С другой стороны, столь же общепризнано, что убийство было лишь ближайшим поводом, «толчком» к войне, в то время как к ней исподволь вели многочисленные скрытые факторы, центральными из которых являлось желание Германской империи господствовать в мире и конкурирующие национальные интересы крупнейших европейских держав.

Энциклопедичный YouTube

1 / 5

✪ Разведопрос: Егор Яковлев о предыстории первой мировой войны

✪ Причины Первой мировой войны

✪ Причины и начало Первой мировой войны | Всемирная история 9 класс #4 | Инфоурок

✪ Причины и характер Первой мировой войны

Субтитры

Факторы политики европейских держав

Распространено мнение, что все крупные европейские державы были заинтересованы в начале войны, не видя других способов разрешить накопившиеся противоречия. Однако, в самом начале войны, осенью 1914 года, даже такой радикальный критик царской России и царского правительства как В. И. Ульянов (Ленин) писал в статье «Война и российская социал-демократия» (т.26, с.13-23), которая фактически явилась Манифестом РСДРП(б) по отношению к войне, в самом её начале :

Немецкая буржуазия, распространяя сказки об оборонительной войне с её стороны, на деле выбрала наиболее удобный, с её точки зрения, момент для войны, используя свои последние усовершенствования в военной технике и предупреждая новые вооружения, уже намеченные и предрешённые Россией и Францией.

Этой же точки зрения (что войну развязала Германия) придерживались не только лидеры и народы стран Антанты, но и многие известные деятели нейтральных стран (см. Видные политические и научные деятели о причинах Первой мировой войны).

Британская империя

• Не могла простить Германии поддержку буров в англо-бурскую войну - гг.
• Не намеревалась отстранённо наблюдать за германской экспансией в районы, которые считала «своими»: Восточную и Юго-Западную Африку.
• Вела против Германии необъявленную экономическую и торговую войну.
• Вела активные военно-морские приготовления на случай агрессивных действий со стороны Германии.
• Из-за потенциальной немецкой угрозы отказалась от традиционной для страны политики «блестящей изоляции» и перешла к политике образования антигерманского блока государств.

Франция

• Стремилась взять реванш за поражение, нанесённое ей Германией во франко-прусской войне 1870 года .
• Намеревалась возвратить Эльзас и Лотарингию , отделённые от Франции в 1871 году по итогам войны 1870 года .
• Несла убытки на своих традиционных рынках сбыта в конкуренции с немецкими товарами.
• Опасалась новой германской агрессии.
• Любой ценой стремилась сохранить свои колонии, в частности, Северную Африку.

Россия

• Претендовала на свободный проход своего флота в Средиземное море , настаивала на ослаблении или пересмотре в свою пользу режима контроля над проливом Дарданеллы .
• Расценивала строительство железной дороги Берлин -Багдад (1898 год) как недружественный со стороны Германии акт. При этом ссылалась на то, что это посягает на её права в Азии по англо-русскому соглашению 1907 года о распределении сфер влияния в этом регионе. Однако к началу Первой мировой войны эти разногласия с Германией были урегулированы Потсдамским соглашением 1911 года .
• Противодействовала германской гегемонии в Европе и австрийскому проникновению на Балканы .
• Настаивала на исключительном праве протектората над всеми славянскими народами; поддерживала на Балканах антиавстрийские и антитурецкие настроения у сербов и болгар.

Сербия

• Новообразованное государство (полная независимость с 1878 года) стремилось утвердиться на Балканах в качестве лидера славянских народов полуострова.
• Планировала образовать Югославию , включив в неё всех славян, проживающих на юге Австро-Венгрии.
• Неофициально поддерживала националистические организации, боровшиеся против Австро-Венгрии и Турции, то есть вмешивалась во внутренние дела других государств.

Болгария

• Стремилась утвердиться на Балканах в качестве лидера славянских народов полуострова (в противовес Сербии).
• Стремилась вернуть территории, потерянные в ходе Второй Балканской войны , а также приобрести территории, на которые страна претендовала по итогам Первой Балканской войны .
• Желала отомстить Сербии и Греции за унизительное поражение в 1913 году .

Польский вопрос

• Не имевшие национального государства после разделов Речи Посполитой , поляки стремились к обретению независимости и объединению польских земель.

Германская империя

• Стремилась к политическому и экономическому господству на Европейском континенте.
• Включившись в борьбу за колонии только после 1871 года , претендовала на равные права в колониальных владениях Британской империи, Франции, Бельгии, Нидерландов и Португалии. Проявляла особую активность в получении рынков.
• Квалифицировала Антанту как соглашение, целью которого было подорвать могущество Германии.
• Желала приобретения новых территорий.

Австро-Венгрия

• Будучи многонациональной империей, по причине межнациональных противоречий, Австро-Венгрия была постоянным очагом нестабильности в Европе.
• Стремилась удержать захваченные ею в 1908 году Боснию и Герцеговину . (см. Боснийский кризис 1908-1909 гг.)
• Противодействовала России, взявшей на себя роль защитника всех славян на Балканах, и Сербии, претендовавшей на роль объединительного центра южных славян.

Османская империя

• Стремилась вернуть территории, потерянные в ходе Балканских войн.
• Стремилась сохранить единство нации (в условиях фактически разваливающейся государственности), что проще сделать перед лицом внешней угрозы.
• На Ближнем Востоке сталкивались интересы практически всех держав, стремившихся успеть к разделу разваливающейся Османской империи (Турции).

Видные политические и научные деятели о причинах Первой мировой войны

Современные историки возлагают ответственность за начало войны в порядке убывания на Германию, Австро-Венгрию, Россию, Сербию, Францию, Британию . Некоторые учёные при этом делают акцент на роли геополитических амбиций отдельных государств, в частности, Германии и России .

Мнения об инициативе Николая II передать Австро-сербский спор в Гаагский трибунал

29 июля 1914 года (за два дня до объявления Германией войны России) Николай II отправил кайзеру Вильгельму II следующую телеграмму :

«Благодарю за твою телеграмму, примирительную и дружескую. Между тем, официальное сообщение, переданное сегодня твоим послом моему министру, было совершенно в другом тоне. Прошу объяснить это разногласие. Было бы правильным передать австро-сербский вопрос на Гаагскую конференцию. Рассчитываю на твою мудрость и дружбу»

Кайзер Вильгельм так и не ответил на эту мирную инициативу Николая II. Французский посол в России Морис Палеолог писал в своих воспоминаниях (с. 155, 156):

Воскресенье, 31 января 1915 года Петроградский «Правительственный Вестник» публикует текст телеграммы от 29 июля прошлого года, в которой император Николай предложил императору Вильгельму передать австро-сербский спор Гаагскому суду. <…> Немецкое правительство не сочло нужным опубликовать эту телеграмму в ряду посланий, которыми непосредственно обменялись оба монарха во время кризиса, предшествовавшего войне. <…> - Какую ужасную ответственность взял на себя император Вильгельм, оставляя без единого слова ответа предложение императора Николая! Он не мог ответить на такое предложение иначе, как согласившись на него. И он не ответил потому, что хотел войны.

В 1915-1919 годах (в течение Первой мировой войны) об этой телеграмме писали и посол Великобритании в России Дж. Бьюкенен (глава 14), и некоторые видные зарубежные общественные деятели и историки (P.132-133) . В 1918 году эта телеграмма упоминалась даже в американской энциклопедии о Первой мировой войне . Заместитель Генерального прокурора США Джеймс М.Бек писал в 1915 году (в переводе с английского) :

Это любопытный и наводящий на размышление факт, что Министерство иностранных дел Германии в изданной (осенью 1914 года) переписке между кайзером и царем опустило одну из наиболее важных телеграмм. … Министр иностранных дел Германии после этого объяснил, что они считают эту телеграмму «не имеющей никакого важного значения» для публикации. - Комментарий излишен! Как видно, царь в начале своей переписки с кайзером предложил передать всю Австро-сербскую проблему в Гаагский трибунал. Сербия внесла то же самое предложение. … А ведь мир в долгу перед русским царем ещё и за первую Гаагскую конференцию, которая была созвана и проведена

Подробное решение параграф § 5 по истории для учащихся 9 класса, авторов Л.Н. Алексашкина 2011

Вопросы и задания:

1. Охарактеризуйте особенности международных отношений начала XX в. по сравнению с предшествовавшим периодом. Что в них было нового? Чем это объяснялось?

Особенностями международных отношений начала ХХ в. стало:

Стремление держав, которые уже имели колониальные владения, всячески их расширить;

Столкновение интересов отдельных европейских держав приводило к вооружённому противостоянию (например, в Центральной Африке соперничали британские и французские колонизаторы. Великобритания пыталась также усилить свои позиции в Южной Африке – в Трансваале и Оранжевой республике, что привело в англо-бурской войне 1899 – 1902 гг. и др.);

США, Германия, Италия, Япония активно включились в борьбу за сферы экономического и политического влияния в мире. В одних случаях они отторгали колониальные территории у их владельцев военным путём.

Новым на этом этапе стало:

Проведение первых конференций и принятие первых конвенций о мирном урегулировании международных споров, ограничении жестоких форм ведения войны (запрещении применять разрывные пули, отравляющие вещества и др.), сокращении военных расходов и вооружённых сил, гуманном отношении к пленным, а также определяли права и обязанности нейтральных государств;

Создание международных блоков (Тройственный союз (Германия, Австро-Венгрия, Италия) и Тройственное согласие (Антанта) - Франция, Россия, Великобритания.

Создание международных блоков было связано с тем, что достигнуть своих внешнеполитических целей западные странам становилось все сложнее, поэтому каждая страна искала союзников.

2. Как вы ответите на вопрос: кто развязал Первую мировую войну? Аргументируйте свою точку зрения.

Первая мировая война была развязана всеми колониальными странами одновременно, так как причиной ее было не защита интересов слабых народов и себя, а желание расширить свои территории или колониальные владения, усилить влияние в Европе и на других континентах.

