Вы думаете, с появлением Четырех всадников Апокалипсиса конец света наступит? Нет! Это так, разминка, они просто в авангарде идут, такие предвестники кошмара. Давайте взглянем на них поподробней и научимся различать: у кого острая коса, а у кого весы. И как буквально можно изобразить выражение "ад следовал за ним" -- ну, то есть, как выглядят ноги у этого Ада, который топает за Костлявой следом? (А также научимся лучше понимать песни Джонни Кэша и группы "Алиса").

( ), ( ), (), ()

Эта глава чрезвычайно насыщена событиями, причем они такие яркие, что большинство людей из всей книги "Апокалипсиса" помнят обычно только о них. (А зря, дальше будет круче ой-ой-ой).

Глава 6 (синодальный перевод), часть 1.

1 И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри.

Предполагают, что Книга, т.е. свиток, была устроена так: "Сверток был один, но состоял из семи оборотов - частей, которые и были отделены один от другого печатями; по мере снятия печатей сверток сам по себе развертывался далее и далее и обнаруживал свое содержание. Сами же печати могли быть помещены на краю свертка".
Фрагмент рисунка У. Блейка

2 Я взглянул, и вот, конь белый , и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить.

Хотя в "Апокалипсисе" не дается имя Первому всаднику, традиционно считается, что это Чума. Очевидно, потому что у него лук и стрелы -- вспомните. и в греческой мифологии Аполлон насылал эпидемии, расстреливая людей из лука. Помимо лука и стрел, у него корона и белый конь.
"Снятие первой печати" (Агнец лапкой поднимает, видите, отогнул?) Первое животное из четырех, хотя автор его не называет, на этой миниатюре -- лев, шепчущий на ухо Иоанну.
Douce Apocalypse, 13 век

3 И когда он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри.
4 И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч.

Имя второму всаднику традиционно -- Война. У него в руках меч, а конь у него красный.

5 И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей.

Третьего всадника стали называть Голод, потому что в руках у него весы, символизирующие, как тщательно отвешивают еду во время ее недостатка.

Знаменитая песня Джонни Кэша "The Man Comes Around" посвящена Второму Пришествию Иисуса Христа и почти целиком основана на тексте "Апокалипсиса". В первых строчках -- про первого всадника Апокалипсиса, в конце -- про четвертого. Любителей певца приглашаю ознакомиться сопоставляющим песню с Библией: каждая, реально почти каждая строчка имеет параллельный текст. Есть даже про кланяющихся 24 старцев из прошлой главы. Я и говорю, что рок-музыка после изучения "Апокалипсиса" становится намного интересней.

7 И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри.
8 И я взглянул, и вот, конь бледный , и на нем всадник, которому имя «смерть» ; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными.

4-й всадник -- единственный, кому в Священном Писании прямо дается имя собственное. Любопытно, что в первый период иллюстрирования Апокалиписа этот персонаж не изображался в виде ходячего скелета, а выглядел также, как его три коллеги. Коса как атрибут тоже появилась позднее, в ранний период популярнее была чаша с огнем. Вот пример.
Английский манускрипт 1255-1260 гг. Иоанн нарисован за рамкой миниатюры, орел к нему через окошко докладывает.

Зато с самого раннего периода совершенно буквалистски иллюстрировалась строчка "и ад следовал за ним". Это оказывался демон Гадес с огромной пастью, иногда полный грешниками, иногда дышащий огнем, как и положено Аду.
Ганс Мемлинг. "Полиптих св. Иоанна" (фрагмент), 1470-е

Хотя в Апокалипсисе нет строчки, где упоминаются 4 всадника "в одном кадре", подобная иконография со временем возникла и стала крайне популярной.
Другой фрагмент той же картины. Что в левом верхнем углу в радужной сфере, мы уже знаем, а вот правый верхний угол научимся "читать" в других главах.



"АлисА" - песня "Всадники" (текст онлайн). Здесь, насколько я понимаю, использована более редкая трактовка фигур всадников: некоторые Отцы Церкви считали, что 1-й либо 4-й всадник -- это положительный персонаж, если точно -- вообще Христос. Об этом в другой раз.

(окончание 6-й главы будет в следующий раз, там уже другой сюжет развивается, не про всадников)

Глава 6 (современный перевод), часть 1

1 Я увидел, как Ягненок снял одну из семи печатей, и услышал, как одно из четырех существ говорит громовым голосом: «Иди сюда!»
2 И я увидел: вот белый конь, на нем всадник с луком. Ему был дан венок, и он вышел как победитель, чтобы побеждать.

Несмотря на название картины, фокус внимания тут на первом всаднике, а не на втором.
Philipp Jakob Loutherbourg d. J. "Открытие второй печати". 1798

3 Когда Он снял вторую печать, я услышал, как второе существо говорит: «Иди сюда!»
4 И вышел второй конь — огненно-рыжий. Его всаднику позволено отнять мир у земли, чтобы все резали друг друга насмерть. И ему был дан большой меч.

Всадник на красном коне, Carlo Carrà, 1913. Итальянские футуристы обожали красных коней, и указывается, что с опорой на "Апокалипсис". Начинаю подозревать в кое-чем и Петрова-Водкина...

5 Когда Он снял третью печать, я услышал, как третье существо говорит: «Иди сюда!»
И я увидел: вот вороной конь, и у всадника в руке весы.

Джусто де Менабуои. Фреска в Падуанском баптистерии, 14 век

7 Когда Он снял четвертую печать, я услышал голос четвертого существа, говоривший: «Иди сюда!»

8 И я увидел: вот белесый конь и всадник. Имя всаднику Смерть, а за ним следует Ад. Им дана власть над четвертой частью земли: убивать мечом, голодом, смертоносной чумой и дикими зверями.

Густав Доре. 1865. Это уже классический образец иконографии Четвертого всадника, имя которому Смерть: скелет, коса и т.п.

Еще Четвертого всадника куча, он самый популярный.

Джотто. Ок. 1320

Édouard Ravel de Malval

Одилон Редон. 1899.

Анжерский апокалипсис, гобелен, 14 век

John Hamilton Mortimer, ок. 1775

Неожиданный Тернер. 1825

Уильям Блейк. Ок. 1800. Всадник -- не скелет. Свиток с печатями видите?

Это очень интересная серия австрийского художника Karl Rössing, созданная в 1946-7 годов, с аллюзиями на Вторую мировую войну.
Очень хорошо узнаваемые силуэты двух зенитных башен-убежищ. Башни до сих пор стоят в центре Вены (в общей сложности 6 штук).

И другие:

Первый всадник: белый конь, лук, стрелы, иногда корона.
Имя "Чума", потому что стрелы -- это аллегория заразы.

Джордж Фредерик Уоттс, 1878.

Анжерский гобелен, 14 век

Луиджи Сабателли, 1800-е. Видите влияние иконографии Аполлона?

Фреска в соборе Anagni, Италия

Витраж Сен-Дени

Испания, 1189

ROTTING CHRIST-The Four Horsemen. Весьма тематичная песня, и достаточно лиричная (ну, для любителей).

Не буду больше видео в эту главу встраивать, вот ловите, собрала огромный плейлист рок-песен на ютуб на эту тему.
Дальше только картинки:

Второй всадник: красный конь, в руках меч. Короны уже нет.
Имя "Война", потому что меч - это аллегория убийства.

Витраж Сен-Дени

Англия, ок. 1250

Третий всадник: черный конь, весы.
Его имя "Голод", потому что весы - это аллегория мизерного количества еды.

Бамбергский апокалипсис, ок. 1000

Анжерский гобелен, 14 век

По популярности больше всего рисуют Смерть, потом Чуму (наверно, потому что он фотогеничный), а оставшихся двух отдельных мало хороших.

Фрагмент немецкой современной мозаики, которую я показывала в предыд. гл. Она интересна тем, что на печатях тут изображены ее последствия -- т.е. на первых четырех наши всадники.

Вот вся квадрига -- умеете теперь узнавать, где кто.

Гравюра из Библии Мортье. В небесах висит Книга с 7 печатями.

Arild Rosenkrantz - The Four Horsemen of the Apocalypse, 1952. Пример визионерства 20 века.

Карл Рёссинг, 1946-7

Matthias Gerung. Ottheinrich-bible, 1530-2

Борис Анисфельд. 1946

Якопо Пальма Младший. 1580-е.
В эпоху Ренессанса сюжет изображали очень редко. Тут есть и сам св. Иоанн с орлом. В левом нижнем углу не пропустите пасть Ада.

Миниатюра из "Беатуса Факундуса". 1047. Проверьте себя, на основе знания атрибутов -- где который всадник?

Гольбейн Старший. Иллюстрация к "Библии Цвингли", 1531

Эскиз Виктора Васнецова для Киевского собора (в дело не пошел, не рискнули украшать таким сюжетом стены храма) -- это самая лучшая иллюстрация сюжета, реально. Лучше западных художников. Потому что Васнецов понимал в "сказочности". 1887 год.
Агнца с Книгой под потолком разглядели?

Немецкий витраж, современный

Бенджамин Уэст. "Смерть на коне бледном". 1817. Смешная попытка представителя академизма.


Он же. Более удачный вариант 1796 года. Наверно, потому что тут больше барочности

Рукопись из Тюрингии, 14 век. Внизу под Смертью пасть опаздывающего Ада

Василий Корень, "Библия для бедных", 1690-е.

Дюрер, 1498

Редкий пример православного: фреска в Ярославле.

