Гарри трумэн внутренняя политика. Трумэн Гарри - биография, факты из жизни, фотографии, справочная информация

20.06.2019

Расположенный в овраге возле Трифонова монастыря стадион «Трудовые резервы» был некогда одним из лучших в городе Кирове. В 50-60е гг. XX в. здесь проходили регулярные футбольные матчи, соревнования легкоатлетов, конькобежцев. Всего стадион вмещал около 10 тысяч человек. Страшная трагедия, произошедшая 25 мая 1968 г., фактически уничтожила стадион и искалечила жизни многих его гостей.

Стадион «Трудовые резервы». 1950-е

В мае 1968 г. на стадионе «Трудовые резервы» должен был состояться праздник, посвященный 50-летию Советской армии, под названием «Есть на свете Москва». Для участия в массовке представления были привлечены как иногородние кадры, так и местные жители – студенты вузов, учащиеся школ, военнослужащие. Батальные сцены планировалось сопроводить пиротехническими эффектами, а в конце представления должен был состояться фейерверк. Организаторы мероприятия прибыли в Киров с большим грузом пиротехнических изделий, рассчитанных на несколько десятков последующих представлений в других городах. Общий вес дымного пороха составил около 200 кг, пиротехнических «звездочек» – 900 кг. Пиротехнику складировали в деревянном двухэтажном административном корпусе стадиона. За 20 минут до начала представления, в 17 часов 40 минут в здании раздался взрыв. По официальной версии, он унёс жизни 39 человек, 111 человек получили ранения и были госпитализированы.

Слухи о массовой гибели людей во время взрыва на «Трудовых резервах» сразу же облетели город, уже через час после трагедии о ней сообщили ряд западных радиостанций. При этом официальная информация тщательно фильтровалась, а позже была засекречена. Учитывая то обстоятельство, что число погибших и пострадавших было под секретом, слухам способствовало распоряжение, отданное ряду предприятий города на изготовление гробов без конкретных цифр, так как вначале было еще не известно точное количество погибших. Только 28 мая в прессе появилось несколько строчек соболезнования партийно-советских органов семьям, родным и близким погибших «в результате несчастного случая, произошедшего на стадионе «Трудовые резервы» . С пострадавших взяли подписку о неразглашении сведений о случившемся.

Спортивный праздник на стадионе «Трудовые резервы». 1960-е

Долгое время информация о трагедии была недоступна для широкого круга людей. Только в 2012 г. в продаже появилась книга «Вся правда о взрыве на стадионе «Трудовые резервы» заслуженного юриста РФ В. А. Манылова о знаменитой трагедии на кировском стадионе. Манылов в своей книге впервые в истории на основании подлинных документов различных архивов России создал полную картину случившегося, привел пофамильные списки пострадавших, Указы о награждении лиц, отличившихся в результате пожара и извлечения из официальных документов о наказании виновных. Но наиболее интересны яркие воспоминания очевидцев взрыва, заботливо собранные Маныловым. Небольшие цитаты из них приведем в качестве комментариев к уникальным фотографиям, снятым сразу после взрыва 25 мая 1968 года.

Марат Львович Эпштейн , майор милиции, в 1963 – 1975 гг. начальник отдела УООП:

«Руководство стадиона «Трудовые резервы» возражало против массового представления на их поле, поскольку проводившееся в 1967 году подобное мероприятие причинило определенный ущерб стадиону. Однако местные власти не согласились, чтобы представление провести на стадионе «Динамо», имеющем тоже большое количество мест. С нашей милицейской стороны также были возражения против «Динамо». Этот стадион имел много бетонных конструкций, и если бы на нем случилось то, что произошло на «Трудовых резервах», жертв и разрушений было бы гораздо больше…Когда я находился у центрального входа на стадион, увидел взлетевшую светящуюся ракету. Про себя еще успел подумать, что так рано началось представление. В тот же миг увидел, как разламывается крыша административного здания. Затем взметнулся сноп огня с дымом. На стадион полетели болванки спортивных гранат и другой инвентарь….Когда понял, что произошел взрыв, через мегафон дал команду не допускать никого на стадион, взять в кольцо трибуны и оцепить очаг взрыва. Стали быстро эвакуировать людей, предотвращая панику и давку. Сразу же стали прибывать пожарные машины и машины скорой помощи».

Зоя Леонидовна Кощеева , в 1968 г. ученица 7 класса школы №16:

«Я думаю, что до начала представления оставалось минут 20. Зрители постепенно занимали свои места. Вход был с двух сторон: от монастыря и с улицы Большевиков. Зрительных мест было занято больше половины. И вдруг как бабахнет! Над зданием администрации вырвалось огненное пламя, крыша поднялась несколько вверх, а затем осела, и повалил черный дым. Было еще, как мне показалось, несколько взрывов, но уже не таких сильных. Над стадионом полетели головешки, видимо горевшие палки. Одна из них попала мне в ногу. Своим детским умом я поняла, что случилось что-то страшное, не входившее в планы устроителей…Началась суматоха: крики, стоны, люди побежали на выход. Мы с подружкой схватились за руки и побежали наверх через сидения прямо к забору. Я видела, что у выхода со стадиона скопилась большая толпа, кроме того, шли зрители на концерт. Я не могу объяснить, почему мы не побежали к выходу, но сейчас думаю, что люди в панике могли бы нас, хрупких девочек, просто раздавить, сработала какая-то интуиция самосохранения».

