Болдин иван васильевич биография. Оперативная группа болдина
Всего 241 танк.
Им приказывалось контрударом разгромить части противника в районе Холм-Жирковский. Правда, опергруппа не имела артиллерийской и авиационной поддержки.
Из-за того, что части Болдина находились в стороне от места прорыва, они не смогли нанести удар одновременно с 19 и 30-й армиями. Тем не менее, с 3 октября под городом Холм-Жирковский начались тяжелые бои. К сожалению, о ходе боевых действий опергруппы Болдина практически не сохранилось документов. Части вводились в бой на фронте примерно 20 км по частям, по мере их подхода. Главной ударной силой здесь были танковые части, так как пехота не успевала выдвигаться. Поддержки с воздуха практически не было, артиллерии у наших войск было мало. Первой вступила в бой 128-я танковая бригада, первоначально действовавшая довольно успешно.
Она сумела отразить три немецких атаки, в ходе которых 6-я танковая дивизия немцев потеряла 5 танков сгоревшими и 38 подбитыми. В этом бою 4 танка капитана Таринова и 3 KB-1 командира 1-го батальона Корпенко из 128-й бригады подбили и уничтожили 11 вражеских боевых машин. Военком 1-й роты 1-го батальона этой же бригады политрук Солдатов повел в контратаку 2 KB-1 и в ходе 20-минутного боя вывел из строя 5 немецких танков и захватил 2.
Вскоре немецкая авиация нанесла удары по частям группы Болдина, на ее левом фланге была выдвинута противотанковая артиллерия и танки 6-й танковой дивизии вермахта, вскоре усиленной подразделениями 5-го армейского корпуса. В результате, несмотря на героизм наших танкистов, к вечеру 3 октября немцы вышли к Днепру и захватили мосты.
Только на следующий день Болдин смог ввести в бой остальные силы опергруппы. В результате боев 4-5 октября удалось несколько замедлить темп наступления 4-й танковой группы немцев, но остановить ее продвижение наши части не смогли. Об ожесточенности боев свидетельствует тот факт, что в только течение 4 октября Холм-Жирковский дважды переходил из рук в руки. В результате этого командование 3-й танковой группы не решилось переправлять на левый берег Днепра основные силы, не отразив удар группы Болдина. Правда, в своих документах немцы это признают не всегда. Например, в отчете о боевых действиях 3-й танковой группы говорилось:
«Южнее Холм (Холм-Жирковский. - Прим. автора) разгорелось танковое сражение с подошедшими с юга и севера русскими танковыми дивизиями, которые понесли ощутимые потери под ударами частей 6-й танковой и 129-й пехотной дивизий, а также от авиационных налетов 8-го авиакорпуса. Противник был здесь разбит в ходе многократных боев.
Однако это наступление сорвалось из-за плохого снабжения 3-й танковой группы. В связи с тяжелыми дорожными условиями 4 октября 3-я танковая группа оказалась почти без горючего, и наступление танковых дивизий захлебнулось. Предложения 2-го воздушного флота доставить ей горючее было отклонено, так как танкисты считали, что могут организовать подвоз собственными силами. Однако, когда их транспортные колонны окончательно застряли на непроходимых дорогах, вечером 4 октября командование танковой группы все же было вынуждено обратиться за помощью к авиации. Таким образом, было потеряно более суток, и соединения 3-й танковой группы получили возможность продолжить наступление только во второй половине дня 5 октября».
Однако командующий 3-й танковой группой Г. Гот в своих воспоминаниях писал:
«Прорыв в направлении Новоселки - Холм - Вязьма планировалось осуществить сосредоточенными силами 3-й танковой группы, которой были переподчинены соседние 5 и 6-й армейские корпуса. Сопротивление противника на участке прорыва танков оказалось менее упорным, чем ожидалось. Танковые части 56-го танкового корпуса быстро прорвались через лесистый район вдоль реки Вопь, на полпути между Новоселками и Холмом. Упорные бои развернулись юго-западнее Холма. Сюда с юга подошла танковая бригада русских, которая сражалась не на жизнь, а на смерть. Эти бои задержали форсирование Днепра».
В течение 6 октября части группы Болдина продолжали бои в районе Холм-Жирковского, но затем были вынуждены отойти южнее. К исходу дня потери матчасти в некоторых бригадах - 128 и 144-я - достигли 70 %, 127-я бригада попала в окружение, но затем сумела вырваться из кольца.
В полосе Резервного фронта (на его стыке с Брянским) немецкое наступление началось в 6.30 2 октября также после артиллерийской подготовки. Здесь главная ударная сила противника - 4-я танковая группа - действовала на участке 23 км. В результате подавляющего превосходства в силах, к 17.00 главная полоса обороны Резервного фронта была прорвана. Попытка командования фронта организовать контрудар по флангам вклинившейся группировки противника силами пяти стрелковых дивизий 32-й и 24-й армий, 144-й, 148-й танковых бригад оказалась неосуществимой. Для выдвижения этих частей к месту прорыва требовалось время, а его не было. В результате, части Резервного фронта с боями стали отходить, а немецкие танковые части продвигались Спас-Деменск и Юхнов. К последнему немецкие танки вышли 5 октября.
В 22.30 5 октября Ставка ВГК отдала директиву об отходе войск Западного и Резервных фронтов на Ржевско-Вяземский оборонительный рубеж. Однако было уже поздно - во второй половине дня 6 октября 1941 года части 3 и 4-й танковых групп соединились в районе Вязьмы, замкнув таким образом кольцо окружения войск Западного и Резервного фронтов. В кольцо попали 38 дивизий (в том числе две мотострелковых - 101 и 107-я) и все девять танковых бригад двух фронтов.
Опергруппа Болдина (ОГ) в составе 152 СД, 126, 128 тбр, 101 МСД пытается ликвидировать прорыв фашистов.
152 СД на марше в район ОЕХМИНО, ПЛОТНИКОВО, ЕРЫШИ. В 16.00 3.10.41 головой достигла НИКОЛО-ПОГОРЕЛОЕ.
101 МСД на марше в район БУБЛОВО, БЕЛЬКОВО, СТЕПАНКОВО. В 16.00 голова колонны ФЕДИНО.
128 тбр в 17.00 3.10.41 вела бой в районе ХОЛМ-ЖИРКОВСКИЙ.
126 тбр в 16.00 вела бой в районе ТЮКАЛОВО.
ОГ Болдина. 3.10. вела бои с прорвавшимися частями противника. 152 СД с 12.00 4.10.41 перешла в наступление в северо-западном направлении. К 17.00 4.10.41 вела бои на рубеже КОЗЛОВО, КЛИМОВО, ЛЕВКОВО.
ОГ Болдина. С 8.00 5.10.1941 перешла в наступление для разгрома противника в районе ХОЛМ, КАНЮТИНО, ст. НИКИТИНКА.
152 СД перешла в атаку с рубежа ФЕДИНО, КУЗНЕЧИКИ.
101 МСД и 128 тбр, пепрейдя в атаку с рубежа южная окраина ХОЛМ, РОМАНИКИ, встретили упорное сопротивление пртивника. В 11.00 противник перешел в контратаку при поддержке танков, 37 бомбардировщиков и 12 истребителей. К 15.00 101 МСД и 128 тбр, уничтожив 38 танков фашистов, продолжала бои на прежнем рубеже.
126 тбр перешла наступление на ИГОРЕВСКАЯ, имея перед собой до 2-х пехотных полков и конницу. В 15.00 вела бои в районе КОМЯГИНО.
За 3-4.10.1941 ОГ уничтожила 61 танк, сбито 15 самолетов противника.
Донесение Болдина командующему Западным фронтом 6.10.1941 г.
1. Группа войск весь день 5.10.1941 вела упорные бои, отражая контратаки противника и попытки окружения отдельных соединений, имея перед собой целиком 5-й Армейский корпус противника и не менее танковой дивизии.
2. 101 МСД и 128 тбр в течение дня отражали неоднократные контратаки пехоты и танков и подвергались неоднократным бомбежкам групп до 50 самолетов, вели бои за овладение ХОЛМ. Понеся большие потери 101 МСД и 128 тбр к исходу дня отошли в лес 1,5 км южнее ХОЛМ, где приводят себя в порядок. Перед фронтом 101 мсд и 128 тбр не менее 2-х пехотных полков 35-й пехотной дивизии и до 100 танков 6-й ТД.
3. 152 СД к 20.00 после упорного боя ворвалась одним батальоном в ИГОРЕВСКАЯ и захватила значительнее трофеи, но вводом резервов противника была оттуда выбита. В 17.00 до 2-х батальонов противника предприняли психическую атаку с оркестром, которая была отражена пулеметным и артиллерийским огнем. К исходу дня дивизия вышла на фронт ФЕДИНО, КВАСОВО, (иск) КУЗНЕЧИКИ, сев. Окраина ЛЕВКОВО.
4. 126 тбр вела непрерыве 3-дневные бои, сдерживая натсик превосодящих сил противника, и к исходу 5.10.41 оказалась окруженной пехотной дивизией из которого начинает прорыв с утра 6.10. в направлении ВОРОНЦОВО. Потери матчпсти достигают 30%.
5. На 6.10.41 ставлю соединенирям задачи:
А) 101 и 128 занять м прочно удерживать рубеж перекресток дорог 1 км юго-вост. ТИШЕНКИ, РОМАНИХА, не допустить распространеия противника на восток и юг вдоль западного берега р. ДНЕПР и уничтожить противника в районе АЛАДЬИНО, ЧЕРНЕНОВА.
Б) 152 СД без одного полка с остатками 251 СД овладеть ИГОРЕВСКАЯ. Одному полку 152 СД прочно оборонять район ПУЧИНО, ВЕРЖА, высота 232,6.
БОЛДИН. 6.10.41 7.20.
06.10.1941 немцы выбросили десант в районе ВЯЗЬМЫ.
В связи с переездом штаба ЗапФронта из н.п. КАСНЯ на новый КП в село СТОЛБОВО оперативные сводки 6.10. не составлялись.
07.10.1941 Данных от ОГ Болдина не поступало.
