Гранатовый браслет краткое содержание и главные герои. Гранатовый браслет
L. van Beethoven. 2 Son. (op. 2, № 2).
Largo Appassionato
I
В середине августа, перед рождением молодого месяца, вдруг наступили отвратительные погоды, какие так свойственны северному побережью Черного моря. То по целым суткам тяжело лежал над землею и морем густой туман, и тогда огромная сирена на маяке ревела днем и ночью, точно бешеный бык. То с утра до утра шел не переставая мелкий, как водяная пыль, дождик, превращавший глинистые дороги и тропинки в сплошную густую грязь, в которой увязали надолго возы и экипажи. То задувал с северо-запада, со стороны степи свирепый ураган; от него верхушки деревьев раскачивались, пригибаясь и выпрямляясь, точно волны в бурю, гремели по ночам железные кровли дач, и казалось, будто кто-то бегает по ним в подкованных сапогах, вздрагивали оконные рамы, хлопали двери, и дико завывало в печных трубах. Несколько рыбачьих баркасов заблудилось в море, а два и совсем не вернулись: только спустя неделю повыбрасывало трупы рыбаков в разных местах берега. Обитатели пригородного морского курорта — большей частью греки и евреи, жизнелюбивые и мнительные, как все южане, — поспешно перебирались в город. По размякшему шоссе без конца тянулись ломовые дроги, перегруженные всяческими домашними вещами: тюфяками, диванами, сундуками, стульями, умывальниками, самоварами. Жалко, и грустно, и противно было глядеть сквозь мутную кисею дождя на этот жалкий скарб, казавшийся таким изношенным, грязным и нищенским; на горничных и кухарок, сидевших на верху воза на мокром брезенте с какими-то утюгами, жестянками и корзинками в руках, на запотевших, обессилевших лошадей, которые то и дело останавливались, дрожа коленями, дымясь и часто нося боками, на сипло ругавшихся дрогалей, закутанных от дождя в рогожи. Еще печальнее было видеть оставленные дачи с их внезапным простором, пустотой и оголенностью, с изуродованными клумбами, разбитыми стеклами, брошенными собаками и всяческим дачным сором из окурков, бумажек, черепков, коробочек и аптекарских пузырьков. Но к началу сентября погода вдруг резко и совсем нежданно переменилась. Сразу наступили тихие безоблачные дни, такие ясные, солнечные и теплые, каких не было даже в июле. На обсохших сжатых полях, на их колючей желтой щетине заблестела слюдяным блеском осенняя паутина. Успокоившиеся деревья бесшумно и покорно роняли желтые листья. Княгиня Вера Николаевна Шеина, жена предводителя дворянства, не могла покинуть дачи, потому что в их городском доме еще не покончили с ремонтом. И теперь она очень радовалась наступившим прелестным дням, тишине, уединению, чистому воздуху, щебетанью на телеграфных проволоках ласточек, ста́ившихся к отлету, и ласковому соленому ветерку, слабо тянувшему с моря./ / / «Гранатовый браслет»
«Гранатовый браслет» Куприна А.И. можно с уверенностью назвать произведением о любви - том чувстве, которое дарит людям смысл жизни.
Действие произведения разворачивается на одной из дач на берегу Черного моря, где уже несколько недель проживала главная героиня Вера Николаевна Шейна со своим мужем Василием Львовичем. На дворе стоял сентябрь, и погода была ненастная.
Семнадцатого сентября Вера Николаевна была именинницей. В доме начинают собираться гости: приехала сестра Веры Николаевны Анна, хороший друг семьи Шейн генерал Аносов и прочие.
Приглашенные гости уселись за стол и принялись играть в покер. Всего Вера Николаевна насчитала тридцать человек. Так как главная героиня была суеверной, эта цифра насторожила ее.
Чуть позже горничная передает свиток для Веры Николаевны. В свитке был футляр, в котором находился браслет из недорогого золота с красными каменьями и записка. В записке шла речь о том, что этот браслет дарит своему владельцу дар предвиденья. Также автор записки признается Вере Николаевне в любви и подписывается как «Г.С.Ж.».
Вера Николаевна возвращается в гостиную, где Василий Львович веселит гостей всякими небылицами про свою супругу и ее поклонников. Одной из них был рассказ о молодом человеке, который каждый день присылал Вере Николаевне любовные письма, а когда умер, оставил ей наследство из двух пуговиц и пузырька духов, сланных из его слез.
Такие истории очень не нравились главной героине, и она позвала всех пить чай.
Ближе к вечеру гости разъехались, остался только генерал Аносов. Он рассказывал про свою красавицу жену, которая через несколько месяцев превратилась в грязную кухарку и сбежала с каким-то актеришкой.
После этого Аносов просит Веру Николаевну рассказать о незнакомце «Г.С.Ж.». О нем было известно только то, что был он мелким чиновником, давно был влюблен в главную героиню и постоянно наблюдал за ней. Постоянно писал любовные письма и записки. Позже Вера Николаевна ответила ему, чтобы он престал писать. Любовные письма перестали приходить, но на каждый праздник «Г.С.Ж.» поздравлял ее. Аносов предположил, что это либо маньяк, либо человек, который по-настоящему любит.
Увидев подаренный браслет, брат Василия Львовича Николай настаивает на том, что его нужно вернуть, дабы не распускать слухов о том, что княгиня принимает всякие безделушки от незнакомцев.
Василий Львович и Николай с помощью городского списка чиновников сумели найти тайного поклонника. Ним оказался господин Желтков. Желтков был очень романтическим юношей с голубыми глазами, и в свои 35 лет выглядел словно юнец. Он сознался, что любит Веру Николаевну и что браслет прислал он. Желтков заверил, что больше не будет оказывать Вере Николаевне никаких знаков внимания и вообще покинет город.
Позже Вера Николаевна узнает, что Желтков покончил с собой. Тем вечером ее доставили письмо от Желткова, где он сообщил, что главная героиня была единственной радостью в его жизни, просит после его смерти сыграть «Аппассионаты» Бетховена.
После прочтения письма, Вера Николаевна решает съездить на похороны. На лице Желткова она увидела радость и умиротворение. Она поняла, что, скорее всего, любовь всей ее жизни прошла мимо нее. Поцеловав его в холодный лоб, она вернулась домой.