Матвей Матвеевич Малышев , полковник, в 1966 – 1984 гг. заместитель командира войсковой части 66676:

«Спасательные работы еще осложнялись тем, что поначалу от взрыва на стадионе валялось много не обесточенных электрических проводов. Я помню, что было обнаружено 32 трупа обгоревших людей, которых отправили в морг. Живых «Скорая помощь» развозила по больницам. Оцепление сохранялось трое суток. К исходу третьих суток все работы были закончены. Все, что осталось от разрушенного взрывом здания, было погружено на самосвалы и вывезены за пределы стадиона».

Капитолина Анатольевна Фадеева , в 1962 – 1978 гг. юрисконсульт Кировского облисполкома:

«Председатель облисполкома Н. И. Паузин и первый секретарь обкома КПСС Б. Ф. Петухов и другие ответственные работники уехали. На стадионе по соседству с двухэтажным административным зданием располагались, как называли их в народе «правительственные трибуны», то есть места для руководящих лиц области. Естественно билеты на них не продавались. После отъезда руководства я занималась разбором текущих документов. Вскоре услышала какие-то отдаленные звуки, но не придала им значения. Спустя некоторое время в кабинет заходит Н. И. Паузин. Первое, что мне бросилось в глаза, все лицо у него было белое, а руки тряслись. Он впервые стал заикаться и рассказал, что при подъезде к стадиону услышали два взрыва, оказалось это взорвалось двухэтажное здание. Пострадало много народу, есть погибшие. Если бы они подъехали на несколько минут раньше и заняли места на трибуне, то едва бы кто остался жив».

Евгений Михайлович Манылов , в 1966 – 1973 г. прокурор следственного отдела прокуратуры Кировской области:

«Расследование уголовного дела было засекречено с самого начала. Отрабатывались два момента – диверсия или чья-то небрежность. Вспомните те годы – многие события не предавались гласности, чтобы не волновать людей и не опорочить руководящие органы…Число погибших и пострадавших было под секретом, слухам способствовали и «вражеские голоса» и также то, что ряду соответствующих предприятий была дана команда на изготовление гробов без конкретных цифр, так как вначале было еще не известно точное количество погибших. Если верить слухам, то получается, что кого-то хоронили тайком, без родственников, но извините это уже из области фантастики».

Иван Дмитриевич Чупрынов , в 1962 – 1978 гг. прокурор следственного отдела прокуратуры Кировской области:

«Мне поставили задачу – заниматься в морге опознанием погибших. Трупы укладывали рядами, каждому вешали бирку с порядковым номером. Приходило много родственников, но мы их не подпускали к трупам. Многие трупы сильно обгорели. Показывать их родственникам было нельзя. Могло дойти до инфаркта или инсульта. Перед моргом день и ночь толпилась масса людей – родных и знакомых, просили и требовали показать трупы. Опознанные трупы мы укладывали в гробы и родственники в сопровождении милиции сразу с морга увозили их на кладбище для захоронения. Тогда еще не проводилось ДНК, но могу с полной ответственностью утверждать, что все погибшие были опознаны…Мною были допрошены ряд сотрудников «Скорой помощи». С их слов в то время практически не было вызовов по домам к больным. Станция «Скорой помощи» находилась недалеко от стадиона, и все машины были туда направлены. Я даже помню время – за 28 минут все обнаруженные трупы и раненые были вывезены со стадиона. Так что «Скорая помощь» сработала на отлично».

В завершение приведем фразу одного из очевидцев взрыва на стадионе, выше уже упомянутого М. Л. Эпштейна. Она ярко характеризует причины и виновников майской трагедии 1968 г.:

«В этой трагедии я считаю, что нет вины ни милиции, ни пожарников. Не был предусмотрен один вопрос: тогда не требовалось разрешения на провоз пороха. После бедствия вышел Указ Президиума Верховного Совета РСФСР, в котором органам милиции был вменен контроль за осуществлением перевозки пороха. Вторая причина в халатности тех работников театра, которые организовывали пиротехническую часть представления. Пиротехник Березенцев, в нарушение договора, работал один и поэтому многое делал в спешке. Я видел, как он быстро с поля побежал в здание, а спустя секунды раздался взрыв».

В 1968 г. по факту взрыва УВД Кировской области было возбуждено уголовное дело. Из приговора суда следовало, что взрыв произошел по вине пиротехника В. В. Березенцева, допустившего грубое нарушение правил при работе с взрывчатыми веществами. Трагедии способствовало и то, что со стороны организаторов представления и руководства стадиона были допущены нарушения: отсутствовал противопожарный контроль над подготовкой мероприятия, а также хранением пиротехнических средств. Что касается судьбы стадиона, то с мая 1968 г. и по сей день он стоит заброшенный, как бы являясь живым памятником той страшной трагедии.

Фото: ГАКО, а также из книги В.А. Манылова «Вся правда о взрыве на стадионе «Трудовые резервы»

Он прогремел в такой же. как и сегодня, прекрасный майский день, 25 мая 1968 года, и унес жизни 35 человек, 66 получили тяжелые ожоги и ранения. До сих пор о том страшном вечере напоминает его очевидцам своим неухоженным видом стадион «Трудовые резервы», так до конца и не оправившийся после потрясения, да описывают картину ЧП документы, хранящиеся в Государственном архиве социально-политической истории Кировской области. Все они с грифом «секретно», «совершенно секретно» и даже «особая папка» - высшая степень секретности. На сегодня эти документы рассекречены Межведомственной экспертной комиссией по рассекречиванию архивных документов при Губернаторе – Председателе Правительства Кировской области.