09.10.1941 Данных от ОГ Болдина не поступало. По данным за 7.10. части группы вели бои на рубеже ЧЕРНЕНОВО, СЕЛЬЦО, СЕМЕНКОВО, АГИБАЛОВО (11 – 15 км восточнее ИГОРЕВСКАЯ), где подвергались непрерывным атакам авиации (20-30 самолетов), в результате чего понесли до 70 % потерь боевых машин. Части 19-й и 32-й армии и ОГ Болдина организуют выход из окружения.
10.10.1941 г. ОГ Болдина. С утра 10.10 пытается выйти из окружения, ведет бой в районе БОГОРОДИЦКОЕ. Противник оказывает упорное сопротивление.
12.10.1941 г. По полученным к исходу 12.10 сведениям 19-я армия и группа Болдина совместными усилиями в ночь на 12.10. прорвали фронт окружения на участке ОБУХОВО, БОГОРОДИЦКОЕ, МАРТЮХИ (14 - 18 км сев-запад. ВЯЗЬМА) и головными частями достигли ИВАНОКА, ДОМАНОВО, втягивая в прорыв артиллерию. Штаб группы Болдина – лес в районе ЛЕПЕШКИНО (20 км сев-запад. ВЯЗЬМА).
13.10.1941 г. Продолжаются бои в окружении сев-запад. ВЯЗЬМА. Развить пропыв и выйти из окружения в районе ОБУХОВО, БОГОРОДИЦКОЕ, МАРЮХИ в течение 12.10 НЕ УДАЛОСЬ.
Иван Васильевич Болдин (3 (15) августа 1892, деревня Высокая ныне Кадошкинского района Республики Мордовия - 28 марта 1965, Киев) - советский военачальник, командарм Великой Отечественной войны, генерал-полковник (1944 год).
Биография
Из крестьян. В детстве и в юности жил в родной деревне, работал в крестьянском хозяйстве. Из-за тяжелого материального положения семьи окончил только 2 класса сельской трёхлетней школы.
На военную службу в Русскую императорскую армию призван в июле 1914 года. Служил в 2-й Пензенской стрелковой дружине, окончил полковую учебную команду в 23-м пехотном полку в городе Инсар. С конца 1914 года участвовал в Первой мировой войне в чинах младшего и старшего унтер-офицера в составе 77-го Тенгинского пехотного полка. С полком воевал в Кавказской армии против турецких войск. был командиром отделения, затем командиром взвода разведки. За храбрость в боях награждён двумя Георгиевскими крестами. В 1917 году избирался членом полкового и дивизионного солдатских комитетов.
Был отпущен в отпуск в ноябре 1917 года, вернулся на родину и более на фронт не вернулся. С января 1918 года - заместитель председателя Инсарского уездного исполкома, с марта 1918 года - председатель этого исполкома. С января по октябрь 1919 года - член Пензенского губисполкома, одновременно заместитель председателя исполкома и начальник финансового отдела. Член РКП(б) с ноября 1918 года.
В РККА с октября 1919 года, по партийной мобилизации. Служил в запасных частях в Рязани и Петрограде, затем участвовал в Гражданской войне в России, командир роты в Карелии, в Прибалтике, затем против польских войск на Западном фронте. С апреля 1920 командовал батальоном, а с августа 1920 года - 52-м стрелковым полком 6-й стрелковой дивизии. После завершения боевых действий полк был размещён в Курске.
С октября 1921 года - на учёбе, в 1923 году окончил курсы «Выстрел», позднее окончил курсы усовершенствования высшего командного состава при Военной академии им. М. В. Фрунзе в 1926 году, Военную академию имени М. В. Фрунзе (учился в Особой группе) в 1936 году.
С августа 1923 года - начальник войск ЧОН Курской губернии, с ноября 1923 года - командир 251-го стрелкового полка (Тула), с ноября 1924 года - командир-военком Отдельного Московского стрелкового полка (Москва), с октября 1926 года - помощник командира 19-й стрелковой дивизии (Воронеж).
С мая 1930 года - преподаватель в Военно-политической академии РККА. С августа 1930 года - начальник и военный комиссар Объединённой школы переподготовки начсостава оборонной промышленности СССР (Ленинград). В период с апреля 1931 по декабрь 1934 года был командиром и военкомом 53-й Пугачёвской стрелковой дивизии в Приволжском военном округе (Саратов), затем поступил в академию.
С апреля 1937 года - командир 18-й стрелковой дивизии Ленинградского военного округа (Петрозаводск).
В 1938 году - командир 17-го стрелкового корпуса Киевского военного округа (Винница).
С августа 1938 года - командующий войсками только что созданного Калининского военного округа. 7 октября 1938 года утверждён членом Военного совета при народном комиссаре обороны СССР.
В 1939 году И. В. Болдин командовал конно-механизированной группой во время похода советских войск в Польшу. Этой группой были взяты города Новогрудок, Слоним, Волковыск, Гродно, Белосток, Барановичи.
После участия в инспекционной поездке в Латвию, в октябре 1939 года был назначен командующим войсками Одесского военного округа.
В июне 1940 года с целью присоединения Бессарабии к СССР был образован Южный фронт, в составе которого была сформирована 9-я армия под командованием генерал-лейтенанта Болдина. После завершения мирного похода армия была расформирована и Болдин вновь стал командующим войсками округа.
В сентябре 1940 года переведен в Западный Особый военный округ на должность заместителя командующего войсками. С января 1941 года - 1-й заместитель командующего войсками ЗапОВО.
Контрудар группы Болдина
Первые дни и даже часы сражения имеют большое значение для его дальнейшего развития. Принятые в это время решения уже с трудом поддаются корректировке. На данный момент можно уверенно признать, что нацеливание группы Болдина на район Гродно было серьезной ошибкой советского командования. В первую очередь это был просчет разведки. Что интересно, в отчете о боевой деятельности ВВС Западного фронта за 1941 г. было без малейших сомнений написано: «… воздушная разведка в первые же дни войны своевременно вскрыла сувалкскую группировку мотомехвойск противника и ее дальнейшее выдвижение в направлении Гродно и далее на восток» . Обращаю внимание - «мотомехвойск противника», т. е. наиболее опасных с точки зрения возможного окружения. В действительности же на этом направлении наступали пехотные соединения немецкой 9-й армии. Они тоже представляли немалую угрозу для 3-й армии, но уровень опасности был существенно ниже. Парирование действий пехоты не требовало обязательного использования самого сильного подвижного соединения Западного фронта - 6-го мехкорпуса. Однако именно он выдвигался навстречу шагающим по пыльным дорогам пехотным полкам немцев.
Запущенный вечером 22 июня маховик контрудара крупной массой танков уже было не остановить. Группа из двух корпусов выходила на исходные позиции для контрудара. И.В. Болдин вспоминал:
«На КП прибыл командир 6-го механизированного корпуса генерал-майор М.Г. Хацкилевич. Он-то мне и нужен! Ставлю перед ним задачу - с наступлением темноты сдать частям 10-й армии занимаемый рубеж обороны по восточному берегу Нарева и к утру сосредоточиться в лесу в десяти километрах северо-восточное Белостока. 29-ю механизированную дивизию ночью перебросить из Слонима в Сокулку и посадить в оборону на рубеже Кузница, Сокулка, чтобы прикрыть развертывание главных сил 6-го механизированного корпуса и 36-й кавалерийской дивизии. Затем с рассветом нанести контрудар в направлении Белосток, Гродно и, взаимодействуя с 11–м механизированным корпусом, уже вступившим в бой южнее Гродно, разгромить группировку противника, наступающего на Крынки» .
В реальности «сдать» рубеж обороны по Нареву войскам 10-й армии полностью не удалось. На нем были оставлены весьма значительные силы 6-го мехкорпуса. Однако в целом воспоминания Болдина в данном случае стыкуются с документами. Командир 7-й танковой дивизии Борзилов в своем отчете по итогам боев писал следующее: «Поступили новые сведения: танковая дивизия противника прорвалась между Гродно и Сокулка. В 14.00 23.6 дивизия получила новую задачу - двигаться в направлении Сокулка - Кузница, уничтожить прорвавшуюся ТД с выходом в район сбора южнее Гродно (примерно 140 км). Выполняя задачу, дивизия в первой половине дня 24.6 сосредоточилась на рубеже для атаки южнее Сокулки и старое Дубовое» . К моменту получения новой задачи 7-я танковая дивизия уже успела побывать под ударом авиации. По докладу Борзилова, бомбардировки с воздуха в первой половине дня 23 июня стоили его дивизии 63 танков, «разбитых и разогнанных авиацией противника», и были «разбиты все тылы полков».
Борзилов также с досадой отметил, что по прибытии на место «разведкой было установлено, что танковой дивизии противника нет, а были мелкие группы танков, взаимодействующих с пехотой и конницей». В данном случае речь идет, очевидно, о «Штурмгешюцах». Как тут не вспомнить хвастливое заявление штаба ВВС ЗФ: «Воздушная разведка в первые же дни войны своевременно вскрыла сувалкскую группировку мотомехвойск противника».
Кто же самом деле входил в загадочную «сувалкскую группировку»? На направление намеченного командованием фронта контрудара 23 июня выдвигались части немецкого XX корпуса 9-й армии. Командующий корпусом генерал Матерна на тот момент оценивал ситуацию весьма оптимистически. Так, во время своего пребывания в штабе 162-й пехотной дивизии в первой половине дня 24 июня он небрежно бросил: «Можно считать, что противник уже не способен к сопротивлению, и достаточно подтянуть артиллерию и стремительно атаковать, чтобы заставить его быстро отступить».
Однако не следует представлять себе немецкую пехоту как безобидных травоядных. Пехотные соединения не обладали подвижностью танков, но рука у них была тяжелая. Задачей XX армейского корпуса было отнюдь не абстрактное занятие территории, оставляемой отступающими советскими войсками. Корпус двигался вперед уступом вправо с далеко идущими целями. Во-первых, левофланговая 256-я пехотная дивизия должна была захватить переправу через Неман у Лунны. Во-вторых, части корпуса должны были создать заградительную линию фронтом на юго-запад, перекрывая советским войскам пути отхода из Белостокского выступа на северо-восток. Одновременно таким маневром корпус Матерны прикрывал фланг соседнего VIII корпуса, развязывая ему руки для прорыва в тыл Западного фронта.