Дома ее ждала старая подруга Женни Рейтер. Вера Николаевна просит сыграть ей что-то на пианино. Женни начинает играть «Аппассионаты» Бетховена. Услышав первые аккорды, Вера Николаевна начинает горько рыдать.
Если вам необходимо напомнить себе основные события из давно прочитанной книги, возьмите качественный краткий пересказ по главам: он позволит уложить в голове все нужные детали и подробности, но при этом не отнимет много времени. А для полного погружения в сюжетные перипетии «Гранатового браслета» используйте .
Княгиня Вера Николаевна Шеина живет в своем пригородном доме. Все лето стоит ужасная погода - суровый ветер, проливные дожди и густой туман.
Шеина не может покинуть дачу, в ее городском доме все еще идет ремонт. Зато к сентябрю улучшается погода, что, несомненно, радует Веру.
II глава
Наступают именины Веры Николаевны. Она испытывает облегчение, что праздник выпадает на «загородное» время - в городе пришлось бы потратить намного больше, а семья Шеиных переживает серьезные финансовые трудности. Княгиня надеется увидеть только самых близких друзей.
Утром Вера обнаруживает подарок от мужа - серьги из грушевидных жемчужин, это благотворно действует на настроение именинницы. Она слышит с дороги звук автомобиля, это прибывает Анна, младшая сестра княгини, низкорослая и насмешливая девушка. Анна унаследовала черты своего отца, что сильно отразилось на ее вспыльчивом и горячем характере. Она - абсолютная противоположность Веры, высокой и светловолосой девушки с аристократическими чертами лица, которые она получила от матери. У нее не было ребенка, хотя она очень хотела иметь детей. Анна к этому моменту уже воспитывала двух, - мальчика и девочку, - но она совершенно не любила мужа.
Сестры тепло приветствуют друг друга и отправляются на прогулку.
III глава
Сестры беседуют, сидя у обрыва. Анна в восторге от высоты и от невероятного моря, для Веры же это обыденность, в которой сложно увидеть прекрасное.
Анна вручает старшей сестре подарок - это записная книжка с потрясающим узором на обложке. Вера восхищена древней вещью, которую родственница отыскала в антикварной лавке.
Княгиня беспокоится о предстоящем приеме, ей хочется подать гостям хорошую еду, но сетует на невозможность достать нужные продукты. Сестры перечисляют всех визитеров и готовятся к их приезду.
IV глава
Под вечер собираются первые гости. Среди них брат Веры Николай, князь Василий Львович, его сестра Людмила, известная пианистка Женни Рейтер и другие.
Самый примечательный из собравшихся на именинах - генерал Аносов, военный и близкий друг семьи Шеиных. Когда-то он проникся искренней любовью к очаровательным сестрам, они ласково называют его своим дедушкой. Аносов участвовал во многих военных кампаниях, он не хотел уходить в отставку и стал комендантом крепости.
V глава
В разгар праздника княгиню отвлекает горничная Даша. Она показывает Вере Николаевне посылку, в которой та находит подарок от неизвестного - гранатовый браслет. Внутри драгоценных камней, вделанных в браслет, словно горит кровь.
В приложенном к посылке письме тайный воздыхатель поздравляет княгиню с именинами. В послании говорится, что браслет носила прабабка отправителя, что этот изящный аксессуар будет оберегать того, кто его носит. Автор послания извиняется за все ту корреспонденцию, что отправлял семь лет назад. В конце письма лишь инициалы - Г. С. Ж.
Княгиня в сомнениях: показывать письмо мужу или нет. «И если показать - то когда? » - думает Вера Николаевна. Ее взор притянут к браслету невероятной красоты.
VI глава
Гости развлекают себя карточными играми, а князь Василий Львович читает свои ироничные очерки, иллюстрируя это рисунками из домашнего альбома. Он юмористически описывает жизнь своей сестры, а затем приступает к другому рассказу под названием: «Княгиня Вера и влюбленный телеграфист».
Князь сообщает гостям, что эта история еще не достигла своего финала. Вера аккуратно просит его не рассказывать ее: «Лучше не нужно», - говорит она. Василий Львович, словно не услышав слов жены, в привычной манере начинает свое повествование.
Внутри рассказа Василия Вера получает по почте письмо с признаниями в любви. Подпись в конце послания - П. П. Ж. Князь показывает собравшимся слушателям портрет отправителя - несчастного телеграфиста, который пробирается в дом княгини под видом трубочиста, а затем устраивается посудомойкой, лишь бы чаще видеть предмет своего обожания. Телеграфист, не вытерпев мук жестокой любви, попадает в психиатрическую лечебницу, а после подается в мужской монастырь. Перед своей кончиной он отправляет Вере две телеграфные пуговицы и маленькую бутылочку со своими слезами.
VII глава
Некоторые гости покидают дом князя. Аносов в окружении двух сестер неспешно рассказывает яркие повести своего прошлого. В одной из них генерал, прибывая в Будапеште, потерял рассудок, он считал, будто его имя не Николай, а Яков. Но его напоили водой, и помутнение словно рукой сняло. Другая же история гласит о романе воина с молодой болгаркой. Сестры расспрашивают Аносова о его военном прошлом: «Испытывали вы страх во время сражений? », - спрашивает Анна.
Генерал решает пойти навстречу своему экипажу, сестры без раздумий отправляются вместе с ним. Перед уходом Вера просит мужа заглянуть в ящик, там лежит письмо от Г. С. Ж. «Прочитай его», - говорит княгиня.
VIII глава
По пути к экипажу между сестрами и Аносовым заходит разговор о любви. Генерал утверждает, что настоящая любовь возможна, хотя порой она принимает необычные и причудливые формы.
Он повествует о случае одного солдата, который влюбился в развратную женщину, та быстро отвергла чувства военного. Он бросился под поезд, но в последние секунды его попытались спасти, и жертве отрезало лишь кисти. По прошествии времени он стал попрошайкой и умер на улице от холода. Генерал также поведал об офицере, жена которого изменяла и совершенно не уважала мужа, но тот все равно любил ее всей душой.
Княгиня решается рассказать историю о своем воздыхателе, который долгое время отправляет ей письма. Аносов говорит Вере, что, быть может, в ее обыденную жизнь просочилась та самая - настоящая страсть.