Так, Австро-Венгрия хотела подчинить усиливавшуюся Сербию, ослабить позиции России на Балканах. Германия стремилась присоединить приграничные территории Франции и Бельгии, Прибалтику и другие земли в Европе, а также расширить свои колониальные владения за счёт английских, французских, бельгийских колоний. Франция противостояла натиску Германии и по меньшей мере хотела вернуть захваченные у неё в 1871 г. Эльзас и Лотарингию. Британия боролась за сохранение своей колониальной империи и желала ослабить набравшую силу Германию. Россия отстаивала свои интересы на Балканах и Чёрном море и вместе с тем была не прочь присоединить находившуюся в составе Австро-Венгрии Галицию.

3. Объясните значение понятий «причины войны» и «повод к войне», раскройте их смысл на примере Первой мировой войны.

«Причина войны» - это глубинное основание для войны, а «повод к войне» - это зацепка, толчок к ней.

В первой мировой войне причиной было желание развитых западных стран расширить свои территории или колониальные владения, усилить влияние в Европе и на других континентах. А поводом к войн стало убийство в Сараеве участником сербской террористической организации Гаврило Принципом наследника австрийского престола эрцгерцога Франца Фердинанда и его жены.

4. Война 1914 – 1918 гг. началась в Европе. Почему она стала мировой?

Потому что вместе с европейскими странами в войну вступили и их колонии, которые находились во всех частях мира. Кроме того, военные действия велись не только в Европе, но и на других континентах (Азия, Африка). В итоге войны страны-участницы потеряли убитыми более 10 млн солдат и около 12 млн мирных жителей, около 55 млн человек были ранены.

5. *Представьте, что вы живёте в одной из европейских стран в 1914 г. (выберите страну, род своих занятий и т. д., используя материал из предшествующих параграфов). Как бы вы встретили известие о начавшейся войне? Чем бы вы при этом руководствовались?

Взгляд на войну на начало войны со стороны французского крестьянина.

Французский крестьянин встретил бы войну крайне негативно, потому что война – это всегда разорение. Во-первых, само французское правительство мобилизует в армию сильных мужчин, т.е. обрабатывать землю будет некому. Во-вторых, тоже французское правительство повысит значительно налоги для тех жителей деревни, кто не участвует в войне, так как война требует больших затрат. Но самое страшное, если военные действия будут вестись на территории Франции, тогда земли могут стать непригодными для ведения сельского хозяйства, а значит наступит разорение и голод.

Именно такими мыслями руководствовался бы крестьянин, а не патриотическими идеями, которые пропагандировались «сверху».

6. Каковы были основные причины провала германского плана «молниеносной войны» на западе?

Первый удар по плану «молниеносной войны» сделали бельгийцы, которые оказали ожесточенное сопротивление немецким войскам, и таким образом задержали их наступление на Францию. Но основной причиной провала германского плана «молниеносной войны» было открытие восточного фронта. В августе 1914, несмотря на незаконченное оснащение две российские армии под командованием генералов П. К. Ренненкампфа и А. В. Самсонова были брошены в наступление в Восточной Пруссии (здесь они вскоре потерпели неудачу), а войска под командованием генерала Н. И. Иванова в сентябре – в Галиции (где они нанесли серьёзный удар по австрийской армии). Наступление стоило русским войскам больших потерь. Но чтобы остановить его, Германия перебросила несколько корпусов из Франции на Восточный фронт. Это позволило французскому командованию собрать силы и в тяжёлом сражении на реке Марне в сентябре 1914 г. отразить натиск немцев (в сражении участвовало свыше 1,5 млн человек, потери с обеих сторон составили почти 600 тыс. убитых и раненых).

Таким образом, план быстрого разгрома Франции провалился.

7. Охарактеризуйте роль Восточного фронта в ходе войны в Европе. *Согласитесь ли вы с мнением отдельных историков, что он играл вспомогательную роль по отношению к Западному фронту?

Роль Восточного фронта была крайне значительной в Первой мировой войне. Выступление российских войск оттянуло часть сил немецкой и австрийской армий от Франции и заставила воевать страны Тройственного союза на 2 фронта. В дальнейшем российские войска неоднократно «спасали» и помогали западному фронту (например, Брусиловский прорыв в 1916, когда Франция и Англия развернули массированное наступление).

Я не согласен с мнением историков о вспомогательной роли Восточного фронта по отношению к Западному. Серьезные военные действия развернулись и на Востоке и на Западе и важность обоих направлений была одинакова для стран Тройственного союза.

В ходе военных действий на Восточном фронте выделяются четыре кампании.

Кампания 1914 г. Россия предприняла успешное наступление в Восточной Пруссии. Германия была вынуждена перебросить часть войск с Западного фронта, что позволило нашим союзникам выиграть битву на реке Марна и предотвратить падение Парижа. Усиленные германские части нанесли 1-й и 2-й русским армиям в Восточной Пруссии тяжелое поражение. На Юго-Западном фронте русская армия разгромила австро-венгерские войска и заняла всю Галицию.

Кампания 1915 г. На Западном фронте происходила позиционная борьба. Весенне-летнее наступление Германии на Восточном фронте окончилось поражением России. Она потеряла Польшу, часть Прибалтики, Западной Белоруссии и Украины. Однако вывести Россию из войны Германии не удалось.

Кампания 1916 г. Германия вновь направила основной удар против Франции. В феврале 1916 г. шли ожесточенные бои под крепостью Верден. Для оказания помощи союзникам Россия предприняла наступление на Юго-Западном фронте. Армия генерала А.А. Брусилова прорвала фронт и разгромила австро-венгерские войска. Вновь Германия была вынуждена перебрасывать свои части с Западного фронта для спасения Австро-Венгрии. Русское наступление помогло защитникам Вердена. В 1916 г. Германия потеряла стратегическую инициативу.

Кампания 1917 г. Февральская революция не привела к выходу России из войны. Две военные операции в Галиции и Белоруссии закончились провалом. Немецкие войска захватили г. Ригу. Русская армия оказалась деморализованной. Страна требовала прекращения войны. В октябре к власти пришли большевики. Советская Россия вышла из первой мировой войны, заключив в марте 1918 г. Брестский мирный договор с Германией и ее союзниками

8. Сопоставьте положение в тылу воевавших стран в начале и на завершающем этапе войны. В чем заключались изменения? К каким последствиям они привели?

В начале войны значительная часть населения вступивших в войну стран была охвачена националистическими настроениями. Молодые люди с удовольствием мобилизовались в армию, мирное население участвовало в многочисленных манифестациях в поддержку войны. Руководители рабочего и социалистического движения в Германии, Австро-Венгрии, Франции выдвинули лозунги «гражданского мира» в своих странах и проголосовали за военные кредиты.

Но чем дольше шла война, тем больше требовалось от воевавших стран мобилизации человеческих и материальных ресурсов. Жизнь людей и в тылу строилась по законам военного времени. На предприятиях был увеличен рабочий день. Вводились ограничения на проведение собраний, митингов, забастовок. В газетах царила цензура. Государство усиливало не только политический контроль над обществом. В годы войны заметно выросла его регулирующая роль в экономике. Государственные органы распределяли военные заказы и сырьё, распоряжались произведённой военной продукцией. Складывался их союз с крупнейшими промышленными и финансовыми монополиями.

Изменилась и повседневная жизнь людей. Работа ушедших воевать молодых, сильных мужчин легла на плечи стариков, женщин и подростков. Они трудились на военных заводах в неизмеримо более тяжёлых условиях, чем раньше.

В большинстве воевавших стран была введена система жёстко нормированного распределения по карточкам продуктов питания и товаров первой необходимости. При этом нормы по сравнению с довоенным уровнем потребления были урезаны в два-три раза. Приобрести продукты сверх нормы можно было только на «чёрном рынке» за баснословные деньги. Это могли позволить себе лишь разбогатевшие на военных поставках промышленники и спекулянты. Большая же часть населения голодала. Люди страдали также от недостатка топлива. В Париже были случаи гибели людей от холода. Затягивание войны вело ко всё большему ухудшению положения в тылу.

9. Опишите формы и методы ведения войны в 1914 – 1918 гг. Выскажите и обоснуйте своё отношение к ним.

Новым в ведении войны 1914 – 1918 стало:

1. участие в войне массовых армий, оснащенных разнообразной боевой техникой, что способствовало развитию и совершенствованию способов подготовки и ведения боя, операции; военные действия начали развертываться на большом пространстве и в ходе войны распадались на ряд отдельных боев, сражений и манёвров, объединённых единством замысла и цели.

2. Появление новой техники вызвало изменения в тактике, прежде всего в формах боевых построений. На смену плотным стрелковым целям пришли групповые построения войск. Резко возросли плотность артиллерии. Она начала поддерживать атаку пехоты огненным валом. Для подавления обороны широко принимались авиация и химические средства борьбы. Основной проблемой тактики наступательного боя стала необходимость обеспечивать тесное взаимодействие всех сил и средств, участвующих в бою.

3. Совершенствование обороны выражалось в увеличении её глубины путём создания системы позиций и оборонительных полос. Внутри полос стали возникать узлы сопротивления и отсечные позиции, появились железобетонные и металлические оборонительные сооружения.

4. В ходе войны были разработаны и приняты на вооружение новые образцы артиллерийской техники, преимущественно тяжелые орудия. Применение авиации и танков привело к созданию зенитной и противотанковой артиллерии. Одним из основных средств борьбы, появившиеся в ходе мировой войны были танки. Они сочетали в себе броневую защиту, огневую мощь и относительно большую подвижность. В ходе войны количество танков резко увеличилась, а их боевые возможности повысились.

5. Применение отравляющих средств, так же как и танков, было одной из попыток найти средство, способствующее прорыву позиционного фронта. В ходе войны совершенствовались сами отравляющие средства и способы их боевого применения - от примитивного газопуска из баллонов до обстрела из специальных газометов, минометов и артиллерии.

Таким образом, в ходе Первой мировой войны произошли существенные изменения в формах и методах ведения войны. Они стали более жестокими и бесчеловечными, направленными на массовое уничтожение людей.

10. Как вы думаете, в чём состояла взаимосвязь событий на фронтах и в тылу? Приведите примеры.

Между событиями на фронтах и в тылу была прямая взаимосвязь. Чем дольше шла война, тем больше росло неудовольствие мирного населения. На захваченных территориях мирное население подвергалось грабежам и насилию. В тылу и люди и машины работали на износ. Материальные и духовные силы народов истощались.