Задачей на 24 июня для соединений XX корпуса был выход 162-й пехотной дивизии в район Сидры, а 256-й пехотной дивизии - в район Индуры. Тем самым немецкая пехота выходила в район южнее Гродно, сужая коридор для отступления стоящих на границе соединений 3-й и 10-й армий.
До выхода в назначенный для контрудара район группы Болдина район к югу и юго-западу от Гродно оставался в ведении соединений 3-й армии Кузнецова. Если быть точным, то здесь действовал 11-й мехкорпус генерала Мостовенко, подпиравший рассыпающуюся оборону стрелковых частей. По приказу Кузнецова 11-й мехкорпус должен был 23 июня отойти на рубеж реки Свислочи. Решение это было прямым следствием сдачи Гродно. Все бы было ничего, но командарм-3 отдал приказ на отход обороняющейся под Гродно 29-й танковой дивизии через голову комкора-11 Мостовенко. В результате она начала отход, открывая фланги соседей. Мостовенко узнал об отходе от своего помощника по техчасти подполковника Божко, который случайно натолкнулся на колонны отходящего с позиций танкового полка. Комкор остановил отход и приказал возвращаться на исходные позиции. 29-я танковая дивизия отбила прежнюю позицию, потеряв 25 танков.
В сущности, в это время 11-й мехкорпус удерживал позиции, с которых можно было нанести контрудар группой Болдина. Однако оставление Гродно существенно усложнило положение. Немецкая пехота медленно, но верно оттесняла корпус Мостовенко. В 2.00 ночи 24 июня части немецкой 256-й пехотной дивизии занимают Кузницу. В истории полка этой дивизии отмечается, что удалось «захватить целыми и невредимыми переправы через Лососну». В течение ночи в деревне накапливаются достаточно крупные силы - 5,5 батальона пехоты, артиллерия всех типов, два дивизиона «Штурмгешюцев». В 7.00 утра немцы начали наступление дальше на юг, к Индуре. Однако навстречу им из деревенек к югу от Кузницы внезапно вышли советские танки. Они пришли неизвестно откуда под покровом ночи и не были обнаружены разведкой. Атакованным с разных сторон немецким частями пришлось на какое-то время забыть о собственных наступательных планах.
Увиденные немецкими пехотинцами танки были первыми вестниками прибытия группы Болдина. По сравнению с запланированным Павловым вечером 22 июня составом она была существенно ослаблена. Из нее были изъяты мотострелковый полк 7-й танковой дивизии и значительная часть 4-й танковой дивизии. Они были использованы для обороны линии Нарева западнее и юго-западнее Белостока. Командир 4-й танковой дивизии Потатурчев на допросе в немецком плену позднее сообщил следующее: «Стрелковый полк с артиллерийским дивизионом получил приказ оборонять переправы через Нарев на отрезке Страбле (железнодорожный мост на дороге Белосток - Бельск) - Плоски (дорога Белосток - Бельск). Дивизия была, таким образом, разделена на две части» . На схеме, которую Потатурчев нарисовал в плену, на рубеже Нарева находится даже не один дивизион, а весь артполк дивизии. Также командир 4-й танковой дивизии сообщил допрашивавшим его немцам, что он лично был против дробления дивизии.
Фактический состав группы Болдина, ввиду отсутствия документов советской стороны, установить затруднительно. Однако, по данным немецкой разведки, он был следующим:
29-я моторизованная дивизия;
7-я танковая дивизия без мотострелкового полка;
6-я кавалерийская дивизия;
36-я кавалерийская дивизия;
Возможно, 8-й танковый полк 4-й танковой дивизии. Таким образом, в руках Болдина было сосредоточено для контрудара 3–4 танковых полков 6-го мехкорпуса и танковые части 6-го кавкорпуса. Количество пехоты было, напротив, весьма незначительным - два мотострелковых полка (29-й моторизованной дивизии) и кавалерийские полки 6-го кавкорпуса. Артиллерии также было мало. По немецким оценкам, в бою участвовало в лучшем случае 3 тяжелых и 2 легких артполка по два дивизиона в каждом.
Выдвижение частей группы Болдина не осталось незамеченным. Командование VIII корпуса 24 июня уже собиралось отправить свои дивизии дальше на восток, в преследование с открытыми флангами. Однако воздушная разведка донесла о подходе сильных танковых сил из Индуры в направлении Гродно и о накоплении танков в районе Индуры. Это заставило на время отложить наступательные планы и оставить один полк 8-й пехотной дивизии под Гродно. Он был дополнительно усилен дивизионом 150-мм гаубиц. Серьезным подспорьем для немецкой пехоты стал дивизион 88-мм зениток, установленный южнее Гродно.
Тем временем советская сторона также готовилась к грядущим боям. Болдин предусмотрительно выдвинул вперед 29-ю моторизованную дивизию для удержания исходных позиций для контрудара. Это вообще было типовое решение для командиров мехсоединений 1941 г. 11-й мехкорпус отходил под нажимом противника, и эта мера оказалась совсем не лишней. Если бы ситуация вышла из-под контроля, немцы могли успеть занять узел дорог Сокулку и серьезно ухудшить и без того не блестящую обстановку перед контрударом.
В назначенный район части 29-й дивизии Бикжанова вышли на широком фронте. Это привело к столкновению сразу с обоими соединениями XX корпуса. Один советский отряд в утренние часы 24 июня вышел к деревне Сидра в 17 км к северу от Сокулки. Там он был встречен полком 162-й пехотной дивизии. После короткого боя уже в 11.00 (по германскому времени) отряд дивизии Бикжанова был отброшен назад. Потеряв 7 танков, он, однако, смог закрепиться в 3 км южнее Сидры. Более драматично развивались события в полосе действий второго отряда 29-й мотодивизии. Именно он ранним утром 24 июня столкнулся в районе Кузницы с наступающей боевой группой 256-й пехотной дивизии. Несмотря на неоднократные контратаки, полностью остановить продвижение немецкой пехоты передовому отряду не удалось. К вечеру 24 июня фронт здесь откатился примерно на 5 км назад. По данным немецкой разведки, в этих боях участвовал 47-й танковый полк 29-й мотодивизии. У него на вооружении состояли только танки БТ, и серьезный удар он нанести не мог. Тем не менее высланным Болдиным частям удалось снизить темп немецкого наступления.
Прибытие свежих сил позволило днем 24 июня почувствовать себя увереннее 11-му мехкорпусу Мостовенко. Он участвовал в атаках на Кузницу, в районе которой постепенно сгрудились главные силы 256-й пехотной дивизии. До вечера 24 июня 11-й мехкорпус провел больше десятка танковых атак. Они были нацелены в основном на Кузницу, но частью сил корпус Мостовенко атаковал плацдарм немецкой 8-й пехотной дивизии южнее Гродно. Как пишет немецкий исследователь белостокского «котла» Хейдорн: «Германские «Штуки» и управляемый самолетами-корректировщиками артиллерийский огонь, равно как и обстрел прямой наводкой, сорвали все эти атаки» . Ввиду угрозы обхода со стороны Гродно и подвергаясь нажиму с фронта, Мостовенко был вынужден отдать приказ отойти с занимаемых позиций.
К тому моменту в 29-й танковой дивизии осталось, по отчету Мостовенко, около 60 танков, включая 10 Т-34. Ударные возможности корпуса в тяжелых боях 22–24 июня существенно снизились. О его участии в контрударе совместно с группой Болдина уже не было и речи.
Тем не менее немцы достаточно высоко оценили действия корпуса Мостовенко и передовых отрядов группы Болдина. Уже в промежуточном донесении группы армий «Центр» за 24 июня (поданном в 19.45) звучали такие слова:
«Сильный вражеский контрудар с применением танков против Кузница и Гродно с юга и юго-востока. Здесь идут тяжелые бои (по атакующим вражеским танкам действовали пикирующие бомбардировщики; отдан приказ о переброске сюда 129-го противотанкового дивизиона, одной зенитной батареи VIII АК, а также 129-й пехотной дивизии в полосу XX АК)» .
В итоговом донесении группы армий за день говорилось о том, что «XX АК и 8 пд VIII АК временно перешли к обороне».
Когда уже вовсю гремели бои с советскими танками, разведка стала докладывать о приближении все новых и новых танковых подразделений. В докладе разведывательного отдела XX корпуса говорилось:
«Около 12.00 наш разведчик докладывает о большой концентрации танков противника (более 200 танков) в районе Одельск - Индура - Новосиль».
В журнале боевых действий 256-й пехотной дивизии было сказано о множестве таких донесений:
«Разведывательная авиация докладывает в течение дня о крупных скоплениях противника, в первую очередь танков, в районе Индуры, Дубовы-Старой, Одельска, а также о колоннах танков и моторизованной артиллерии на шоссе Белосток - Соколка - Кузница».
Можно себе только представить, как потускнел Маттерн, когда узнал о приближении к позициям его корпуса сотен советских танков. Однако у него в первой линии было два полнокровных соединения, 162-я и 256-я пехотные дивизии. Хотелось бы подчеркнуть: на пути Болдина был не фланговый заслон, а перешедшая к обороне ударная группировка немцев.
Вскоре подходившие с юга танки вступили в бой. Собственно, наступление группы Болдина началось именно вечером 24 июня. По немецким данным, первый удар последовал только в 19.00 берлинского времени. Не совсем ясно, почему наступление началось так поздно. Возможно, Болдин хотел минимизировать эффект от воздействия немецкой авиации. Не исключено, что части просто задержались на марше, а командование настаивало на немедленном переходе в наступление. В пользу этой версии говорят донесения немецкой авиаразведки, сообщавшей о подходе механизированных колонн днем 24 июня. Если бы они прибыли загодя и лишь ждали своего часа, их бы вряд ли успели заметить.
В своих мемуарах Болдин весьма туманно излагает события, путаясь в их датировке. Это, кстати, касается не только контрудара под Гродно, все его мемуары такие же размытые. Однако Болдин упоминает, что на командный пункт его группы приезжал маршал Кулик. Известно, что Кулик 24 июня был в 3-й армии. Возможно, он вечером того же дня прибыл к Болдину и под его нажимом танковые части перешли в наступление. До наступления темноты оставалось буквально несколько часов.