Документы возвращают нас в тот тихий теплый майский вечер.

На стадионе «Трудовые резервы» 25-26 мая должны были состояться представления Московского театра массовых представлений «Есть на свете Москва». На каждый спектакль было продано около 10 тыс. билетов. Не слишком избалованные посещением столичных артистов кировчане охотно раскупали билеты, тем более, что действо предполагалось грандиозное. В массовых сценах спектакля должны были участвовать более тысячи кировских школьников, участников художественной самодеятельности, спортсменов, студентов, военнослужащих местного гарнизона, и в финале был обещан красочный праздничный фейерверк.

За 20 минут до спектакля. Когда празднично одетые зрители занимали согласно купленным билетам места на трибунах, а немного взволнованные ребятишки-статисты в наглаженных мамами рубашках, брючках и юбочках готовились исполнить свои нехитрые роли, прогремел взрыв. Рванули подготовленные для фейерверка 42 ящика пиротехнических средств и 40 пакетов пороха: они лежали на первом этаже двухэтажного деревянного совершенно неприспособленного для таких целей здания, кроме всего прочего еще и расположенного рядом с трибунами. На втором этаже размещались буфет, туалет, контора театра и ДСО «Трудовые резервы». На балконе начиненного взрывчаткой здания были отведены места для зрителей – из них сразу же 13 человек погибли. За скупыми строками документов видится та страшная суматоха и паника, тот ужас, что охватил каждого свидетеля происшествия. И, как водится в России, за халатностью и безответственностью одних последовала отвага и героизм других.

Среди документов – представления к награждению особо отличившихся при ликвидации пожара на стадионе и Указы о награждении с грифом «Не подлежит оглашению».

И лишь теперь эти имена становятся достоянием гласности.

10 человек посмертно представлены к ордену Красной Звезды: Гертер Александр Андреевич, Дегтев Александр Николаевич, Мамедов Ихтияр Саид-Оглы, Олин Арсентий Егорович, Поховцев Петр Петрович, Рыбин Николай Витальевич, Савчук Николай Иванович, Синицын Виктор Сергеевич. Филиппов Геннадий Викторович, Хохлов Иван Артемьевич. Орденом Знак Почета награждены Альгин Николай Сергеевич, Бубнов Виктор Михайловитч, медалями «За отвагу» Дьяконов Николай Александрович и Слободин Феодосий Юрьевич, медалью «За трудовое отличие» - Горнева Александра Ильинична и Носов Павел Александрович.

Кроме того, 55 человек, особо отличившихся на пожаре и при оказании медицинской помощи пострадавшим удостоены медали «За отвагу на пожаре» и 7 награждены Почетной Грамотой Президиума Верховного Совета СССР.

Среди награжденных – военнослужащие, пожарные, работники милиции, медики, работники кировских предприятий, учащиеся ПТУ и один артист «Росконцерта».

По горячим следам происшествия в городе заработало несколько специальных комиссии: по расследованию причин несчастного случая, по обеспечению общественного порядка в городе, по оказанию помощи семьям погибших и пострадавших, по организации похорон погибших.

Щедро раздавались выговоры, строгие выговоры и выговоры с занесением.

Судя по документам, как чаще всего и бывает, главными диверсантами оказались наши неизбывные бес-: беспечность, бесхозяйственность, бесконтрольность и пр.

Да еще роковое стечение обстоятельств: огромное количество взрывчатых веществ, которые возил за собой театр, предполагая использовать на спектаклях не только в Кирове, нарушение правил их хранения и транспортировки, беспечность пиротехника, производившего работы в помещении, где хранились взрывчатые вещества.

Погибшие похоронены, виновные найдены, отличившимся награды вручены. Но до сего дня трагедия напоминает о себе тем, кто потерял в тот день родных и близких, собственное здоровье…

ГАСПИ КО. Ф. П-1290. Оп. 56. Д. 3. Л. 90, 139, 142, Д. 10. Л. 112, 116, 133. Д. 30. Л. 10, 26, 62, 65-77.

Блог Елены Чудиновских
Для комментирования войдите или зарегистрируйтесь

Много читал воспоминаний об этой катастрофе, но впервые из Вашей статьи узнал, что из 35 погибших 10 не зрители, а ликвидаторы пожара. Если при пожаре гибнет такое количество работников специальных служб, то понятно, почему этот документ с грифом "не подлежит оглашению".

Хотя, все-таки, наверное, большинство представленных к награждению посмертно военнослужащих погибли не при ликвидации пожара, а потому, что стояли в оцеплении близко к эпицентру взрыва. Или их первыми, неподготовленых солдат, бросили тушить пожар.

И еще, в книге прокурора В.А. Манылова «Вся правда о взрыве на стадионе «Трудовые резервы» приводится список из 39 погибших : http://www.vk-smi.ru/archiv/2012/aprel/060/exo-dalekogo-vzryiva.htm . И тоже вроде бы "официальные" данные.

Самое страшное, что как минимум треть погибших - дети. Девочки 11-15 лет, участницы представления.

Так что, несмотря на выпущенную книгу об этом взрыве и массу газетных статей и интернет-ресурсов (есть даже страница в Википедии) всей правды мы до сих пор не знаем.

