Мистика определение в философии. Мистика и схоластика - два метода средневекового философствования

25.06.2019

МИСТИКА

(от греч. mystika - таинственные обряды, таинство): 1) в широком, обобщенном смысле - загадочное и непонятное, «выходящее за рамки индивидуальной и понимания» (Ф.В.Й. Шеллинг); 2) в духовном смысле - и понимание мира как таинства, «живое прикосновение к тайне» (Н.А. Бердяев), непосредственное таинственного, вырастающее из опыта переживания человеком своего единения с бесконечным бытием (Абсолютом, Богом, Единым, Универсумом, «космической тотальностью» и т.п.). Диапазон родовых признаков М. предельно широк: от понимания ее как «всеобъемлющего жизни», проявления «жизненного порыва» (А. Бергсон), «бытийственной основы религии» (Бердяев) до признания ее в качестве «единственно глубокого и совершенного мировоззрения» (А. Швейцер). К видовым признакам М. относят прежде всего непосредственность и мистического восприятия и неизреченность мистического опыта.
Главным критерием М. является непосредственный единения человека с бесконечным бытием - . При этом само единение может выступать в форме мистериального посвящения (натуралистическая М.), экстатическо-чувственной (духовная М.) или рефлективно-умозрительной (спекулятивный , «теософский» ). Несмотря на способов единения, его суть - в преодолении разрыва между конечным и бесконечным, временным и вечным, земным и небесным. Отсюда, согласно Швейцеру, М. имеет тогда, когда кто-либо считает предопределенным разрыв между земным и неземным, временным и вечным и, все еще пребывая в земном и временном, «переживает свое вхождение в неземное и вечное».
Опыт мистиков всех времен и народов свидетельствует о том, что путь мистического единения, восхождения души к Абсолюту имеет сходные ступени, в классической форме зафиксированные еще Псевдо-Дионисием Ареопагитом (О мистическом богословии, 1, 3). Первая, подготовительная предполагает нравственные и аскетические упражнения (см. АСКЕТИЗМ), чтобы обуздать , животную природу и преодолеть порочные наклонности. Это - ступень нравственного очищения, освобождающая человека от привязанностей к внешнему миру. Вторая ступень включает духовные упражнения, имеющие целью молитвенное сосредоточение и концентрацию мыслей на Абсолютном, что ведет к внутренней отрешенности и духовному просветлению, открывающему видения, созерцания Абсолюта. Наконец, третья ступень, как всех предыдущих упражнений, есть выход сознания за пределы конечного, тварного, земного - экстаз: непосредственное единения с Абсолютом.
Всякая М. является в той или иной мере этически окрашенной, ибо необходимо включает в себя нравственного очищения, самосовершенствования, культивирование очистительных (cathartikai) добродетелей: воздержания, смирения, самоотречения, терпения, прощения и т.п. На основании этого некоторые философы выделяли даже особый «морально-аскетический» М. Напр., Бердяев различал М. «совершенствования души» и М. «познания божественных тайн бытия»: этическую и гностическую М. Примером первого типа может служить М. христианских аскетов; примером второго - М. Плотина, Я. Бёме, И. Экхарта или М. каббалы. На тесную между этикой самосовершенствования и М. указывал Швейцер, подчеркивая, что создать этику самосовершенствования не означает ничего иного, как обосновать этику с помощью М. Тем не менее в строгом смысле слова «морально-аскетическая М.» не может рассматриваться в качестве самостоятельного типа. Она имеет прикладной и подчинена высшей сверхэтической цели: единению с Абсолютом. Восхождение души к Богу, слияние с Абсолютом и т.п. - , по существу, «не , а чисто духовный» (Швейцер). На высшей ступени мистического опыта происходит метафизическое отстранение, этического: больше не нуждается в различении добра и зла; она должна отрешиться «не только от всего дурного, но и от всего хорошего, от всякой формы, даже духовной» (Плотин. Эннеады, VI, 7, 34). Согласно Экхарту, на высшей ступени единения с Абсолютом душа должна утратить, забыть и самого Бога и «утвердиться на полном Ничто».
Попытки этического оправдания М. предпринимались такими мыслителями, как B.C. Соловьев, Л.Н. Толстой, Бергсон и др.
В систематической форме М. была рассмотрена Швейцером, показавшим, что «этическая М.» может вырасти только на почве «духовной преданности таинственной бесконечной воле к жизни». В этой связи Швейцер переосмысливает факт единения с бесконечным бытием, понимая его не как «возвышение в Абсолютном» или растворение конечного в бесконечном, но как единение со всем живым.

Философия: Энциклопедический словарь. - М.: Гардарики . Под редакцией А.А. Ивина . 2004 .

МИСТИКА

(от греч. - таинственный) , религ. практика, имеющая целью переживание в экстазе не-посредств. «единения» с абсолютом, а также совокупность теологич. и филос. доктрин, оправдывающих, осмысляющих и регулирующих эту практику.