IX глава
Вера возвращается в свой загородный дом и слышит шум: князь Василий Львович и Николай Николаевич, брат княгини, громко спорят. Николай возмущен, что Шеины так безразлично относятся к посылкам незнакомца - ведь это может нехорошо сказаться на репутации Веры Николаевны.
Василий Львович и Николай решают покончить с этой историей. Они приходят к выводу, что нельзя решать проблему через жандармов, ведь это привлечет ненужное внимание. Поэтому Николай намерен с помощью своих связей выследить незнакомца и нанести ему визит: вернуть его безделушку и запретить присылать письма.
X глава
Неизвестный отправитель писем оказывается неким Желтковым. Именно к нему в квартиру приходят Николай и Василий. Господин Желтков - худощавый молодой человек с длинными светлыми волосами.
Желтков предлагает вошедшим сесть, но Николай и князь отказываются. Брат княгини переходит сразу к делу - он возвращает браслет и прямо заявляет, что телеграфист должен прекратить докучать семье Шеиных. Сконфуженный мужчина обращается к Василию, он уверяет его, что готов выполнить просьбу, хотя действительно любит Веру Николаевну. Он делает признание, что не может совладать со своими чувствами. Князь видит, что Желтков ведет свою исповедь от чистого сердца и смягчается по отношению к нему. Молодой человек просит позволения напоследок позвонить и написать письмо Вере. Николай негодует, но князь позволяет Желткову сделать это, и хозяин выходит из комнаты.
Желтков возвращается и обещает своим гостям, что с этого момента он больше не побеспокоит княгиню. Вернувшись домой, муж пересказывает произошедшее своей жене. Вера ужасается: она догадывается, что ее воздыхатель может наложить на себя руки.
XI глава
Вера Николаевна в свежем номере газеты обнаруживает заметку о некоем Желткове, который застрелился в собственном доме. Княгиня в ужасе, ведь она предчувствовала такой исход событий.
Героиня получает последнее письмо. В нем Желтков просит прощения за причиненные неудобства, он описывает свои подлинные чувства к княгине, но дает обет, что вскоре покинет город, и Вера больше не услышит о нем. Желтков лишь просит княгиню сыграть сонату Людвига ван Бетховена - D-dur, No 2, op. 2.
Женщина испытывает эмоциональное потрясение, она подходит к Василию с заплаканными глазами: «В нашу жизнь вмешалось что-то ужасное», - говорит княгиня. Он признается жене: при личной встрече с Желтковым он понял, что тот никогда не был душевно больным человеком. Князь сообщает Вере, что молодой человек действительно ее любил. Княгиня выпрашивает у супруга позволение увидеть покойного, и Василий соглашается.
XII глава
Вера прибывает в квартиру, которую при жизни снимал Желтков. Хозяйка проводит княгиню в комнату, где на столе лежит тело покойного. Вера вспоминает слова генерала Аносова о любви, она всматривается в бледное лицо Желткова и целует его в холодный лоб.
Женщина собирается уходить, но ее останавливает хозяйка. Она передает Вере записку, которую покойный завещал вручить некой даме, если та вдруг появится. Знакомым Вере почерком было написано: «L. van Beethoven. Son. No 2, op. 2. Largo Appassionato». Княгиня не может сдержать чувств и плачет.
XIII глава
Героиня возвращается в свое имение и застает у себя Женни Рейтер. Вера ненавязчиво просит пианистку сыграть какую-нибудь композицию на фортепиано, княгиня уверена, что Рейтер сыграет именно ту сонату Бетховена. Это и случается. Вера прижимается к акации и снова плачет. Ей чудится, что покойный Желтков общается с ней через эту музыку, он словно успокаивает ее.
Вера Шеина до конца осознает, что человек, посылавший все эти письма в течение многих лет, по-настоящему и беззаветно любил ее. Она со слезами на глазах взволнованно целует Женни: «Он меня простил теперь. Все хорошо», - тихо произносит героиня.
Интересно? Сохрани у себя на стенке!
L. van Beethoven. 2 Son. (op. 2, №2)
В середине августа, перед рождением молодого месяца, вдруг наступили гадкие погоды, такие присущие побережью Черного моря. То круглосуточно тяготел над землей и морем густой туман, тогда сирена на маяке ревела и днем и ночью, словно бешеный бык. Или же с утра до утра не унимался мелкий дождь, который превращал глинистые дороги в сплошную грязь, в которую надолго вязли повозки и экипажи...
Но в начале сентября погода изменилась. Наступили тихие безоблачные дни, такие теплые и солнечные, которых не было и в июле. Успокоенные деревья покорно падали желтые листья.
Княгиня Вера Николаевна Шеина, жена предводителя дворянства, не смогла покинуть даче, потому что в ее городском доме еще не закончился ремонт. Теперь она очень радовалась замечательным дням, тишины, одиночества, чистому воздуху, щебетания ласточек, которые готовились улетать, ласковом соленом ветерка с моря.
Сегодня был день ее именин - 17 сентября. В этот день она всегда ждала чего-то чудесного. Человек, который поехал в город, положил ей на столик футляр с замечательными серьгами из грушевидных жемчужин. Этот подарок очень утешил ее.
Она была одна во всем доме. Ее брат, товарищ прокурора, поехал в город, в суд. Муж обещал привезти обедать лишь нескольких близких знакомых. Все получалось превосходно: в городе пришлось бы тратиться даже на бал, а на даче расходы были мизерные. Князь Шеин еле сводил концы с концами: его родовая усадьба не приносила прибыли, а жизнь требовало устраивать приемы, хорошо одеваться, заниматься благотворительностью, держать лошадей... Княгиня Вера помогала мужу воздержаться от полного разорения.