Для комментирования войдите или зарегистрируйтесь

Манылов начинал с наших материалов работать над своей книгой, а у нас они первичные по горячим следам, так что количество погибших могло возрасти, он же потом уточнял по другим архивам, да и те, кто был первоначально ранен, могли погибнуть

Для комментирования войдите или зарегистрируйтесь

Я хорошо помню этот день. Родители ушли на это представление, а меня оставили с тетей. Был чудесный теплый день. Но вдруг соседи начали шептаться, говорить о происшествии в городе, якобы об этом сообщили в "голосе америки", местной информации никакой не было. Потом пришли родители и рассказали, что на стадион они опоздали и их уже не пустила милиция. А по городу в воздухе летали обрывки каких-то бумаг...

"Вся правда о взрыве на стадионе «Трудовые резервы». Именно под таким заголовком на прошлой неделе вышла книга заслуженного юриста РФ В.А. Манылова о знаменитой трагедии на кировском стадионе. Наверное, в истории нашего города не большей трагедии масштаба, подобного взрыву на «Трудовых». 25 мая 1968 года на стадионе в результате взрыва пиротехники погибло 39 человек, всего пострадало 111, из них 41 школьник. Манылов в своей книге впервые в истории на основании подлинных документов различных архивов России дает полную картину случившегося, приводит пофамильные списки пострадавших, Указы о награждении лиц, отличившихся в результате пожара и извлечения из официальных документов о наказании виновных.
Но наиболее интересны воспоминания очевидцев взрыва. Небольшие цитаты из них я приведу сегодня к качестве комментариев к фотографиям, снятым сразу после взрыва 25 мая 1968 года.

Марат Львович Эпштейн , майор милиции, в 1963 - 1975 гг. начальник отдела УООП
«Руководство стадиона «Трудовые резервы» возражало против массового представления на их поле, поскольку проводившееся в 1967 году подобное мероприятие причинило определенный ущерб стадиону. Однако местные власти не согласились, чтобы представление провести на стадионе «Динамо», имеющем тоже большое количество мест. С нашей милицейской стороны также были возражения против «Динамо». Этот стадион имел много бетонных конструкций, и если бы на нем случилось то, что произошло на «Трудовых резервах», жертв и разрушений было бы гораздо больше».

стадион "Трудовые резервы" до майского взрыва 1968 г.

«Когда я находился у центрального входа на стадион, увидел взлетевшую светящуюся ракету. Про себя еще успел подумать, что так рано началось представление. В тот же миг увидел, как разламывается крыша административного здания. Затем взметнулся сноп огня с дымом. На стадион полетели болванки спортивных гранат и другой инвентарь….Когда понял, что произошел взрыв, через мегафон дал команду не допускать никого на стадион, взять в кольцо трибуны и оцепить очаг взрыва. Стали быстро эвакуировать людей, предотвращая панику и давку. Сразу же стали прибывать пожарные машины и машины скорой помощи».

Зоя Леонидовна Кощеева . В 1968 г. ученица 7 класса школы №16
«Я думаю, что до начала представления оставалось минут 20. Зрители постепенно занимали свои места. Вход был с двух сторон: от монастыря и с улицы Большевиков. Зрительных мест было занято больше половины. И вдруг как бабахнет! Над зданием администрации вырвалось огненное пламя, крыша поднялась несколько вверх, а затем осела, и повалил черный дым. Было еще, как мне показалось, несколько взрывов, но уже не таких сильных. Над стадионом полетели головешки, видимо горевшие палки. Одна из них попала мне в ногу. Своим детским умом я поняла, что случилось что-то страшное, не входившее в планы устроителей».

«Началась суматоха: крики, стоны, люди побежали на выход. Мы с подружкой схватились за руки и побежали наверх через сидения прямо к забору. Я видела, что у выхода со стадиона скопилась большая толпа, кроме того, шли зрители на концерт. Я не могу объяснить, почему мы не побежали к выходу, но сейчас думаю, что люди в панике могли бы нас, хрупких девочек, просто раздавить, сработала какая-то интуиция самосохранения

Матвей Матвеевич Малышев, полковник, в 1966 - 1984 гг. заместитель командира войсковой части 66676
«Спасательные работы еще осложнялись тем, что поначалу от взрыва на стадионе валялось много не обесточенных электрических проводов. Я помню, что было обнаружено 32 трупа обгоревших людей, которых отправили в морг. Живых «Скорая помощь» развозила по больницам. Оцепление сохранялось трое суток. К исходу третьих суток все работы были закончены. Все, что осталось от разрушенного взрывом здания, было погружено на самосвалы и вывезены за пределы стадиона».

Капитолина Анатольевна Фадеева , в 1962 - 1978 гг. юрисконсульт Кировского облисполкома
«Председатель облисполкома Н.И. Паузин и первый секретарь обкома КПСС Б.Ф. Петухов и другие ответственные работники уехали. На стадионе по соседству с двухэтажным административным зданием располагались, как называли их в народе «правительственные трибуны», то есть места для руководящих лиц области. Естественно билеты на них не продавались. После отъезда руководства я занималась разбором текущих документов. Вскоре услышала какие-то отдаленные звуки, но не придала им значения. Спустя некоторое время в кабинет заходит Н.И. Паузин. Первое, что мне бросилось в глаза, все лицо у него было белое, а руки тряслись. Он впервые стал заикаться и рассказал, что при подъезде к стадиону услышали два взрыва, оказалось это взорвалось двухэтажное здание. Пострадало много народу, есть погибшие. Если бы они подъехали на несколько минут раньше и заняли места на трибуне, то едва бы кто остался жив».