Мировоззренч. основы М. могут резко различаться в зависимости от социальных и религ. конфессиональных условий. В ортодоксальных системах теизма (иудаизм , христианство, ислам) абсолют - это личный , и «единение» с ним - это диалогич. « », которое требует согласия партнёра и потому не может быть достигнуто механически односторонним усилием. В ересях «общение» может переосмысляться как «слияние» (так, исламский мистик аль-Халладж был казнён в 10 в. за то, что в экстазе сказал «я есмь », т. е. бог) . Наконец, в системах нетеистич. М. место личного бога занимает безличное начало ( даосизма, буддизма, неоплатонизма и т. п.) . Однако все мистич. доктрины имеют некоторые общие черты. Все они тяготеют кМИСТИКА иррационализму, интуитивизму, намеренной парадоксальности; они выражают себя не столько на языке понятий, сколько на языке символов, центральный изкоторых - (как для опыта, разрушающего прежние структуры сознания) . Представители М. всех времён и народов, всех вероисповеданий и направлений в совершенно одинаковых выражениях заявляют о полной невозможности передать М. иначе, чем в неадекватном намёке или через молчание (ср. «благородное молчание» буддистов) . Теология М. обозначается в христ. традиции как «отрицательная» («негативная», апофати-ческая ) , поскольку она описывает бога посредством отрицаний, не оставляя места для утвердит. характеристик. Практика М. предполагает ту или иную систему психофизич. упражнений (дхъяна и винд. системах М., «умное делание» православных монахов) , обычно включающую гипнотич. сосредоточение ума на простейших фигурах (янтры и мандалы винд. традиции, крест у христиан) , на простейших сочетаниях слов (мантры индуизма, « Иисусова» в православии, молитв, восклицания в католицизме, повторяемые тысячи раз подряд) , на отд. словах и т. д. В некоторых системах М. для таких «медитаций» рекомендуются оп-тим. позы и регуляции дыхания (йога , исихазм) . Приёмы могут быть самыми разными - от бешеной пляски дервишей до тихого «умиления» христ. аскетов. Но в любом случае М. не может обойтись без психотехники аскетизма (или, как в некоторых видах гностицизма и тантризма, а также в сатанизме, без аскетизма навыворот, ритуализированного нарушения этич. и сакральных запретов, создающего предпосылки для психоло-гич. шока и транса) . Поскольку М. предполагает через неиспытанные психологич. состояния, «посвящаемому» ничего не остаётся, как слепо вверяться руководству «посвящённого», который испытал всё на себе. Отсюда наставников типа гуру в индуизме, пира в суфизме, старца в исихазме, цадика в хасидизме.

Хотя историч. аналог и прообраз М. можно усмотреть уже в глубокой древности в шаманскооргиастич. культах, имевших целью экстатич. снятие дистанции между человеком и миром духов или богов, однако М. в собств. смысле возникает лишь тогда, когда религ. умозрение подходит к понятию трансцендентного абсолюта, а логики делает возможным сознат. отступление от логики в М. Поэтому самый ранний расцвет М. происходит в странах с филос. и логич. культурой - в Индии (веданта) , Китае (даосизм) , отчасти в Греции (пифагореизм , платонизм) . Дальнейшие волны М., проходящие, как , поперёк национальных и вероисповедных рамок, отмечают эпохи обществ. кризисов: Рим. империи в первых вв. н. э. (мистерии , неоплатонизм, раннее , гностицизм, манихейство) , конец средневековья в 13- 14 вв. (суфизм , каббала, исихазм, Иоахим Флорский , Экхарт и его последователи) , становление раннего капитализма в 17-18 вв. (кружки янсенистов, квиетистов, методистов, пиетистов, квакеров, хасиды, хлысты) . При определ. историч. условиях М. становилась формой протеста против церк. и социальной иерархии (такова, напр. , роль М. в мировоззрении плебейских сект времён Крест. войны в Германии) . При др. историч. условиях парадоксы М. давали идеали-стич. диалектике (см. оценку Ф. Энгельсом нем. мистика Я. Бёме - в кн. : Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 18, с. 574) . В условиях кризиса совр. бурж. общества в полуинтеллигентских кругах получили распространение эклектич. и наукообразные системы внеконфессиональной М. (теософия и антропософия) , а также крайне вульгаризованная практика обретения «мистич. опыта» - от старомодных спиритич. сеансов до радений хиппи. Мистич. присущи мн. течениям совр. идеалистич. философии, обнаруживаясь даже в таких сугубо рационалистич., «сциентистских» направлениях, как (интерпретированный в ряде высказываний Витгенштейна как «апофа-тич.» М., аналог «благородному молчанию» буддистов) .

Марксизм-ленинизм рассматривает М. как превратную форму отражения реального мира, несовместимую с материалистич. мировоззрением, как бегство от противоречий обществ. бытия человека.

Философский энциклопедический словарь . 2010 .

МИСТИКА

средневековая – религиозно-философские течения, к-рые в , напр., схоластике видели путь постижения бога не в логике и рассуждении, а в сверхразумном созерцании и чувстве. Теоретич. источником ср.-век. М. как на Западе, так и на Ближнем Востоке послужили религ.-мистич. концепции, гл. обр. неоплатонизма, достигшие огромного влияния в эпоху кризиса рабовладельч. общества на исходе античности. Важнейшим источником неоплатоновского мистицизма в средние века стали Ареопагитики, к-рые были переведены на лат. яз. в 9 в. Иоанном Скотом Эриугеной. Сам "М." и бóльшая часть терминов, связанных с ней, восходит к этим произведениям (особенно "О божественных именах", 11, 7, "Таинственная теология", 1, 4). Не менее влиятельным теоретич. источником М. на Западе послужило также учение Августина о сверхчувств. озарении человеч. души (т.н. иллюминизм), достигаемом в результате непостижимой милости бога и позволяющем проникнуть в божества. Сохраняя бога и мира, бога и человека, Августин вместе с тем рассматривал мистич. "познание" как увенчание рационального.

В развитии ср.-век. христ. философии на Западе М. стояла в одном ряду со схоластикой. При этом М. ортодоксальных, вполне признанных церковью писателей нередко становилась гл. формой защиты религ. мировоззрения, к-рое под напором рационалистич. течений в схоластич. философии стремилось полностью уйти в . Нек-рые из ортодоксальных христ. мистиков, напр. Бернар Клервоский, стремились к полному вытеснению схоластики и замене ее М. Ортодокс. М. в лице Бернара Клервоского стала одним из гл. теоретич. обоснований аскетизма. Современники Бернара – Гуго Сен-Викторский и Ришар Сен-Викторский, не отвергая схоластич. способов осмысления действительности, единственно адэкватный путь постижения бога видели именно в М.