С новыми поражениям на фронтах рождались волнения и неудовольствия среди мирного населения стран. Например, по мере принятия войной затяжного характера, с 1915 году 1915 г. активизировалась стачечная борьба рабочих. Всё чаще стали звучать антивоенные лозунги. Идеи борьбы против империалистической войны выдвигались революционными социал-демократами в России, Германии. 1 мая 1916 г. во время демонстрации в Берлине лидер левых социал-демократов Карл Либкнехт выступил с призывами: «Долой войну!», «Долой правительство!». В России в следствии наступления немецких войск в 1917 году сложилась взрывная ситуация. Здесь дело не ограничилось ростом забастовок. Февральская революция 1917 г. свергла самодержавие. Временное правительство намеревалось продолжать войну «до победного конца».

11. Объясните, какие последствия имел выход России из мировой войны.

Россия вышла из Первой мировой войны после заключения Брестского мира между советским правительством и Германией. В результате под контролем немецких войск остались обширные территории в Прибалтике, Белоруссии, на Украине и Кавказе. Кроме того, страны Антанты назвали брестский мир сепаратным и считали Россию предателем, так как фактически все действия стали вестись только на Западном фронте.

12. Как вы ответите на вопрос: кто и почему победил в Первой мировой войне?

Формально в ходе войны победили страны Антанты, а страны Тройственного союза проиграли. Но, мне кажется, что фактическим победителем в войне стали США. США, следовавшие доктрине Монро, которая подразумевала невмешательство в дела континентальной Европы, все-таки решили поучаствовать в Первой мировой войне в 1917 году. Именно вмешательство Соединенных Штатов и "четырнадцать пунктов" президента США Вудро Вильсона стали "последним гвоздем" в "гроб" надежд Германии на позитивный исход глобального противостояния. А причиной тому была военная мощь США, неистощенные ресурсы, а также рассчитанный по времени удар, позволивший США встать в один ряд со странами, которые воевали с 1914 года.

Также необходимо отметить, что в ходе ведения войны США неоднократно выдавала кредиты странам Антантам, в результате чего Франция и Англия стала должниками США.

В 1914 году в битву за передел мира были втянуты 38 государств. Чтобы понять причины Первой Мировой войны, нужно посмотреть на политическую ситуацию, которая складывалась в предыдущие два-три десятилетия до начала этих страшных событий.

Кратко о предпосылках к Первой Мировой войне

После победы в австро-прусской войне Германская империя стала форсированными темпами наращивать свой экономический и военный потенциал. У Германии не было своих колоний, сравнимых с колониальными территориями Великобритании и Франции, что подталкивало Берлин к вооруженному конфликту с этими государствами за африканские и американские земли.

В свою очередь, в Российской империи происходила череда изменений и реформ. Столыпин и Витте преобразовывали Россию, шло активное заселение Сибири и Дальнего Востока. Возникшая русско-японская война показала все слабые места в ВПК и организации армии, а последовавшая революция сильно изменила расклад политических сил в стране. Кроме того, интенсивно проходили социально-экономические изменения.

Постоянным очагом нестабильности оставалась «лоскутная империя» Габсбургов. В Австро-Венгрии то и дело вспыхивали различные восстания на национальной почве.

Ближний Восток был Гордиевым узлом для всех мировых держав. Османская империя постепенно разваливалась и каждая страна ставила своей задачей отхватить лакомый кусок от ее территорий. К примеру, Россия своими целями и планами ставила получение контроля над Босфором и Дарданеллами, а так же присоединить Анатолию, где проживали армяне-христиане.

ТОП-5 статей которые читают вместе с этой

Рис. 1. Карта мира к 1914 году.

Война назревала. Балканы были пороховой бочкой, которая рано или поздно должна была взорваться на всю Европу.

28-й президент США после начала войны сказал: «Все ищут и не находят причину, по которой началась война. Их поиски тщетны, причину эту они не найдут. Война началась не по какой-то одной причине, война началась по всем причинам сразу».

Рис. 2. Карта Тройственного союза и Антанты.

Причины Первой Мировой войны

К 1914 году в Европе сложилось 2 военно-политических блока. Рассмотрим их по пунктам.

• Антанта . Сюда входили Российская империя, Великобритания и Франция. Оформился в 1907 году.
• Тройственный союз . В его составе были Германия, Австро-Венгрия, Италия.

Представив всех участников, рассмотрим возникшие причины грядущей мировой войны. Они приведены в таблице ниже.

Государство	Причина участия
Британская империя	Не простила Германии поддержки буров в англо-бурской войне Вела против Германии необъявленную торгово-экономическую войну Была недовольна проникновением Германии в Восточную и Юго-Западную Африку
Франция	Реваншистские настроения после поражения от Германии в войне 1870 года Претендовала на Лотарингию и Эльзас Несла убытки в торговле, проигрывая конкуренцию немецким товарам
Российская империя	Претендовала на Черноморские проливы Расценивала строительство ж/д Берлин-Багдад как недружественный акт со стороны Берлина Настаивала на исключительной протекции славянских народов
Сербия	Стремилась закрепить свой суверенитет
Болгария	Стремилась укрепиться на Балканах
Австро-Венгрия	Стремилась усилить свое влияние на Балканах Хотела удержать Боснию и Герцеговину
Германия	Стремилась к политическому господству в Европе Мечтала получить колонии Противодействовала России в вопросах защиты славян
Османская империя	Мечтала вернуть территории, потерянные в ходе Балканских войн Стремилась сохранить единство нации

Кроме вышеизложенного, имел место так называемый «польский вопрос». Россия проводила политику русификации польского населения. Поляки, в свою очередь, стремились получить независимость от России и объединить польские земли.

Несмотря на все вышеперечисленные причины, основной остается причина за передел мировой карты. Британия и Франция не хотели делиться захваченными колониями, а Германия и ее союзники стремились получить эти колонии для себя.

В XX столетии мир стал иным. Стремление правительств развязать войну в надежде извлечь из завоеваний выгоду — стало считаться глубочайшим заблуждением политического мышления. Человечество сходилось во мнении, что эпоха «выгодных» войн закончилась. Мировая экономика связала страны тысячами нитей, обрыв которых принесет победителю потери отнюдь не меньшие, чем побежденному. Вроде бы очевидные вещи, ставшие своеобразным символом 20-го века - очередного ветка человеческой эволюции в гуманитарном аспекте, сегодня в веке 21-м вдруг признаются ошибочными. После двух величайших трагедий ХХ столетия, двух кровопролитнейших войн и последовавшей за ними гонке воорожений, чуть не приведшей к ещё более разрушительной ядерной войне, человечество вновь решило, что силовое противостояние - уместный аргумент практических в любых вопросах.
С чего же начинался век мировых войн? Каковы причины, виновники и истинные мотивы воевавших держав?

Причины первой мировой войны

Июльский кризис 1914 г., спровоцировавший начало Первой мировой войны, относится к тем редким историческим событиям, которые на удивление весьма тщательно и полно задокументированы в анналах истории.
При этом главные действующие лица событий той европейской драмы затруднялись назвать её причины.
В августе 1914 г., вскоре после вступления Германии в войну, состоялся памятный разговор между бывшим германским канцлером Бернгардом фон Бюловым и его преемником Теобальдом фон Бетман-Гольвегом. Бюлов тогда поинтересовался: «Как же это случилось?» И получил обескураживающий ответ: «Ах, если бы знать!»
Сегодня как у историков, так и простых неравнодушных к истории людей сохраняется некое ощущение глубочайшего непонимания и абсурдности всех событий, которые ввергли Европу в четырехлетний кошмар истребительной войны.
Ни у одной из стран, развязавших конфликт, в принципе не было сколько-нибудь разумной причины начинать войну. Президент США Вудро Вильсон подытожил недоумение своих современников в следующих словах: «Все ищут и не находят причину, по которой началась война. Их попытки тщетны, причину они не найдут. Война началась не по одной какой-то причине, война началась по всем причинам сразу».
Но и эта формулировка вряд ли верна. Эту мысль лучше выразил русский философ Л.П. Карсавин, сказавший, что сама постановка проблемы причинности Первой мировой войны, как, впрочем, и любого другого исторического события, ненаучна по существу («Философия истории», 1923). Историческое исследование должно быть направлено не на отыскивание подлинных или мнимых корней явления, которые все равно никогда не могут быть изучены во всей полноте, а на изучение потока событий в их совокупности.

Экономические причины начала первой мировой войны

Несмотря на вот уже почти столетние усилия, историкам так и не удалось выявить объективной экономической либо политической причины Второй миоровой войны.
Экономическое соперничество Англии и Германии (и в меньшей степени — других крупных европейских держав) бросалось в глаза задолго до августа 1914 г. Согласно общепринятому мнению, в основе которого лежало хорошо разработанное последователями Маркса учение о неизбежности военных конфликтов при капитализме, виной всему была империалистическая конкуренция. Не было газеты, не разместившей на своих страницах хотя бы одной развернутой статьи, где со всей очевидностью доказывалось, что Англия никогда не допустит увеличения германской экономической мощи и военного флота. Читателю внушалось, что рано или поздно экономические противоречия между ведущими империалистическими странами должны были взорвать мир.
Между тем ни Англия, ни Германия никогда не ставили себе целью подорвать экономическое благосостояние конкурента при помощи войны. Военными врагами Германии считались Франция и Россия: но с первой у немцев был территориальный спор (Эльзас-Лотарингия), а со второй их ссорили геополитические противоречия.
Далее, если встать на «экономическую» точку зрения о происхождении Первой мировой войны, то Англии и Германии полагалось не воевать между собой, а как можно скорее выступить сообща против Соединенных Штатов Америки, чья растущая промышленность бросала вызов как британской, так и германской экономике. Однако никто в Европе не рассматривал США в качестве вероятного врага. Стало быть, экономические конкуренты отнюдь не обречены на войну друг с другом, даже если речь идет о мировом лидерстве.
Точно так же наиболее острые противоречия в сфере колониального раздела мира у Англии возникали не с Германией, а с Францией, создавшей вторую по обширности владений колониальную империю, и с Россией, которая имела конфликт с английскими интересами практически по всей своей южной границе. Несмотря на это Англия, Франция и Россия оказались в одном военном лагере.
Роль разжигателей войны традиционно приписывалась оружейным компаниям и связанным с ними банковским кругам. Но за истекшие сто лет исследователи так и не смогли найти тех магнатов и промышленно-финансовые корпорации, которые были бы кровно заинтересованы в развязывании мировой войны, то есть связывали бы свои деловые интересы исключительно с прибылями военного времени и, что еще важнее, обладали бы таким политическим весом, чтобы иметьвозможность диктовать свою волю правительствам. Более того, некоторые крупные представители военно-промышленного комплекса с началом войны должны были поступиться своими монопольными позициями на рынке вооружений. Вот характерная история, рассказанная Луи Рено, одним из самых предприимчивых и удачливых французских промышленников, отцом знаменитой автомобильной марки. В самом начале войны, 8 или 9 августа, его вызвал военный министр. Когда Рено отворил дверь его кабинета, он ходил из угла в угол с чрезвычайно расстроенным видом, бесконечно повторяя: «Нам нужно иметь снаряды, нам нужно иметь снаряды». Спрошенный одним из присутствовавших генералов, может ли он производить снаряды, Рено ответил, что не знает, поскольку никогда их не видел. Однако же вскоре он организовал и запустил производство снарядов, после чего государственные арсеналы и оружейный концерн Шнейдер-Крезо утратили свою монополию.
Словом, если в ходе войны нашлись предприниматели, которые стали извлекать сверхприбыли из военных заказов, то это отнюдь не означает, что они несут ответственность за ее возникновение,— в пользу этого нет решительно никаких свидетельств.