Первая атака, начавшаяся, по немецким данным, в 19.00 24 июня, была нацелена на деревню Сидру, занимавшуюся главными силами 162-й пехотной дивизии. Как пишет немецкий исследователь Хейдорн, «это весьма энергично начатое наступление привело к панике в Сидре». Командир XX корпуса генерал Матерна был вынужден принять решение оставить позиции и отступить на несколько километров на север. Командир 7-й танковой дивизии Борзилов оценивал потери своего соединения в этом первом полноценном бою в 18 танков «сгоревшими и завязшими в болотах».
Уже в темноте, в 1.00 ночи, последовало наступление на узел дорог Даброву. Судя по всему, этот удар был нанесен частями 36-й кавдивизии. Удар пришелся по слабому звену немецкого фронта. Даброва была расположена на стыке между 129-й и 162-й пехотными дивизиями. Она была занята всего одной ротой. Положение быстро приобрело настолько угрожающий для немцев оборот, что командование было вынуждено усиливать оборону отправкой в Даброву пехотных и артиллерийских подразделений. Лишь рано утром 25 июня немцам удалось вновь прочно закрепиться в этом узле дорог.
В утреннем донесении группы армий «Центр» (поданном в 7.10 25 июня) уже назывались конкретные советские соединения, участвовавшие в контрударе. Были выявлены обе танковые дивизии мехкорпуса Хацкилевича. Интересен также источник информации: «По показаниям пленного тяжелораненого майора, 7-я тд вместе с 4-й тд (обе из Белостока) относятся к 6-му танковому корпусу». Фамилию этого майора установить не удалось, но к вечеру того же дня он также сообщил о третьей участвующей в боях дивизии 6-го мехкорпуса - 29-й моторизованной. Причем пленный дал довольно точные сведения о ее структуре, сообщив немцам номера танкового и мотострелковых полков дивизии Бикжанова. Также в утреннем донесении было указано, что в ходе боев южнее Гродно части XX корпуса подбили 67 советских танков. Скорее всего, речь идет о результатах предыдущего дня, т. е. 24 июня.
Рано утром 25 июня наступление группы Болдина было возобновлено. Атаки последовали при артиллерийской поддержке с направлением главного удара между Сидрой и Маковланами (3 км на юго-юго-запад от Сидры), в тыл частям в Кузнице. Ожесточенные бои в этом районе длились всю первую половину дня, но даже тактического успеха добиться не удалось. Лучшим достижением стал глубокий танковый прорыв у селения Поганицы в 5 км южнее Сидры около 10.00 25 июня.
Одновременно атаке подверглись позиции соседней 256-й пехотной дивизии под Кузницей. В истории полка этого соединения записано: «Как и предполагалось, все загнанные в котел Белостока русские силы попытались прорваться в северо-восточном и восточном направлениях. Для этого особо удобной представлялась дорога через Соколку, Кузницу, Гродно. На этой дороге в течение 24 и 25 июня пришлось отбить тяжелые атаки вражеских танков (обер-лейтенант Пеликан один со своей батареей САУ «Штурмгешюц» вывел из строя 36 танков)» . Интересно, что немцы интерпретировали советский контрудар как попытку прорыва из окружения.
Неизвестно, хотел ли Болдин избежать ударов с воздуха вечерней атакой, но она по крайней мере прошла без систематического воздействия Люфтваффе. Утром и днем 25 июня это было с лихвой компенсировано шквалом авиаударов. На наступающие советские части обрушились «Штуки» VIII авиакорпуса. В конечном итоге атаки были прекращены около 12.00. Части группы Болдина отступили в юго-западном направлении. Наблюдавший за контрударом со стороны командир 11-го мехкорпуса Мостовенко позднее писал в своем отчете по итогам боев: «Наступление 6 мк успеха не имело. 4 тд продвинулась до Кужница и стала отходить» .
Может возникнуть вопрос: почему же КВ и Т-34 не опрокинули немецкую пехоту? Во-первых, ее было много, и это был не слабый фланговый заслон, а ударная группировка с сильной артиллерией. Во-вторых, советская атака проводилась при слабой поддержке мотострелков, и немецкие противотанкисты могли стрелять по танкам в упор. Также неуязвимость новых советских танков несколько преувеличивается. Командир 4-й танковой дивизии Потатурчев на допросе в плену говорил: «Легкие немецкие противотанковые орудия были неэффективны против тяжелых русских танков (50–68 тонн), с другими танками, в том числе Т-34, они боролись успешно» . Это слова человека, который лично участвовал в описываемых событиях. Командир 7-й танковой дивизии Борзилов позднее в одном из своих отчетов о боях в Белоруссии писал: «Лично преодолевал четыре противотанковых района машинами «КВ» и «Т-34». В одной машине была выбита крышка люка механика-водителя, а в другой - яблоко «ТПД» .» . Немецкая авиация только довершила то, чего уже добилась пехота.
Ситуация, надо сказать, была достаточно типичной. Точно так же германский V авиакорпус под Берестечко на Юго-Западном фронте заставил отступить 12-ю танковую дивизию 8-го мехкорпуса. При этом на Украине у немцев не было наиболее эффективных против наземных целей пикирующих бомбардировщиков. Под Гродно они были. Конечно, даже Ю-87 не могли достаточно результативно поражать танки. Но они могли поражать пехоту и артиллерию. Без них продвижение вперед одними танками было невозможно. Этот сценарий не раз повторялся в ходе войны: под Сталинградом в сентябре 1942 г., под Курском в июле 1943 г. (в наступательной фазе операции). Отражение удара под Гродно было лишь первым примером подобных действий.
Самым обидным во всей истории с контрударом 3-й армии и группы Болдина под Гродно является то, что в построении немецких войск было приличных размеров «окно». В отчете VIII корпуса по итогам боев было сказано: «Особенную заботу создавал для корпусного командования разрыв, зияющий у Лососны между 256-й дивизией и правым крылом 84-го пехотного полка, тем более потому, что там, на аэродроме Каролин, еще утром располагалась корпусная эскадрилья ближней разведки. Если бы русские предприняли в северо-западном направлении атаку, то здесь они не натолкнулись бы ни на какое сопротивление» .
Этот просвет можно было обнаружить при тщательной разведке противника. Его использование выводило любое из атакующих советских танковых соединений, даже сравнительно слабые дивизии 11-го мехкорпуса, прямо в тыл XX армейскому корпусу. Более того, он выводил прямо к штабу корпуса в Новом Дворе. Несомненно, что такой удар, дополненный атаками с фронта, заставил бы немцев дрогнуть и отступить. Под Дубно на Юго-Западном фронте, пусть и случайно, советской 34-й танковой дивизии 8-го мехкорпуса удалось вклиниться в промежуток между наступающими немецкими боевыми группами. Под Гродно этого, к сожалению, не произошло.
11-й мехкорпус в контрударе 25 июня уже фактически не участвовал. 33-ю танковую дивизию генерал-лейтенант Болдин подчинил себе. Две другие дивизии корпуса Мостовенко решали сугубо оборонительные задачи. В частности, им пришлось отражать попытку немцев форсировать Неман с востока на запад, угрожая флангу советской ударной группировки под Гродно. Мостовенко подтверждает данные об интенсивных авиаударах немцев днем 25 июня. Он позднее написал об этом в своем отчете: «Особенно усиленная бомбардировка производилась в этот день авиацией, и уцелевшие от предыдущих дней тылы были уничтожены. Ни одна машина не могла показаться на открытом месте, не будучи уничтожена. Расположение частей также подвергалось беспрерывным бомбардировкам и обстрелу авиации» .
Помимо атак с воздуха причиной вывода частей группы Болдина из боя было то, что они уже в течение длительного времени, с вечера 24 июня, вели наступательные действия. Причем в бой они пошли с марша. Нужно было время на заправку и техническое обслуживание машин. Командир 7-й танковой дивизии Борзилов писал в своем отчете: «В частях дивизии ГСМ было на исходе, заправку производить не представлялось никакой возможности из-за отсутствия тары и головных складов, правда удалось заполучить одну заправку сгоревших складов Кузница и м. Кринки (вообще ГСМ добывали кто как сумел)» .
Тем не менее мехкорпус Хацкилевича мог бы продолжить атаки спустя несколько часов. Однако уже в 15.40 25 июня 1941 г. из штаба Западного фронта последовал приказ о выводе 6-го мехкорпуса из боя и сосредоточение в районе Слонима. Связано это было с успехами танковой группы Гудериана. История появления этого приказа будет рассказана немного позднее. По докладу Борзилова, до частей 6-го мехкорпуса приказ дошел «к исходу дня» 25 июня.
Так или иначе, контрудар группы Болдина можно считать завершившимся в полдень 25 июня. Каковы же были его итоги? Немецкий исследователь белостокского «котла» Хейдорн писал:
«Без сомнения, советские атаки 24 и 25 июня южнее и юго-восточнее Гродно завершились тяжелым тактическим поражением. Несмотря на использование большого числа танков, русским не удалось разгромить расположенные на не слишком удачных позициях части германского XX АК.
Напротив, были понесены тяжелые потери в танках. По данным XX АК, число уничтоженных советских танков было следующим:
256-я пд - 87;
162-я пд - 56;
2-я рота 4-го полка зенитной артиллерии - 21;
VIII авиакорпус - 43;
Конечно, две сотни танков из тысячи не были смертельным ударом для 6-го мехкорпуса. Даже если прибавить к ним 63 «разбитых и разогнанных авиацией противника» машин из 7-й танковой дивизии. Также неизвестное число машин вышло из строя на маршах и было задействовано на обороне фронта по Нареву. Однако мехкорпус Хацкилевича к 26 июня еще сохранял боеспособность и, как мы увидим далее, еще смог себя проявить.
Вместе с тем оценивать контрудар группы Болдина однозначно отрицательно, безусловно, было бы ошибкой. Тот же Хейдорн пишет: «На оперативном уровне, однако, советские атаки принесли успех. Германский XX АК оказался настолько серьезно скованным, что лишь 27 июня оказался в состоянии вновь перейти к наступлению. Таким образом, он потерял 3,5 дня» . С этим тезисом не поспоришь: поставленные командованием XX корпусу задачи к моменту отхода группы Болдина от Гродно выполнены не были. Фактически контрудар 6-го мехкорпуса предотвратил быстрое смыкание кольца окружения советских войск в районе Волковыска силами немецкой пехоты. В условиях количественного превосходства двух немецких полевых армий над противостоявшими им 3-й и 10-й армиями это само по себе было достижением. Напомню, что контрудар пришелся не по фланговому заслону немцев, а по имеющему наступательные задачи XX армейскому корпусу.