Европейская ортодоксальная М. включала в себя нек-рые схоластич. философствования (прежде всего аристотелизма). Большинство ортодокс. мистиков этого времени принадлежало к францисканскому ордену, напр. епископ Гильом из Оверни ( . в 1249), Александр из Гэльса и в особенности Бонавентура.

Неортодоксальная М., решительно осуждавшаяся католич. церковью, была тесно связана с неоплатонизмом, в т.ч. с его идеей о непознаваемости бога. В отличие от ортодокс. мистиков, мистики неортодоксальные, как, напр., Иоанн Эриугена, утверждали, что соединение души с богом в процессе экстаза происходит в силу тождественности их природы, поскольку душа – одно из проявлений неведомого бога, возникших, как и весь , посредством эманации из него. Тем самым неортодоксальная М. смыкалась с пантеизмом, к-рый последовательно отвергался монотеистич. религиями, основывавшимися на дуализме бога и мира. Поскольку с т. зр. мистич. пантеизма экстатич. "постижение" бога есть факт природный, мистич. "познание" выступает как человеч. ума. На этой основе нек-рые мистики-пантеисты, напр. Иоанн Эриугена, а значительно позже Николай Кузанский, приходили к высокой оценке человеч. разума и к ряду положений рационалистич. характера. К пантеистич. направлению в ср.-век. М. принадлежат философы 13 в. Амори Бенский и Давид Динанский. Пантеистич. ср.-век. М. стоит в резко оппозиционном отношении к господствующей церкви, освящавшей систему феод. эксплуатации. Именно эта разновидность М. стала одной из гл. идеологич. основ многочисленных еретич. и революц. движений плебейства, крестьянства и горожан против феодализма и католицизма. По замечанию Энгельса, "революционная феодализму проходит через все средневековье. Она выступает, соответственно условиям времени, то в виде мистики, то в виде открытой , то в виде вооруженного восстания" (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 7, с. 361). Революционность пантеистич. М. вытекала из того, что открывая индивидуальные пути богопознания перед каждым верующим, она внушала последним о том, что сложная господствовавших религ. догматов и иерархически-бюрократич. церк. , их пропагандировавшая, излишни в деле "спасения" человека. Если Бонавентура и др. ортодокс. мистики утверждали, что духовно-мистич. общение с богом, остающимся внеприродным существом, не отменяет обязательности всех церк. обрядов, то, напр., отрицали по существу все церк. обряды и таинства. К пантеистич. М. очень близко движение т.н. хилиастов, начало к-рому положил Иоахим Флорский. Большинство оппозиц. мистиков 16–17 вв. – Франк, В. Вейгель, Бёме, поэт-философ Иоганн Шеффлер, англ. квакеры и нидерландские и коллегианты, выступавшие с пассивным протестом против господствовавшей формализованной религиозности, тоже принадлежали к числу пантеистов. Отражая слабость и бессилие угнетенных классов феод. общества, далеких от образованности и науки, оппозиционно-еретич. М. противопоставляла господств. церкви не рациональную интерпретацию мира, а созерцат. веру в "царство божие", к-рое должно наступить само собой, без участия людей. С др. стороны, эта разновидность. М. была идеологич. формой организации плебейско-крестьянских масс в их стихийной антифеод. и антицерк. борьбе. С М. была связана деятельность таких революц. борцов против феодализма, как иоахимит Дольчино, мн. табориты, и в особенности Мюнцер, мистич. к-рого, иногда сочетавшийся с элементами рационализма и атеизма (см. тамже, с. 370), стал наиболее последоват. выражением революц. устремлений плебейско-крест. масс.

Др. особенность пантеистич. М. состояла в субъективизации духа и отказе на этой основе от священных и церк. авторитетов. Наиболее характерный представитель ее – Экхарт. Через Таулера, Сузо и анонимного автора "Немецкой теологии" Экхарт оказал влияние на Лютера, выдвинувшего "оправдания верой", а не "делами", и в специфич. форме – на Томаса Мюнцера.

М. как неотъемлемое теологич. идеологии феод. общества была широко представлена не только на Западе, но и на Востоке. В мусульм. странах (особенно в Иране) наиболее влият. мистич. направлением был . В ср.-век. евр. философии источником М. была гл. обр. . М. в ср.-век. инд. философии была представлена рядом направлений и школ, в частности ведантой.

Лит.: Энгельс Ф., Крестьянская война в Германии, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 7; его же, Анти-Дюринг, М., 1957; его же, Книга откровения, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 16, ч. 1 [М.–Л., 1937 ]; его же, К истории раннего христианства, там же, т. 16, ч. 2, [М. ], 1936; его же, Естествознание в мире духов, в его кн.: Диалектика природы, М., 1955, с. 28–37; Ленин В. И., Материализм и , Соч., 4 изд., т. 14; Трaхтенберг О. В., Очерки по истории зап.-европ. средневековой философии, М., 1957; Сидорова Н. А., Очерки по истории ранней гор. культуры во Франции, М., 1953; Смирин Н. М., Нар. Томаса Мюнцера и Великая Крестьянская война, 2 изд., М., 1955; Вертеловский А., Западная средневек. мистика и ее к католичеству, X., 1888; Mацек Й., Табор в Гуситском революционном движении, пер с чеш., т. 1–2, М., 1956–1959; Prеgеr W., Geschichte der deutschen Mystik im Mittelalter, Tl 1–3, Lpz., 1874–1893; Delacroix H., Essai sur le mysticisme en spéculatif en Allemagne au XIV siècle, P., 1899 (thèse); Butler C., Western mysticism, L., ; Hornstein X. de, Les grands mystiques allemands du XIV-me siècle: Eckart, Tauler, Suso, Lucerne, 1922; Büttner Th., Werner Ε., Circumcellionen und Adamiten, В., 1959.

В. Соколов. Москва.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. - М.: Советская энциклопедия . Под редакцией Ф. В. Константинова . 1960-1970 .