Политические причины войны

Поиск политических причин Первой мировой войны также не даёт объективных резуальтатов. Большинство историков сходятся во мнении, что невозможно выделить страну или группу стран, ставивших перед собой целью утвердить свое верховенство посредством войны и планировавших осуществить территориальные захваты. На самом деле все военные планы не имели заранее сформированного стратегического вектора, скорее ситуация развивалась хайтично. Территориальные претензии европейских государств друг к другу были ничтожны по сравнению с материальным ущербом от тотальной войны; колониальные споры улаживались в рамках джентльменских соглашений. Конечно, в каждой крупной европейской стране имелись группы приверженцев мирового или регионального господства. Но их претензии большей частью выражались на уровне настроений и политически неоформленных идей. Как сетовал в 1912 г. один германский писатель, «главной причиной, почему наше положение иногда производит впечатление сомнительное, даже неприятное, если смотреть на Германию извне, заключается в трудности представить какую-либо понятную реальную цель для политики, необходимой для осуществления германской идеи».
Будущее военное столкновение могло считаться в правительственных кругах неизбежным и даже желательным; однако никто не хотел выглядеть агрессором. К войне готовились и вместе с тем ее всеми силами старались оттянуть или вовсе избежать. Главные противоборствующие военные союзы и коалиции в конце ХIХ - начале XX в. были заключены не для того, чтобы вести захватническую политику, а в надежде, что они послужат фактором сдерживания для противной стороны. Прямой курс на войну взяли отдельные лица из окружения австрийского императора и германского кайзера — и лишь за несколько недель до ее начала.
Как хорошо подметил Вильгельм II, в течение предвоенных десятилетий европейский мир напоминал больного-сердечника: «он может себе жить и жить, даже очень долго. А может с той же вероятностью в любой момент умереть — внезапно и неожиданно».

Шовинизм европейцев как причина начала войны. Национальный фактор

К Первой мировой войне привела не та или иная причина и не их совокупность, а длинная цепочка событий и поступков, скрепленных отнюдь не безусловной связью. И все, что мы можем,— это перебирать их, как четки, на которые нанизаны зерна разного размера и достоинства.
Основу прочного европейского мира политики видели в той или иной комбинации четырех великих держав — Германии, Англии, Франции и России. Очевидно, что наиболее действенным средством сохранения равновесия был бы англо-германский союз или альянс трех континентальных государств. Однако на пути этих соглашений неприступной стеной стоял национализм, уже сдобренный изрядной долей новейшего научного заблуждения — расизма.
В наибольшей степени национальным чванством страдала Англия — единственная европейская страна, взрастившая расистскую идеологию на почве собственной политической культуры. Слишком многие распоряжения и деяния английской колониальной администрации имели все признаки расовой сегрегации и геноцида.
Идея национального превосходства над другими народами преподносилась в английских учебных заведениях как непреложный закон бытия. Крупнейший расовый теоретик конца Х1Х-нача-ла XXв. Хьюстон Стюарт Чемберлен, сын адмирала и племянник фельдмаршала сэра Невилла Чемберлена, вспоминал: «Я с раннего детства впитал это чувство гордости,.. Меня учили... считать французов более низким сортом людей и не упоминать их наравне с англичанами». Другие народы должны завидовать индийцам и ирландцам, имеющим счастье быть подданными британской короны. «Сам Бог не смог бы выбить из англичанина чувство собственного превосходства» 3 .
Перебравшись в Германию, где он сделался зятем Вагнера, Чемберлен издал свой труд «Основы девятнадцатого века» (1899). История человечества была рассмотрена им с расовых позиций. Он не был здесь первооткрывателем, задолго до него над этим вопросом трудились многие его соотечественники. Их разыскания, однако, не пользовались авторитетом по ту сторону Ла-Манша. Научное же обаяние книги Чемберлена было таково, что расовое учение отныне было безоговорочно принято немецкой профессурой (поклонниками Чемберлена в Англии были Уинстон Черчилль и Бернард Шоу, называвший его труд «шедевром действительно научной истории»).
Посеянные зубы дракона дали обильные всходы. После выхода сочинения Чемберлена расистская литература в Германии и Австрии перешла в разряд популярного чтения (сами «Основы девятнадцатого века» выдержали 10 переизданий за 12 лет; до 1914 г. было распродано 100 тысяч экземпляров).
Чемберлен утверждал, что германцы спасли Европу от «вечной мглы», в которую она погрузилась после распада Римской империи. Это — избранная раса господ: «Вступление германца... во всемирную историю пока еще далеко от завершения: германцу еще предстоит вступить во владение всем миром». Романские и прочие народы Средиземноморья он считал полукровками и «пародией на людей». Славян ненавидел всех скопом, хотя русских больше, чем остальных, видя в них «новое воплощение вечной империи Тамерлана». Русская литература вызывала у него чувство брезгливости.
Чемберлен сформулировал ближайшую историческую цель для «тевтонского духа» — борьба с «янкизированным англосаксонством и татаризированным славянством».
В Германии идеи Чемберлена упали на благодатную почву. Немцы были преисполнены гордости за свои блестящие победы 1866 и 1870 гг., а ошеломительные успехи германской науки, промышленности и торговли рождали в них сладкие мечты о культурном праве на руководство остальным миром.
На пути к мировой гегемонии, разумеется, стояли «естественные враги» Германии. Борьба с ними воспринималась в рамках теории о борьбе рас. Французы, впрочем, больше не вызывали беспокойства — их просто презирали. Считалось, что «латинские народы прошли зенит своего развития, они не могут более ввести новые оплодотворяющие элементы в развитие мира в целом» (Мольтке). Неприязнь к Англии пока что выражалась в подчеркивании лицемерия английской политики, ее приверженности исключительно меркантильным интересам. Общим местом в немецкой историко-публицистической литературе стало сравнение Англии с дряхлеющим Карфагеном, а Германии — с поднимающимся Римом.
А вот к России отношение было паническое: на нас смотрели с ненавистью и страхом. В европейских умах глубоко укоренилось представление о культурной и даже интеллектуальной отсталости, дикости и деспотизме русского народа. Одновременно немецкие историки всячески превозносили роль германского элемента в русской истории — начиная от пресловутых варягов и заканчивая остзейскими (прибалтийскими) немцами, заполонившими русские канцелярии, министерства, военные штабы и университеты. Наиболее одиозным выразителем подобных взглядов был пангерманист В. Хен, утверждавший в своей книге «DemoribusRuthenorum» (1892), что у русских «нет традиций, корней, культуры, на которую они могли бы опереться», «все, что у них есть, ввезено из-за границы»; сами же они не в состоянии сложить два и два, души их «пропитал вековой деспотизм», поэтому «без всякой потери для человечества их можно исключить из списка цивилизованных народов». Эти чудовищные глупости находили ценителей во всех слоях немецкого общества, и даже лидер социал-демократической фракции рейхстага Август Бебель говорил неоднократно, что, если понадобится, он возьмет ружье на плечо и пойдет воевать, чтобы защитить родину от русского деспотизма.
Англичане, французы и русские платили немцам той же монетой.
Жителей Британских островов с конца XIXв. терзал иррациональный страх перед германским вторжением, подогреваемый прессой и писателями-фантастами, вроде Уильяма Ле Кье, посвятившего этой теме два своих романа — «Великая война в Англии в 1897 г.» (1894) и «Вторжение в 1910 г.: С полным отчетом об осаде Лондона» (1906). Еще больше германская «опасность» была видна на рынке, где она проявлялась в засилье немецких товаров, грозящих подрывом английской промышленности, торговли, морского транспорта.
Французы не могли простить немцам поражения под Седаном и аннексии Эльзаса и Лотарингии. Травмированные этим неслыханным унижением, они предпочитали «никогда не говорить об этом, но постоянно думать». Катастрофа 1870 г. рассматривалась как случайная уступка «галло-римского заслона» варварскому натиску германизма. В будущем, по словам Виктора Гюго, «Франция будет стремиться только к одному — восстановить свои силы, запастись энергией, лелеять свой священный гнев, воспитать молодое поколение так, чтобы создать армию всего народа, работать непрерывно, изучать методы и приемы наших врагов, чтобы стать снова великой Францией 1792 г., Францией идеи с мечом. Тогда в один день она станет непобедимой. Тогда она вернет Эльзас-Лотарингию». Присоединение утраченных провинций связывалось с возвращением Франции подобающего места среди великих держав.
Во французской массовой литературе насаждался образ врага — немца. Популярные романы были населены многочисленными немецкими шпионами (французские литераторы даже всерьез утверждали, что из всех народов Европы немцы более всего склонны к шпионству). В дело шли стереотипные изображения национальных характеров: латинской веселости и свободолюбию противопоставлялось варварское убожество толстых немецких «свиней», помешанных на пиве и порядке и вдобавок дурно пахнущих.
В русском обществе по отношению к «немцу» традиционно господствовала безотчетная неприязнь, так полно выразившаяся в знаменитом восклицании: «Подлецы — немцы!». Но отдельных русских мыслителей, писателей, журналистов уже начинала тревожить брутальная воинственность немецкого характера. Салтыков-Щедрин в книге «За рубежом» делился своими впечатлениями от поездки по Германии (1881): немецкая «застенчивость заменилась самомнением, политическая уклончивость — ничем не оправдываемой претензией на вселенское господство, скромность — неудачным стремлением подкупить иностранцев мещанской роскошью новых кварталов...». Свое отвращение перед германским милитаризмом он выразил в следующих словах: «Берлин ни для чего другого не нужен, кроме как для человекоубийства»; «вся суть современного Берлина, все мировое значение его сосредоточены в настоящую минуту в здании, возвышающемся в виду Королевской площади и носящем название: Главный штаб...».
Между тем Достоевский уже оплакал «европейское кладбище»: Германия — это «изживший свои силы народ, мертвый народ и без будущности...», «Франция — нация вымершая и сказала все свое», а в Англии «то же самое, что и везде в Европе,— страстная жажда жить и потеря высшего смысла жизни».
По мысли писателя, между Россией и Европой разверзлась непреодолимая пропасть отчуждения. «Господи, какие у нас предрассудки насчет Европы!»,— восклицал он в одном из заграничных писем. Немцы, «пусть они ученые, но они ужасные глупцы!.. Весь здешний народ грамотен, но до невероятности необразован, глуп, туп, с самыми низменными интересами». Достоевский всей кожей ощущал «ту постоянную, всеобщую, основанную на каком-то сильнейшем непосредственном и гадливом ощущении враждебность к нам Европы; отвращение ее от нас как от чего-то противного, отчасти даже некоторый суеверный страх ее перед нами...». «Европа нас ненавидит»; «Европа презирает нас, считает низшими себя, как людей, как породу, а иногда мерзим мы им, мерзим вовсе, особенно когда им на шею бросаемся с братскими поцелуями»; «мы для них не европейцы, мешаем мы им, пахнем нехорошо». Европейцы «не могут никак нас своими признать. Турки, семиты им ближе по духу, чем мы, арийцы. Всему этому есть одна чрезвычайная причина: идею мы несем вовсе не ту, чем они, в человечество — вот причина!». Всех славян вообще «Европа готова заваривать кипятком, как гнезда клопов в старушечьих деревянных кроватях»; «в Европе порешили давно уже покончить с Россией. Нам не укрыться от их скрежета, и когда-нибудь они бросятся на нас и съедят нас». И чтобы не быть съеденными, надо самим съесть Европу. Таково русское христианское «всеслужение человечеству».
После Берлинского конгресса 1879 г. ожесточенные нападки на Германию и немцев стали обычным делом в славянофильской и либеральной печати. Бисмарк в 1888 г. писал о «десятилетней фальсификации общественного мнения русской прессою, которая в читающей части населения создавала и питала искусственную ненависть ко всему немецкому...». Германский посол в Петербурге Лотар Швейниц сожалел о неспособности русского правительства справиться с антигерманскими кампаниями собственной прессы.
Под влиянием этих выступлений антипатия россиян к Германии приняла более выраженные формы. В 1887 г. Александр III поделился с министрами своими наблюдениями об антигерманских настроениях своих подданных: «Прежде я думал, что это только Катков, но теперь убедился, что это — вся Россия».
Параноидальные страхи, обуявшие сознанием европейце, в немалой степени содействовали тому, что военно-политические альянсы европейских стран приняли мало логичные конфигурации.