Отход частей 6-го мехкорпуса от Кузницы и Сидры начался уже в ночь с 25 на 26 июня. Борзилов в своем отчете с досадой пишет, что, «по предварительным данным, 4 ТД 6 корпуса в ночь [с] 25 на 26.6 отошла за р. Свислочь, благодаря чему был открыт фланг 36 кав. дивизии» . По словам Борзилова, отход проходил недостаточно организованно. 128-й мотострелковый полк 29-й мотодивизии и 36-я кавдивизия отходили беспорядочно, в панике. Порядок удалось восстановить уже ближе к Волковыску.
В итоговом донесении группы армий «Центр» за 26 июня указывалось: «Сильные атаки противника против XX и VIII армейских корпусов прекратились, отмечены лишь атаки местного значения и бои с разрозненными вражескими частями» .
В связи с контрударом группы Болдина необходимо также упомянуть о боях на Нареве, в которых принимали участие подразделения 4-й и 7-й танковых дивизий 6-го мехкорпуса. Ввиду упреждения в развертывании, войска Западного фронта уступали количественно противнику не только на направлениях главных ударов немцев, но и в центре намеченных германским командованием «канн». Вследствие этого им пришлось задействовать для сдерживания натиска немецкой пехоты на фронте 10-й армии части 6-го мехкорпуса. Опорой обороны в этом районе стал рубеж реки Нарев.
По данным немецкой разведки, на Нареве и у устья Орланки действовали следующие советские части и соединения:
86-я стрелковая дивизия;
Крупные части 113-й стрелковой дивизии;
25-я танковая дивизия 13-го мехкорпуса;
Крупные части 4-й танковой дивизии 6-го мехкорпуса;
Корпусная и армейская артиллерия.
Долго ждать атак противника на рубеже Нарева не пришлось. С юго-запада к нему подошел VII армейский корпус, двигавшийся в направлении на Гродек - Белосток. Согласно приказу штаба корпуса от 20.30 23 июня его задачами на 24 июня было:
«2) VII ак продвигается 24 июня к Нареву, пытается быстрым ударом захватить мосты через Нарев и готовится к переправе через реку;
3) 268, 7 и 23-я дивизии начинают движение к Нареву в прежнем порядке в 04.00 24 июня. Передовые соединения следует заранее выслать вперед».
24 июня плацдармы на другом берегу Орланки и Нарева были успешно захвачены. Уже вечером по плацдармам 23-й дивизии были нанесены контрудары, однако все их удалось отразить. На следующий день было запланировано наступление с захваченных плацдармов.
Однако действиями занявших оборону фронтом на запад советских частей эти планы были вскоре нарушены. Сопровождавшиеся мощным артиллерийским огнем атаки пехоты и танков обрушились на плацдармы 7-й (особенно в первой половине дня) и 23-й (здесь главным образом во второй половине дня) пехотных дивизий. Немцы смогли сохранить и даже несколько расширить плацдармы, но ни 7-й, ни 23-й дивизиям не приходилось думать о продолжении наступления. Тем самым была сохранена дорога Белосток - Сокулка для маневрирования группы Болдина. Вскоре группе она понадобилась для отвода в район Волковыска.
В журнале боевых действий VII корпуса прямо указывается «авторство» относительно результативных контратак на плацдармы: «Несмотря на неоднократные контратаки 4-й и 7-й тд, к 18.00 достигнута линия Павлы - Рыболы - Ходоры перед Ухово».
Происходило это, напомню, в то же время, что и контрудар под Гродно. Вместе с ним оно и завершилось. В ночь на 26 июня отступление началось по всему течению Нарева. Начинался новый этап сражения за Белоруссию.
"... Когда страна быть прикажет героем,
У нас героем становится любой!"
( с троки из советской песни)
Карьера удалась. Он встретил войну в генеральском звании и в должности заместителя командующего Западным особым военным округом. Высокая должность сочетается с большими возможностями и огромной ответственностью. Поэтому, как минимум, половина вины за поражение в приграничных сражениях, за разгром войск округа и за оккупацию Белоруссии, ложится не только на командующего округом генерал-полковника Павлова Дмитрия Григорьевича, но и на него - на генерал-лейтенанта Болдина Ивана Васильевича.
Или только четверть, потому что 22-го июня Павлов отправил Болдина в штаб самой мощной в округе 10-й Армии? Но и за поражение этой армии нельзя спросить с Ивана Васильевича потому, что ему поручается возглавить конно-механизированную группу войск, способную остановить армаду немецких танков.
Группа войск, оказавшаяся в подчинении у Болдина включала четыре танковые, две механизированные дивизии и кавалерийский корпус. Не много и не мало - 1 310 танков (328 новых танков Т-34 и КВ) и 370 пушечных бронеавтомобилей, всего 1 680 единиц бронетехники, более шести тысяч автомобилей и трехсот тракторов, а так же гаубичный полк резерва Главного командования в составе 48 тяжелых орудий.
И почти всё это добро, нажитое непосильным трудом Советского народа, досталось немецким войскам в виде металлолома или - вполне исправной боевой мощи, стоящей с пустыми баками или покинутой безоружными экипажами, по причине отсутствия снарядов. В дивизиях есть комдивы, которые отвечают за выполнение боевого приказа и как бы снимают с Болдина большую часть вины за разгром дивизий, поскольку не обеспечили свои подразделения зенитным прикрытием, горючим и снарядами.
Вроде как и не виноват уже ни в чем генерал Болдин, если не вспоминать что он не уполномоченный истукан, а заместитель командующего Западным округом и обязан был заблаговременно решать вопросы развития противовоздушной обороны, а так-же думать о пунктах хранения и способах боепитания войск округа.
На третий день войны Группа Болдина вступила в бой с противником, а на пятый или погибла, или разбрелась по лесам, или длинными скорбными колоннами шла в немецкую неволю. Побрёл и наш герой, от Белостока в сторону Минска. Так и шел, с малой группой штабных офицеров, пока 2-го июля, под Минском не наткнулся на две с половиной тысячи окруженцев, из остатков 10-й Армии (брошенной Болдиным под Белостоком) и 3-й Армии, воюющих под командованием полковника Стрельбицкого Ивана Семёновича.
Поскольку полковник по чину ниже, чем генерал-лейтенант, командование принял на себя Иван Васильевич. В начале следующего дня, без надлежащей разведки, батальоны пошли в "разведку боем", напоролись на немецкие танки и героически сражались, пока от батальонов не осталась горстка людей. Уничтожили окруженцы в том бою 26 немецких танков, 31 машину, 17 мотоциклов и штаб мотоциклетного полка. Уцелевших бойцов повёл из окружения генерал-майор Борисов Владимир Борисович, а наш герой отправился налегке, с небольшой группой и к вечеру нарвался на очередную неприятность в размере пяти тысяч бойцов и командиров, находящихся возле линии ДОТов и ДЗОтов.
На рассвете 5-го июля, Болдин даёт команду на начало атаки с целью прорыва кольца окружения и соединения с войсками "ведущими борьбу за Минск", которая завершилась ещё 29-го июня, шесть дней назад. О результатах боя, Иван Васильевич не рассказал ни в своих мемуарах, ни в итоговом донесении командующему Западным фронтом маршалу Тимошенко Семёну Константиновичу.
Скорее всего, атакующих раскатали, разогнали или поубивали появившиеся немецкие танки - 85 (по словам Болдина) единиц бронетехники. Из пяти тысяч личного состава на место сбора вернулось (по словам Болдина) группа политрука Осипова - всего три сотни человек и дальше (цитирую генерала):
"За последние сутки ни у меня, ни у штабных командиров во рту даже маковой росинки не было. Поэтому предложение Осипова оказалось кстати. Странно только, где он сумел раздобыть продукты? А Осипов, словно угадав мои мысли, поясняет:
- По пути сюда зашли в один колхоз. Хозяйство еще добротное, гитлеровцы не успели ограбить. Председатель очень нам обрадовался. Тут же велел забить несколько коров, барашков, дал хлеба. Пообещал, пока мы будем здесь, снабжать нас по потребности.
Трапеза длится недолго, но весело
"
.
Согласитесь, очень не похож маршрут следования группы на боевые действия и не самое удобное время для веселья, когда пять тысяч человек, кроме лиц добывавших провизию, только что сложили свои головы. Как-то коробит душу такое веселье - чуть ли не на горячей людской крови, после страшного поражения. Но некоторым "было весело".
Не хочется думать, что Болдин послал пять тысяч красноармейцев под немецкие танки с целью отвлекающего удара, который позволит ему лично и группе Осипова проскочить сквозь кольцо окружения, но не могу отделаться от этой мысли. На всём дальнейшем пути, за 27 дней, было несколько стычек с противником, в которых уничтожили 8 автомашин, 1 самолёт, 1 склад и 20 фашистов, 17 из которых - пьянствовали в деревенской избе, имели изобилие еды и значатся как уничтоженный штаб. Понятно, что это результат акций по добыче питания для сотни людей, сопровождавших Болдина в пути от Минска до окрестностей Духовщины. Именно столько дошло до линии Западного фронта. Две сотни или погибли в пути, или разбежались от генерала, или генерал ушел от них со своей личной сотней. О этом история умалчивает.
Пусть простит меня читатель за ёрничанье. Знаю, что подло прыгать на костях павших, как иногда топчутся по памяти Панфиловцев, Космодемьянской, Матросова и других героев. План и настрой был совсем другой - спокойно и аргументированно рассказать о реальности странствий героя приказа N 270 генерал-лейтенанта Болдина Ивана Васильевича, но не получилось. Эмоции взяли верх, да и не погиб генерал, а жил долго и счастливо, в отличие от многих тысяч воинов, доверявших ему свои судьбы.