МИСТИКА

МИСТИКА (от греч. μυστικός - таинственный), религ. практика, имеющая целью переживание в экстазе непосредственного “единения” с абсолютом, а также совокупность теологических и философских доктрин, оправдывающих, осмысляющих и регулирующих эту практику.

Мировоззренческие основы мистики могут резко различаться в зависимости от социальных и религиозно-конфессиональных условий. В ортодоксальных системах теизма (иудаизм , христианство, ислам) абсолют - это личный бог и “единение” с ним - это диалогическое “общение”, которое требует согласия партнера и потому не может быть достигнуто механически односторонним усилием. В ересях “общение” может переосмысляться как “слияние” (так, исламский мистик альХалладж был казнен в 10 в. за то, что в экстазе сказал “я есмь истинный”, т. е. бог). Наконец, в системах нетеистического мистицизма место личного бога занимает безличное трансцендентное начало (дао даосизма, шуньята буддизма, единое неоплатонизма и т. п.). Однако все мистические доктрины имеют некоторые общие черты. Все они тяготеют к иррационализму, интуитивизму, намеренной парадоксальности; они выражают себя не столько на языке понятий, сколько на языке символов, центральный из которых - смерть (как знак для опыта, разрушающего прежние структуры сознания). Представители мистики всех времен и народов, всех вероисповеданий и направлений в совершенно одинаковых выражениях заявляют о полной невозможности передать смысл мистики иначе, чем в неадекватном намеке или через молчание (ср. “благородное молчание” буддистов). Теология мистики обозначается в христианской традиции как “отрицательная” (“негативная”, ), поскольку она описывает бога посредством отрицаний, не оставляя места для утвердит. характеристик. Практика мистики предполагает ту или иную систему психофизических упражнений (дхьяна и йога в индийских системах мистики, “умное делание” православных монахов), обычно включающую гипнотическое сосредоточение ума на простейших фигурах (янтры и мандалы в индийской традиции, крест у христиан), на простейших сочетаниях слов (мантры индуизма, “молитва Иисусова” в православии, молитвенные восклицания в католицизме, повторяемые тысячи раз подряд), на отдельных словах и т. д. В некоторых системах мистики для таких “медитаций” рекомендуются позы и способы регуляции дыхания (йога , исхаизм). Приемы могут быть самыми разными - от бешеной пляски дервишей до тихого “умиления” христианских аскетов. Но в любом случае мистика не может обойтись без психотехники аскетизма (или, как в некоторых видах гностицизма и тантризма, а также в сатанизме, без аскетизма навыворот, ритуализированного нарушения этических и сакральных запретов, создающего предпосылки для психологии, шока и транса). Поскольку мистика предполагает движение через неиспытанные психологические состояния, “посвящаемому” ничего не остается, как слепо вверяться руководству “посвященного”, который испытал все на себе. Отсюда значение наставников типа гуру в индуизме, пира в суфизме, старца в исихазме, цадика в хасидизме.

Хотя исторический аналог и прообраз мистики можно усмотреть уже в глубокой древности в шаманско-оргиастических культах, имевших целью экстатическое снятие дистанции между человеком и миром духов или богов, однако мистика в собственном смысле возникает лишь тогда, когда религиозное умозрение подходит к понятию трансцендентного абсолюта, а развитие логики делает возможным сознательное отступление от логики в мистику. Поэтому самый ранний расцвет мистики происходит в странах с философской и логической культурой - в Индии (веданта), Китае (даосизм), отчасти в Греции (пифагореизм , платонизм). Дальнейшие волны мистики, проходящие, как правило, поперек национальных и вероисповедных рамок, отмечают эпохи общественных кризисов: крушение Римской империи в первых вв. н. э. (

В средневековой философии наблюдались два метода философствования: мистический и схоластический. Мистический наиболее характерен для патристики (от лат. патрес - отцы, подразумевается - отцы церкви) - ранней христианской философии (I-VII) вв.), схоластический (от лат. схола - школа) характеризовал второй период христианской философии (VIII-XV вв.).

В основе МИСТИЦИЗМА (от греч. мистикос - таинственный) лежало учение о божественном проникновении в человеческое познание. Это учение берет свое начало в философской системе крупнейшего представителя средневековой патристики АВРЕЛИЯ АВГУСТИНА (354-430). По его мнению, ни человеческая душа, ни веши сами по себе не содержат света. Они светятся отраженным светом. Все видимо, все реально только через Бога. Бог - это солнце, которое само невидимо, но делает все остальное видимым.

Не учением человеческим, утверждал Августин, а внутренним светом, а также силой высочайшей любви мог Христос обратить людей к спасительной вере. Религиозная вера, согласно его воззрениям, не предполагает обязательного понимания тех или иных положений религии. Она не требует никаких доказательных аргументов. Надо просто верить.

Вместе с тем Августин отчетливо осознавал ту важную роль, которую играло рациональное познание. Поэтому он не отрицал необходимость усиления веры доказательствами разума, ратовал за внутреннюю связь веры и разума. Послушный религии разум и подкрепленная разумными доводами вера - таков идеал августиновской апологетики (от греч. апологеомай - защищаю, подразумевается защита христианского вероучения). Однако представленная Августином теория о Гармонии веры и разума исключала какую-либо возможность поставить веру в зависимость от разума. Решающую роль в его системе, без всякого сомнения, играло откровение (в представлении верующих открытие божеством сверхъестественным способом - знамение, видение и др. - своей воли или каких-либо божественных истин).

Наряду с мистицизмом, огромным влиянием в средневековой философии пользовалась СХОЛАСТИКА - философия, приспособленная для обучения народных масс основам христианского мировоззрения. Она сформировалась в период абсолютного господства христианской идеологии во всех сферах общественной жизни Западной Европы. и являлась наследницей традиций христианской апологетики, прежде всего философии Августина. Ее представители стремились создать стройную систему христианского мировоззрения. В ней наличествовала иерархия сфер бытия, на вершине которой располагалась церковь. Одним из самых характерных признаков схоластического метода философствования являлся авториторизм. Схоластов, в частности, не волновало происхождение тех или иных положений, которыми они оперировали. Для них главным было одобрение этих положений авторитетом церкви.