Теперь она ходила в саду, срезая ножницами разноцветные гвоздики и левкои. Послышался звук автомобильного рожка: приехала младшая сестра Веры, Анна Николаевна Фрієссе, - помочь принять гостей. Они были совсем не похожи между собой. Вера была в мать, красавицу англичанку, с высокой гибкой фигурой, нежным, но холодным и надменным лицом, прекрасными, но задовгими руками, с той обаянием покатых плеч, которую увидишь только на старинных миниатюрах. Анна унаследовала монгольскую кровь отца, татарского князя, дед которого был крещен только в начале XIX века и происходил от самого Тамерлана. Она была ниже сестру, широкая в плечах, насмішкувата, живая и легкомысленная. Ее лицо монгольского типа с едва заметными скулами, с узенькими глазами, с надменным выражением маленького чувствительного рта очаровывало неуловимой улыбкой, женственностью, кокетливой мимикой. Она, грациозная и некрасивая, волновала и привлекала к себе мужчин чаще, чем аристократическая красота ее сестры. Анна была замужем за очень богатым и очень неразумным человеком, камер-юнкером. У них было двое детей: мальчик и девочка. У Веры детей не было, поэтому она горячо любила малокровних и хорошеньких детишек своей сестры.
Анна могла флиртовать и в столицах, и на курортах Европы, но никогда не позволяла себе предавать мужа, любила азартные игры, танцы, сильные впечатления, острые зрелища, была щедрой и набожной, даже тайно принял католичество. Говорили даже, что под ее низким декольте всегда надягнена власяниця. Вера же была простой, со всеми одинаково холодно любезной, независимой, по-царски спокойной.
«Боже, как здесь красиво, - говорила Анна.- Прошлым летом я сделала открытие: морская вода пахнет резедою...» Она подошла к краю глубокой пропасти и отшатнулась: «Как высоко!» Вера пригласила сестру посидеть. Глубоко-глубоко под ними лежало море. Вода, добро-спокойная и весело-синяя, світлішала в местах течения и переходила в густо-синий цвет на горизонте. Анна сказала, что у нее аж в груди щемит, но все же что-то тянет ее... туда, в пропасть. Вера понимала сестру, и море волновало ее по-другому: она любила величие морского пространства, его огромное торжественное чудо, но недолго, потому что скоро все это надоедало ей. Больше всего Вера любила лес - сосны, мухоморы словно из красного атласа с белой бисерной вышивкой, тишину и прохладу...
Здесь Анна опомнилась: она совсем забыла про подарок! И вытащила из своего ручного мешочка маленький блокнот в пречудовій оправе: на старом, зітертому от времени синем бархате мережився филигранный рисунок редкой сложности. Книга была прикреплена к тонкого золотого венецианского цепочки, листочки в середине были заменены вставочками из слоновой кости... Дело Вере очень понравилась, но Анна была недовольна ювелиром, который не смог ловко сделать для этого антикварного сокровища приличное убранство. Вера была удивлена изощренности сестры: только ей пришло бы в голову переделать старинный молитвенник на дамский записную книжку!
Обед накрыли в столовой, потому что на открытой веранде было уже как-то холодновато. Приготовили перепелов, которых достали в охотников, неплохой ростбиф, раков, даже морского петуха - в этом доме любили покушать.
Приехала подруга Веры из Смольного института, Женни Рейтер, замечательная пианистка, муж Анны привез с собой огромного профессора
Спешникова и местного вице-губернатора фон Зекка. Среди гостей был генерал Аносов с грубезним красным лицом и презрительным выражением глаз - боевой товарищ покойного отца Веры и Анны, князя Мирза Булат-Тугановського. Он очень любил обеих девушек, а Анна была даже его крестницей. Вера и Анна называли его дедушкой, да он и был им словно настоящий дедушка: баловал подарками, вывозил в цирк и театр, рассказывал о военные походы и битвы. У него были чисто русские мужские черты, которые придавали ему вид мученика и почти святого: добрый и веселый взгляд на жизнь, холодная отвага, покорность перед смертью, жалость к побежденным, терпения и физическая и моральная выносливость. О нем знаменитый генерал Скобелев говорил: «Я знаю только одного офицера, который храбрее меня, - это майор Аносов». Дедушка был почти глухой, с больной ногой, на которой было ампутировано три пальца. Он ходил с тростью в правой руке, непременно в сопровождении двух жирных ленивых мопсов. Говорил так громко, что в опере иногда смеялись из его реплик, которые, по его мнению, он говорил шепотом. Часто посещал гауптвахту и, узнав о молодецкий, но противозаконный поступок арестанта, заказывал для него обед из комендантского дома. Еще до войны жена бросила его с заезжим актером, и генерал посылал ей пенсию до самой ее смерти. Всю свою скрытую нежность и потребность в сердечной любви он перенес на Веру и Анну.
Вечер был теплый, свечи на террасе горели неподвижными огнями. Гостей развлекал князь Василий Львович. Он рассказывал о какой-то эпизод с таким серьезным лицом, таким тоном, что слушатели чуть не давились от смеха. Он рассказал историю брака Густава Ивановича Фріссе, Анниного мужа, как он пытался с помощью полиции забрать жену из дома родителей до своего дома. Все хохотали. Анна улыбалась одними глазами, а Густав Иванович - громко, с восторгом...
Перед тем, как встать из-за стола, Вера Николаевна перечислила гостей и вздрогнула: их было тринадцать и это было нехорошо. После обеда играли в покер: всем гостям раздавали жетончики из кости и играли до тех пор, пока все жетончики не оказывались в одного человека. Тогда прекращали игру. Так сделали и сегодня.
Веру, которая не принимала участия в игре, вдруг позвала горничная Даша. Она всю дорогу положила на стол небольшой предмет, завернутый в белую бумагу и перевязанный розовой лентой: «Я не виновата, ваша светлость, он пришел и сказал...» Вера не поняла, кто «пришел и сказал», и горничная добавила: «Красная шапка, ваша светлость, рассыльный...»
Вера приказала догнать рассыльного, но его уже не было. Тогда она разрезала ленту и бросила ее в мусор вместе с бумагой по адресу. Там был небольшой ювелирный футляр красного плюша, видимо, только что из магазина. Под крышечкой, подбитой голубым шелком, она увидела вдавленный в черный бархат золотой браслет, а внутри него записку. Она развернула ее: почерк был какой-то очень знакомый, но как истинная женщина, она отложила записку и стала рассматривать браслет.