Для успокоения нервов, расскажу о выходе Болдинской "Лесной дивизии" из окружения. Кто заинтересуется деталями, может прочитать о "Лесной дивизии" комиссара Шляпина в общедоступных фронтовых дневниках военного корреспондента Гросмана Василия Семёновича. Там детально рассказано, как комиссар сформировал из отчаявшихся красноармейцев - окруженцев боеспособное подразделение численностью около двух тысяч человек и как генерал-лейтенант Болдин пришел 7-го августа 1941 года в организованную "Лесную дивизию", взял командование на себя, а 11-го августа, при помощи войск 19-й армии, возглавляемой Коневым Иваном Степановичем прошел с дивизией на другую сторону линии фронта.
- Через пять дней, 16-го августа 1941-го года руководством страны и армии подписывается широко-известный приказ Ставки Верховного Главного Командования Красной Армии "Об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставление врагу оружия". Приказ о позорных фактах умышленной сдачи в плен и необходимости защищать каждую пядь земли.
Поскольку страна нуждалась в героях, в приказе, как о достойном примере (не поминая воинских провалов), говорилось и о Болдине. Вот выдержка из приказа:
"
Зам. командующего войсками Западного фронта генерал-лейтенант Болдин, находясь в районе 10-й армии около Белостока, окруженной немецко-фашистскими войсками, организовал из оставшихся в тылу противника частей Красной Армии отряды, которые в течение 45 дней дрались в тылу врага и пробились к основным силам Западного фронта. Они уничтожили штабы двух немецких полков, 26 танков, 1049 легковых, транспортных и штабных машин, 147 мотоциклов, 5 батарей артиллерии, 4 миномета, 15 станковых пулеметов, 3 ручных пулемета, 1 самолет на аэродроме и склад авиабомб. Свыше тысячи немецких солдат и офицеров были убиты. 11 августа генерал-лейтенант Болдин ударил немцев с тыла, прорвал немецкий фронт и, соединившись с нашими войсками, вывел из окружения вооруженных 1654 красноармейца и командира, из них 103 раненых".
Получается, что практически каждый день отряд генерала Болдина громил по вражеской колонне, состоящей из 3-х мотоциклов и 23-х автомобилей. Убивал по 20-25 гитлеровцев. Раз в два дня уничтожал немецкий танк. Проходил по немецким тылам 15-25 километров, а немцы терпели в своём тылу это безобразие и целых полтора месяца не блокировали, не перехватили и не уничтожили русскую колонну. Создаётся впечатление, что Болдин потерял чувство меры, описывая свои преувеличенные тыловые подвиги.
Попытаемся проверить сведения генерала Болдина и обратимся к воспоминаниям комиссара Шляпина, записанным корреспондентом Гросманом:
"7-го
августа
к нам пришел генерал Болдин с сотней человек. 8-го (августа
) он принял командование. Послали 4 разведки, приказали разведчику политруку Осипову связаться с Коневым. Это удалось. Конев дал задачу о совместном действии с войсками, назначил срок... 70 тяжелораненых (было в лесу), всех вылечили, всех вывезли. Некоторые предлагали отдать раненых на излечение колхозникам, но я не позволил. Всех вывел и вывез. Санитар один придумал выжимать сок из малины и черники -- раненые от этого сока хорошо очень поправлялись. Ну и пришел день проверки, решающий бой. Подтянулись поближе. Винтовки и патроны у всех. 8 пушек 76 мм, 3 противотанковых 45 мм, около 20 станковых пулеметов, 60 ручных пулеметов, ротные минометы. ... Навалились мы на немцев с тыла, в момент боя вызвали панику, ударили дружно: убили 1500 человек, разбили 100 машин, 130 мотоциклов, две зенитных батареи и один артиллерийский дивизион. Кричали "ура" так громко, что Конев за шесть километров слышал. Трех офицеров один боец спугнул криком "ура", они пили кофе под кустиком; из их же автомата застрелил их... Когда подходили к штабу армии, шрапнель рвалась над головой, но ни один даже не пригнулся, шли в рост... Вывели всех -- раненых, женщин, детей, стариков, которые с нами спасались, пленных даже вывели, 70 овец, 40 коров, 100 повозок и пр
очее
. Встреча была замечательная, обнимались, целовались, отдавали нам махорку, хлеб. 11-го вырвались, а 13-го уже воевали
"
.
Как видим, в отличие от приказа N 270, рассказ Шляпина пестрит подробностями о наличии артиллерии и значительного количества пулемётов в его "Лесной дивизии". Численность уничтоженной живой силы противника указывается конкретно - 1500 человек, что не сильно противоречит тексту приказа, где сказано "более тысячи
". Картина с мотоциклами получается такая, что при прорыве уничтожено 130 единиц, а на Болдинский тыловой рейд остается всего 17 мотоциклов. Эта цифра гораздо реальнее. В отличие от 949-ти автомашин, которые Шляпин "оставляет на более раннее уничтожение" Болдинскому отряду из сотни человек.
Но есть в этом рассказе детали, которые настораживают. Например, громкое "Ура" атакующих бойцов, которое слышит Конев за шесть километров, а три немецких офицера - не слышат и пьют кофе вместо того, чтобы руководить отражением наступающих русских, которых они не видят.
Если в колоннах идущих на прорыв, было семьдесят "Шляпинских" раненных, а Болдин сообщит, что "почти
всех раненных вывезли
", то за время прорыва, в котором уничтожено 1500 гитлеровцев, а шрапнель рвалась над головами, было ранено всего 33 красноармейца, причем не упоминается о авиации, которая навалилась (об этом немного позже) на головы рвущейся из окружения "Лесной дивизии".
В каждом деле, в том числе и в военном, есть свои закономерности. Как правило, атакующая сторона несёт большие потери, чем обороняющаяся, а на одного убитого приходится около трех раненых. То есть, если Шляпин говорит правду, у немцев на поле боя должна быть гора из 3000-5000 тысяч раненных. У нашей стороны - гораздо больше, но у нас ранено во время боя всего 33 бойца. Из этого можно сделать два вывода; или боестолкновение не носило ожесточенного характера и не уничтожили "более тысячи
" фашистов, или... наши раненные были брошены на поле боя. Версию ожесточенного сражения опровергает и то, что вывели даже 70 овец и 40 коров. Когда речь идет о человеческих жизнях, тогда не до домашней живности. То есть, уцелели все бурёнки, имевшиеся в "Лесной дивизии", за исключением восьми штук, которых вполне могли съесть за четыре дня перед прорывом.
Так где-же правда?
Как ни странно, но наиболее правдиво выглядят факты в донесении от 11 августа 1943 год, генерала Болдина, написанном на имя маршала Тимошенко. (регистрационный входящий номер 01073 в деле 27 штаба Западного фронта):
" Командующему Западным фронтом
Маршалу Советского Союза Тимошенко
ДОКЛАДЫВАЮ
-
--
С 22 июня и по 4 июля 1941 года я, с кадровыми частями вёл бой с немецкой армией на участке Сокулка - Кузница, река Свислочь, река Росс, река Шара и с 4.07.1941 перешёл на формирование отрядов, с которыми действовал в тылах немецкой армии,
до 11.7.1941 г. по уничтожению, как мелких, так и крупных частей - подразделений.
-
--
С 6 по 27.7.41 г. я с отрядом пытался ускорить только движение и стараясь как можно быстрее соединиться с войсками. При встрече были мелкие перестрелки, жертвы были с той и с другой стороны, больше со стороны противника.