В период расцвета схоластики (XI-XII вв.) на авансцену идейной борьбы вышла светская культура. Церковь со временем перестала быть абсолютным носителем образования и образованности. В этих условиях зародилось свободомыслие. Оно складывалось как движение за десакрализацию (от лат. сакрум - священный) определенных сфер жизнедеятельности человека, за признание их автономии по отношению к религии и церкви.

Свое наивысшее выражение идеология средневекового свободомыслия нашла в ТЕОРИИ ДВУХ ИСТИН или "ДВОЙСТВЕННОЙ ИСТИНЫ". Эта теория переносила проблему соотношения веры и разума в область взаимоотношений теологии и философии. Суть ее сводилась к учению о разделении философских и богословских истин, согласно которому истинное в философии может быть ложным в теологии и наоборот. Другими словами, это была попытка утвердить независимость науки и философии от теологии, признать их равноправное существование.

Руководство церкви всполошилось и обязало католических теологов найти средства противодействия влиянию свободомыслия, учитывая при этом возросший авторитет науки и философии. Наилучшим образом, с точки зрения церкви, поставленную задачу решил ФОМА АКВИНСКИЙ (1225-1274). Не случайно вскоре после смерти философа его учение католицизм признал в качестве официального.

Краеугольным камнем всей громадной философско-теологической системы Фомы являлась НОВАЯ, в сравнении с Августином, ВЕРСИЯ ТЕОРИИ О ГАРМОНИИ ВЕРЫ И РАЗУМА. Он провозгласил, что вера не должна противоречить разуму. Разум и вера направлены к познанию одной и той же истины - Бога, но делают это по-своему. Разум опирается на науку и философию, вера - на теологию. Возможность гармонии веры и разума базируется на том факте, что Бог открывается человеку двумя путями: естественным - через сотворенный мир - и сверхъестественным - через откровение.

Проведя границу между разумом и верой, Фома отделил науку и философию от теологии и тем самым обосновал их относительную самостоятельность. Но такая обособленность, по его мнению, отнюдь не означала полного отделения веры от знания и знания от веры. Фома не признавал теорию "двух истин". Согласно его учению, в науке и философии не может быть признано истинным то, что с точки зрения теологии является ложным. В случае конфликта между ними приоритет отдавался истинам откровения, превосходящим любые рациональные доказательства.

Фома, таким образом, признавал ценность научного звания, рациональных доказательств, но в то же время сохранял контроль теологии над наукой и философией. Теология, по его утверждению, исходит из Бога и нисходит к его творениям. Философия же восходит к Богу от его творений, т.е., как и теология своим особым путем ведет к знанию Бога и, следовательно, дополняет теологию. Знания Бога, даваемые философией, косвенны и относительны, знания же Бога, даваемые теологией, абсолютны.

Под мистикой в широком смысле понимают единство необычных ("мистических") состояний психики человека и "мистицизма", то есть "теорий", объясняющих и оправдывающих эти состояния. Особые, явно диссонирующие с обычным течением жизни состояния психики испытывали, вероятно, все люди. Это подтверждают психологи, этнографы, медики. Практически каждый человек бывал в состоянии потери чувства реальности мира, или потери своего Я, или экстаза, или яркого сна и т.п.

Тем не менее мистическими эти состояния можно назвать лишь в том случае, если они перемещаются с периферии сознания в его центр, становясь более значимыми, существенными и желаемыми, чем в обычных условиях. Мистицизм, используя метафоры, символы, философские понятия, некоторые естественно-научные данные, мифологические образы и аналогии, личные откровения и другие выразительные средства, систематизирует структуру и динамику этих состояний, придает им онтологический (бытийный) статус, утверждает их судьбоносную ценность для человека и для существования Вселенной. В конечном счете мистицизм утверждает, что целенаправленное изменение сознания - это и есть путь спасения, путь освобождения от зла "неистинного существования" .

Мистицизм (от греч. - таинственный) - религиозно - философские концепции, допускающие возможность непосредственного знания каким-либо человеком познаваемых им сверхъестественных сущностей или феноменов, путем прямого пребывания в них его души (с помощью озарения, экстаза, откровения).

Естественный мир, согласно большинству мистиков, пребывает в радикальном зле или является иллюзией сознания. Спасение в мире и с миром невозможно. Но каждый человек (или только избранные) может освободиться от зла неподлинного существования, радикально изменив свой внутренний мир, личным усилием выйдя за пределы господства чувственно данной природы, как и вообще господства любого культурного мира.

Как говорит индийский философ-мистик Шри Ауробиндо Гхош, "когда внутреннее сознание полностью пробудится, оно поглотит внешнее сознание. То, что может быть поглощенным, будет отброшенным... Я видел, слышал, но ничего во мне не откликалось на это. И тогда на меня снизошла абсолютная тишина. Все, что происходило снаружи, я видел как в кино". Подобное дистанцирование от мира предметов чувственного опыта ощущается как разрушение их ценностных смыслов и эмоциональных переживаний. А затем (и это рассматривается как наиболее значимый психологический эффект мистики) человек освобождается от страхов, страданий и зла внешнего мира. Отныне новая родина человека - это переживаемая как истинно существующая, невыразимая для другого и подобная экстазу реальность .