Фреска на наружной стороне немецкой

ВТОРАЯ ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ ОТКРОВЕНИЯ:
ПРИНЦИПИАЛЬНОЕ, УНИВЕРСАЛЬНОЕ ВИДЕНИЕ ГРЯДУЩЕГО

I. НЕБЕСНОЕ ПОБЕДНОЕ СЛАВОСЛОВИЕ БОГА И НЕБЕСНОГО
ИСКУПИТЕЛЯ 4:1-5:14

Первый основной раздел второй части Откровения начинается с того, что Иоанн видит отверстую дверь (ст.1а) и экстатически реагирует на это видение (ст. 2а) (54) , а голос Христов велит ему подняться. В открытую дверь нужно не только посмотреть, но и пройти. Она ведет в небесный свод. Возносясь, Иоанн узнает, что должно произойти в ближайшем будущем. Это " долженствование", как показывает ход повествования, обусловлено прежде всего чаянием вселенской победы Бога над всеми вообразимыми формами зла, восполняющей ради верных Его искупительное творение.

За этим главным введением в главах 4-5 следуют три раздела. В первом (4:2b - 11) Иоанн описывает тронный зал Небесного Двора
(соответствующий храму) и поклонение Всемогущему Творцу четырех
животных (представляющих в слегка видоизмененных астрологических
терминах само творение) и двадцати четырех старцев (представляющих
царских придворных и наделенных не только царственными, но и
священническими фуннкциями). Во втором разделе (5:1-5) Иоанн видит
в деснице Сидящего на Престоле таинственный запечатанный свиток.
Некий ангел спрашивает, кто по своим делам правомочен открыть, или
распечатать этот свиток. Реакция Иоанна остро-скорбная, ибо
похоже, что такого человека не найти. Один из старцев дает ему
утешительное толкование: будучи победителем, право открыть свиток,
и тем самым обнаружить его содержание имеет Давидов Мессия.
Третий отрывок, являющийся толковательной сценой, формирует
центральную тему этих глав и готовит тему снятия семи печатей (см.
ниже, раздел II; 6:1-8:6). Затем следует видение Агнца со
славословным исповеданием Агнца и Сидящего на Престоле (ст. 6-14).
Славословные исповедания возрастают до вселенского масштаба, когда
к четырем животным и к старцам присоединяются голоса ангелов и
всех живых существ.

А. СИДЯЩИЙ НА ПРЕСТОЛЕ В НЕБЕСНОМ ХРАМЕ 4:2b -11

1
После сего я взглянул (увидел),
и вот дверь отверста на небе,
и голос прежний, который я слышал, подобный звуку трубы,
говоривший со мною, сказал:
"взойди сюда, и покажу тебе чему надлежит быть
после сего."
2
И тотчас я оказался в Духе.
И вот престол стоял на небе,
и на престоле был Сидящий.
З
И сей Сидящий был подобен видом камню яспису и сардису;
и радуга (сияние - Г.) вокруг престола, видом подобная смарагду
(изумруду);
4
и вокруг престола – двадцать четыре престола,
и на престолах видел я двадцать четыре старца, восседавших,
облеченных в белые одежды.
и имевших на головах своих золотые венцы;
5
и от престола исходили молнии и громы и гласы;
и семь лампад (светильников) огненных горели перед престолом,
которые суть семь духов Божиих;
6
и перед престолом море стеклянное, подобное кристаллу;
и посреди престола
и вокруг престола четыре животных (существа),
исполненных очей спереди и сзади;
7
и животное первое было подобно льву,
и второе животное подобно тельцу,
и третье животное с лицом, как у человека,
и четвертое животное подобно орлу летящему;
8
и все четверо животных имели по шести крыл,
вокруг и внутри исполнены очей,
и покоя не имеют ни днем, ни ночью, говоря:
Свят, Свят, Свят Господь, Бог Вседержитель,
Который был, и есть (пребывает), и грядет!
9
И когда воздают животные
славу и честь, и благодарение
Сидящему на престоле,
Живущему во веки веков,
10
тогда падают ниц двадцать четыре старца
пред Сидящим на престоле,
и поклоняются
Живущему во веки веков
и полагают венцы свои перед престолом, говоря:
11
достоин Ты, Господи и Боже наш,
приять славу и честь и силу,

Ибо Ты сотворил все
и по воле Твоей оно (все) существует и сотворено.

Иоанн описывает четыре элемента картины Сидящего на престоле
(cт.2b-З): сам престол, Сидящего на нем, Его вид и сияние. Иоанн
нарочито отступает от более антропоморфного видения Иезекииля
(Иез.1:26-28). Сидящий на престоле подобен сверкающим драгоценным
камням (красновато-белым на вид). Нимб не радуга,
символизировавшая Завет примирения (Иез.1:28; Быт.9:12), а некая
зеленоватая дуга или сияние. Иоанн, разумеется, никогда не видел
северного сияния, но читателю этот образ, или образ утренней
зари перед восходом солнца, может помочь представить себе, что
он описывает.

Описывая двадцать четырех старцев Небесного Двора (4: 4-5а), Иоанн следует тому же четверичному формату, хотя заключительное явление связывает придворных с Сидящим на престоле, а не описывает какие - либо свойства самих старцев. Главный престол окружают еще двадцать четыре престола. Это число – как бы усиленное двенадцать. Не заметно никакой потребности в каком-либо личном отождествлении этих старцев, например, с персонажами или функциями Ветхого и/или Нового Заветов.

Впоследствии старцы выступают в роли небесного элемента, соответствующего верным, истинному Израилю, но они ему не тождественны, равно как и ангелам и четырем животным, символизирующим творение. В данном случае старцы восседают на своих престолах, и их внешний вид (белые одеяния и золотые короны) и последующие указания на их деятельность заставляют думать, что это некая небесная модель или тип священнического царства. Сопровождающие признаки, т.е. четвертый упомянутый аспект, не рисуют их собственной славы, а подчеркивают лишь славу, исходящую от престола Божия. Это молнии, голоса и громы. Этот мотив часто повторяется в Откровении в дальнейшем, по мере развития тематики Священной Войны,
пополняясь новыми признакам мощи (такими, например, как землетрясение и град, см. Откр. 4:5; 8:5; 11:19; 16:18). которые, однако, были бы неуместны в атрибутике небес. Здесь Иоанн только обращает наше внимание на первоисточник этих ужасающих знамений. Затем Иоанн дает "фототоувеличение" картины тронного помоста (ст. 5b-6). Перед престолом (ср. 2 Варух 21:6) стоят семь Светильников, представляющих семь "ангелов присутствия" и духовную мощь Бога в сообщении Им Своей воли всему миру. Впоследствии эти ангелы присутствия (ср.1:4; 3:1) окажутся (семью) ангелами с трубами (8:2), возвещающими различные стадии кульминационного конфликта. Сам помост перед престолом – это некое кристаллическое "небесное море", представляющее классически - библейскую "твердь", или твердый, хоть и невидимый раздел между землей внизу и небесным чертогом наверху.

Странная фраза в стихе6b, гласящая "и посреди престола и вокруг престола" возможно представляет сам престол в более широком
понимании – т. е. небеса. Возможно также, и даже более вероятно,
что это древнееврейская форма, выражающая смысл "в комплексе
престола, совершенно окружая его". В обоих случаях местоположением
четырех животных оказывается небесный свод. Они подведены к нему,
как некое созвездие из четырех люстр. Возможно. с другой стороны.
это описание конструкции самого престола (вроде боковых пилястров
или балясин-подпорок) (54а) .

Описание каждого из животных начинается (ст. 6с) и кончается (ст.8b)
упоминанием их очей (ср. Иез. 1:18; 10:12). Здесь возможна аллюзия
на звезды, как очи Бога. Хотя многие черты четырех животных
напоминают видения Престола у Иезекииля (1:1-2:7) и Исайи (6:1-13), во многом они отличны от этих видений. У Иезекииля у каждого из животных по четыре лица, а здесь у каждого по одному. У Иезекииля у каждого по четыре крыла, а здесь – по шесть (как у серафимов у Исайи 6:2). У Иезекииля они не говорят, но движутся, а здесь поют, но не движутся. Функция их здесь, как у серафимов у Исайи (6:3) – восхвалять Всевышнего, но они делают это на специфически - эсхатологическом языке, характерном для Иоаннова Откровения, исповедуя Его, как "Бывшего, Сущего и Грядущего". Иоанн здесь, по-видимому, видоизменил образы четырех вавилонских знаков Зодиака, представляющих весну (как льва, т. е. знак огня), лето (как вола, т. е. знак земли), осень (как скорпиона, т.е. знак воды, позже изображаемый в виде человеческого лица) и зимы (как водолея, как знак воздуха, позже представляемого в виде орла). (55)

Ясно масштаб этой сцены выступает из Иоаннова сложного
видоизменения всех этих традиционных образов и подчинения их
объединяющему контексту атрибутики окружения престола Божия. Здесь
символика Зодиака служит лишь обозначению места, определенного в
творении для сотворенных стихий. Смысл ее в том, что Богу
подвластны времена и сезоны, равно как и четыре стихии, т. е.
огонь, земля, вода и воздух. Эта интерпретация вполне согласуется
с тем, что они, восхваляя, исповедуют Его Всесильным, Бывшим,
Сущим и Грядущим. Библейская же образность, преобладающая в
Иоанновых заимствованиях из современной ему астрологической
символики, подчеркивает, что эти символические фигуры воздают
славу именно Богу. В целом сцена не относится к разряду
пророческих видений Престола, в отличие, например, от Иезекииля
или Исайи. Ведь здесь Иоанн не получает призыва к пророчеству: его
собственное видение престола было христологическим (1: 9-20).
Здесь, в отличие от Иезекииля, Господь не восседает на военной
колеснице, готовый сопровождать Свой народ. В отличие от Исайи, Он
не изображен и царем, готовящимся наказать непослушный народ.