Лекция, реферат. Причины и события начала Первой мировой войны - понятие и виды. Классификация, сущность и особенности.

План Шлиффена или План закрывающейся двери

План Шлиффена и его политические последствия

В 1905 г. Генеральный штаб Германии для противодействия русско-французскому "окружению" разработал довольно серьёзное стратегическое решение, которые был названо План Шлиффена (План закрывающейся двери) .
Автором этого весьма важного для хода военных действий проекта был генерал граф Альфред фон Шлиффен , потомственный военный, с 1891 по 1906 г. возглавлявший германский Генштаб.

Углубленно занимаясь военной историей, он с юных лет был очарован битвой при Каннах (216 г. до н.э.), которую до конца жизни считал высшим образцом военного искусства. Его увлекала красота замысла Ганнибала — двойной фланговый охват громадного римского каре, приведший практически к полному истреблению окруженных легионов. Детальное изучение знаменитого сражения привело Шлиффена к убеждению, что «фланговая атака является сутью всей истории войн». До того момента, когда Шлиффен встал во главе Генерального штаба, германская военная мысль жила заветами фельдмаршала Хельмута фон Мольтке-старшего, или великого Мольтке, отца блестящих побед прусской армии в войнах с Австро-Венгрией (1866) и Францией (1870-1871). Сформулированная им военная доктрина исходила из того факта, что в будущей войне Германии придется иметь дело уже не с одним, а с двумя противниками — Францией и Россией. Войну на два фронта Мольтке-старший считал губительной для Германии, поэтому при нем Генеральный штаб сосредоточил свои усилия на выработке стратегии поочередного разгрома союзников.

Важнее всего здесь было не прогадать с направлением главного удара. Поскольку Франция, жившая в страхе перед новым германским нападением, превратила свою восточную границу в сплошную цепь неприступных крепостей, Мольтке-старший пришел к заключению, что Германии следует ограничиться на западе обороной, а основные силы немецкой армии сосредоточить против Российской империи. Тогда еще считалось, что «необозримые просторы России не представляют для Германии жизненно важного интереса». Поэтому разгром русской армии планировалось осуществить в приграничных областях и закончить войну захватом русской части Польши. После этого, перебросив войска на запад, можно было приступать к наступательным операциям против Франции.
Шлиффен отказался от доктрины своего легендарного предшественника, удержав из нее только наполеоновскую идею «Vernichtungs-Strategie» — «стратегии уничтожения» противника. В отличие от Мольтке, предсказывавшего, что будущая война может длиться годами и даже десятилетиями, он полагал, что ограниченные финансовые ресурсы Германии и большая зависимость германской экономики от сырьевого экспорта не позволят ей вести затяжную войну. «Стратегия измора,— писал он,— немыслима, когда содержание миллионов вооруженных людей требует миллиардных расходов». Фактор времени стал решающим в его стратегических выкладках. К началу XXв. Германия имела прекрасно развитую сеть современных железных дорог, благодаря чему могла провести мобилизацию и сосредоточение войск как на востоке, так и на западе буквально за несколько дней. Важность железнодорожных путей сообщения осознала и Франция, которая, занимаясь усиленным железнодорожным строительством, сумела уравнять сроки мобилизации своей армии с германской. Но в России плотность железнодорожной сети в западных и центральных областях была намного ниже, чем в Германии и даже в Австро-Венгрии. К тому же из-за огромной протяженности Российской империи русский Генштаб вынужден был планировать переброску войск на расстояние, в несколько раз превышавшее то, которое предстояло преодолеть германским военным частям согласно мобилизационному предписанию. По расчетам германского Генштаба, полная мобилизация русской армии должна была занять от 40 до 50 дней. Следовательно, на первом этапе войны можно было не отвлекаться на русский фронт, а бросить все ударные силы против Франции.
Фронтальный прорыв сквозь первоклассные французские крепости Шлиффен считал напрасной тратой времени и сил. Повторение Седанав начале XXв. было уже невозможно. Между тем французскую армию нужно было уничтожить одним могучим ударом. И тут Шлиффен предлагал использовать опыт Канн. «Бой на уничтожение,— писал он,— может быть дан и ныне по плану Ганнибала, составленному в незапамятные времена. Неприятельский фронт не является объектом главной атаки. Существенно не сосредоточение главных сил и резервов против неприятельского фронта, а нажим на фланги. Фланговая атака должна быть направлена не только на одну крайнюю точку фронта, а должна захватывать всю глубину расположения противника. Уничтожение является законченным лишь после атаки неприятельского тыла».