Путь к этой реальности, как полагают многие мистики, пролегает через ряд этапов конструирования особых состояний сознания человека, как правило, под руководством Учителя и с использованием психотехник: медитации, релаксации, аскезы, дыхания, транса, особых снов, иногда наркотических веществ и т.п. По свидетельству мистиков, подобная психопрактика эпизодически сопровождается всплесками ужаса, связанного с ощущением отрыва от твердой почвы обычного существования. В большинстве мистических направлений разработаны своеобразные "топографии" потустороннего мира, согласно которым каждый этап изменения психики символизируется прибытием души в соответствующую зону (уровень, мир, сферу и т.п.), где происходит ее психологическое "обустройство" и подготовка к дальнейшему ее изменению.

С социальной стороны, мистика - это способ решения жизненных проблем, в том числе обретения нравственного смысла жизни, проблем психологической адаптации и собирания себя в личностную целостность, проблем, связанных с психическими травмами и страхами, когда отсутствуют общепринятые средства их решения. Однако вопрос не в том, насколько радикально может быть изменена психика человека, а в том, насколько человек с измененным сознанием может быть "встроен" в существующий тип культуры, производства, науки. С большой долей вероятности можно предположить, что общество, где господствуют мистические настроения, не совместимо с принципом активности в сфере экономики, с научным подвижничеством, с риском в налаживании личных отношений. О справедливости подобного вывода свидетельствует тот факт, что, как правило, для современного человека мистика не кажется практически полезной, а потому знакомство с мистической литературой проходит на уровне обычной беллетристики .

С философской стороны, мистика - это вненаучная духовная практика, сознательно снимающая противоположность субъекта и объекта познания и деятельности. Строго говоря, это не тип познания, а сотворение уникальной духовной реальности, уникальной в том смысле, что создается каждым мистиком лично, что наряду с природной реальностью и реальностью культурного мира здесь утверждается существование специфически иной, третьей реальности, явно не имеющей характеристик трансцендентного Бога традиционных религий.

Мистик идет путем, противоположным научному. Если ученый в процессе познания старается сознательно исключить или максимально учесть субъективные факторы, то мистик, наоборот, очищает сознание от объективно-научного и других культурных предпосылок мышления, находя "по ту сторону души" искомую сверхэмпирическую реальность.

Щепановская С. В. (философ.фак. СПбГУ)

Мистика versus философия:

совместное осмысление,

становление по-новому свободного сознания человека.

Аннотация (тезисы):

В последнее время наблюдается обращение к язычеству, более практическое, чем теоретическое: это не есть вживание в старые традиции, а возвращение к природе на новом уровне самодостаточной уникальной личности (которой не было в языческих обществах). Этнические самоопределения служат выявлению этой уникальности. Интернет как планетарная связь порождает возможность создания обществ по интересам, независимо от территориальных и государственных традиций и стандартов верования. Мистика и философия предстают актуальными как два пути, непараллельные, но близкие в создании новой метафизики, одна из главных черт которой - становление по-новому свободного сознания человека.

В современном осознании, философия – это не система, т.к. новое более полное знание принципиально не совпадает с определением системы. Система – отжившая форма мысли, являющая собой в крайнем виде увлечение самой мыслью, чем познанием, которому эта мысль служит. Возвращение, вопрошание к язычеству, присущее современности – совсем на другом уровне, это движение в новое, не возвращение, а мистическое единение с миром, первозданной, чистой нетронутой природой человека, его души, которая, приобретая знания, тем не менее стремиться к чему-то похожему на детство (чистота познания без наложения социального само-собой-разумеющегося , которое не ставится под сомнение и часто принимается социализируемым человеком бессознательно). Это происходит и с язычеством: мы смотрим на него другими глазами, через призму наросшей, разросшейся и укоренившейся системы разнообразных понятийных сфер в человеческом восприятии и осознании окружающего его мира. Однако, возникают крайние течения язычества, приближение к первобытным манерам существования в их дикости – это происходит с людьми, не понимающими происходящих смысловых сдвигов, однако, подпадающих под общих дух века, интуитивно чувствующих современность за счет нахождения в ней. Например, сатанисты известны своими жертвоприношениями. Но это следование традиции, ритуалу (закону, плану) , следование инструкции древних, но не самим их заветам в первоначальном значении, с возникающими духовными чувствами. Древние преступают естественный порядок, чтобы снова воссоздать нарушенную гармонию, чтобы вместе пережить эту трагедию и напомнить о законе .

Но темы, затрагивающие перегибы негативного характера, представляют меньший духовный интерес. Более близки ему течения, возникающие у людей, стремящихся к новому уровню восприятия, принципиально новому типу осознания себя, мира, те, которые открывают новые пути движения (здесь специально не используется термин прогресс или даже термин развитие. Движение не несет в себе оценки прошлого как менее совершенного, оно показывает динамику процессов и их открытие, в духовном смысле не менее и не более интересных, чем были в прошлом: точнее сказать, новые пути открытия того же самого) .

Открытие Себя – как существа в некотором роде вне этого мира, как активного участника становления себя и своей духовно осмысленной природы, отличной от догм и законов общества (которые сориентированы пока по большей части на сохранение рода и уже собранного наследия, чем на развитие человека свободного мышления ). Раскрытие человека, творящего не с помощью рук, которые символизировали человека (по Дарвину) - рукотворное, т.е. сделанное из чего-то внешнего по отношению к человеку, а с помощью собственного сознания. Подчеркнем, что не с помощью веры и не с помощью разума. Разум понимался и понимается как тип мышления, который действует в рамках логических законов, а значит, ими определяется. Выход за них – не конец философии, а преодоление несвободы. Ведь что такое аргументы в философии? Это могут быть и любые аргументы, часто даже фантазия, найденные с помощью эрудиции и создание образов реальности, подгонка природы под наше понимание её (недостаточно, чтобы аргумент соответствовал только человеческой логике). Философ всегда должен опираться на знание, добытое интуицией, собственной внутренней уверенности в том, к чему он стремиться, потому что иначе это выглядит как рождение перед зачатием – сначала формируется мысль, а потом область, в которой эта мысль существует. Это творение реальности типа ухода в себя, так как человек, следуя собственному мыслительному потоку, если не будет контролировать движение сознания, может уйти от мира в свою мысль. Она тоже имеет бытие, хотя бы умозрительное (Аристотель, Платон), но задача философа стоит в открытии мира, его существа, которое не только умозрительно в номиналистическом смысле.