Евгений Михайлович Манылов , в 1966 - 1973 г. прокурор следственного отдела прокуратуры Кировской области
«Расследование уголовного дела было засекречено с самого начала. Отрабатывались два момента - диверсия или чья-то небрежность. Вспомните те годы - многие события не предавались гласности, чтобы не волновать людей и не опорочить руководящие органы…Число погибших и пострадавших было под секретом, слухам способствовали и «вражеские голоса» и также то, что ряду соответствующих предприятий была дана команда на изготовление гробов без конкретных цифр, так как вначале было еще не известно точное количество погибших. Если верить слухам, то получается, что кого-то хоронили тайком, без родственников, но извините это уже из области фантастики».

Иван Дмитриевич Чупрынов , в 1962 - 1978 гг. прокурор следственного отдела прокуратуры Кировской области
«Мне поставили задачу - заниматься в морге опознанием погибших. Трупы укладывали рядами, каждому вешали бирку с порядковым номером. Приходило много родственников, но мы их не подпускали к трупам. Многие трупы сильно обгорели. Показывать их родственникам было нельзя. Могло дойти до инфаркта или инсульта. Перед моргом день и ночь толпилась масса людей - родных и знакомых, просили и требовали показать трупы. Опознанные трупы мы укладывали в гробы и родственники в сопровождении милиции сразу с морга увозили их на кладбище для захоронения. Тогда еще не проводилось ДНК, но могу с полной ответственностью утверждать, что все погибшие были опознаны».

«Мною были допрошены ряд сотрудников «Скорой помощи». С их слов в то время практически не было вызовов по домам к больным. Станция «Скорой помощи» находилась недалеко от стадиона, и все машины были туда направлены. Я даже помню время - за 28 минут все обнаруженные трупы и раненые были вывезены со стадиона. Так что «Скорая помощь» сработала на отлично.

В завершение приведу фразу одного из очевидцев взрыва на стадионе, выше уже упомянутого М.Л. Эпштейна. Она ярко характеризует причины и виновников майской трагедии 1968 г.:

P.S. Все фото из книги В.А. Манылова "Вся правда о взрыве на стадионе «Трудовые резервы»

(1972-12-26 ) (88 лет)
Канзас-Сити , штат Миссури Место погребения: Президентская библиотека Г. Трумэна Отец: Джон Андерсон Трумэн Мать: Марта Эллен Трумэн Супруга: Бесс Уолесс Трумэн (1885-1982) Дети: дочь: Маргарет Трумэн Партия: Демократическая партия США Военная служба Годы службы: - Принадлежность: США Род войск: Сухопутные войска Звание: майор Сражения: Первая мировая война
Западный фронт Автограф:

Гарри Трумэн продолжил социально-экономические реформы в духе «нового курса» его предшественника Франклина Рузвельта . С его именем также связано начало «холодной войны ». Трумэн выступал за жёсткое противостояние СССР и коммунистическим силам и утверждение единоличного лидерства США во всём мире.

Ранние годы

Семья несколько раз переезжала с место на место, а когда Гарри исполнилось 6 лет, они поселились в городе Индепенденс , штат Миссури . В 8 лет он пошёл в школу, увлекался музыкой (до 15 лет занимался игрой на фортепиано), чтением и историей. Закончив школу, Гарри поступил в колледж, но, проучившись всего один семестр, был вынужден бросить учёбу и искать себе работу. Он поменял много разных занятий - работал на железной дороге, в редакции, банковским клерком, сельскохозяйственным рабочим.

Первая мировая война

В начале 1944 года Ханниган занял пост председателя Национального комитета Демократической партии, и это сыграло существенную роль в дальнейшей политической карьере Трумэна. На состоявшихся в том же году президентских выборах он был выдвинут кандидатом в вице-президенты в паре с президентом Франклином Д. Рузвельтом, выставлявшим свою кандидатуру уже на четвертый срок. Трумэн был выдвинут руководством демократов вместо прежнего вице-президента Генри Уоллеса , которого считали излишне либеральным деятелем. Выборы 1944 года завершились убедительной победой пары Рузвельт-Трумэн. Тем не менее, за 82 дня вице-президентства, начавшегося 20 января 1945 года, Трумэн встречался с Рузвельтом всего два раза; к решению ключевых внешнеполитических вопросов его не привлекали. Не знал он и о проекте создания атомной бомбы .

12 апреля 1945 года, после внезапной кончины Рузвельта, Трумэн, согласно конституции США, занял президентский пост.

Период президентства

Практически с первых же дней на президентском посту Трумэн приступил к пересмотру одного из основополагающих элементов внешней политики Рузвельта - союзнических отношений с СССР. Трумэн пытался решать возникающие разногласия (особенно в вопросах послевоенного устройства в Восточной Европе) без учёта интересов Советского Союза, с позиции силы.

Конец Второй мировой войны

Первоочередными задачами, вставшими перед Трумэном, оказались завершение Второй мировой войны и послевоенное урегулирование. После капитуляции Германии Трумэн принял участие в Потсдамской конференции (17 июля – 2 августа 1945 года), установившей основные параметры послевоенного развития Европы.