Он был золотой, низкой пробы, очень толстый, весь покрыт старинным, плохо отшлифованными гранатами. В середине был какой-то маленький зеленый камешек, пять прекрасных гранатов-кабашонів, каждый величиной с горошину. Когда Вера вернула браслет, в нем загорелись приятные густо-красные живые огоньки. «Словно кровь!» - думала Вера. Она почему-то встревожилась и снова взяла письмо. Строки были написаны мелко, каллиграфическим почерком:
«Ваше превосходительство, глубокоуважаемая княгиня Вера Николаевна! Поздравляя Вас со светлым днем Вашего Ангела, я осмеливаюсь послать Вам свой скромный подарок... Я никогда бы не позволил себе подарить Вам что-то, выбрав лично: для этого у меня нет ни вкуса, ни средств. Да и во всем мире не найдется украшения, которая была бы достойной Вас. Этот браслет принадлежал моей прабабушки, последней его носила моя мама. Посередине, между больших камней, Вы увидите один зеленый. Это очень редкий сорт - зеленый гранат. По семейным легендам, он имеет особенность предоставлять дар предвидения женщинам, что его носят, и отогнать тяжелые мысли, мужчин же предохраняет от внезапной смерти. Все камни перенесены сюда из старого серебряного браслета и вы можете быть уверенной: никто этого браслета еще не надевал. Вы можете мгновенно выбросить эту игрушку или подарить кому-то, но я буду счастлив уже тем, что к нему прикасались руки.
Молю Вас, не сердитесь на меня. Я краснею, вспоминая свою дерзость семь лет назад, когда Вам, девицы, я осмеливался писать нелепые и дикие письма и даже ожидать ответа. Теперь у меня осталось только благоговение, вечное поклонение и преданность. Я поминутно желаю Вам счастья и радуюсь, когда Вы счастливая. Я мысленно кланяюсь до земли мебели, на которых вы сидите, паркета, по которому вы ходите, деревьям, к которым вы прикасаетесь... И я не завидую ни людям, ни вещам.
Еще раз извиняюсь, что обеспокоил Вас долгим ненужным письмом.
Ваш до смерти и после смерти покорный слуга
Вера размышляла, показать или не показать браслет мужчине? Она не могла глаз отвести от красных кровавых огней, которые трепетали в гранатах.
Вечер продолжался. Князь Василий Львович, сидя за большим круглым столом, показывал гостям домашний юмористический альбом с рисунками. Альбом был ярким дополнением к его сатирических рассказов. Он показывал «Историю любовных похождений храброго генерала Аносова в Турции» или «Приключения князя Николя Булат-Тугановського в Монте-Карло». Сегодня он иллюстрировал гостям краткое жизнеописание своей сестры, Людмилы Львовны. «Часть первая. Детство. Ребенок рос, ее назвали Лима... Часть вторая. Первая любовь. Кавалеріст-юнкер преподносит девушке Лиме на коленях стишок, что сам написал... Например, там есть перл: «Твоя чудовая нога - видение страстей небесных...» И показывал изображение ноги. Затем шли рисунки, на которых юнкер искушал Лиму и устраивал побег из родного дома, как родной отец Лимы настигал беглецов... Новая повесть князя имела название «Княгиня Вера и влюбленный телеграфист». Текст еще не было, но уже был нарисован цветными карандашами портрет телеграфиста, сердце Веры, пронизанное стрелой, эпизоды, в которых Вера демонстрирует письма влюбленного телеграфиста родителям и своему жениху, Васи Шеїну, а Вася возвращает Вере свое кольцо со словами: «Я не смею мешать твоему счастью, но подумай еще раз, потому что ты не знаешь вероломного мира, все телеграфисты привлекательные и изменчивы, они наслаждаются своим обманом и насмехаются из чувств своих жертв... За полгода Вера забывает своего сторонника, выходит замуж за красавца Васю. Но телеграфист ее не забывает: он переодевается трубочистом и идет к Віриної отдыха... Вот здесь следы его пальцев и губ - повсюду, повсюду: на коврах, подушках, на обоях, даже на паркете... Вот он устраивается на кухню Веры посудомойкой, но слишком большое внимание к нему повара Луки заставляет его исчезнуть... Вот он в сумасшедшем доме... Вот стал монахом... И каждый день он посылает Вере письма... Наконец он умирает и в завещании просит передать Вере два телеграфные пуговицы и флакон из-под духов: он полон его слез...»
Наступил вечер. Гости уехали. Генерала Аносова заставили надеть пальто, укутали ноги теплым пледом. Перед ним стояла бутылка любимого красного вина, рядом сели Вера и Анна. Старику было хорошо. «Осень, осень...», - задумчиво качал он головой. «Какой сожалению, уже осень, надо возвращаться к службе. А здесь только что настали хорошие дни...» Генерал начал рассказывать одну из своих военных историй, на этот раз о Бухарест, потом о ІІІипку, о своих встречах с красивыми женщинами и девушками... Людмила Львовна спросила, была ли у генерала настоящая любовь - святое, чистое, вечное... «Пожалуй, нет...», - задумчиво ответил генерал. «Сначала было никогда: молодость, война, карты... потом спохватился - уже развалина...»
Перед тем, как пойти проводить дедушку, Вера подошла к мужу и сказала: «Посмотри у меня на столе в ящичке - красный футляр, а в нем письмо. Прочитай его...»
Вера шла рядом с генералом. Продолжая начатый разговор, он сказал, что в наши времена никто не умеет любить и что он давно уже не видел настоящей любви, хотя и был женат. «Сейчас женятся по разным мотивам - женщины от желания тепла, уюта, необходимости иметь свое гнездо, мужчины - от склонности как-то упорядочить свою жизнь, от попытки избежать обедов по трактирах, нестиранного белья, долгов... да И приданое будущей жены кому-то позарез нужен. Но я не об этом, я о любви говорю. Оно должно быть трагедией! Величайшей тайной в мире! Здесь ни к чему расчеты, компромиссы...»
Генерал рассказал историю полкового прапорщика и жены полкового командира. По мнению генерала, она была «старая кляча», а он - «желторотый воробей». Когда юноша надоел этой военной Мессалине, она бросила любовника, и он не покинул ее: побледнел, похудел, простаивал под ее окнами. Однажды она прошептала влюбленному в ухо: «Вы только говорите, что любите меня. А под поезд не броситесь!...» Прапорщик побежал к товарного поезда, который шел навстречу, и, возможно, его бы разорвало пополам, и его стали удерживать. Не удержали, он вцепился в рельсы, поэтому обе кисти рук ему и отрезало... Пропал человек, службу пришлось оставить, наконец, он замерз где-то в Петербурге...»