5. ПОДГОТОВКА К ВЫХОДУ ИЗ ОКРУЖЕНИЯ
Подготовка к выходу из окружения длилась трое суток. Мною было в первую очередь обращено внимание на то, чтобы произвести полную реорганизацию отрядов, поднять их дисциплину, поднять авторитет своего оружия и веру в то, мы пробьемся и соеденимся со своими войсками и далеет накормить людей, так как отряды уже резали конский состав и кушали. Хлеба отряд не имел с 25.7.41 и в течение трех дней велась неприрывная разведка, как боевая, так и переодетыми в гражданское платье командирами. Увязав вопрос с командующим 19 армией Генерал-Лейтенантом Коневым о началах действий, я начал действовать в 7-30 т.е. выводить дивизию из окружения. В полосе справа х. Питачивы, Занино 2-е, Занино 1-е, Волково. Слева - Шатуны, х. Приглово, Гутарово, Сачинки в общем направлении на свх. Климово. Учитывая противостоящего пртивника /ГОО МП 53 ПП 3 Мотоцикл. отряд с артиллерией/ оказалось: 1/ Убитых солдат и офицеров до 1000 человек. 2/ Уничтожено до 5 батарей противника, из них две зенитные. 3/Разгромив до 13 станковых и 7 ручных пудемётов. 4/ Уничтожено до 100 штабных, легковых, транспортных машин и до 130 мотоциклов. Машины частично выжжены и остаток машин и мотоциклов выведено из строя, путём поломки частей материальной части.ВО ВРЕМЯ БОЯ МНОЮ ПОТЕРЯНО НА ПОЛЕ БОЯ:
1/ Убито 211 человек, ранено 103 человека, которые почти все вывезены с поля боя. 2/ 5 орудий 75 мм. и одно орудие 45 мм выведено из строя миномётным огнем противника. В общей сложности отряд вышел из окружения в следующем составе: людей 1561 человек - раненных 103 человека. Всего 1664 человека. Лошадей 292, повозок 37, сандвуколок - 13, кухонь - 5, раций - 1. Генерал-лейтенант Болдин. 11.8. 41 " . (Стиль и орфография донесения сохранены. Прим.В.А.) Что можно увидеть за строками этого донесения? То, что свои странствия Болдин описывает довольно скромно, несуществующих подвигов, как будет в послевоенной книге его воспоминаний "Страницы жизни", не придумывает. Провал приграничных сражений войск Западного округа и свою вину за неготовность округа к отпору немцев, прячет за фразой "воевал". Вроде как "Война всё спишет". О Минском поражении отрядов Болдина-Стрельбицкого (под Минском) и Болдина (возле Старого села) не вспоминает, но вражескую технику, уничтоженную погибавшим отрядом, записывает на свой счет. Расхождений с Шляпиным, по результатам боя, не особенно проявляет. Количество уничтоженной вражеской техники, раненных бойцов и боевые потери врага - скромнее, чем в рассказе Шляпина. Невнимательность генерала немного портит радужную картину донесения. Личный состав "Лесной дивизии", указанный на странице 2 данного донесения - 2143 человека личного состава. Выведено всего 1664 человека и остались убитыми на поле боя - 211 человек. Вспоминаем арифметику: 2143 чел. - 1664 чел - 211 чел. убитых = потерянных 268 человек. Скорее всего, это пропавшие без вести - убитые или оставленные на поле боя бойцы. Выбытие личного состава, реально, составляет около 479 человек. Почти полтысячи бойцов. Не считая потерь среди местного населения и минских евреев, бывших в лагере лесной дивизии. Много это или мало? Мы упустили из виду, что удар по немецкой линии фронта был с двух сторон - "Лесной дивизией" с тыла и лобовая атака 166-й дивизией с фронта. Поскольку первая немецкая линия обороны и укреплена лучше, и минирована, имеет полосу заграждения, а солдаты там нюхнувшие пороха, то вряд ли потери личного состава 166-й стрелковой дивизии меньше, чем у генерала Болдина. Полтысячи и полтысячи составят тысячу. Вот и родилась в донесении цифра потерь немецких подразделений "более тысячи", близкая к нашим потерям, чтобы совместная операция Конева и Болдина не выглядела провальной. С этой же целью, потери по 19-й армии Конева и по 166-й стрелковой дивизии Хользинева за 11 августа 1941 года не показываются, списки выбытия личного состава не оформляются, за исключением трёх десятков бойцов. Странно, что в донесении не сообщается о гибели генерала Степанова, прошагавшего с Болдиным от Минска до центра Смоленщины и сраженного осколком бомбы рядом с Иваном Васильевичем. По количеству уничтоженного автотранспорта, ни Болдин, ни Шляпин не дотягивают до цифры в Приказе N270, почти на 950 автомобилей. Им совесть не позволяет. Теперь посмотрим на событие дня глазами командующего 19-й армией, генерала Конева и глазами Командующего Западным фронтом маршала Тимошенко. Итак, "Журнал боевых действий Западного фронта за август месяц 1941 года", страница номер 40, ставшая после дополнений и исправлений - страницей N 48. Запись сделана в журнале фронта, но туда вносилась информация на основе донесений армий: " 11 августа 1941 года. Активные действия проходили в центре и на левом фланге фронта. "... .. 19-я АРМИЯ в речение дня вела наступление с задачей окружения и уничтожения противника в районе Левашева, Занено 2-е, Москевка и содействуя выходу из окружения группы г-л Болдина. Наступлению предшествовала авиационная подготовка. В 12-50 части 166 СД в р-не Приголово соединились с группой Болдина. К исходу дня 166 СД вышла на рубеж: хут. Завиванье, вост. окраина Левошова, Приглово, восточная окраина Занино 1-е. За день боя частями армии и группы Болдина уничтожено до 2000 человек 5 пд, одна батарея и до 80 автомашин противника. 900-й учебно-бронетанковой бр. пр-ка. Группа Болдина в к-ве 1500 человек с тремя орудиями большим обозом вышла из окружения и сосредотачивается в р-не свх. Неёлово. " Как видим, в отношении уничтоженных автомашин и батарей, Конев скромничает или осторожничает. Их количество указано как 80 (а не 100) единиц, батарей - 1 (вместо трех батарей и артдивизиона у Шляпина или пяти батарей у Болдина. Однако, количество убиенных немцев составляет 2000 человек. Военная статистика это вещь сложная, политизированная и непредсказуемая. Выскажу предположение, что общие потери "Лесной дивизии" и 166-й стрелковой дивизии действительно составили около 1000 человек и в штабе 19-й армии решили сгладить это "двухтысячными" потерями противника. Возможно, кто-то попытается опровергнуть меня с помощью отсутствия данных в ОБД "Мемориал". Мне нечем ответить такому аналитику, но отсутствие документов не значит отсутствие потерь. Будем реалистами. Более чем пятичасовой наступательный бой, под огнём вражеской артиллерии и авиации не может обходиться малой кровью. Но и свои предположения мне нечем подкрепить Маршал Тимошенко не испытал большого восторга от событий на фронте 19-й армии. Его отношение сжато сформулировали штабные сотрудники Западного фронта: " Выгодное положение одновременного удара с фронта и с тыла командармом 19 г-л Коневым и г-л Болдиным, использовано крайне недостаточно. Фактически бой велся только за выход из окружения группы Болдина, без решительных действий войск 19 армии, в то время как предоставлялась возможность сосредоточенным решительным ударом и вводом в бой резервов, небольшой боевой эпизод развить в крупный успех и нанести противнику большой урон". Среди авторов пишущих о годах войны, весьма популярна фраза: "Сталин думал, что...". Вот только никому и никогда не удастся узнать, что именно и когда думали Сталин, Тимошенко, Конев, Болдин и тысячи Ивановых, Петровы и Сидоровых, воевавших в те далёкие годы. Поэтому, я бессилен сказать, что именно думал маршал Тимошенко 11-го августа 1941 года по поводу "Болдинского прорыва". Я думаю, что Тимошенко не мог не знать о подготовке выхода "Лесной дивизии" из окружения и командарм Конев не мог решиться на такое дело без согласования с Командующим Западным фронтом. Несомненно, обсуждались общие детали о том, на каком участке и какими силами наносить удар. То есть, Конев должен был знать о целях, задачах операции и о силах, используемых в ходе операции. Его полководческие "прозрения задним числом" следует рассматривать как политический ход, заключающийся в том, чтобы подставить маленькую подножку объявившемуся заместителю расстрелянного генерала Павлова и как-бы проинформировать общественность о своей нелояльности к Болдину. Конев ударяется в публичность и даже отправляет Рокоссовскому телеграмму. Вот выдержка из телеграммы, сохранившейся на странице N50 ЖБД Западного фронта за октябрь месяц 1941 года: " У аппарата Тимошенко ... В основном сегодня Конев вывел Болдина, но я ожидал большего, я ожидал разгрома противника, а оказалось, что группа Болдина ухитрилась, наблюдая отход немцев, проходить не стреляя в них, т.е., главное, преследовали не уничтожение пр-ка, а просто хотя бы выйти на своим, Однако, делается совершенно ясным, что перед Коневым, да и перед вами противник представляет из себя разбитые части, сведённые из нескольких частей в одну и образовавшие отдельные очаги обороны, не имея глубины обороны и в общем ничего серьёзного не пре дставляя. Этого противника надо бы основательно побить, для этого надо родить решительность и смелость, которых у некоторых частей наших не хватает, надо серьёзно заняться перестройкой людей, чтобы они оценивали положение и подходили к решению задачи без предвзятости . Это я отношу, главным образом , к Хоменко и Коневу, но видимо, есть и у других ... (у Болдина или у Рокоссовского? Прим. В.А.). На этом заканчиваю рассказ о генерале Болдине, который через пять дней, 16-го августа 1941 года, когда страна нуждалась в героях и образцах для подражания, станет героем Приказа N270 и примером для всей Красной армии. Ровно через два месяца, оказавшись снова в окружении, он в четвёртый раз, как раньше - под Белостоком и дважды - под Минском, бросит своих бойцов. Западный фронт, вместо Тимошенко будет возглавлять Конев, которого Тимошенко укорил в неумении оценивать положение и решать задачи без предвзятости. Второго октября немцы нанесут северный удар операции "Тайфун" в стык, между 30-й армией Хоменко и 19-й армией Лукина(бывшей командарма Конева), словно зная, что там не изжиты замечания, сделанные маршалом Тимощенко в адрес этих армий. Новая группа Болдина, ценой своих жизней, будет несколько дней мужественно сражаться на направлении того удара, возле смоленского посёлка называемого Холм-Жирковский. "Отдельные очаги немецкой обороны, укомплектованные из различных частей" превратятся в надёжную тактику обороны немецких войск, на основе опорных пунктов обороны. Систему такой обороны, построенную под Ржевом, обильно политую кровью десятков наших дивизий, захочет посмотреть Сталин и долгое время будут изучать специалисты Генерального штаба Красной армии. Генерал Рокоссовский, назначенный оборонять город Вязьму, не сможет организовать её защиту, но совсем скоро, защитит Москву. После того, как в первой половине октября 1941 года, значительная часть Западного и Резервного фронтов окажутся в Вяземском окружении, а немцы вырвутся на подступы к Москве, местные жители и красноармейцы, не убитые, не пленённые, а воюющие в партизанских отрядах, народной молвой, назначат виновным за поражение (назовут предателем) маршала Тимошенко, хотя он уже с середины сентября - месяца, воевал на другом - на Юго-Западном фронте. Впереди у всех генералов, упомянутых в коротенькой телеграмме маршала Тимошенко к генералу Рокоссовскому, будут дни и ночи трудов, поражений и побед, потому что 11 августа 1941 года это всего лишь - пятьдесят первый день долгой войны,«Гордился правом служить в Туле», — написал он в своих мемуарах. Правда, относится эта фраза еще даже не к 1941-му, а к 1923 году, когда Болдин приехал сюда командовать 252-м стрелковым полком 84-й стрелковой дивизии имени Тульского пролетариата. В то время полк размещался в здании бывшей, а теперь и опять нынешней семинарии на Староникитской улице.
«…В городе этом я не бывал, но много слышал о нем и представлял его большим, богатым и каким-то необыкновенным, — вспоминал свои первые впечатления от Тулы И. В. Болдин в книге мемуаров «Страницы жизни». — Помню, еще ребенком был, мать привезла как-то вкусных пряников, раздала нам, ребятишкам, и торжественно произнесла:
— Тульские!
Когда к нам приходили гости, мать ставила большой медный самовар, на котором стояло клеймо «Тула». В праздник по улицам деревни гурьбой расхаживали парни во главе с удалым гармонистом, веселой музыкой да песнями вызывая на танцы девчат.
— Гляди, как тульская разыгралась, — говорил отец. И мы, дети, стремглав выбегали на улицу, чтобы послушать звонкую гармошку.
Будучи подростком, я частенько бывал у нашего деревенского кузнеца Алексея Феоктистовича, чтобы полюбоваться его работой, а то и помочь ему. Тут постоянно собирались крестьяне и мастеровые, калякали о том о сем, шутили, мерялись силою, рассказывали всякие побасенки и не раз вспоминали про какого-то тульского кузнеца, сумевшего подковать блоху. Признаюсь, тогда я не понимал, о чем идет речь, и только много лет спустя … впервые прочитал чудесный лесковский рассказ о тульском умельце Левше.