Трумэн считал, что Рузвельт на конференции в Ялте пошёл на слишком большие уступки Сталину. Возникли разногласия по поводу освобождения Европы и особенно Восточной Европы. 24 июля Трумэн уведомил Сталина, что США создали атомную бомбу, не говоря об этом прямо. В своём потсдамском дневнике президент писал: «Мы разработали самое ужасное оружие в истории человечества… Это оружие будет применено против Японии… так, чтобы военные объекты, солдаты и моряки были целями, а не женщины и дети. Даже если японцы дикие - беспощадны, жестоки и фанатичны, то мы, как руководители мира, для общего блага не можем сбросить эту ужасную бомбу ни на старую, ни на новую столицу». В августе 1945 года Трумэн был инициатором атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки . После этого войска США оккупировали Японию .

Холодная война

После войны отношения между СССР и США стали ухудшаться. 5 марта бывший тогда в США Уинстон Черчилль получил приглашение Вестминстерского колледжа (Westminster College (Missouri)) в Фултоне (Fulton, Missouri) прочитать лекцию о «мировых делах». Черчилль выставил условие, что Трумэн должен сопровождать его в Фултон и присутствовать при речи, которую он произнесёт . 12 марта 1947 года Трумэн провозгласил свою доктрину , которая предполагала помощь Турции и Греции для того, чтобы спасти их от «международного коммунизма». Это было одним из ключевых событий начала холодной войны .

План Маршалла

Во времена Трумэна концепция Монро уже не удовлетворяла амбиций правящих классов, поскольку США по результатам Второй мировой войны (1939 − 1945) обрели мощь как экономическая супердержава. Суть концепции: вмешательство во внутренние дела государств с целью противодействия коммунистической угрозе, поскольку от падения демократического режима страдали, якобы, интересы США .

Покушение

В сентябре 1940 года, во время своей предвыборной кампании в Сенат, Трумэн был избран великим мастером Великой ложи Миссури . Трумэн сказал позже, что масонские выборы принесли уверенность в его победе на всеобщих выборах .

В 1945 году он был возведён в 33 ° (державный верховный генеральный инспектор) Древнего и принятого шотландского устава , и стал почётным членом верховного совета юрисдикции в Вашингтоне при Верховном совете южной юрисдикции .

В 1959 году он был удостоен почётной награды в честь 50-летнего служения масонскому ордену .

На столе Гарри Трумэна стояла табличка с надписью «Фишка дальше не идёт ». Эту фразу из обихода игроков в покер Трумэн сделал своим девизом.
«Трумэн » - финское прозвище советских паровозов американского производства серий Е , часть из которых, по политическим мотивам, попала и на железные дороги Финляндии .
«Трумэном » называли грузовой автомобиль ЗИЛ-157 .
Его именем назван герой популярного в 90-е годы телесериала «Твин Пикс » - шериф Гарри Трумен.
Его именем назван авианосец ВМС США - USS Harry S. Truman (CVN-75) .

Образ в кинематографе

«Флаги наших отцов » / Flags of Our Fathers ( ; США) режиссёр Клинт Иствуд , в роли президента Трумэна Дэвид Патрик Келли .

Напишите отзыв о статье "Трумэн, Гарри"

Примечания

Ссылки

на IMDB
Николай Злобин . . «Континент» (2001, №110). Проверено 8 сентября 2012. .



1-10 (1789-1841)

11-20 (1841-1881)

21-30 (1881-1929)

31-40 (1929-1989)

41-44 (1989 - н. в.)



Вице-президент

Государственный секретарь

Министр финансов

Военный министр

Генеральный прокурор

Генеральный почтмейстер

Министр военно-морских сил

Министр внутренних дел

Министр сельского хозяйства

Министр торговли

Министр труда

Кабинет Гарри Трумэна

Вице-президент

Государственный секретарь

Министр финансов

Военный министр

Министр обороны

Генеральный прокурор

Генеральный почтмейстер

Министр военно-морских сил

Министр внутренних дел

Министр сельского хозяйства

Министр торговли

Министр труда

Чарльз Линдберг (1927) Уолтер Крайслер (1928) Оуэн Юнг (1929) Махатма Ганди (1930) Пьер Лаваль (1931) Франклин Рузвельт (1932) Хью Джонсон (1933) Франклин Рузвельт (1934) Хайле Селассие I (1935) Уоллис Симпсон (1936) Чан Кайши + Сун Мэйлин (1937) Адольф Гитлер (1938) Иосиф Сталин (1939) Уинстон Черчилль (1940) Франклин Рузвельт (1941) Иосиф Сталин (1942) Джордж Маршалл (1943) – Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак"ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.

Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника, да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.

Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.

– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.

12 апреля 1945 года вице-президента Гарри Трумэна срочно вызвали в Белый дом. Встретила его миссис Рузвельт, которая, положив руку ему на плечо, сказала: «Гарри, президент умер». На мгновение Трумэн потерял дар речи, затем сказал: «Чем я могу вам помочь?» На что Элеонора Рузвельт ответила: «Чем, Гарри, я могу помочь вам? Теперь все проблемы — на ваших плечах».

Через час в присутствии сотрудников администрации, членов правительства и своей семьи Трумэн принял присягу президента страны. «Я, Гарри С. Трумэн, — сказал он, держа правую руку на Библии, — торжественно клянусь честно исполнять обязанности президента Соединенных Штатов и буду делать все для сохранения, защиты и охраны Конституции Соединенных Штатов», — и неожиданно для всех поцеловал Библию. Церемония продолжалась одну минуту. Америка получила нового, 33-го президента.