Задуманный им план не был слепым копированием схемы битвы при Каннах. Шлиффен хотел окружить французов, но не путем двойного охвата, а посредством мощного прорыва одного правого фланга германской армии. Для этого он максимально ослаблял линию войск на левом фланге, протянувшемся вдоль германо-французской границы, на охрану которой выделялось всего 8 дивизий, и сосредотачивал ударный кулак из 53 дивизий против Бельгии и Люксембурга. В тылу у этих стран не было непреодолимой цепи французских крепостей. Единственной крепостью на пути правого фланга германской армии был «вечный» нейтралитет Бельгии, гарантированный в 1839 г. Англией, Францией, Россией, Австро-Венгрией и самой Германией (тогда еще Пруссией). Шлиф-фен смотрел на дело с чисто военной точки зрения, не принимая в расчет политических соображений. Нейтральный статус Бельгии не имел в его глазах никакой силы. Согласно его плану, с началом войны главным силам немецкой армии надлежало сразу же вторгнуться в Люксембург и Бельгию, пройти их насквозь, затем, осуществив по широкой дуге заходной маневр, охватить Париж с юго-запада и прижать французские войска к левому флангу немецкой армии.
Если бы во время победного марша германского крыла захождения французская армия бросилась всеми силами на ослабленный левый фланг немцев, то получился бы эффект вращающейся двери: чем сильнее вы толкаете такую дверь вперед, тем больнее она стукает вас по спине и затылку. Немецкий правый фланг, пройдясь по тылам противника, уничтожил бы французскую армию на полях Эльзаса и Лотарингии.
Вся операция против Франции — грандиозные «Канны XXв.» — была рассчитана с чисто немецкой пунктуальностью, буквально по часам. На окружение и разгром французской армии отводилось ровно шесть недель. После этого следовало перебросить немецкие корпуса на восток.
Шлиффен сознательно жертвовал на начальном этапе войны Восточной Пруссией. Расположенные там 10 немецких дивизий не могли выдержать напора русского «парового катка», который, как ожидалось, пришел бы в движение спустя четыре-пять недель после начала мобилизации.
Тут важно отметить, что германский канцлер Бетман-Гольвегдаже запрещал высаживать долгоживущие вязы в своем бранденбургском поместье Гогенфинов: не стоит труда, все равно поместье достанется русским.
Основную тяжесть противостояния русской армии пришлось бы взять на себя 30 австрийским дивизиям, развернутым в Галиции и южных областях русской Польши. Но спустя неделю после победы над Францией полмиллиона германских солдат, прибывших с западного фронта, должны были сокрушить русскую мощь и закончить войну на континенте — спустя восемь-десять недель после ее начала.
Действенность «плана Шлиффена» целиком зависела от четкости выполнения каждой дивизией, каждым полком и батальоном разработанного для них графика развертывания и концентрации. Любая задержка грозила проигрышем всего дела. И Шлиффен с маниакальной страстью предавался детализации своего замысла, пытаясь предусмотреть любые обстоятельства. Порой он производил впечатление безумца. Однажды, во время инспекционной поездки штаба по Восточной Пруссии, адъютант Шлиффена обратил внимание своего шефа на живописный вид видневшейся вдали реки Прегель. Генерал, бросив короткий взгляд в том направлении, куда указывал офицер, пробормотал: «Незначительное препятствие». Говорили, что перед смертью, последовавшей в 1912 г., он страшно беспокоился о судьбе своего детища. Последними его словами на смертном одре были: «Не ослабляйте правый фланг».
Впоследствии выяснилось, что «план Шлиффена» не был свободен от крупных недостатков. К их числу относились пренебрежение нейтралитетом Бельгии, что толкало Англию в стан противников Германии, и недооценка масштаба участия Англии в сухопутной войне. И тем не менее, военная доктрина Шлиффе-на, сделавшаяся святыней Генштаба, оказала могучее психологическое воздействие на целое поколение германских политиков и военных. Она принесла им освобождение от страха перед «окружением» и войной на два фронта. Вильгельм и его окружение твердо усвоили: десять недель энергичных усилий — и все враги будут повержены.

Лекция, реферат. План Шлиффена или План закрывающейся двери - понятие и виды. Классификация, сущность и особенности.

Агадирский кризис в Марокко, балканский блок и гонка вооружений

Агадирский кризис в Марокко

Смерть короля Эдуарда VII, случившаяся в мае 1910 г., на короткое время сблизила все монархические дворы Европы. В напряженные отношения великих держав было привнесено некоторое успокоение.
Благодушное настроение, царившее в Европе в 1910 г., подвигло авторов одиннадцатого издания энциклопедии «Британника» оповестить своих читателей о том, что «в скором времени национальные различия останутся только в области образования и экономики».
Словно в насмешку над этими словами в следующем году разразился один из самых острых кризисов в отношениях между Германией и Антантой.
Весной 1911 г. вспыхнуло восстание в Марокко. Французское правительство под предлогом защиты своих граждан ввело войска в столицу султаната — город Фез. Фактически это означало, что Франция обзавелась новой колонией. Германское присутствие в Марокко ограничивалось двумя фирмами, действовавшими в Агадире и Могадоре (на западном берегу). Раздувать конфликт, в общем-то, было не из-за чего. Но германский статс-секретарь по иностранным делам Альфред фон Кидерлен-Вехтер, вопреки желанию своего прямого начальника канцлера Бетман-Гольвега, убедил кайзера пойти на ответные меры. Его целью было воспрепятствовать переходу Марокко под власть Франции или же, на худой конец, получить компенсацию — Французское Конго или хотя бы один портовый город на Атлантическом побережье.
В агадирскую гавань вошла германская канонерская лодка «Пантера». В скором времени ожидалось прибытие подкрепления — крейсера «Берлин», также направлявшегося в марокканские воды.
«Прыжок Пантеры» спровоцировал во всем мире серьёзный резонанс, став также важным предшествием и причиной первой мировой войны. Франция была застигнута врасплох, германские газеты захлебывались от восторга. Общее напряжение возрастало с каждым днем. И вдруг в дело вмешалась Англия, встав плечом к плечу с Францией. Британское правительство признало укрепление Германии на атлантическом побережье задевающим интересы Англии. По поручению кабинета канцлер казначейства Дэвид Ллойд Джордж публично дал знать германскому правительству, что «если Германии желает воевать, то она найдет Великобританию на противной стороне». Британский флот был приведен в боевую готовность.
Для кайзера резкий демарш Англии стал полной неожиданностью. До сих пор ни он, ни кто-либо еще среди европейских политиков не рассматривал Антанту как военный блок. Англичане не поддержали Францию в марокканском кризисе 1905 г., а во время боснийского кризиса 1909 г. они вместе с французами оставили Россию один на один против Австро-Венгрии и Германии. Прямая угроза войны с Англией напугала Вильгельма, тем более что Австрия не проявляла готовности поддержать своего союзника. Он не решился переступить черту.
17 августа кайзер провел совещание со своим окружением. Было решено уступить. «В момент реальной опасности,— ехидничал Бюлов,— Его Величество каждый раз проникался неприятным сознанием того факта, что он никогда не командовал армиями в реальных сражениях — несмотря на маршальский жезл, которым он так любил размахивать, несмотря на медали и ордена, которыми он так любил себя украшать, несмотря на псевдопобеды, которые ему неизменно присуждали на маневрах. Он прекрасно понимал, что он не более чем обычный неврастеник, лишенный каких-либо полководческих талантов, а уж что касается морских дел, то при всей своей увлеченности ими он не способен командовать не только эскадрой, но и даже одним-единственным кораблем».
На переговорах с французами Германия безоговорочно признала протекторат Франции над Марокко и удовольствовалась никчемной компенсацией в виде заболоченной области Французского Конго, населенной главным образом мухами цеце.
К тому времени националистические настроения во всех странах, задействованных в агадирском кризисе , достигли своего апогея. Депутаты Рейхстага встретили сообщение Бетмана-Гольвега о договоре с Францией гробовым молчанием, зато начальник Главного штаба Мольтке-младший бушевал: «Если мы еще раз вынуждены будем убраться с поджатым хвостом, если мы опять не сможем решиться открыто заявить, что готовы пустить в ход меч, тогда я потеряю веру в будущее Германии и уйду в отставку...». Германские газеты изливали на Антанту потоки ненависти. Пресса стран Антанты, в свою очередь, издевательски смаковала дипломатическое унижение Германии.
В следующем году состоялась генеральная репетиция будущей войны.

Балканский кризис и раздел Турции

На этот раз спичку к пороховой бочке мировой войны поднесли Италия и балканские государства, объединенные усилиями русской дипломатии в «балканский бло к». Итальянское правительство еще 5 ноября 1911 г. официально провозгласило аннексию североафриканских владений Османской империи — Триполитании и Киренаики. Италия играла в беспроигрышную игру. Она знала, что протеста со стороны великих держав не последует — его и не последовало. Антанта желала видеть Италию в своих рядах, Германия и Австрия боялись ее выхода из Тройственного союза. В последовавшей затем итало-турецкой войне итальянская эскадра бомбардировала Бейрут, дарданелльские укрепления и захватила дюжину турецких островов на Эгейском море.
Победы итальянцев продемонстрировали полное бессилие турецкой армии. Балканские государства не захотели упустить такого случая и поспешно приступили к разделу турецкого наследства. Осенью 1912 г. Черногория, Сербия, Болгария и Греция объявили войну Турции. Военные действия напоминали триумфальный марш союзных армий. Через месяц турки потеряли все свои владения на европейском берегу, а болгарская армия стояла в 40 км от Константинополя. Турецкое правительство обратилось к великим державам с просьбой о посредничестве.

Лекция, реферат. Агадирский кризис в Марокко, балканский блок и гонка вооружений - понятие и виды. Классификация, сущность и особенности.