Вера спросила: «Поэтому женщин, которые умеют любить, не бывает?» Размышляя над этим, генерал сказал: «Почти каждая женщина способна на самый высокий героизм в любви. Она целует, обнимает, она уже мать. Для нее любовь - это вселенная, смысл жизни! И она невиновна в том, что любовь у людей приобрело таких вульгарных форм, стало жизненной удобством, маленьким развлечением. Виноваты Мужчины, с телами цыпленка, с душой зайца, не способны на героические поступки, на нежность... на Днях, я читал историю Маруси Леско и кавалера де Грие... Слезами обливался... Скажи, дорогая, не каждая женщина в глубине своего сердца желает о такой любви - единственное, всепрощенне, на все готовое, самоотверженное?... И нет его, и женщины мстят. Лет за тридцать женщины возьмут в мире большую власть. Они одеваться, как индийские идолы, презирать мужчин, как рабов. Это все за то, что целые поколения не умели поклониться и благоговеть перед любовью. Это будет их месть...»
Генерал неожиданно спросил Веру историю с телеграфистом - что здесь правда, а что вымысел? И Вера рассказала о какого-то сумасшедшего, который преследовал ее своей любовью еще за два года до замужества. Она ни разу не видела его и не знает его фамилии. Однажды он обмолвился, что работает в каком-то заведении мелким чиновником. В письмах он выражал свое знание Віриного жизни: писал о балы и вечера, на которых она бывала, как была одета, в каком обществе... Письма были пошлые и пылкие. Вера письменно попросила его больше не писать ей, не затруднять ее своими излияниями любви... С того времени он писал ей только на Пасху, Новый год и день именин. Вера рассказала и о сегодняшнем письмо с подарком...
Генерал задумчиво сказал: «Но, возможно, твой жизненный путь пересекло именно такое любовь, о которой грезят женщины и на которую почти не способны мужчины...»
Потом все распрощались.
Княгиня Вера с неприятным чувством поднялась на террасу и вошла в комнату. Она услышала голос брата Николая и увидела его высокую, сухорляву фигура, он остервенело говорил о том, что давно настаивал как-то прекратить эти письма от сумасшедшего Пе Пе Же: это вызывающе и вульгарно, пора положить этому конец, надо позаботиться о доброе имя Веры... А что, как телеграфист вихвалятиметься перед всеми, что княгиня Вера Николаевна Шеина принимает его подарки, и это будет стимулировать его к новым «подвигам»! Сегодня он отправляет ей кольца с бриллиантами, послезавтра колье из жемчуга, а там, смотри, сядет в тюрьму за растрату, а князей Шеїних вызовут в качестве свидетелей... Решили отправить браслет отправителю, и Вера не знала ни адреса, ни его имени. Николай Николаевич сказал, что за инициалами это сделать довольно просто: надо найти «Пе Пе Же» в городском указателе... Вера исправила: «Гэ Эс Же»...
Назавтра Николай Николаевич и Василий Львович поднимались по темной лестнице, где пахло мышами, кошками, керосином и стиркой. Подсвечивали себе спичками. Найдя нужный номер, позвонили. Открыла полная, седовласая, сероглазая женщина в очках. Они спросили, дома ли господин Жолтков. Им ответили утвердительно. Булат-Тугановський постучал и услышал слабый голос: «Войдите...»
Комната была низкая, широкая и длинная, почти в форме квадрата. Ее едва освещали два круглых окна, похожих на пароходні иллюминаторы. У одной стены стоял узкий кровать, у другой - большой широкий диван, покрытый витертим замечательным текинським ковром, посередине - стол с цветной малороссийском скатертью.
Хозяин комнаты стоял спиной к свету. Он был высокого роста, худощавый, с длинным пушистым и мягким волосами, бледный, с нежным девичьим лицом, голубыми глазами, с детским подбородком с ямкой посередине. Ему было около тридцати - тридцати пяти лет.
Николай Николаевич представил себя и князя Василия Львовича Шеина. О деле, в котором пришли оба, было сказано коротко: Желтковую возвращают дело, присланную Вере Николаевне, и просят, чтобы таких сюрпризов больше не было... Покраснев, Жовтков просил простить ему дерзость и предложил гостям чаю. И гости будто не услышали. Николай Николаевич сказал, что увидел в Желтке благороднейшего человека, поэтому и не обратился к властям... Жовтков горько усмехнулся, услышав это, и вдруг попросил выслушать. Говорил он одними челюстями, губы его побелели и не двигались, как у мертвеца. Несколько секунд он хватал ртом воздух...
«Трудно говорить... я люблю вашу жену. Но семь лет безнадежной и вежливой любви дают мне на это право. Сначала, когда Вера Николаевна была еще барышней, я писал ей довольно дурацкие письма и не ждал на них ответы. Согласен, мой последний поступок с браслетом был еще большей глупостью... И, думаю, вы меня поймете. Я знаю, что не имею силы ее разлюбить, никогда... Вы не сможете это прекратить, даже выслав меня. Все равно я буду любить Веру Николаевну и даже в тюрьме я найду возможность дать ей знать о моем существовании. Остается только одно - смерть... Я приму ее в любой форме...»
Решили, что Жовтков должен поговорить с Верой Николаевной по телефону. Василий Львович и Тугановський на несколько минут остались вдвоем. Николай Николаевич считал, что Василий Львович очень нерешительный, раскис и позволил этому Желтковую рассказывать о своих чувствах. Василий Львович был поражен: такой человек не будет обманывать. Да и виноват Жовтков в любви, нельзя же управлять таким чувством, как любовь! Он жалел этого человека, чувствовал, что присутствует при какой-то огромной трагедии души и здесь нельзя паясничать. «Это декадентство», - ответил Николай Николаевич.
За десять минут Жовтков вернулся, весь белый и нервный, глаза его блестели. «Я готов... Я словно умер для вас. Завтра вы про меня ничего не услышите... И молю вас, я должен исчезнуть из города, потому что потратил казенные средства. Позвольте мне написать последнее письмо Вере Николаевне...»