Вернувшись домой, Трумэн первым делом позвонил своей 92-летней матери, которая сказала своему 60-летнему сыну: «Гарри, старайся, но играй по своим правилам».

Очкарик с девчачьим ртом...

Гарри Трумэн родился 8 мая 1884 года в глухой деревне в доме фермера, с малолетства ухаживал за скотом и помогал отцу пахать землю. Учился в публичной школе в маленьком провинциальном городке Индепенденс штата Миссури и лишь в возрасте 39 лет поступил в городской университет Канзаса, но был вынужден через год бросить его, так как не имел денег на оплату учебы.

Лейтенант Гарри Трумэн. Фото: Commons.wikimedia.org

Много позже Трумэн признался: «Я никогда не был популярным. Популярными были те парни, которые побеждали в играх и имели большие, сильные кулаки. Я никогда не был таким. Без моих очков я был слеп, как летучая мышь, и, говоря по правде, я был в определенной степени маменьким сынком. Если возникала драка, я всегда убегал...» Не имея возможности участвовать в активных играх, Гарри посвящал много времени чтению Библии, книг по истории, биографий, учился играть на пианино. «Очкарик с девчачьим ртом, — скажет он однажды, — я всегда побаивался девочек моего возраста и старше».

Свою будущую жену Элизабет Уоллас Гарри впервые увидел в воскресной школе, когда ему было пять лет, а ей — четыре. Как вспоминал Трумэн, он влюбился с первого взгляда. Они окончили школу в один год, и, чем бы дальше ни занимался Гарри, его сердце было отдано Бесс.

Став неожиданно для себя президентом, Гарри Трумэн признавался: «Я слишком мелок для этой работы». Он часто называл свою резиденцию «Белой тюрьмой», подчеркивал, что работа президента — «ужасная работа», ибо он вынужден выслушивать оскорбления «от разного рода лжецов и демагогов», призывал родителей «не воспитывать детей в желании стать президентом». На 26-й день его президентства закончилась война в Европе. 8 мая 1945 г., свой 61-й день рождения, Трумэн провозгласил Днем Победы.

Двойственные отношения

В июне 1941 года, отвечая на вопрос о своем отношении к нападению Германии на СССР, Трумэн сказал: «Если мы увидим, что Германия побеждает, мы должны помогать России, а если будет побеждать Россия, мы должны помогать Германии. Надо дать им возможность убивать друг друга как можно больше, хотя я при любых условиях не хочу видеть победы Гитлера».

В начале лета 1945 г. президент записал в дневнике: «Каждый раз, когда мы в хороших отношениях с русскими, какой-нибудь идиотский умник на полпути вдруг нападает на них... Я не боюсь России. Они всегда были нашими друзьями, и я не вижу никаких причин, почему бы им всегда ими не быть. Единственная проблема — это сумасшедшие американские коммунисты. Их у нас только один миллион, но они преданы Сталину, но не президенту США. Я бы с удовольствием послал их в Россию. Я уверен, Дядя Джо немедленно отправит их в Сибирь или в концентрационный лагерь. Но я не могу этого сделать и не сделал бы, если бы мог... В России нет социализма. Это рассадник особых привилегий...»

В то время Трумэн был сильно раздражен тем, что Москва нарушила почти все договоры, заключенные в Ялте. Впервые это раздражение выплеснулось открыто, когда министр иностранных дел Вячеслав Молотов по дороге на конференцию в Сан-Франциско остановился в Вашингтоне и нанес визит Трумэну. Трумэн сказал советскому гостю, что США готовы выполнить все заключенные договоренности, и в резкой форме выразил свое недоумение тем, что СССР одно за другим нарушает их. Особенно жестко президент США высказался по поводу советской политики в Польше и отношения к ООН. США будут делать то, что необходимо для создания ООН, сказал президент, а если СССР не хочет это делать, то «может убираться к черту». Молотов был шокирован. «Никто в моей жизни никогда не разговаривал так со мной», — заявил он. «Соблюдайте договоры, и с вами не будут так разговаривать», — возразил Трумэн.

Чуть позже в дневнике Трумэн напишет: «У меня нет веры в любые тоталитарные государства, будь это Россия, Германия, Испания, Аргентина, Даго или Япония. Они все строятся на ложной посылке, что ложь справедлива и что старая, разоблаченная иезуитская формула о том, что цель оправдывает средства, права и что необходимо поддерживать власть правительства. Я не согласен и не верю, что эта формула поможет человечеству в осуществлении его надежд».

«Кровь на моих руках»

Президент США немедленно отдал распоряжение использовать атомную бомбу против Японии до 10 августа. «Я сказал военному министру Стимсону , — писал 25 июля Трумэн в своем дневнике, — использовать бомбу для поражения военных объектов, солдат и моряков, но не детей и женщин. Даже если японцы — дикари и варвары, беспощадны и фанатичны, мы как лидеры мира не можем сбросить эту ужасную бомбу на старую столицу (Киото) или новую (Токио)... Мы оба согласились с этим. Цель будет чисто военной, и мы предупредим японцев и предложим сдаться, чтобы спасти жизни. Я уверен, что они этого не сделают, но мы дадим им такую возможность. Без сомнений, замечательно, что люди Гитлера или Сталина не разработали этой атомной бомбы. Она является наиболее ужасным открытием, когда-либо сделанным, но может быть наиболее полезным».