Аргументировать мысль так, чтобы она была понята и воспринята другим человеком - это еще не значит сказать нечто истинное. Можно попасть в сферу собственного (понятного для себя, практически близкого), отключившись от общего. И чтобы начать философию, нужно обратиться сначала к себе, но потом через это обращение открыться миру как сознающая часть мира, а не бессознательно, не выходя за рамки себя. Мысль должна открывать, а не замыкать, играя словами. Поэтому философия и мистические разнообразные направления идут хотя и не параллельно, но в общем движении, где-то вместе, рядом, как два близких человека. Они разные, и их движение не обусловлено друг другом, но они связаны, причем не только фактами из существования, но и своим путем. Мистика и философия, таким образом, осматриваются друг на друга, учитывают друг друга (даже крайние их формы, правда, которые стараются противостоять друг другу. Это определяет грань, где кончается одно и начинается другое, но эту грань трудно фиксировать раз и навсегда, и возникает борьба за сферы познания).

Одна из сторон современного синтеза философии и мистики и сфера их массового проявления - это активный интерес к язычеству, к древнейшим идеям, воззрениям, мистериям. Язычество – как образ новой мистики, точнее, осмысление давних , древних знаний о мире с учетом существующего на данный момент уровня освобождения сознания и конкретного человека (как индивидуальности - даже больше, чем как личности). Философия в данном случае играет роль не только осмысления данного процесса со стороны, но и выступает в качестве активного участника в роли создания мировоззрения мистического, древнего духовного учения.

Сейчас ощущается время сдвигов, а не только комментариев к комментариям (как образ второго средневековья) или века «суммирования». Однако, сходные черты и со средневековьем, и с античностью заметны в равной степени. Также и с более поздними философскими движениями в сторону рационального ума, которые еще не завершились (что можно заметить по практически безоговорочному доверию к чисто рациональным и научным знаниям), хотя отживают именно при нас (что можно заметить благодаря нелюбви к позитивизму и стремлению к феноменологии).

Философия замечает, находясь в современности и ее движении , что на данном этапе мысли и осмысления человека и его отношений с природой в широком смысле и обществом, тоже являющимся некоторой природой, человек все более индивидуализируется и становится все более независимым, самим по себе, в духовном смысле самодостаточным. Первой стадией в осмыслении являются знания, дающиеся в обществе, которые уже скоплены и которые остается лишь осмыслить, пропустить через себя. Однако, только выйдя за общество, человек начинает двигаться вперед, к новому осмыслению, самостоятельному, а не приобретенному заново (чтобы преодолеть что-то, нужно сначала это понять и в этом пробыть, чтобы потом от этого отойти в высшей форме отхода. - Как часто ярые защитники чего-то могут вдруг стать ярыми этого противниками).

Можно говорить о принципиальной новизне данного времени: имеется в виду не прогресс, а поступательное открытие новых сфер мира человеком через открытия «нового себя», переосмысление всего накопленного через призму современного предмета внимания. Таким предметом являются эзотерические, мистические концепции и обращение к первоистоку: «откуда все произошло», «что это имелось ввиду изначально». Одним из примеров является обращение к языку, хотя это уже давно не новое, так как это обращение к теории, но не к практике. Сейчас, скорее, сильнее стремление к духовным «практикам», мистическим единением с миром (в этом можно говорить о повторе средневековья, но за этим стоит принципиально новая метафизика, что нельзя пояснить точнее, то, что осмысленно, уже в прошлом, а мы пытаемся вести речь о настоящем , а также потому, что истина является невыразимой, и даже если к ней кто-либо сможет приблизиться в творческом процессе, её оттуда надо будет еще вычленить: «Бесконечное ускользая от всякой соразмерности, остается неизвестным»,- по словам Н. Кузанского ). Это единение, к концепции которого часто приходят люди именно мыслящие, подводит нас к интуитивному чувству того, что сознание открывается нечто другому, чем усовершенствованию моделей и систем (идея прошлого века). Это соединение мистических практик как этнических и мировых верований, так и практик мыслительных в некий общий неразрывный процесс. В отличие от верований, это не поиск ответов догматам религии, а поиск истины, которая на самом деле является лишь словом, поиск свободный, а не с целью, не поиск чего-то, а просто поиск, и такое понятие, как цель, находится в процессе отмирания как несоответствующее новым возможностям сознания, а относится к метафизике прошедшего .

Воплощением данного процесса современное возрождение института «учителей», практиковавшийся в похожем смысле скорее в древнем мире, чем в средневековом (где он связан с социальной ролью), создание общностей людей, которые основаны именно на общих духовных стремлениях, не по знакомству и родству территории, а по близости душевных ценностей, духовного поиска. Организуются фестивали как живое общество на дикой природе, с атмосферой, настраивающей людей на общую духовную волну, ссильным энергетическим резонансом и концентрацией сознания . Эта волна побуждает каждого раскрыться как интересная духовная личность со своей специфической позиции, опыта, как не теряющие себя духовные субстанции, имеющие в себе опору. Подобные общества создают атмосферу для лучшей концентрации духовных стремлений, так как общественная морализированная атмосфера диктует свои условия и ценности, которые принципиально не могут быть важны и первичны для человека, открывающего свое сознание для новых возможностей. То, что они существуют – уже сильно меняет мир.

Духовность встает выше морали, и для совершенствования мира не требуется более изменение структур общества и законов, преодоление их. Человек приходит к более тонким способом изменения мира через новое совершенствование себя. И это основание новой метафизики, преодолевшей логику как совершеннейшую форму мысли.