Россия перед началом Первой мировой войны

Причины участия России в Первой мировой войне

Раздел Турции балканскими государствами против интересов России вызвал сильнейшее негодование отечественного министерства иностранных дел, возглавляемого Д.С. Сазоновым.
Когда морская флотилия Англии и других великих державы вошла в турецкие порты Россия потеряла возможность захвата и удержания черноморских проливов. Кроме того, приходилось считаться с перспективой войны против Австро-Венгрии и Германии. Наконец, даже временное закрытие турками Дарданелл — морских ворот, через которые проходило 60% русского хлебного экспорта,— грозило русской экономике многомиллионными убытками. Поэтому Россия выступила в несвойственной ей роли защитника территориальной целостности Османской империи. По ее настоянию, другие великие державы согласились решить на международной конференции.
Что-либо исправить в сложившейся ситуации было уже невозможно: раздел Османской империи стал свершившимся фактом.
Военные успехи сербов и черногорцев страшно обеспокоили Австрию, стремившуюся не допустить выхода Сербии к Адриатическому морю и чрезмерного усиления Черногории. В ноябре Австро-Венгрия провела частичную мобилизацию и сосредоточила крупные силы на сербской границе.
Россия, разумеется, не осталась в стороне. Реформа русской армии, начатая после неудачной русско-японской войны, шла ускоренными темпами, и многие члены Совета министров были преисполнены решимости «упорно отстаивать наши насущные интересы и не бояться призрака войны». Говорили о том, что России пора перестать «пресмыкаться перед немцами», что русский народ «лучше нас понимает необходимость освободиться от иностранного влияния». Военный министр Владимир Александрович Сухомлинов с большим успехом развивал перед государем свои мысли о том, что «все равно войны нам не миновать, и нам выгоднее начать ее раньше», поскольку «из войны произойдет только одно хорошее для нас». Он всеми силами убеждал Николая IIсогласиться на мобилизацию двух приграничных с Австрией военных округов. При этом Сухомлинов проявлял поразительное легкомыслие: отлично сознавая, что указ о мобилизации может вызвать войну, он в то же время ходатайствовал о предоставлении ему отпуска для увеселительной поездки на Ривьеру. В ответ на недоумение других членов кабинета он без тени смущения сказал: «Что за беда, мобилизацию производит не лично военный министр, и пока все распоряжения приводятся в исполнение, я всегда успел бы вернуться вовремя. Я не предполагал отсутствовать более 2-3 недель».
Все это происходило на фоне шумных манифестаций в пользу балканских славян, в которых участвовали десятки тысяч человек.
На спусковой крючок готово было нажать и французское правительство, заверившее Петербург, что если в войну вмешается Германия, то Франция полностью выполнит свои союзнические обязательства.
Председателю Совета министров Владимиру Николаевичу Коковцову, убежденному стороннику мирного курса, стоило немалого труда охладить воинственный пыл своих коллег. По его совету был задержан под знаменами на полгода весь последний срок службы — эта мера позволяла увеличить состав армии на четверть, не прибегая к мобилизации, на которую Австрия с неизбежностью ответила бы войной.
Франции и Сербии были посланы недвусмысленные сигналы о нежелании России ввязываться в войну с Австро-Венгрией. Российский военный атташе в Париже граф Алексей Алексеевич Игнатьев в беседе с военным министром Франции Александром Мильераном заявил, что хотя «славянский вопрос остается близким нашему сердцу, но история выучила, конечно, нас прежде всего думать о собственных государственных интересах, не жертвуя ими в пользу отвлеченных идей». На прямой вопрос французского МИДа: «Какие действия предпримет Россия в случае нападения Австрии на Сербию?»,— русский ответ был: «Россия не будет воевать». Сербское правительство получило ноту министра иностранных дел Сазонова, которая гласила: «Категорически предупреждаем Сербию, чтобы она отнюдь не рассчитывала увлечь нас за собой...». Под воздействием русской дипломатии Сербия сняла свои территориальные претензии и отказалась от выхода к Адриатическому морю.
На позицию Германии в балканском кризисе 1912 г. вновь повлияла твердая решительность Англии.
Поначалу Австрии, как и в 1909 г., была обещана полная поддержка, «невзирая на последствия», по словам кайзера. Но прошлогодние события посеяли в нем нерешительность. Вильгельм попытался выяснить, на чьей стороне выступит Великобритания. Ответ был неутешительным. В начале декабря по разным каналам поступили сообщения: англичане не останутся безучастными наблюдателями австрийского вторжения в Сербию и не допустят поражения Франции.
На военном совете 8 декабря с участием высшего руководства армии и флота Вильгельм не мог сдержать свою ярость: «Из-за того, что Англия... так нам завидует и так нас ненавидит, из-за этого, оказывается, ни одна прочая держава уже не имеет права взять в руки меч для защиты своих интересов, а сами они... собираются выступить против нас! О, эта нация лавочников! И это они называют политикой мира! Баланс сил! В решающей битве между немцами и славянами англосаксы на стороне славян и галлов!». Кайзер был настроен решительно, но хотел знать, каковы шансы у Германии в войне с Антантой.
Мнение Мольтке выглядело прямой цитатой из речи Сухомлинова: «Я считаю войну неизбежной, и чем быстрее она начнется, тем лучше...». Но гросс-адмирал Тирпиц высказался против поспешных решений. По его словам, флот еще не был готов померяться силами с английскими дредноутами, требовалось не менее восемнадцати месяцев для окончания работ по расширению Кильского канала и строительства базы подводных лодок на острове Гельголанд. Мольтке скептически поморщился — незачем ждать полтора года, «флот и тогда будет не готов, а армия окажется к тому времени в менее выгодном положении; противник вооружается более интенсивно, чем мы, у нас не хватает денег». Тирпиц все же настоял на своем. Германский меч не был извлечен из ножен. Бетману-Гольвегу было дано поручение «просветить народ через прессу о великих национальных интересах, которые будут поставлены Германией, если австро-сербский конфликт перерастет в войну. В случае войны народ не должен задаваться вопросом, ради чего сражается Германия».
Вообще, именно в 1912 г. мышление кайзера приняло катастрофический характер. Причем, грядущий европейский апокалипсис виделся ему в свете теории борьбы рас. Так, на полях одного дипломатического донесения Вильгельм начертал: «Глава вторая Великого переселения народов закончена. Наступает глава третья, в которой германские народы будут сражаться против русских и галлов. Никакая будущая конференция не сможет ослабить значение этого факта, ибо это не вопрос высокой политики, а вопрос выживания расы». Австрийский генерал граф Штюркг позднее слышал от кайзера следующие слова: «Я ненавижу славян. Я знаю, что это грешно. Никого не следует ненавидеть, но я ничего не могу поделать: я ненавижу их».
Современники связывали расистские высказывания кайзера с влиянием профессора Шимана, который считался экспертом по России. Вильгельм оказывал этому остзейскому немцу, одержимому ненавистью к славянству, неизменное благоволение. Еще ранее кайзер с большим интересом ознакомился с «Основным мифом XIX века» Чемберлена; автор был награжден Железным крестом.
Кроме Вильгельма, никакой другой политический лидер в то время не рассматривал противостояние Антанты и центральных держав в расовом аспекте. Психологический перелом наблюдался и в поведении Николая II. Царем словно овладела какая-то усталость, фаталистическое желание предоставить событиям идти своим чередом. Коковцов вспоминал один из последних своих докладов государю. Это было уже в ноябре 1913 г., после возвращения Коковцова из поездки в Берлин. Царь принял его в Ливадийском дворце в Крыму. Коковцов рассказал о воинственных настроениях при дворе Вильгельма и своем тревожном убеждении в близости и неотвратимости войны. Николай слушал внимательно: «Он ни разу не прервал меня за все время моего изложения и упорно смотрел прямо мне в глаза, как будто ему хотелось поверить в искренность моих слов. Затем, отвернувшись к окну, у которого мы сидели, он долго всматривался в расстилавшуюся перед ним безбрежную морскую даль и, точно очнувшись после забытья, снова упорно посмотрел на меня и сказал: "На все Воля Божья!"».
По всей видимости, Николай IIвсе еще находился под впечатлением пышного празднования 300-летия дома Романовых. Торжества начались в феврале и продолжались весь год. Государь с семьей совершил большое путешествие по русским городам. Десятки тысяч людей, стоявшие вдоль пути следования царского поезда, бесконечная череда парадных обедов, крестных ходов, молебнов, народных гуляний должны были засвидетельствовать неразрывное единение царя с народом. На мистический настрой государя мог влиять и Распутин, именно тогда окончательно утвердивший свое исключительное положение при царской семье. Царь, подобно своему германскому кузену, стремительно утрачивал адекватное восприятие действительности.
Кризис 1912 г. окончательно выяснил расклад сил перед решающей схваткой.
Обмен угрозами продолжился и в начале 1913 г. На полях доклада канцлера Бетман-Гольвега о ситуации на Балканах Вильгельм сделал надпись: нужна, наконец, провокация, чтобы получить возможность нанести удар, «при наличии более или менее ловкой дипломатии и ловко направляемой прессы таковую (провокацию) можно сконструировать... и ее надо постоянно иметь под рукой».
Однако уже было ясно, что войны опять не будет. В последних числах января 1913 г. Ленин в письме Горькому с сожалением обронил: «Война Австрии с Россией была бы очень полезной для революции (во всей восточной Европе) штукой, но мало вероятия, чтобы Франц Иозеф и Николаша доставили нам сие удовольствие».
Мир на Балканах настал в мае. Турция признала свое поражение и потеряла почти все европейские владения, отошедшие к странам «балканского блока».
24 мая состоялась свадьба единственной дочери кайзера принцессы Виктории Луизы и герцога Брунсвикского. Вильгельм пригласил на торжество обоих своих кузенов — Джорджи (Георга V) и Ники (Николая II). Оба прибыли лично. Позднее Георг Vсетовал, что ему было чрезвычайно трудно поговорить по душам с русским государем: Вильгельм всюду следовал за ними по пятам, боясь, что Джорджи и Ники войдут в сговор против него. Когда им все же удавалось остаться наедине, Георга не покидало чувство, что «Вильгельм стоит, прижавшись ухом к замочной скважине».
То была последняя встреча трех монарших кузенов.
Затишье на Балканах продлилось всего месяц. Бывшие союзники не смогли поделить захваченных у Турции территорий, и в конце июня началась Вторая Балканская война. Теперь Греция, Сербия и Черногория выступили против Болгарии. Вскоре к антиболгарской коалиции присоединились Румыния и Турция. Великие державы вели себя на этот раз намного сдержаннее. Спустя месяц война завершилась поражением Болгарии и новой перекройкой границ между балканскими государствами.
Следом за тем вновь обострились русско-германские отношения. Кайзер попытался усилить германское влияние в Турции. 30 июля 1913 г. в Стамбул по приглашению турецкого правительства прибыл Отто Лиман фон Сандерс — один из лучших немецких генералов. Чуть позже к нему присоединились сорок офицеров-инструкторов. Сандерсу было поручено следить за реорганизацией турецкой армии. Кроме того, он был назначен командиром расквартированного в Стамбуле армейского корпуса и членом турецкого Военного совета.
В Петербурге восприняли эту новость крайне болезненно. Работа германской военной миссии явно имела целью подготовить турецкую армию к войне с Россией. Боялись также, что экономическое развитие юга России попадет под германский контроль. Переговоры Коковцова по этому вопросу с Бетман-Гольвегом и Вильгельмом IIбыли безрезультатны. Конфликт вокруг миссии Сандерса несколько разрядился лишь в январе 1914 г., когда генерал под благовидным предлогом был отстранен от непосредственного руководства гарнизоном Стамбула — его произвели в маршалы турецкой армии и назначили военным инспектором всех турецких войск.
С самого начала балканского кризиса 1912-1913 гг. великие державы принялись за усиленное наращивание вооружений. Благодаря продолжительному экономическому росту правительства могли позволить себе немыслимые ранее военные траты.
Германия приступила к формированию двух новых армейских корпусов. Морская программа, принятая рейхстагом в мае 1912 г., предполагала увеличить численность германского флота до 41 линейного корабля и 20 броненосных крейсеров, не считая легких крейсеров и миноносцев.
В ответ на это Черчилль пообещал палате общин, что в ближайшее время мир увидит самое большое строительство в истории британского флота: «Один торпедный катер в неделю... Один легкий крейсер каждые тридцать дней... один супердредноут каждые сорок пять дней». В 1914 г. британское правительство приобрело контрольный пакет Англо-Иранской нефтяной компании, чтобы иметь возможность заправлять корабли жидким топливом вместо угля.
Французское правительство законом от 7 августа 1913 г. увеличило продолжительность службы с двух до трех лет и снизило призывной возраст с 21 года до 20 лет. Это позволило Франции сформировать самую большую армию мирного времени в Европе — 882907 человек, включая колониальные войска (предвоенная численность германской армии была доведена до 808 280 человек).
В российском бюджете на оборону приходилось уже около трети всех государственных расходов. В конце 1913 г. была утверждена «Большая программа по усилению армии», которая предусматривала увеличение численности сухопутных войск почти на 40%; большое внимание было уделено полевой артиллерии и морскому строительству. Уже через три года русское правительство планировало иметь самую первоклассную армию на континенте.
Значительное увеличение военных расходов утвердили также австрийский и итальянский парламенты. Все рекорды побила крохотная Бельгия, которая предполагала к 1918 г. увеличить армию мирного времени более чем втрое.
Празднование в 1913 г. столетнего юбилея освобождения Германии от владычества Наполеона вылилось в масштабную антифранцузскую демонстрацию. Пресса напоминала немцам, что не за горами тот час, когда опять придется воевать с тем же «историческим» врагом немецкой нации.
Милитаризация в Германии достигла такого размаха, что назойливо лезла в глаза даже на улице. Российский публицист Александр Валентинович Амфитеатров вспоминал, как поразила его Германия весной 1913 г.: «Она показалась мне как бы обновленною и могуче выросшею. Восхитила и ужаснула. Огромная, гениальная культура — как бы в пристройке к образцовому военному лагерю. Все, что сильно, крепко, здорово,— в военном мундире: сытый, розовощекий, автоматически стадный, идеально выдрессированный на человекоистребление, вооруженный люд... И как вооруженный! Любуйся и трепещи! А штатское население слабовато, хиловато, бледновато и подслеповато: на десять человек шестеро в очках. Наглядно было, что государство заставляет страну жить в военщину, а военщину кормит страной, конечно, не для парадов и маневров».
«Не знаю,— подводит Амфитеатров итог своим впечатлениям,— кто тогда в Германии желал войны, и вообще желали ли немцы войны. Но воздух был напоен войною — и притом войною, заведомо победоносною» («Борьба с немецким богатырем»).
Такие же чувства испытал протопресвитер русской армии и флота Георгий Шавельский, побывавший в 1913 г. на праздновании столетнего юбилея Битвы народов при Лейпциге: «Вот она, Германия! Стройная, сплоченная, дисциплинированная, патриотическая. Когда национальный праздник — тут все, как солдаты; у всех одна идея, одна мысль, одна цель и всюду стройность и порядок. А у нас все говорят о борьбе с нею... Трудно нам, разрозненным, распропагандированным, тягаться с нею».
Впрочем, так называемый здравый смысл отказывался драматизировать ситуацию. Максим Горький, например, находил, что Амфитеатров преувеличивает германское могущество. Германская военщина, по словам писателя, была «не так сильна, как... кажется, германские социалисты не допустят страну до войны, а если бы таковая и приключилась, то германский натиск пламенный встретит в России отпор суровый, на коем сломает свои рога».
К концу 1913 г. политические страсти поутихли. Канцлер Бетман-Гольвег напомнил сторонникам превентивного удара: «До сих пор ни одна страна не покушалась на честь или достоинство немцев. Тот, кто в этих условиях говорит о войне, должен убедительно сформулировать ее цель и доказать, что иным путем этой цели достичь невозможно... Если в настоящее время имеется в виду начать войну в отсутствие разумных и понятных мотивов, то это поставит под сомнение будущее не только династии Гогенцоллернов, но и Германии в целом. Конечно, мы должны проявлять смелость в нашей внешней политике, но просто размахивать мечом по каждому случаю, когда не затронуты ни честь, ни безопасность, ни будущее Германии,— это не просто легкомысленно, но и преступно».
Государственный секретарь США Уильям Дженнингс Брайан, наблюдая ситуацию со стороны, сделал вывод: «Условия, обещающие мир во всем мире, никогда не были столь благоприятными, как сейчас».
В самом конце 1913 г. состоялось Особое совещание с участием министров иностранных дел, военного, морского и начальника Генерального штаба. Обсуждали миссию генерала Сандерса и возможность совместного русско-англо-французского удара по Турции. Председательствующий на совещании Коковцов прямо поставил перед министрами вопрос: «Желательна ли война с Германией и может ли Россия на нее идти?».
Статс-секретарь Коковцев, считая в настоящее время войну величайшим бедствием для России, придерживался крайней нежелательности вовлечения России в европейское столкновение.
Министр иностранных дел Сазонов также придерживался принципиально отрицательного мнения относительно войны с Германией.
Данную позицию он объяснял тем, что Россия, даже вместе с Францией (от которой уже были получены заверения в безоговорочной поддержке), вряд ли имеет однозначные шансы на победу в войне с Германией. Министр указывал на то, что совершенно не понятно, насколько энергично готова была бы действовать Англия. А именно участие английских войск могло действительно гарантировать победу над Германией.
При этом Военный министр Сухомлинов и начальник Генерального штаба генерал Яков Григорьевич Жилинский «категорически заявили о полной готовности России к единоборству с Германией, не говоря уже о столкновении один на один с Австрией».
В итоге Совещания были приняты следующие положения:
1) Необходимо продолжать убеждать Германию в недопустимости, с точки зрения интересов России, командования германским генералом воинскою частью в Константинополе, а тем более предоставления ему инспекции в смысле командования тем или другим округом, но признавая в то же время допустимым предоставление Начальнику германской военной миссии полномочий по общей инспекции над турецкой армией.
2) Продолжать переговоры в Берлине следует вплоть до выяснения полной их безуспешности.
3) После этого, с согласия Францией и Англией, надлежит перейти к намеченным мерам воздействия вне Берлина.
4) В случае отсутствия активной поддержки Франции и Англии дальнейшее давление, способное повлечь войну с Германией, осуществлять недопустимо.
Таковы были события, предшествовавшие вступлению России в первую мировую войну.