6 августа американский самолет Б-29 сбросил атомную бомбу, прозванную Малышом, на Хиросиму. И хотя Хиросима — город, где располагался штаб японской армии, и Нагасаки — центр военной и военно-морской промышленности — на самом деле были избраны из-за своего стратегического значения, японцы все же не были предупреждены об атаке. Советники Трумэна опасались, что, получив такую информацию, японцы переведут военнопленных из армий стран антигитлеровской коалиции в места возможных атомных ударов. В один момент было убито более 75 тыс. жителей города, десятки тысяч вскоре умрут от радиации. Никогда еще в истории человечества не было такого количества жертв от одного взрыва. Новость достигла корабля, на котором президент возвращался из Европы домой, только через 12 часов. Военный министр Стимсон писал в телеграмме: «Большая бомба сброшена на Хиросиму в 7.15 вечера по вашингтонскому времени. Первые отчеты свидетельствуют о полном успехе, более впечатляющем, чем был недавний тест». Трумэн воскликнул: «Это самое выдающееся событие в истории!»

Противники Трумэна до сих пор, вспоминая об этом замечании, говорят о его бесчувственности. Сторонники Трумэна, защищая его, говорят, что эта бомба была для него, по сути, окончанием войны. А это означало, что жизни 250 тыс. американских солдат, которые, по расчетам американского командования, должны были бы погибнуть при вторжении в Японию, были сохранены. К этому можно прибавить также не менее четверти миллиона японцев, которые погибли бы в случае военного вторжения союзников. И, конечно, нельзя забывать о колоссальных потерях, которые понесли бы советские войска. 8 августа СССР объявил войну Японии. Это произошло на шесть дней раньше согласованного в Потсдаме с союзниками срока, ибо в Кремле не без оснований полагали, что война может закончиться без СССР и тот не получит возможности принять участия в распоряжении результатами победы на Востоке.

Однако и после уничтожения Хиросимы и вступления СССР в войну японские власти не объявили о капитуляции. 9 августа Трумэн принимает решение сбросить еще одну бомбу. Первоначальными целями были Кокура и Ногата, но из-за плохой погоды было решено направить самолет с бомбой в Нагасаки. В 11 утра бомба, прозванная Толстяком, уничтожила 70 тыс. человек.

Один из создателей бомбы Роберт Оппенгеймер осенью 1945 г. попросил о встрече с президентом и заявил ему, что находится в ужасном состоянии и чувствует кровь на своих руках. Трумэн был очень разозлен видом «хныкающего» ученого. «Кровь на моих руках, — сказал он. — Это всё мои проблемы», — и передал помощникам, что надеется больше никогда не видеть этого человека.

Гарри Трумэн. Фото: www.globallookpress.com

На третий срок (хотя он и имел такую возможность) выдвигаться Трумэн не стал. Выступая в Вашингтоне в марте 1951 года, он заявил: «Я не собираюсь быть кандидатом на перевыборах. Я служил своей стране долго и, полагаю, эффективно и честно. Я не приму новое выдвижение. Я не чувствую, что должен провести еще четыре года в Белом доме».

Самым важным своим решением в качестве президента Трумэн назвал решение участвовать в отражении коммунистического нападения на Южную Корею и заметил, что радикальные изменения в Советском Союзе будут вызваны проблемами в странах-сателлитах. Советский блок силен и обладает большими ресурсами, говорил Трумэн, однако у коммунистов есть одно слабое место — «в долгосрочной перспективе силы нашего свободного общества, его идеи возобладают над системой, которая не испытывает уважения ни к Богу, ни к человеку... Свободный мир усиливается, становится более единым и привлекательным для людей по обеим сторонам „железного занавеса“. Надежды Советов на легкую экспансию разбиты. Придет время изменений в советском мире. Никто не может сказать наверняка, когда и как это произойдет: путем революции, конфликтов в сателлитах или путем изменений внутри Кремля. Сами ли коммунистические лидеры по своей воле сменят курс своей политики или это произойдет другим образом, но у меня нет сомнений, что эти изменения произойдут».

До конца своей жизни Трумэн оставался резким в своих суждениях. Так, в одну из своих поездок в Нью-Йорк на вопрос о том, как он оценивает присуждение Нобелевской премии мира Мартину Лютеру Кингу , Трумэн ответил: «Я бы ему ее не давал», — заявив вместе с тем, что равенство является неотъемлемым правом всех американцев. Но, добавил бывший президент, лично он не хотел бы быть связан с неграми. Во время поездки в Европу в 1956 г. он встретился с Пабло Пикассо , который произвел на Трумэна неприятное впечатление. После поездки он получил письмо из университета Рузвельта, где говорилось о возможности предоставления финансовой помощи художнику. «Мне кажется, — ответил Трумэн, — что университет, названный в честь Рузвельта, должен поддержать одного из наших способных художников, а не этого французского коммунистического карикатуриста».

В начале декабря 1972 г. Трумэн вынужден был лечь в больницу, откуда домой уже не вернулся. Его комната в больнице стоила 60 долларов в день, но оплачивалась программой медицинского страхования, которую он «пробивал» через конгресс как часть «Справедливого курса». Карточка медицинского страхования, которую Трумэну вручил в 1965 г. на специальной церемонии президент Линдон Джонсон , имела N 1. 26 декабря 1972 г. личный врач Трумэна Уоллас Грам объявил о смерти бывшего президента, последовавшей в 7 часов 50 минут утра в результате «отказа внутренних органов, повлекшего за собой коллапс сердечно-сосудистой системы». Ему было 88 лет 7 месяцев и 18 дней.