Эта сцена – и не сцена суда над народами (в отличие от видения
престола у Даниила, 7:9-10), хотя "сопутствующие престолы" старцев
и составляют аллюзию на даниилову систему образов царского двора.
Скорее здесь описан небесный всесильный Творец, ужасающий в Своей
власти, но спокойный.

Заключение oтрывкa (ст.9-11) подтверждает предыдущие предположения. Двадцать четыре старца откликаются благоговейным поклонением и пением на трисвятое славословие Бога в стихе 8b, исходящее от четырех животных. (56) Повтор слов "Живущему во веки веков" в стихах 9-10, исходящий в согласии от старцев и от четыpех животных, сосредотачивает это благоговейное исповедание на Вечном, Сидящем на престоле (ст.10а). Полагая свои венцы перед престолом, старцы тем самым исповедуют то, что вся власть, включая их собственную часть в верховной власти Бога, исходит от Него Самого.

Животные, будучи представителями творения, воздают славу, честь и
благодарение (ст.9). Эта фраза относится к самому Богу исключительно и появляется снова только в Откр. 7:12 и 11:17, оба раза в контексте упоминания о старцах. Сами же старцы говорят не о благодарении, а о славе, чести и силе (ст.11а). Затем они поясняют, чего достигла эта сила: а именно, творения всего. Добавляющее пояснение "и по воле Твоей все существует и сотворено" – это не образ некоей лепки из первобытного материального сыpья или совладания с хаосом, а указание, что не только приданная вещам форма, но и само их существование полностью в воле Божией.

Далее возникает и занимает ведущую роль во вставной толковательной сцене новая деталь, о которой до сих пор не упоминалось, а именно запечатанный свиток в деснице Сидящего на престоле (5:1-5). В этой сцене исповедальных славословий Богу (и следовательно, Агнцу) нет. Тайнозритель тем самым направляет свет прожектора на ключевую тему этого торжества творения (4:1-11), как она осуществляется в искуплении (5: 6-14). Само по себе "видение Престола" в 4:1-11 не обладает определенной целью или направленным смыслом. Непонятно, "к чему" оно. Его настоящий смысл раскрывается через непосредственно следующие за ним события, и в особенности в ключевой теме таинственного запечатанного свитка (5:1-5).

В. 3АПЕЧАТАННЫИ СВИТОК; ТОЛКОВАТЕЛЬНАЯ СЦЕНА.

1
И видел я в деснице у Сидящего на престоле
книжку (свиток папируса - Г.),
исписанную изнутри и извне,
запечатанную семью печатями.
2
И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом:
Кто достоин раскрыть книгу и снять печати ее?
3
И никто не мог
ни на небе, ни на земле, ни под землей
ни раскрыть книгу, ни посмотреть [в нее].
4
И я плакал много
о том, что не нашлось достойного
раскрыть и читать книгу или посмотреть [в нее].
5
И один из старцев сказал мне:
Не плачь;
Се, победил Лев
от колена Иудина,
корень Давидов
[и может] раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее.

Свиток исписан со всех сторон, т. е. он набит информацией до отказа. Тем не менее, он запечатан так, что его содержание никак невозможно выяснить, не сняв все семь печатей. Снятие последней печати претворяет декреты свитка в жизнь. Как следует из дальнейшего повествования, само снятие печатей представляет собой "предварительный просмотр " тематического содержания свитка. Этот образ таинственного свитка в контексте небесного собрания и декрета, исходящего от Самого Бога (ибо свиток в деснице у Сидящего на престоле подготовлен множеством традиционных для того времени мотивов. Как и во многих других местах в Откровении здесь Иоанн сочетает библейские и мифологические образы, меняя их на свой лад и себе на потребу. Так, контекст предполагает тему "книги судеб", т.е. тайн царского правления, которые сообщаются царевичу
при его восшествии на престол, когда он приступает к управлению царством. (57) То, что свиток исписан изнутри и извне, напоминает о завете Бога со Своим народом (Исх. 32: 15) и о пророческой вести (Иез. 2: 10). В этой книге, однако, будет не только плач и проклятие, в отличие от Иез. 2:10, – но и изложение условий, при которых заслуга верности заповедям Божиим приносит благословение (как в Исходе 32:15).

Сразу же после описания свитка Иоанн присовокупляет типично
апокалиптическую сцену загадки и ее разрешения. "Провозглашающий
Ангел" задает вопрос (ст.2), которым он бросает вызов всякому, кто
желал бы претендовать на попытку открыть свиток. Затем, в стихах
3-4, увидев бессилие всей твари, Иоанн остро переживает то, что на
вызов никто не откликнется и тайна останется нераскрытой. Видение
высшего небесного тронного зала достигает здесь кризиса. Какой
смысл в видении, если нет никакой перспективы раскрытия
таинственного запечатанного свитка в Божьей деснице?

Наконец, кризис разрешается в стихе 5 одним из толмачей небесного двора, старцем, не названным по имени, из среды царственно-священных
придворных. Мессия Давидов, будучи победителем, Своей победой
удостаивается распечатать документ. На самом деле, учитывая ст. 4,
Давидова Мессию считать простой тварью, – небесной ли, наземной
или подземной, невозможно. Все свидетельствует о том, что Он –
Господь Творения. Третья и последняя сцена этого раздела прояснит
Его роль и Его уникальный статус Божественного Искупителя, Того,
кто восполняет Творение Божие, искупая Богу вселенский народ.

С. ВОСХВАЛЕНИЕ АГНЦА-ИСКУПИТЕЛЯ BМECTE
С СИДЯЩИМ НА ПРЕСТОЛЕ

5.6-14

6
И я взглянул и вот, посреди (среди)
престола и четырех животных
и посреди старцев
стоял Агнец
как бы закланный,
имеющий семь рогов
и семь очей,
которые суть семь Божиих духов, посланных во всю землю;
7
и Он пришел
и взял книгу
из десницы Сидящего на престоле.
8
И когда Он взял книгу,
Четыре животные и двадцать четыре старца
пали пред Aгнцем,
имея каждый арфы (гусли)
и чаши золотые, полные фимиама,
которые суть молитвы святых,
9
и поют песнь новую, говоря:
достоин Ты взять книгу и снять с нее печати,
ибо Ты был заклан,
и искупил Богу нас Кровию Твоею,
(людей) из всякого колена и языка, и народа и племени,
10
и соделал нас Богу нашему царями
И [т. е. ] священниками,
И будем царствовать на земле.
11
И я видел,
и слышал голос ангелов многих вокруг престола~
и животных
и старцев, –
и число их было тьмы тем и тысячи тысяч, –
говорящих голосом громким:
12
Достоин Агнец
закланный
принять силу и богатство, и премудрость и крепость,
и честь и славу и благословение:
13
И всякое создание на небе и на земле и под землей,
и на море
и вce, что в них,
слышал я, говорило:
Сидящему на престоле и Агнцу
благословение и честь, и слава и держава
во веки веков:
14. A/и четыре животные говорили:
Аминь!
А/ и двадцать четыре старца пали и поклонились
(Живущему во веки веков) [У Гиблина отсутствует].

Этот заключительный раздел первой основной части состоит из трех стадий. Иоанн видит Агнца и Его действие (ст.6-7), а затем –
исповедальное поклонение старцев (ст.8-10), представляющих "святых", т. е. искупленных верных, к которым присоединяются и четыре животные, празднующих искупление. Затем в его видении дается "фотоувеличение" (ст.11-14), которое помогает охватить вид, и услышать звуки всего небесного собрания и всякой твари, находящейся где бы то ни было. Это фотоувеличение завершается "Аминем" четырех животных и поклонением старцев. На последних двух стадиях двор восхваляет искупление Агнца. Таким образом завершающий раздел первой основной части демонстрирует связь между творением и искуплением.

Положение Агнца дано странно-неуклюжей семитической фразой,
буквально гласящей: "посреди престола и четырех животных и посреди
старцев". Эта фраза подчеркивает, что Агнец в центре, но при этом никак не отрицает и центральность положения Сидящего на престоле. Агнца следует представлять себе стоящим на тронном помосте, окруженным четырьмя "астральными канделябрами - люстрами" животными по бокам. Но Он стоит в значительно большей близости к престолу, чем окружающий престол небесный двор старцев (ст. б). Агнец, ранее представленный, как царственный Давидов Мессия (5:5), здесь "стоит как бы закланный". Т. е. торжествующий Мессия – это жертвенный Агнец, Который воскрес. Его победа – в Его жертвенной смерти и воскресении. Соответственно, он обладает полнотой власти ("семью рогами") и мудростью вселенского охвата, также вселенской силой и властью ("семью очами". Ср. Зах. 4:10). Эта власть и сила тождественна власти и силе, сопровождающим Сидящего
на престоле (т. е. семи духам", ср. 4: 5) . Но на этот раз ее описание гласит, что ее посылают повсюду на землю для осуществления. Перед рампой тронного помоста Бога Агнец берет свиток (ст. 7).

