескорыстна. И она самая красивая! В ней нет того западного феминизма, который сравнял Богом созданное различие полов. Русские женщины более всех остальных сохранили в себе идеал женственности.

Что бы Вы пожелали нашим читательницам?
Я пожелал бы читательницам «Славянки» оставаться теми русскими женщинами, о которых писали классики. Сохранить свою женственность, жертвенность, любовь к своей семье и Родине.

Беседовала: Елена Волкова

Статья из журнала "Славянка" №1 (43) за 2013 год