Вечером, вернувшись на дачу, Василий Львович рассказал жене все подробности визита. Она не была удивлена. И ночью, когда муж пришел к ее спальне, она сказала, отвернувшись к стене: «Оставь меня. Я знаю, что этот человек убьет себя...»
Княгиня Вера Николаевна никогда не читала газет, но в тот день она развернула именно ту страницу, где было напечатано: «Загадочная смерть. Прошлым вечером, около семи, покончил жизнь самоубийством чиновник контрольной палаты Г. Жовтков. Смерть покойного была вызвана растратой казенных денег... Решено не отправлять труп в анатомический театр...»
Вера предчувствовала именно это, а прочитав сообщение, стала размышлять над словами генерала Аносова о настоящей, самоотверженной любви...
В шесть принесли почту. Там было письмо от Желтковая. На этот раз Вера разворачивала и читала его с невыразимой нежностью. Жовтков писал, что чувствует себя нежеланным клином, который врезался в их жизнь. И он бесконечно благодарен ей, Вере, за то, что она просто существует в мире, потому что сам Господь вознаградил его этим любовью. «Да святится имя твое...» - писал Жовтков. Он вспомнил, как впервые увидел ее в ложе в цирке и в ней воплотилась вся красота земли. Поэтому он не мог никуда бежать от нее, ежеминутно она была в его мечтах, он стыдился за этот дурацкий браслет... Он признавался, что украл ее платочек на балу в Дворянском собрании. Сегодня ее и Вірину записку с запретом писать письма он сжигает. Жовтков был уверен: она будет помнить его, особенно когда будут играть на концертах бетховенскую сонату D-dur №2, op. 2... «удачи Вам и пусть ничто не встревожит Вашу прекрасную душу. Целую Ваши руки...» - так заканчивалось письмо.
Вера Николаевна пожелала увидеть Желтковая.
Она оставила свой экипаж за две улицы Лютеранской. Нашла квартиру Желтковая. Женщина, которая открыла Вере, была полькой, говорила с акцентом. Она сказала, что считала этого человека не квартирантом, а родным сыном. Вера просила рассказать ей о Желтковая, потому что она его... друг.
Из рассказа Вера поняла, что к Желтковая приходили двое мужчин, потом он писал письмо и отнес его в Почтовый ящик, потом послышалось, будто из детского пистолета выстрелили. В семь, когда Жовтков всегда пил чай, он не ответил и прислуга сломала дверь... А перед тем, как писать письма, он попросил хозяйку повесить браслет с замечательными гранатами на икону матки боски...
Вера вошла в комнату. Пахло ладаном, Жовтков лежал на столе. Председатель покоїлася низко. Губы улыбались блаженно и смирно, словно перед разлукой с жизнью он понял какую-то глубокую и сладкую тайну, которая решила все его человеческую жизнь. Такое выражение лица Вера видела на масках страждущих Пушкина и Наполеона.
Старая женщина ушла. Вера вытащила большую красную розу, подняла голову трупа и положила ее под шею. Этой секунды она поняла, что любовь, о которой мечтает каждая женщина, прошла мимо нее. Она поцеловала его в холодный, влажный лоб долгим дружеским поцелуем...
Уже на выходе ее встретила хозяйка квартиры. «Госпожа, он сказал, что, если случится и ко мне придет дама, скажите ей, что у Бетховена самое лучшее произведение... вот, я записала...» Вера взяла бумажку и заплакала. Она прочитала слова, записанные знакомым почерком: «L. Van Beethoven. Son. №2, op. 2. Largo Appassionato».
Вернувшись домой вечером, Вера Николаевна не увидела ни мужа, ни брата. Но приехала пианистка Женни Рейтер. Взволнованная Вера попросила Женни что-то сыграть и вышла из комнаты в цветник. Она не усомнилась, что Женни будет играть именно то место из Второй сонаты, о котором просил этот мертвец со смешной фамилией Жовтков...
Так оно и было. Она узнала с первых аккордов этот единственный по глубине произведение. Вера думала о том, что большая любовь, которая повторяется только один раз в тысячу лет, прошло ее. Ее мысли росли и совпадали с музыкой: «В этих нежных звуках я покажу жизни, которое обрекло себя на муку, страдание и смерть. Ни жалости, ни упрека, ни судьбы самолюбия я не знал... Хвала тебе, большой любви. Вспоминаю каждый твой шаг, твою улыбку, взгляд... Я иду, я не вызову тебе боли... Да святится имя твое...»
Княгиня обняла ствол акации и плакала. Легкий ветерок зашелестів листьями, острее запахли звезды табака... А музыка продолжала: «Успокойся, дорогая, успокойся... Ты меня помнишь? Ты моя единственная и последняя любовь. Я с тобой. Думай обо мне, мы с тобой любили друг друга только одно мгновение, но навеки. Я чувствую твои слезы. Мне так сладко спать...»
Женни закончила играть и вышла из комнаты. Она увидела Веру в слезах. «Что с тобой?» - спросила она. Вера ответила: «Он меня простил теперь. Все хорошо...»
Александр Иванович Куприн
«Гранатовый браслет»
Свёрток с небольшим ювелирным футляром на имя княгини Веры Николаевны Шеиной посыльный передал через горничную. Княгиня выговорила ей, но Даша сказала, что посыльный тут же убежал, а она не решалась оторвать именинницу от гостей.
Внутри футляра оказался золотой, невысокой пробы дутый браслет, покрытый гранатами, среди которых располагался маленький зелёный камешек. Вложенное в футляр письмо содержало поздравление с днём ангела и просьбу принять браслет, принадлежавший ещё прабабке. Зелёный камешек — это весьма редкий зелёный гранат, сообщающий дар провидения и оберегающий мужчин от насильственной смерти. Заканчивалось письмо словами: «Ваш до смерти и после смерти покорный слуга Г. С. Ж.».
Вера взяла в руки браслет — внутри камней загорелись тревожные густо-красные живые огни. «Точно кровь!» — подумала она и вернулась в гостиную.