То, что Он имеет право взять свиток· объясняет и предыдущая
толковательная сцена (особенно ст. 5), и описание в ст. 6. Но для
апокалиптического пояснения требуются и действия и слова других людей, а также повествовательное описание. Этому требованию отвечают стихи 8b-10 т. е. поклонение Агнцу четырех животных и старцев. To, что Бог, Творец всего сущего, только один, провозглашали те же персонажи в своем исповедании Бога в 4:1-11, в особенности в стихах 8-11.

И они же теперь исповедуют Aгнцa, хоть и с соответствующими отличиями.
Старцы приносят чаши, наполненные молитвами искупленных, и держат арфы, воспевая, подобно некоему небесному opкестpy, к которому присоединились представители творения, победную песнь ("песнь новую" Ср. Пс. 3332:3; 9б95:1; 144 143:9). Победа, которую они празднуют (ст.9-10)
Состоит в том, что Давидов Мессия Иисус Христос, умерший и Воскресший, Своей смертью приобрел (т.е. "искупил" или даже "закупил") Богу вселенский нapoд, не ограничивающийся более какой-либо одной расой или нацией, и тем более племенем или языком.

Вновь и вновь Иоанново видение будет подчеркивать актуальное или возможное искупление любого человека, независимо от подобных перегородок. (58) Более того, результаты этой победы, т.е. исполнение завета-обетования, данного еще в Исх. 19:3-6. относятся и к настоящему, и к будущему. Ибо это вселенское царство состоит из людей, разделяющих власть Христа (т.е. Его царствие) над враждебным миром и посвященных Ему (т.е. священников, являющихся таковыми не в качестве служителей, а в качестве освященных крещением в Его смерть). Они-то и унаследуют в конце концов землю и будут править ею.

В стихах 11-14 вселенский хор еще теснее связывает поклонение
Агнцу с поклонением Богу, т. е. Сидящему на престоле. Биллионы
ангелов вокруг престола, неисчислимое у древних количество,
присоединяются к животным и старцам в воздаянии семикратной (т.е.
полной и совершенной) хвалы Агнцу, признании Его свершений
(ст.12). Вся различимая область под престолом, – т.е. сотворенный
мир, в котором живут изо дня в день люди, а именно небо, земля и
вода, – присоединяется (ст.1З), воздавая подобающее четырехкратное
исповедание (четырe – это "число" творения): благословение, честь,
славу и державу во веки веков. "Держава" (кратос) связывает Агнца
с Сидящим на престоле Вседержителем. Животные подтверждают это
своим "Аминь" (ст.14), а то, что старцы поклоняются Агнцу,
приравнивает почитание Вседержителя к почитанию Агнца-Искупителя.

Пока еще ничего не начало происходить с верными на земле, кроме
наиважнейшего факта искупления их Агнцем. Только в последующих
отрывках будет подробно изложена их земная и небесная судьба.
Первая седмерица (семикратная последовательность событий и;или
мотивов) (р. II) будет представлять собой обзор апокалиптической
борьбы, в которой проявится искупительная державность Агнца.
Вторая развернутая седмерица трубных гласов (р.III торжественно
возвестит кульминационное сражение. Третья, относительно краткая, –
седмерица (семь чаш с язвами: р. IV) приведет к решительной
кульминационной победе, которая положит конец злу.

Далее три отрывка откровения будут развивать эту кульминацию:
толковательная сцена на падение Вавилона (р. V); повествование о
конце оставшихся эсхатологических врагов (зверей, сатаны и смерти
и ада, а также о пришествии нового творения (р. VI; и толковательная сцена на Новый Иерусалим (р. VII) . В этой сложно оркестрованной пьесе очень важно не потерять тематического ориентира.

Теперь перейдем к описанию снятия семи печатей (р. II), которое
как бы предвозвещает, как оракул, содержимое запечатанного свитка,
книги мессианской судьбы, которой причастны верные. (59)

II. СНЯТИЕ СЕМИ ПЕЧАТЕЙ 6:1 - 8:5

Снятию семи печатей присущ некий ритм, характерный, с небольшими изменениями, и для двух последующих седмериц. Первые четыре элемента структурно похожи друг на друга. Пятый привлекает к себе больше внимания, а шестой еще больше, в особенности потому, что в нем появляется расширение темы, или "фотоувеличение" , ошибочно называемое некоторыми "интерлюдией" (60) . На самом деле, это
расширение предвосхищает следующие за ним ключевые события.
Наконец, эмфатический седьмой элемент обычно переплетается, или,
технически выражаясь, "вяжется", увязывается, со следующим
за ним отрывком Откровения. (Графически это можно изобразить так:
1 , 2, 3 , 4 , 5, 6 , 7).

Снятие первых четырех печатей (6:1-8) включает приказы, исходящие от четырех животных и появление разных коней и всадников. Снятие пятой печати открывает души мучеников, их молитву-жалобу и временно - промежуточное небесное воздаяние им. В снятии шестой печати преобладают два существенных признака Дня Господня (6:12 - 7:17). Во-первых, при знаках приближения Дня Господня всех охватывает паника (6:12 - 17). Во-вторых, расширение темы (7:1-17), включающее толковательную сцену, открывает, что верные не будут подвержены этому страху и будут исповедовать спасение Божие по прошествии некоторого периода земных испытаний. Кульминационное снятие седьмой печати (8: 1-5) включает краткое молчание (8:1), введение ангелов с трубами (8:2, т.е.
связку-перекрытие между снятием печатей и следующими за ним семью
трубными гласами: 8:6 и далее), а также образ действенной молитвы
святых (8: 3-4: ангел приносит фимиам из их молитв, а затем низвергает на землю огонь).

В соответствии с изложенным здесь описанием ритма текста он и
разбит.

А. Снятие Первых Четырех Печатей
6:1-8

1
И я видел, как снял Агнец первую из семи печатей,
и я услышал одно из четырех животных, говорящее
как бы голосом громовым: иди и смотри!
2
И я взглянул,
и вот, конь белый,
и всадник на нем, имеющий лук,
и дан был ему венец,
и он вышел как победитель и чтобы ему победить.
3
И когда Он снял вторую печать,
я услышал второе животное, говорящее:
иди и смотри!
4
И вышел другой конь, рыжий (красный),
и сидящему на нем
дано взять мир с земли,
и чтобы друг друга убивали
и дан ему меч великий.
5
И когда Он снял третью печать,
я слышал третье животное, говорящее:
иди и смотри.
И я взглянул,
и вот, конь вороной
и всадник на нем, имеющий меру (весы) в руке своей
6
И слышал я голос посреди (как бы посреди. – Г) четырех животных,
говорящий:
(бери) дневную плату (динарий) за хиникс (кварту, малую меру
хлеба) пшеницы,
а елея и вина
не повреждай [не бери за них cлишком большую плату].
7
И когда Он снял четвертую печать,
я слышал голос четвертого животного, говорящий:
иди и смотри!
8
И я взглянул,
и вот, конь бледный (зеленоватый),
и имя сидящему на нем всаднику "Смерть",
И Ад (Могила, Гроб) следует за ним,
и дана им власть над четвертью земли,
умерщвлять мечом и голодом и мором (смертью)
и хищными зверями земными.

Первое из четырех животных (судя по "громовому гласу", по-видимому, лев) вызывает первое знамение. Белый конь (61) предзнаменует победу. Эта тема подчеркнута и в описании всадника: это коронованный воин, уже победитель, но выeзжающий, чтобы победить вновь. Поскольку четыре всадника явно представляют собой единую группу, большинство комментаторов считают, что они изображают ужасные казни (62) которые, однако, Бог контролирует, поскольку их вызывают животные, символизирующие Его власть над творением.

Однако комплекс военных образов, особенно в начале этой седмерицы, где он, по-видимому, предвещает мотив всадника Слова Божия (19:11-16), – подходящее введение для фрагментов, в которых повторяется мотив Дня Господня, Его священной Войны против злодеев. Иоанн приспосабливает к своим художественным нуждам мотив четырех всадников из Захарии, 1:8 и 6:6. Цвета у него, однако, – в отличие от Захарии, – соответствуют не четырем ветрам, а эффекту, или настроению его собственного текста. Белый, подобающий победе, будет уравновешен черным (цветом третьего коня) – цветом траура, скорби и притеснения, а красный, здесь – цвет войны (цвет второго коня), бледно-зеленым (дополняющим его в цветовой гамме), цветом разлагающегося трупа (четвертый конь).

Давая первого всадника, как символ победы в войне, Иоанн еще не хочет, чтобы читатель отождествлял его здесь с самим Исусом Христом. Достаточно помнить, что это фигура явно не-римская (он – с луком) и что необходимо толковать ее тематически в том же контексте, что и фигуры остальных троих всадников. При этом снятие первой печати все же возвещает торжествующую победу, а не мрачные стороны кровавой бойни, характерные для следующего всадника.

При снятии второй печати второе животное (вол) вводит всадника,
забирающего с земли мир и вызывающего смертельный раздор.
Поскольку животных четыре, т. е. они пронумерованы, их значение,
по-видимому, соотносимо со значением снятия каждой из первых
четырех печатей, хотя четко описать эту соотносимость трудно, не
окарикатурив при этом их небесной символики. Лев, называемый царем
зверей, здесь выводит на сцену первого всадника победителя. Вол,
молодой бык, животное, часто бывающее яростным, развязывает войну
(второй всадник). Животное с человеческим лицом вводит тему
каждодневных человеческих занятий куплей-продажей, правда в
ключе скорби и притеснений (третий всадник). (53) Наконец, последнее
животное – орел, и в данном контексте важно, что это хищная птица.
т.к. оно вызывает Смерть и Гроб (четвертый всадник и его спутник).