Лекция, реферат. Россия перед началом Первой мировой войны - понятие и виды. Классификация, сущность и особенности.

Первая Мировая Война

1914 - 1918 годы

Поводом к Первой Мировой Войне послужило убийство 15(28) июня 1914 в Сараево (Босния) сербскими националистами наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда. Германия решила использовать благоприятный момент для развязывания войны. Под давлением Германии Австро-Венгрия 10(23) июля предъявила Сербии ультиматум и, несмотря на согласие сербского правительства выполнить почти все его требования, 12(25) июля разорвала с ней дипломатические отношения, а 15(28) июля объявила ей войну. Столица Сербии Белград подверглась артиллерийскому обстрелу. Россия 16(29) июля начала мобилизацию в пограничных с Австро-Венгрией военных округах, а 17(30) июля объявила всеобщую мобилизацию. Германия 18(31) июля потребовала от России прекратить мобилизацию и, не получив ответа, 19 июля (1 августа) объявила ей войну. 21 июля (3 августа) Германия объявила войну Франции и Бельгии; 22 июля (4 августа) войну Германии объявила Великобритания, вместе с которой в войну вступили её доминионы — Канада, Австралия, Новая Зеландия, Южно-Африканский Союз и крупнейшая колония Индия. 10(23) августа Япония объявила войну Германии. Италия, формально оставаясь в составе Тройственного союза, 20 июля (2 августа) 1914 объявила о своём нейтралитете.

Убийство эрцгерцога Франца Фердинанда — причина или повод Первой мировой войны?

28 июня 1914 года Гаврило Принцип совершил покушение на австрийского престолонаследника Франца Фердинанда в Сараево и его жену. Считается, что это происшествие послужило поводом к началу Первой мировой войны.

Мнения историков.

Константин Залесский, историк

Убийство эрцгерцога Франца Фердинанда — это не причина Первой мировой войны, а только повод. Причем повод не очень удачный. Для развязывания войны использовали случай, который появился в тот момент. Тем более что убийство Франса Фердинанда было делом рук не сербской организации, а организации, которая тайно действовала на территории Австро-Венгрии. Хотя и определенные круги Сербии могли быть причастны к убийству, однако, не правящие круги. Сербы вполне прилично ответили на ультиматум Австро-Венгрии. И после ответа Сербии в принципе следовало, что причина для начала войны отсутствует. Что касается того, действовал Гаврило Принцип по собственной инициативе или был марионеткой в чужих руках, я думаю, что он действовал исключительно из соображений патриотизма. То есть, Принцип стрелял во Франца Фердинанда и потом уже в его супругу, исключительно считая, что этот террористический акт поможет освобождению южных славян от власти Австро-Венгрии. Другое дело, что вся организация оказалась под влиянием определенных террористических и ультрарадикальных кругов сербского руководства. Но подчеркну, что не правящих в Сербии кругов, а тех, которые стремились к развязыванию конфликта. Со своей стороны Принцип действовал честно, у него была исключительно патриотическая идея. Хотя, террорист — он и есть террорист, даже если он действует с благими намерениями. И он в принципе не был марионеткой в чужих руках. Вся эта группа, которая организовывала покушение на Франса Фердинанда, действовала абсолютно сознательно.

Андрей Зубов, историк

Убийство эрцгерцога Франца Фердинанда, безусловно, послужило поводом для начала Первой мировой войны. Если бы это было причиной, то проблему можно было бы решить достаточно легко. И, в общем-то, инцидент можно было бы исчерпать. Историки отлично знают, что Австрия консультировалась с Германией, и Германия считала, что война может начаться сейчас или не начаться никогда. Именно поэтому военные программы, в том числе и программа России, шли вперед. И план быстрого разгрома французской армии на Западном фронте с последующей переброской войск на Восточный фронт и разгромом России не удался по целому ряду технических причин. Следовательно, Германия и Австрия были крайне заинтересованы в том, чтобы начать войну как можно скорее. А что касается того, как действовал Гаврило Принцип, он действовал от имени сербских националистов. То есть, представлял тех людей, которые считали, что все славянские земли должны быть объединены. Действительно было движение тогда довольно мощное, поэтому вполне возможно, что Принцип действовал совершенно искреннее, а не был двойным агентом.