Князь Василий Львович демонстрировал в этот момент свой юмористический домашний альбом, только что открытый на «повести» «Княгиня Вера и влюблённый телеграфист». «Лучше не нужно», — попросила она. Но муж уже начал полный блестящего юмора комментарий к собственным рисункам. Вот девица, по имени Вера, получает письмо с целующимися голубками, подписанное телеграфистом П. П. Ж. Вот молодой Вася Шеин возвращает Вере обручальное кольцо: «Я не смею мешать твоему счастью, и всё же мой долг предупредить тебя: телеграфисты обольстительны, но коварны». А вот Вера выходит замуж за красивого Васю Шеина, но телеграфист продолжает преследования. Вот он, переодевшись трубочистом, проникает в будуар княгини Веры. Вот, переодевшись, поступает на их кухню судомойкой. Вот, наконец, он в сумасшедшем доме и т. д.
«Господа, кто хочет чаю?» — спросила Вера. После чая гости стали разъезжаться. Старый генерал Аносов, которого Вера и её сестра Анна звали дедушкой, попросил княгиню пояснить, что же в рассказе князя правда.
Г. С. Ж. (а не П. П. Ж.) начал её преследовать письмами за два года до замужества. Очевидно, он постоянно следил за ней, знал, где она бывала на вечерах, как была одета. Когда Вера, тоже письменно, попросила не беспокоить её своими преследованиями, он замолчал о любви и ограничился поздравлениями по праздникам, как и сегодня, в день её именин.
Старик помолчал. «Может быть, это маньяк? А может быть, Верочка, твой жизненный путь пересекла именно такая любовь, которой грезят женщины и на которую неспособны больше мужчины».
После отъезда гостей муж Веры и брат её Николай решили отыскать поклонника и вернуть браслет. На другой день они уже знали адрес Г. С. Ж. Это оказался человек лет тридцати — тридцати пяти. Он не отрицал ничего и признавал неприличность своего поведения. Обнаружив некоторое понимание и даже сочувствие в князе, он объяснил ему, что, увы, любит его жену и ни высылка, ни тюрьма не убьют это чувство. Разве что смерть. Он должен признаться, что растратил казённые деньги и вынужден будет бежать из города, так что они о нем больше не услышат.
Назавтра в газете Вера прочитала о самоубийстве чиновника контрольной палаты Г. С. Желткова, а вечером почтальон принёс его письмо.
Желтков писал, что для него вся жизнь заключается только в ней, в Вере Николаевне. Это любовь, которою Бог за что-то вознаградил его. Уходя, он в восторге повторяет: «Да святится имя Твоё». Если она вспомнит о нём, то пусть сыграет ре-мажорную часть бетховенской «Аппассионаты», он от глубины души благодарит её за то, что она была единственной его радостью в жизни.
Вера не могла не поехать проститься с этим человеком. Муж вполне понял её порыв.
Лицо лежащего в гробу было безмятежно, будто он узнал глубокую тайну. Вера приподняла его голову, положила под шею большую красную розу и поцеловала его в лоб. Она понимала, что любовь, о которой мечтает каждая женщина, прошла мимо неё.
Вернувшись домой, она застала только свою институтскую подругу, знаменитую пианистку Женни Рейтер. «Сыграй для меня что-нибудь», — попросила она.
И Женни (о чудо!) заиграла то место «Аппассионаты», которое указал в письме Желтков. Она слушала, и в уме её слагались слова, как бы куплеты, заканчивавшиеся молитвой: «Да святится имя Твоё». «Что с тобой?» — спросила Женни, увидев её слезы. «…Он простил меня теперь. Всё хорошо», — ответила Вера.
Именинница княгиня Вера Николаевны Шеина получила свёрток с ювелирным футляром. В нем был золотой, но низкопробный браслет с гранатами. В письме были поздравления и просьба принять подарок. Браслет, говорилось в письме, еще прабабкин, а зелёный камешек в нем - это чрезвычайно редкий зелёный гранат, приносящий дар провидения, оберегающий мужчин от насильственной смерти. Подпись гласила: «Ваш до смерти и после смерти покорный слуга Г. С. Ж.».
Вера взяла браслет, камни тревожно густо-красно мерцали. Как кровь - пришло ей на ум. Она вернулась в залу к гостям. Муж ее князь Василий Львович Шеин в это время показывал гостям альбом со своими рисунками, сопровождая его веселым рассказом о нелепом, как он его называл, телеграфисте, который до безумия влюблен в Веру, преследует ее даже после замужества, пишет письма и очевидно, следит за ней издалека. Он знает о Вере все - как она одета, где была и что любит делать.
Муж и Николай, брат Веры, решили разыскать навязчивого и нескромного поклонника, чтоб вернуть браслет. Г. С. Ж. оказался молодым человеком 30-35 лет. Он ничего не отрицал, полностью признавая неприличность своих чувств и поступков. Увидев понимание и сочувствие в князе Шеине, он объяснял, что любит Веру так, что ни одна и высылка, ни одна тюрьма не убьют его чувство. Только его смерть может избавить и его самого, и Веру от этого чувства любви. Он признался, что растратил казённые деньги и должен будет теперь из города бежать, поэтому они не услышат о нем больше.
На следующий день Вера прочитала о самоубийстве Г. С. Желткова, чиновника контрольной палаты. Вечером того же дня получила она прощальное письмо. Несчастный писал: в Вере Николаевне была вся его жизнь. Бог за что-то этой любовью вознаградил его. Уходя навсегда, он повторяет только как молитву слова: да святится имя Твоё. Может быть, Вера вспомнит о нём – писал он дальше - тогда пусть сыграет из бетховенской «Аппассионаты» ре-мажорную часть. Он же благодарит её как единственную радость, которая была в его несчастном существовании.
Вера захотела проститься со странным поклонником - теперь она знала его имя и его адрес. Муж понял и не возражал. Она увидела безмятежное лицо Г.С.Ж., словно он хранит какую-то, ему одному известную и великую тайну. Молодая женщина положила ему большую красную розу, поцеловала в лоб. Любовь, о какой мечтают, прошла мимо. Это было ей сейчас так очевидно. Дома ее ждала подруга по институту Женни. На просьбу Веры сыграть что-нибудь, та заиграла ре-мажорную часть сонаты Бетховена. Вера плакала и шептала «да святится имя Твое». Он простил меня – ответила она удивленной подруге. Все хорошо.