При снятии третьей печати всадник держит в руках весы. В этой
связи Иоанн вносит существенное изменение в общий формат первых:
четырех печатей. После того, как он, как обычно, отмечает снятие
печати и повелевающий голос, а затем видит коня и всадника и его
амуницию, Иоанн снова возвращается к тому, что он слышит. На этот
раз повеление исходит откуда-то "посреди" четырех животных, что
предполагает усиление смысла этого повеления, как приказа Самого
Бога. Этот настоятельный тон объясняет, почему о третьем всаднике
не сказано "ему было дано" (как в 6: 4-8). Приказ третьему всаднику звучит непосредственно: это не описание данного ему когда-то ранее поручения. Более того, это повеление в то же время и толкование значения символа весов. На самом деле, здесь всадник послан взимать непосильную плату именно за такие насущные продукты, как пшеница или ячмень, не подымая безумно цен на вино и елей (масло). За поденную плату едва ли можно будет прокормить семью самым насущным. Не-насущное же (а вино и елей традиционно считались предметами роскоши (см. Притч. 21: 17) "затронуто" не будет (т. е.не будет представлять дефицита). (64) Позже Иоанн прямо
нападает на социальную несправедливость, вызываемую любовью
некоторых к роскоши (Откр. 18:11-13). Очень похоже, что и здесь, в
предварительном обзоре вавилонских грехов, речь идет о социальной
несправедливости. Обычно комментаторы предполагают, что третий
всадник символизирует голод. Однако голод упоминается прямо, как одно из следствий появления четвертого всадника (6:8).

Снятие четвертой печати содержит двойной знак: Смерти и Гроба ее сопровождающего. Их разрушительное действие описано по модели
Иезекииля (14:21), но здесь речь идет уже не об Иерусалиме, а обо
всем мире, т.е. о четверти земли. В ходе повествования Откровения
пропорции разрушения все возрастают. Так в седмерице трубных
гласов речь пойдет уже о разрушении не четверти, а "трети земли"
(т.е. большей, чем ранее, части), а в седмерице чаш – обо всем.
Это возрастание пропорций – литературный прием, а сами пропорции
не следует понимать буквально, уже хотя бы потому, что их сумма не
дает никакой значащей величины. Описывая разрушение все большими
количествами в "дробях", Иоанн создает в серии своих видений
эмоциональное крещендо.

Открываясь мотивом победы, снятие первых четырех печатей касается тем войны, социальной несправедливости, и смертельной агонии, однако, это парадоксальное, но в целом мрачное предсказание событий, имеющих произойти в дальнейшем не последнее слово, что и покажет снятие трех последующих печатей.

В. Снятие Пятой Печати 6:9-11.

9
И когда он снял пятую печать,
я увидел под жертвенником

Души убиенных
за слово Божие
и за свидетельство, которое они имели (принесли ему).
10
И возопили они голосом громким, говоря:
Доколе,
Владыка Святой и Истинный,
не судишь и не мстишь за кровь нашу
живущим на земле?
11
И даны были каждому из них одежды белые,
и сказано им,
чтобы успокоились они eще на время малое,
пока не дополнится (число)
и сотрудников их, и братьев их,
которые будут убиты, как и они сами.

Страдания рабов Божиих кажутся расположенными по упомянутому выше принципу предшествующей четверичной серии, во всяком случае, в том, что касается трех последних элементов. Однако есть и новое: при снятии пятой печати Иоанн видит награду, которую получают праведники за свидетельство о Боге в прошлом. (66)

Вся картина, по-видимому, представлена здесь с точки зрения всех
праведников, начиная с Авеля, кровь которого вопиет о Божьем отмщении. (67) В языке здесь, как это ни странно, не заметно никаких специфически "христианских оборотов". Свидетельство, которое они "имели" (ст. 9) , это может быть, просто то, чем они обладали в свете своего знания о слове Божием. В тех случая, когда они eще и несли это свидетельство другим, как, например, безусловно поступали пророки (Мф.23:29-36), Иоанн не говорит, что они свидетельствовали за Иисуса (68)

Иоанн видит их души под жертвенником. В Откровении жертвенник всегда находится на небесах и всегда "общетипологичен". Т. е., это не символ алтаря (жертвенника для всесожжения), на котором заколали жертвенных животных. Подобных жертвоприношений Откровение не описывает. Когда речь идет о жертвеннике, это всегда жертвенник фимиама молитв святых
и/или знамений пребывающим на земле (ср. 8:3-5). Однако, учитывая отсылку к Левиту, 17:11, где сказано, что "кровь – это душа (жизнь)", души отдавших свою жизнь за слово Божие – это и есть то, что они отдали, и поэтому души должны находиться под жертвенником (Лев.4:7).

Эти мученики обращаются к Господу с молитвой-жалобой (здесь заметен поэтический отзвук Пс.7978:5), умоляя Бога поскорее отомстить за их смерть, которую неправедно наслали на них безбожники на земле. Поэтому-то они и обращаются к Богу, как к Святому (т. е. справедливому и верному Владыке. В ходе всего Откровения молитвы возносятся или описываются на небесном плане в пределах престола Божия, и соотносятся с последующими событиями на земле. Здесь тоже есть такое соотношение: хотя временное блаженство мученикам и воздано (в виде покоя и белых одежд), события еще должны развиваться, и будут nрибывать новые
собратья-мученики. (69)

В отличие от подобной же сцены в еврейской апокалиптической Второй Книге Ездры (4,: ЗЗ-З7) , здесь ожидающие пополнения своего числа своими собратьями и со-служителями уже христианской эры получают существенное "повышение в статусе". Их белые одежды, как видно из Откр.З:5 символизируют небесное воздаяние в виде первого воскресения. Самим же им уготован покой (6:11, ср.14:1З). С 4-й по 22-ю главы Откровения Иоанн вновь и вновь возвращается к состоянию блаженности описывая его "по вертикали".

Если в "горизонтальном" плане развития событий приближается
сошествие Нового Иерусалима при последнем суде, когда все станет
явным, то в вертикальном плане существует для каждого, кто доказал свою верность в земных испытаниях, состояние небесного блаженства. Это состояние, как здесь весьма выразительно и описано, предполагает пребывание на небесах в теле, а не просто как-нибудь "отделенной душой".

Снятие первых четырех печатей относилось к творению в той мере, в какой оно касается человека и человечества. Снятие пятой печати дает эту всемирную картину в терминах мольбы рабов, служителей Божиих, из прошлых времен: сколько времени еще будет все это продолжаться без отмщения и воздаяния? Снятие пятой печати даст ответ на этот вопрос: Бог ответит на него Своей Священной Войной, которую поведет Сидящий на престоле и Агнец. В этой прогрессии аргумента и состоит повествовательная логика снятия первых шести печатей.

С. СНЯТИЕ ШЕСТОЙ ПЕЧАТИ С ФОТОУВЕЛИЧЕНИЕМ
ЭТОГО ФРАГМЕНТА КАРТИНЫ

12
И я взглянул, когда Он снял шестую печать,
и вот, землетрясение великое произошло
и солнце стало черно, как власяница,
и луна сделалась как кровь.
13
и звезды небесные пали на землю,
как смоковница роняет смоквы свои, будучи
великим ветром сотрясаема.

15
И цари земные,
и вельможи,
и богатые,
и генералы (тысяченачальники),
и могущественные,
и всякий раб и всякий свободный
скрылись в пещеры и среди горных расселин,
16
И говорят горам и камням:
(у)падите на нас
и сокройте нас
от лица Сидящего на престоле
и от гнева Агнца.
17
Ибо пришел день великий гнева Его,
и кто может устоять?

7:1
И после сего
я видел четырех Ангелов, стоящих на четырех углах земли,
держащих (контролирующих) ветра земли,
чтобы не дул ветер ни на землю, ни на море, ни на какое дерево.
2
И видел я иного Ангела, восходящего от востока солнца
и имеющего печать Бога живого,
И воскликнул он голосом громким (обращаясь) к четырем Ангелам,
которым дано вредить земле и морю,
3
говоря:
не делайте вреда ни земле, ни морю, ни деревьям,
доколе не положим печати на рабов Бога нашего на челах их.
4
И я слышал число запечатленных:
было сто сорок четыре тысячи запечатленных,
из всех колен сынов Израилевых:
5. Из колена Иудина двенадцать тысяч запечатлено,
из колена Рувимова двенадцать тысяч запечатлено,
из колена Гадова двенадцать тысяч запечатлено,
б. из колена Асирова двенадцать тысяч запечатлено,
из колена Неффалимова двенадцать тысяч запечатлено,
из колена Манассиина двенадцать тысяч запечатлено,
7. из колена Симеонова двенадцать тысяч запечатлено,
из колена Левиина двенадцать тысяч запечатлено.
из колена Иссахарова двенадцать тысяч запечатлено,
8. из колена Завулонова двенадцать тысяч запечатлено,
из колена Иосифова двенадцать тысяч запечатлено,
из колена Вениаминова двенадцать тысяч запечатлено.

9. После сего
взглянул я,
и вот толпа великая, неисчислимая никем,
(люди) из всех племен (pac), и колен, и народов, и языков,
стояла перед престолом и перед Aгнцем,
в одеждах белых,
и с пальмовыми ветвями в руках своих.
10. И восклицали голосом громким, говоря:
спасение Сидящему на престоле, Богу нашему,
и Агнцу!

11. И все Ангелы стояли вокруг престола
и старцев и четырех животных,
и пали пред престолом на лица свои
и поклонились Богу,
12. говоря:
Аминь!
благословение и слава, и премудрость и благодарение,
и честь и сила и крепость
Богу нашему во веки веков.
Аминь!