Попав в царскую армию, как и другие солдаты, получил я тульскую винтовку и поехал с ней воевать на турецкий фронт. Когда в наши окопы стали все чаще и чаще проникать сведения о революционных событиях в России, особенно много говорили о боевых делах питерских, московских и тульских рабочих.
Так постепенно я проникся особым уважением к Туле и тулякам».
И. В. Болдин - заместитель командующего Киевским военным округом.
Живые и мертвые
Начало Великой Отечественной войны Болдин встретил в должности заместителя командующего Западным фронтом. Получив приказ организовать контрудар по немецким войскам силами конно-механизированной группы, в состав которой были включены четыре танковых и две моторизованные дивизии, кавалерийский корпус, а также отдельный гаубичный полк, попал в окружение и вся его группа была разгромлена в районе Белостока. Болдин принял решение пробиваться на соединение со своими, и прошел с боями всю Белоруссию!
По дороге в его группу вливались все попавшие в окружение и не желавшие сдаваться красноармейцы, и целые подразделения. Временами она разрасталась до пяти тысяч бойцов. Сам Болдин партбилет под кустиками не закапывал, ходил в форме генерал-лейтенанта Красной армии, и от вливавшихся в его войско бойцов и командиров требовал не только наличия оружия, но и обязательного ношения формы.
Группа Болдина постоянно находилась в движении, нанося болезненные удары по врагу, и до того разозлила гитлеровцев, что за поимку генерала была назначена премия в 50 000 немецких марок. История прорыва группы генерала Болдина из окружения послужила основой для первого тома трилогии Константина Симонова «Живые и мертвые», что делает этот роман еще более близким тулякам.
Встреча с ветеранами Тульского рабочего полка, участниками обороны Тулы.
Слева направо: А. А. Елисеев, С. И. Марухин, И. В. Болдин, П. Д. Шишкин,
А. В. Гусев, В. Г. Петрухин. Тула. Декабрь 1958 г.
Ведь считается, что в генерале Серпилине есть также схожие черты с туляками, оборонявшими Могилев — командиром 110-й стрелковой дивизии В. А. Хлебцевым и полковником С. Ф. Кутеповым. В «Живых и мертвых», кстати, есть еще один интересный образ — полковника Баранова, антипода Серпилина. Считается, что он списан в том числе с маршала Кулика, выходившего из окружения без документов, личного оружия и знаков различия, в гимнастерке рядового.
Судьба в тот страшный год явно благоволила генералу. В дни обороны Тулы ему удалось не только выжить самому, но и спасти город. А в самом начале войны Болдин был заместителем командующего западным фронтом Д. Г. Павлова. Того самого, которого сделали главным виновником неудач первого месяца войны.
Вместе с ним «за трусость, бездействие и паникерство, создавшие возможность прорыва фронта противником» было расстреляно практически все командование Западного фронта. А вот Болдин, второй человек после Павлова, этой участи избежал. По той простой причине, что был в этот момент недосягаем для репрессий. Группа Болдина перешла линию фронта и вышла из окружения к своим только 12 августа.
Более того — Болдина принял в Кремле Сталин, поблагодарил за проделанную работу, повысил в звании, да еще отправил в госпиталь подлечиться. В войсках был зачитан приказ, в котором отмечались преданность Родине, мужество и высокий боевой дух дивизии И. В. Болдина.
Он был назначен на свою прежнюю должность — заместителя командующего Западным фронтом.
В конце сентября в районе деревни Вадино под Вязьмой, когда немцы окружили большую часть Западного и Резервного фронтов, Болдин вместе с группой офицеров, вновь попал в котел! Но и из этого окружения смог вырваться, и вновь прорваться к своим.
Болдин на командном пункте за картой боевых действий. 1941 г.
Город-герой
Сразу после назначения в Тулу на смену генерал-майору А. Н. Ермакову Болдин спешит на встречу с первым секретарем обкома Жаворонковым, о чем сам же потом рассказывает в своих воспоминаниях.
«Городской комитет обороны помещался на улице Воровского (на самом деле Володарского — С. Г.) в старинной церкви, — вспоминал он потом. — Ничем не примечательное в мирное время, сейчас это здание стало средоточием всех новостей. Они стекались сюда со всех концов города, со всех участков обороны. Здесь же созревали новые планы защиты Тулы. Отсюда шли указания предприятиям о помощи войскам. По каменным ступеням узкой лестницы спустился в подвал. За толстыми, более чем полутораметровыми стенами не слышно ни разрывов вражеских снарядов, ни ответных залпов туляков, героически отражавших атаки противника. Доложил о цели приезда. Жаворонков поднял на меня утомленные, покрасневшие от бессонницы глаза, улыбнулся.
— Как обстоят дела? — спросил я.
— Откровенно говоря, держать оборону трудно. Гудериан все время атакует крупными силами. В помощь войскам мы создали рабочий полк. Жаворонков водит красным карандашом по карте, обращая внимание на наиболее уязвимые места. Показывает, где враг особенно опасен. Дополнения, замечания вносят и другие члены комитета. Анализируя положение, намечаем ряд мер по усилению обороны. Все считают первоочередной задачей — улучшить обучение жителей военному делу. — А как, товарищ Жаворонков, с оружием, боеприпасами? — интересуюсь я.
— Пока обеспечиваем. Рабочие по нескольку дней не выходят из цехов. Молодежь производит оружие и с ним же уходит в окопы, на защиту родного города».
Немцы, однако, захватили Венев, пошли дальше на Каширу. 3 декабря, для того чтобы замкнуть кольцо вокруг Тулы, им оставалось пройти небольшой отрезок в пять километров. «Что ж, генерал Болдин, выходит, в третий раз за несколько месяцев войны попадаете в окружение», — негодовал в эти дни Жуков.
В тот же день 3-го декабря командующим 50-й армией генерал-лейтенантом Болдиным, членом Военного совета бригадным комиссаром Сорокиным, начальником штаба полковником Аргуновым, членом Военного совета Жаворонковым был подписан приказ № 17 по войскам 50-й армии.
«Танковая группа в составе двух танковых дивизий, прорвавшаяся несколько дней тому назад из Венева на Каширу, потерпела полную неудачу. Обходной маневр врага на Москву был сорван. Но враг хитер и коварен, от авантюрных попыток прорваться на Москву он, видимо, не отказался. 2 декабря тремя танковыми дивизиями с мотопехотой прорвался с востока в направлении Руднево, ст. Ревякино, Торхово с целью обойти Тулу с севера и перерезать Московское шоссе. В месячной борьбе за Тулу фашисты, понеся громадные потери в живой силе, материальной части и особенно в танках не добились никаких результатов.
В настоящий момент наступили решительные дни борьбы за Тулу. Обнаглевший враг в идущей схватке должен быть уничтожен, для этого у нас достаточно сил и средств.
И. В. Болдин в музее-усадьбе Л. Н. Толстого!Ясная Поляна» 18 декабря 1958 г.
В течение 3 декабря войска армии окружили 3-ю танковую дивизию с мотопехотой. Враг зажат в кольцо, выхода ему нет. Все пути ему отрезаны.
4 декабря 1941 г. приказываю врага уничтожить. Для полной победы над зарвавшимся врагом необходимо: всем быть начеку, выше бдительность, точно и беспрекословно выполнять приказы командиров и комиссаров. Ни шагу назад. Враг должен быть уничтожен».
«Немцам казалось, что они уже у цели, — отмечалось в газете «Правда» 13 декабря 1941 года в статье за подписью генерал-лейтенанта И. В. Болдина. — На самом деле над танковыми дивизиями врага нависла угроза разгрома. Дело в том, что отсюда мы постепенно сужали фронт, перегруппировывали свои войска и создали несколько ударных групп, которым придали моторизованную артиллерию и танки. С севера к месту боев подходили наши танковые и пехотные части, находившиеся в резерве.
Уже 4 декабря мы начали осуществлять вторую половину своего плана, рассчитанного не на оборону, а на окружение и полный разгром зарвавшихся гудериановских дивизий.
Обстановка сложилась так, что мы могли бить врага по частям и перерезать пути его отхода. Эту обстановку мы немедленно использовали.
…Пути бегства врагу были отрезаны… 800 немецких солдат переоделись в гражданское платье и в нем пытались пройти через расположение наших войск. В третьем месте несколько фашистских мотоциклистов утопили свои машины в реке, а сами ночью ползком, по тонкому льду перебрались на противоположный берег. Я не знаю, как об этих „подвигах“ расскажет германскому народу Геббельс, но нам, русским, они напоминают эпизоды из Отечественной войны 1812 года».
Вряд ли, конечно, у генерала нашлось время для того, чтобы в этот сложный период сочинять статью для «Правды», но, по крайней мере, перед отправкой в редакцию предложенный вариант он ведь наверняка читал и, наверное, даже вносил в соответствии со своим видением правки. Так что будем считать все процитированное и его пониманием ситуации.
Георгиевский кавалер
Родился Иван Васильевич Болдин в 1892 году в крестьянской семье, прошел все три войны, пришедшихся на его жизнь. Начал служить в 1914-м, в империалистическую, за храбрость награжден двумя Георгиевскими крестами. Поучаствовал в Гражданской, и закончил воевать в Великую Отечественную, пройдя в итоге путь от рядового до генерала. Причем, до чина старшего унтер-офицера он дослужился еще в Первую мировую.
Очень любил поэзию и фронтовую корреспонденцию Константина Симонова.
После Тулы участвовал в освобождении Калуги, Могилева, Кенигсберга. В конце войны успел даже проштрафиться, докладывая командованию, что ведет решительный бой с противником, хотя на самом деле артиллерия в это время шпарила по пустому месту, никаких войск в зоне обстрела не было.
За плохую организацию разведки Болдин был снят с должности командарма командующим фронтом Рокоссовским.
В апреле 1945 года Болдин был назначен заместителем командующего 3-го Украинского фронта, участвовал в завершающих сражениях на территории Австрии.
После войны был назначен заместителем командующего Киевским военным округом. Там же, в Киеве, и умер в 1965 году.