СПбГУ, 2012

Блез Паскаль (1623-1662) - французский ученый, писатель и мыслитель. После ряда важных открытий в естественных науках он разочаровался в доказательствах разума, задумался над пределами человеческого познания и обратился к доказательств сердца. «Мысли» Паскаля - это лишь набросок философского трактата, идеи которого способствовали формированию мировоззрения многих самобытных философов в следующем.

Паскаль отметил, что видимый мир - лишь незаметная черта в величественном лоне природы. Сколько бы мы не превозносились нашим проникновением за пределы мыслимых пространств, мы воспроизведем лишь атомы сравнению с действительным бытием. Больше из постижимых проявлений всемогущества Божьей - смущение, растерянность нашему мнению, нищета воображения, потому что в ряду познаваемого наши знания занимают не больше места, чем мы сами во всей природе.

Паскаль настаивал на том, чтобы человек подумал о себе, сравнила себя со всем сущим. Почувствуйте, что вы потеряны в тупике Вселенной. Чего стоит наша жизнь, жизнь Земли со всеми ее городами и государствами перед этой величием? Но вглядитесь в крошечное тельце клеща, в его крошечные члены, представьте себе суставы в его ногах, как течет кровь по жилам. Пока хватит у вас воображения? А потом, предлагает Паскаль человеку, представьте себе неисчислимые Вселенные в одном единственном атоме. Там будут планеты, свои птицы и животные, а также атомы, в которых, в свою очередь, будет все уже перечисленное выше. Именно тогда человек будет поражена своей колоссальность перед миром небытия, которого не постичь ее слабой воображении!

Паскаль сделал и вывод о сущности бытия человека. Материальная оболочка, в которую вложила нас природа, удерживается на грани двух бездн-бездны бесконечности и бездны небытия. Человек - небытие по сравнению с бесконечностью, и человек - все сущее в сравнении с небытием. Человек все равно не может постичь небытие, из которого возникла, и бесконечности, в которой растает.

Паскаль видел, которые мы во всем ограничены, и отсюда заданность наших способностей. Наши чувства не воспринимают никакого чрезмерного звука, света, наслаждения, холода, тепла. Избыточность неощутимо нами, но враждебная нам, поскольку мы от нее страдаем. В то же время познание сути вещей для человека затруднено нашим срединным положением в мире. Но бессилие наше проникнуть в суть вещей дополнено еще и их однородностью, хотя у нас самих сочетаются субстанции разнородные, противоположные - душа и тело. Поэтому почти все философы запутываются в сути нас окружает, и рассматривают дух как нечто телесное, а тела - как нечто духовное. «Человек-самое непостижимое для себя творение природы, потому что ей трудно понять, что такое материальное тело, еще труднее - что такое дух, и уж совсем непонятно, как материальное тело может соединиться с духом», - считал Блез Паскаль. Поэтому для него человек - ничтожным травинка в природе, но травинка мыслящий. Раздавить ее Вселенной не трудно. Но всегда человек будет выше, потому что она осознает свою смерть. Поэтому все наше достоинство состоит в мысли. Попробуем хорошо мыслить, чтобы быть моральными.

Однако человек нуждается благодати Бога, поскольку ничто не указывает ему истины. Чувство обманывают ум химерами, а душевные страсти напрягают чувства. Поэтому оба источника для познания истины только затемняют друг друга. Отсюда вывод Паскаля: «Познай же, гордец, какой парадокс ты сам для себя представляешь. Смирись немощный разум, замолчи, глупая природа; познай, что человек - существо бесконечно непонятное для человека, и спроси у твоего Владыки о неизвестном тебе истинное твое. Послушай Бога ».

Проблему бытия Бога Паскаль упорно исследовал. Разум здесь ничего не способен решить. Нас разделяет бесконечный хаос. Но выбирать необходимо, настаивал Паскаль. Поставим на то, что Бог есть. Если мы выиграем, мы выиграем все; если проиграем, то ни потеряем ничего. Паскаль уважал христианство, потому что никакая другая религия не увидела в человеке и самую совершенную и самую жалкую животное. Только христианство научило, что человек рождается в грехе, и это высокая правда.

Паскаля поражало, что человек слепая и жалкая, лишенная света и предоставлена сама себе, а Вселенная безмолвный. Человек будто заблудилась в этом уголке мира, не зная, кто и зачем привел ее сюда, и что с ней будет после смерти ее. «Странно, - говорит Паскаль, - как люди не отчаиваются от такого ужасного положения!». И тогда он начал искать, не оставил Бог, о котором все говорят, каких-либо следов своего существования.

Паскаль считал, что люди все вместе недостойны Бога вследствие своего повреждения, но достойные Бога изначально, по своей природе. Философские, метафизические доказательства Бога запутанные и далеки от человеческих мыслей. Несомненно для Паскаля одно, те кто ищут Бога без Иисуса Христа, нигде не находят света, или приходят к атеизму и деизма.

Паскаль утверждал, что истину мы познаем также и сердцем, ибо сердце дает нам знание первых начал: пространства, времени, движения, числа. С этого знания ум должен строить свои рассуждения. «Дай Бог, чтобы мы никогда не нуждались в уме, а узнавали все вещи инстинктом и чувством»,-кричал мыслитель. Но природа, к сожалению, отказала нам в этом благе, и большинство истин мы получаем путем рассуждения.

Поистине, сущность религиозного мистицизма Паскаля в его же словах: "Христос есть предмет и центр всего: кто не знает его, не знает ничего ни в порядке мира, ни в самих себе. Потому что, кроме Иисуса Христа, нам недоступно не только познание Бога, но и познания самих себя ».

Так в чем же мистицизм? В том, что таинство познания Иисуса сугубо индивидуальное, переживания его внутреннее и непередаваемо никакими словами и образами, обремененными проклятием ratio и материи. Но Паскаль - не фидеист, что и отличает настоящего мыслителя.