13. И, начав речь, один из старцев сказал мне:
сии, облеченные в одежды белые –
кто они и откуда пришли?
14. И я сказал ему:
Господин, ты (это) знаешь.
И он сказал мне:
Это пришедшие от скорби великой,
и они омыли одежды свои
и убелили одежды свои кровью Агнца.
15. За это пребывают они пред престолом Бога
и служат Ему день и ночь в храме Его.
И Сидящий на престоле будет обитать среди них
(раскинет среди них [над ними] Свой шатер).
16. Они не будут больше ни алкать (голодать) ни жаждать
и не будет палить их солнце и никакой зной.
17. Ибо Aгнец, Который среди престола, будет пасти их
и водить их на живые источники вод
и отрет Бог всякую слезу с очей их.

Снятие шестой печати явно представляет собой предварительный просмотр картины катастрофических событий Дня Господня, и Великого
Дня гнева Его, – являющегося пророческим эквивалентом Божьей
Священной Войны. Во-первых, и небесные и земные тела сотрясаются
(6:12-13, ср. Иоиль 2:10). Небо сворачивается в свиток (ср. Ис.34:4) и горы и острова сходят с места (ст.14). Во-вторых, все люди, разбитые на семь социальных классов, от владык до рабов, впадают в панику. Их вопль напоминает вопль грешников в Осии 10:8. в нем не заметно следов раскаяния, а заметен только страх и ужас перед карой Бога и Агнца в грядущий День Гнева (суда), перед которой они все бессильны.

В этот момент, однако, Иоанн нарочито меняет эту общую картину, чтобы отметить особую судьбу верных, отличающуюся от общей и до, и после Дня Гнева. Этот длинный отрывок (7:1-17), так же как и подобный ему длинный отрывок, описывающий седьмой трубный глас (10:1-11:14, т.е. сразу за 9:13-21), ошибочно называли отступлением или "интерлюдией". Однако он не прерывает и не отбрасывает назад основной ход событий. Скорее (как уже было сказано) это фрагмент, данный крупным планом, фотоувеличение
детали картины в каждом из указанных случаев (здесь – при снятии шестой печати, а далее – при втором проклятии, во время шестого же трубного гласа). Одна из функций этого фотоувеличения – забегание вперед в описании будущих событий. (70)

В самом "фотоувеличении" фрагмента можно отметить два раздела.
В первом (7: 2-8) речь идет об охранительном запечатлении народа
Божия, Израиля, предваренном (ст.1) затишьем, как перед всемирной бурей или грозой (6:12-14). Во втором разделе (7: 9-17) описывается та же самая группа, но уже как неисчислимая толпа всякого рода людей, а в заключение дана толковательная сцена (ст.13-17), где подробно говорится о награде, которую они получают от Бога и Агнца.

Неожиданно миром овладевает вселенский покой (ст.1) , который
символизируют контролирующие четыре "угла" мира четыре ангела. Еще
один ангел, восходящий от востока с защитной печатью Бога Живаго
(ст.2,3) своим появлением объясняет смысл этого затишья. У ангелов "четырех ветров" есть власть нанести вред земле и морю, но этот ангел с востока сдерживает их до тех пор, покуда все, кого надо сохранить не будут запечатлены. Это запечатление сохранит их от ужаса, который одолеет грешников (изображенного в контрастных образах деревьев на ветру (в 6:13) и в безветрие (7:1-3).

"Запечатление" развивает образы Иезекииля 9: 4, но здесь оно уже относится ко всему народу Божию. Зрительные впечатления Иоанна
(7:1,2-3) уравновешиваются слуховыми (ст. 4-8) , когда он слышит, что число запечатленных 144 000. Этот символический образ (тысяча раз двенадцать в квадрате) символизирует полноту и множественность Израиля Божия. Как и прежде в Откровении, здесь подлинные иудеи – христиане. Возможно, для того, чтобы это подчеркнуть, Иоанн перечисляет колена в нетрадиционном для Ветхого Завета порядке. Cущественно, что он начинает список с Иуды, а не с первенца. Ведь из колена Иуды произошел Мессия. Кроме того, он не упоминает Дана, заменяя его Манассией – ветвью колена Иосифова. Дан в иудейской традиции себя скомпрометировал идолопоклонством. (71)

Иоанн не описывает форму печати. Позднее возникли толкования
основанные на том, что буква ТАВ в видении Иезекииля когда-то писалась подобна (Х) и могла быть преображена в знак креста. Эти толкования развивали данную систему образов в духе печати крещения (2 Кор.1:22; Еф.1:13, 4:30), т.е. печати Духа в виду смерти Христа. Сам же Иоанн здесь подчеркивает, что печать отмечает тех, кто принадлежит Живому Богу и, не будучи отчуждены от Бога, не подлежат окончательной вселенской грозе устрашающего суда. Как покажут дальнейшие события, запечатление вовсе не застраховывает от любых несчастий. Скорее оно означает, что Бог выстраивает и сортирует Своих Собственных воинов, не подверженных отчаянию и страху, которые охватывают язычников. Эта тематика еще проявится при пятом трубном гласе (9:1-12).

Второй раздел этого "фотоувеличения" фрагмента возвращается к
зрительным образам. Это толкование хотя и неисчислимого количества
людей из всех народов, но каким-то образом соответствующего ста сорока четырем тысячам запечатленных из колен Израилевых. В жанре апокалиптики часто используются серийные видения, когда звенья объясняют друг друга. Таким образом апокалиптика становится глубоко богословской: тайны сопряжены друг с другом, так что знание внимающего все более обогащается, но при этом сама тайна ускользает от точного определения или расшифровки (как было бы,будь она простой задачей).

Таким образом, то что Иоанн видит (ст.9), должно быть сопряжено с тем, что он услышал (ст.4, сравни с таким же сопряжением между 1:10-11 и 1:12-20 в Иоанновом видении Престола), и поэтому конечное число
(144 000) запечатленных от колен Израилевых должно быть приравнено к неисчислимому множеству людей из всех рас, племен, народов и языков. Белые одежды всей этой громадной толпы соответствуют ее небесному положению (перед престолом и Агнцем), – как впоследствии объясняет один из старцев. Их пальмовые ветви – знак их победы и радости (2 Мак.10:7; 1 Мак. 13:51, ср. Ин.12:13), и они провозглашают свою победу (Пс.3:9), как спасение, приписываемое и Сидящему на престоле, и Агнцу. Их небесное поклонение подтверждает хор всего небесного совета, – со вводным и заключительным "Аминь", и произносит семикратную хвалу, г де центральный и, по-видимому, самый важный элемент – "благодарение".

В заключение фотоувеличения фрагмента Иоанн определяет торжествующую толпу, которую он видел (ст.13-17). Один из старцев
поясняет, что это те, кто до конца разделил скорбь Христовой
искупительной жертвы. "Омовение" это "освящение", которого требует присутствие Бога (Исх.19:10,14; 29:4). (72) То, что они поклоняются Богу в Его храме, – т.е. на небе, – предвосхищает их статус в новом творении, которое будет явлено еще на земле.

Ведь при том, что язык здесь содержит явные отсылки к ветхозаветным
пророческим мотивам (Ис.49:10; 25:8; Пс. 2322:1-2, Иер.2:1З), он еще и предвозвещает образы, которми сам Иоанн впоследствии описывать Новый Иерусалим (ср. Откр. 22:1-5). Разница между этим временным, ориентированным "по вертикали" небесным воздаянием и блаженством достойных по всеобщем, "втором" воскресении – в том, что в первом случае говорится о святилище (наос ναος - это святилище, главная часть "храма"). (73) По Иоанну, в Новом Иерусалиме храма не будет (21:22). До появления же Нового Иерусалима единственное святилище – это само небесное обиталище Бога.

D. Снятие Седьмой Печати
8:1-5

1. И когда Он снял седьмую печать
настало безмолвие на небе как бы на полчаса.
2. И я видел семерых Ангелов, пред Богом стоящих,
и дано им семь труб.
3. И еще один Ангел пришел и стал у жертвенника,
держа кадильницу золотую.
И дано было ему фимиама множество,
чтобы возложить его с молитвами всех святых
на жертвенник золотой, который перед престолом.
4. И вознесся дым фимиама с молитвами святых
от руки Ангела – пред Богом.
5. И взял Ангел кадильницу
и наполнил ее огнем (горящими углями - Г.) с жертвенника,
и бросил (содержимое) на землю,
и произошли голоса и громы, и молнии и землетрясения.

Снятие седьмой печати драматически открывается получасовым молчанием на небесах (8:1). Эта потрясающая пауза создает контрастное напряжение, разрешающееся в конце концов торжественным
провозглашением посредством трубных гласов Дня Господня. В Ветхом
Завете безмолвие сопряжено со страхом Господним (Авв.2:20), и именно при приближении Его суда (Зах. 2:12) в День Господень (Соф. 1:7) . Кроме того, у Иоанна эта пауза вновь вводит тему ангелов Присутствия (ст. 2, ср. 4:5 и 5:6) (74) которые, в свою очередь, открывают кульминационную битву, завершающуюся последним судом Божиим. Служа и Сидящему на престоле и Агнцу, эти семь ангелов свидетельствуют об исполнении Божиих повелений более "непосредственно", чем это делали, скажем, четверо существ (75) . Кроме того, их появление именно в этот момент, еще до того, как они трубят в свои трубы (начнут-то они только с шестого стиха) увязывает между собой две седмерицы,– снятия печатей и трубных гласов. (76)

Перед тем, как эти трубящие ангелы подают кличи, открывающие и затем отмечающие следующие друг за другом стадии войны Бога против сил зла, появляется еще один ангел. Он приносит молитвы святых Божиих и совершает еще один значительный акт. Дело в том, что форма сюжета Священной Войны предполагает следующую последовательность этапов: предсказания будущего, основанные на уже имеющихся достижениях Бога, затем жертвоприношения, затем трубные г ласы открывающие само сражение, затем полное поражение безбожного врага (и его союзников) силой Самого Бога, и наконец, наследование Божьей земли безмятежным народом-победителем и вступление во владение ею. Предыдущие снятия печатей были эквивалентом пророчеств о будущем. Трубные же гласы уже открывают само сражение с последующими этапами.

На данном этапе, однако, ангел у жертвенника драматизирует
жертвоприношение (в строгом смысле "освящения" как представления
чего-либо пред Господом и символической демонстрации Его власти
над жизнью) и его последствия для мира. Этот "ангел фимиама"
сначала берет свою золотую кадильницу и приносит на золотой
жертвенник и молитвы святых (т.е. освященных силой и властью Бога).
От руки ангела (держащей кадильницу) молитвы восходят к Богу.
Затем ангел разыгрывает перед нами противоположение этой сцены, а
именно, ответ на эти молитвы. Он наполняет кадило (то же орудие,
которое он использовал для приношения молитв святых) огнем (или
горящими угольями) с того же самого жертвенника, а затем швыряет
эти уголья на землю. Здесь происходит возрастание уже описанного в
Откр.4:5: громы, крики (голоса), молнии, наконец, землетрясение.

Это знамение еще более возрастает при седьмом трубном гласе (11:15,19b, и к перечню знамений здесь будет добавлен град) и во время кульминационной седьмой язвы (16:17-21, где настоятельно подчеркивается, "какое великое сделалось землетрясение" и то, что град был "величиною с талант".)

Таким образом, снятие седьмой печати и завершает серию предсказаний будущего, которые сопутствовали открытию свитка, и открывает следующий сценарий, с седмерицей трубных гласов. Сражение же, которое торжественно возвещают семь трубных гласов, – и в особенности события при седьмом трубном гласе, в свою очередь, достигнет кульминации во время седьмой язвы, исходящей от ангелов с чашами гнева Божия.

III. СЕМЬ ТРУБНЫХ ГЛАСОВ 8:6 -15:8

Семь трубных гласов организуют самый длинный и сложно оркестрованный раздел (8:6-15:8) основного видения (т.е. глав 4-22). Большинство комментаторов считают эти главы не цельным отрывком, а некоторым набором и сцеплением отдельных фрагментов. Некоторые (77) даже делят все Откровение по линии так называемых "интерлюдий", – ("промежутка", а на самом деле – "фотоувеличения" фрагмента) в главах 10-11, и тем самым разрывают текст прямо посреди серии трех горь (трех возвещений напастей), начало которым – в стихе 8:13, при пятом трубном гласе, а конец – не ранее стиха 12:12.

Однако терпеливый и внимательный читатель отметит удивительное единство этой седмерицы трубных гласов, составляющей около 38% всего основного видения (гл. 4–22). Трубные гласы открываются краткой серией четырех первых (8:6 -12). После четвертой трубы следует особое возвещение (8:13) "горе, горе, горе!" где каждое "горе" относится соответственно к пятому, шестому и седьмому трубным гласам, и после каждого из этих гласов подробно описывается, что значит соответствующее ему "горе!". В каждой из этих напастей возникает новый фактор, а именно некоторое бесовское действие, достигающее лишь частичного успеха, но каждый из трех раз – все большего.

Пятый трубный глас возвещает первое нападение на незапечатленных
(9:1-12). Шестой (9:13 -11:4) наказание за непокаяние язычников (9:13-21),
а также фотоувеличение фрагмента (10:1-11:14), из которого явствует, что
кульминация ожидается при седьмом трубном гласе, где изображено
бесовское противостояние христианским пророкам после Иоанна. Седьмой трубный глас (11:15) открывает величественную панораму, обрамленную небесными гимнами и знаками (11:15 -15: 8) последнего сражения с бесовскими силами, – как по вертикали (между небом и землей), так и по горизонтали (по всей земле). Заключение этого раздела, опять-таки, сопрягается со следующей, относительно короткой седмерицей ангелов с чашами Божьего гнева на нераскаянных (16:1-21). Этот гнев приходит уже только после того, как дается последняя возможность для покаяния. О ней сообщается в ходе откровений при седьмом трубном гласе, к тому же, она
предвосхищается еще и до этого в ходе событий семи трубных гласов.

Единство рассматриваемого здесь отрывка – непреложное положение
и исходная точка данного комментария. Однако при этом для того, чтобы облегчить прочтение Иоаннова видения, необходимо разбить этот текст на какие-то "читабельные" отрывки. Поэтому мы сначала рассмотрим группу первых четырех труб, вместе с возвещением трех напастей ("горе, горе, горе!"). Затем мы последовательно рассмотрим пятый трубный глас (возвещающий первую напасть) и шестой (с фотоувеличением фрагмента и описанием второй напасти). Для того же, чтобы рассмотреть седьмой трубный глас (описание которого составляет 25% текста основного видения Откровения), необходимо будет разбить соответствующий ему текст на семь частей, отражающих его седмеричную концентрическую структуру. Это облегчит и чтение, и комментарий.

ПЕРВЬЕ ЧЕТЫРЕ ТРУБЫ И ВОЗВЕЩЕНИЕ ТРЕХ ГОРЬ
8:6-13

6. И семь ангелов, имещих семь труб приготовились трубить.
7. И первый Ангел вострубил,
и пошел град и огонь, смешанные с кровью,
и пали на землю,
и треть деревьев сгорела
и вся трава зеленая сгорела
(и треть земли сгорела - Г.)
8. И второй Ангел вострубил,
и как бы гора большая, огнем пылающая,
низверглась в море;
9
и стала треть моря кровью
и умерла в море треть одушевленных тварей,
и треть кораблей погибла.
10
И третий Ангел вострубил,
и упала с неба звезда большая, горящая, как светильник,
и пала на треть рек
и на источники (пресных) вод;
11
и имя сей звезде "полынь",
и сделалась треть (вод) полынью
и многие люди умерли от вод,
потому что они стали горьки (отравлены)
12
И четвертый Ангел вострубил
И поражена была треть солнца
и треть луны,
и треть звезд,
так что затмилась треть их,
и дня не стало видно на треть (затмилась треть дня),
и ночи тоже.
13
И я видел
и слышал одного орла (у Г. "стервятника"),
летящего посреди неба,
говорящего голосом громким (великим):
горе, горе, горе
живущим на земле
от остальных гласов трубных
трех Ангелов, которые будут трубить!

Первые четыре трубы последовательно возвещают поражение земли с
тем, что на ней произрастает (ст.7), моря и всего, что в нем и на нем (ст.8-9), пресных вод и людей, – существование которых зависит от этих вод (ст.10 -11), и затем – небесных тел (ст.12). При первых трех трубных гласах на землю с неба низвергается некая огненная стихия.

Это связывает их (а следовательно, скорее всего, и всю серию трубных гласов) с предваряющим их драматическим действом ангела с фимиамом (8:5). При четвертом же трубном гласе гаснут небесные светила. В этой летописи разрушения любимый повтор Иоанна – "треть". (NВ: раньше, в 6:8, была лишь четверть). При этом, однако, эта дробь заставляет обратить внимание на то, что разрушение не полное. Таковое еще предстоит в седмерице чаш гнева (16:1-21). Мотив "трети" также оттеняет третий трубный глас и, – в конце вводной группы четырех труб, – троекратное же "горе". Третий трубный глас возвещает падение факелоподобной звезды
(вроде кометы или метеора), названной "полынью" – именем растения
ядовитого и подчас смертельного. В Ветхом Завете полынь выступает
как метафора извращенного суда (Ам. 5:7; 6:12), горьких плодов
идолопоклонства (Втор. 29:16-19) и божественного очистительного
наказания (Иер. 9:12-16). Поэтому множество людей умирает из-за
грехов, отравивших их источник жизни (пресные воды).

Сразу после вселенского затмения небесных светил (ст.12)
неожиданно в зените солнца ("среди неба") появляется орел (или
хищник-стервятник) (78) и возвещает три напасти ("горе, горе, горе")
на жителей земли. В большинстве своем эти напасти не обходят и
верных, но в основном они поражают тех людей, кого во времена
Иоанна было громадное большинство, а именно язычников. От первой напасти, т.е. уныния, христиане будут избавлены. Во время второй напасти христианское пророческое свидетельство после Иоанна потерпит нападение ненависти, но в конце концов приведет к обращению большинства противящихся ему.

От третьей напасти пострадают все жители земли, хотя верные и получат свою небесную награду. Развитие повествования о напастях показывает их специфику: в них впервые появляется элемент сатанинской атаки, которая все время достигает хотя бы частичного успеха и более зловредна, чем естественные катастрофы или чисто человеческие раздоры. Нарочитое нарастание катастрофичности до демонического уровня показывает (через ее провал), что Бог в силах преодолеть зло и в наиболее сильных и опасных его формах. Возвещение трех напастей ("горе, горе, горе") позволяет Иоанну согласовать с контекстом нагнетание все укрупняющегося масштаба картин трех последних трубных гласов.

Как и в случае с семью печатями, серия семи трубных гласов также следует схеме прогрессивного нагнетания: 1,2,3,4,5,6,7.

ПЯТЫЙ ТРУБНЫЙ ГЛАС (ПЕРВОЕ ГОРЕ)
9:1-12
1
И пятый Ангел вострубил
и я увидел звезду, с неба упавшую на землю,
и дан был ей ключ от шахты бездны
2
и отворила (она) шахту бездны,
и вышел дым из шахты, как дым из печи великой,
и помрачилось солнце и воздух от дыма шахты.
3
И из дыма вышла саранча на землю,
И дана была ей власть, какую имеют скорпионы земные
4
и сказано было ей, чтобы не вредила
траве земной,
и никакой зелени,
и никакому дереву,
а только тем людям единственно,
которые не имеют печати Божией на челах своих;
5
и дано было ей не убивать их,
а чтобы мучились пять месяцев,
и мучение от нее подобно мучению от скорпионов,
когда ужалят человека.
6
И в те дни
искать будут люди смерти и не найдут ее,
и пожелают умереть - и побежит смерть от них.
7
И по виду саранча была как кони, готовые к войне,
и на головах у нее как бы венцы вроде золотых,
и лица у ней как лица человеческие,
8
и волосы у ней как волосы у женщин,
и зубы у ней как львиные были,
9
и у ней были латы - как латы железные,
и шум от крыльев ее - как стук колесниц
(когда) коней множество бежит на войну,
10
и у ней были хвосты, как у скорпионов,
и жала были в хвостах у ней,
и власть у нее была вредить людям пять месяцев.
11
и имеет (имела) над собой царем ангела бездны,
имя ему по-еврейски Аваддон;
а по-гречески Аполлион (Разрушитель).
12
Горе первое прошло,
вот, идут еще два горя за сим.

При звуке пятой трубы Иоанн видит падающую звезду. Возможно, это аллюзия на Люцифера. В основном, однако, Иоанн стремится не к
описанию падения Люцифера, а к описанию сатаны или некоего
сатанинского персонажа Разрушителя (Аполлиона, ст. 11) . Возможно,
здесь имеет место игра на созвучии его имени с именем греческого
языческого бога Аполлона. (79) Эта демоническая сила отмыкает бездну,
но не для того, чтобы просветлить, а для того, чтобы заволочь землю туманным дымом; а затем та же сила функционирует как царь бездны, вождь напасти саранчи.

Для того, чтобы различить и оценить основные моменты этого "горя", необходимо обратить внимание на хитросплетение литературной структуры этого отрывка. Отрывок состоит из пяти симметрично-концентрических звеньев: Эту структуру определяет положение ключевых слов. В обрамляющих звеньях А и А" ключевое слово – "бездна" (ст.1-2 и 11). В В и В" это образ язвы, развитый теми же словами в почти точно повторяющемся порядке в первой и второй половине отрывка:

В (ст.2-5)……..……………… В" (ст.7-10)
саранча…….………………….саранча
власть ………….……………со властью
вредить………………………вредить
пять месяцев……………….пять месяцев
мучение от скорпионов……скорпионоподобные хвосты

Внутри отрывка В (ст.З-5) еще одна подчиненная концентрическая
структура:
а (ст.3): Дана была ей власть скорпионов
b (ст.4): Сказано было ей, чтобы не вредила... а вредила только
а" (ст.5) Дано было ей... мучение (как от) скорпионов.

Центральная и важнейшая часть, С (ст.6),– описывает ужасное состояние людей (исключая, разумеется, запечатленных, ст. 4). В тех случаях, когда сама язва, казнь – не смерть (ст.5), люди стремятся к смерти, чтобы избежать этой язвы, но смерть не дается им. Они отчаиваются в своем стремлении умереть (также как, напр., в книге Иова 3:21, или Иеремии 8: З) . Центральный раздел (С) кратко повествует о пятимесячном сроке мучений и открываясь типичной "фразой-сигналом конца времен": "в те дни". Раздел также привязан к разделам В и понятием "люди / человеческий" (ст.6, ср. стихи 4, 5, 7 и 10).

Образ этой казни довольно прямо восходит к Иоилю 2:1,11. Так же, как и у Иоиля (31) , изначальный сельскохозяйственный характер напасти (А,В) сменяется далее образом военной мощи, некоей потусторонней царской конницы (A ’ , B’). Характерно, однако, что у Иоанна саранча ведет себя "не по-саранчиному": не пожирает травы, листьев и другой зелени. Но это и не чистая метафора нападения человеческой вражеской армии. Это образ именно демонического, бесовского врага рода человеческого.

Саранча мучит скорпионоподобным жалом, а это классический образ наказания за идолопоклонство и другие грехи (Сир., 39:27-35, Втор., 32:21-24). Казнь продолжается не несколько дней или недель, а пять месяцев, т. е. столько, сколько в среднем живет поколение саранчи. Покуда этим тварям отпущено находиться на земле, с их напастью ничего сделать нельзя. Символически пять месяцев означают длительную, но не бесконечную катастрофу (прецедент, например, срок потопа в Быт.7:24). (32) Возможно этот временной фактор предполагает божественное исправление человеческого поведения после того, как безбожники будут истреблены. В тексте, однако, ничего не говорится о том, произошло ли это исправление после напасти или нет.

Иоанн не имеет в виду свести смысл напастей к узко-исторической
символике, например, того или иного императора-гонителя.
О намерениях автора свидетельствует структура самого отрывка.
Концентрическая конструкция раздела В (cт.3-5) приравнивает
композиционный центр (т.е. ь , стих 4) этого раздела к тематическому, и таким образом становится ясно, что главное – это то, что жертвы напасти "незапечатленные" Богом, т.е. не принадлежащие Ему как Его народ.

Более того, масштабы язвы, отчаяния вплоть даже до противоестественного стремления к смерти, дает в центральном
отрывке С именно вся эта концентрическая под-структура.
Демонический характер этой напасти определяется не только
фантасмагорией образов в В и В", но и, – в особенности даже, –
обрамляющими звеньями А и А", где говорится о том, кто выпускает
саранчу, а именно об ангеле бездны – ее царе.

Джон Паулин

Редакционный обзор.

Как уже отмечалось в отчете Комитета по изучению книг Даниила и Откровение (глава 3 настоящего тома), картины событий, происходящих на земле по мере поочередного снятия первых шести печатей, отражают весь ход христианской истории. Сцена вокруг престола в небесном святилище, где изображена инаугурация Христа после Его вознесения как «Начальника и Спасителя» (Деян. 5:31) на небо одесную Отца, представляет собой исторический контекст принятия Христом запечатанной книги. С этого момента времени Он начинает поочередно снимать печати.

Основной ключ к раскрытию символики в Книге Откровение - образы, заимствованные Иоанном из Ветхого Завета для описания своих видений. Автор главы предлагает полезный инструмент, прилагая три таблицы ветхозаветных аллюзий, которые содержатся в пророчестве о печатях. Прилагается также и четвертая таблица, сопоставляющая Откр. 6 с апокалиптической проповедью Христа, содержащейся в Евангелиях.

Хотя запечатанная книга не открыта в период времени испытания, понимание ее сущности важно для истолкования этой части общего пророчества. Автор полагает, что эта книга (свиток) связана с самой Книгой Откровение. Книга, которую Отец предлагает открыть и прочесть одержавшему победу Агнцу (5:1-7), - это та же самая книга, что и «откровение», данное Богом Христу относительно того, «чему надлежит быть вскоре» (1:1; ср. 1:19). В таком случае свиток содержит сведения не только о судьбе и истории мира и Церкви, но и о Божьем плане избавления Своего народа и разрешения того нравственного конфликта, разрушевшего единство Его творения.

В языке пророчества о печатях ясно просматриваются аллюзии на те проклятья или суды завета, которые угрожали Израилю в случае его отступничества. Одновременно события, происходящие при снятии каждой из печатей, демонстрируют потрясающее сходство с предсказаниями Христа в проповеди на Елеонской горе (см. Мф. 24,25; Мк. 13; Лк. 21). Предсказания эти касаются периодов, предшествующих падению Иерусалима, возвращению Христа и концу мира.

Так, успешная проповедь Евангелия (конь белый) не только приводит к триумфу царства, но и сменяется преследованиями, расколами и нарастанием духовного голода и упадка (для тех, кто отверг Божью благодать). При снятии пятой печати мы слышим, как мученики взывают к Божественной справедливости. При снятии же шестой печати символический язык исчезает, его сменяет написанная яркими красками картина событий, указывающих на приближение «великого дня Господня».

Хотя пророчество и сообщает о победах и испытаниях воинствующей Церкви, его главная задача - обратить внимание верующего к великой истине о том, что Агнец Божий, Лев из колена Иудина, преодолел силы зла на Голгофе и ныне правит вместе с Отцом. Он управляет всем. В Его руках судьба человечества.

План главы

1. Вступление

2. Общая экзегеза

3. Вводная сцена во святилище

4. Снятие печатей

5. Таблицы аллюзий (1-4)

Вступление

В последние годы среди адвентистских пасторов и рядовых членов Церкви наблюдается все возрастающий интерес к пророчеству Книги Откровение о семи печатях. В настоящей главе мы рассмотрим основные вопросы, связанные с текстом Откр. 4 и 6. Мы надеемся, что это краткое вступление побудит читателей к внимательному анализу текста и даст полезные для исследования советы. Поскольку нет такого истолкования пророчества о печатях, которое дало бы ответ на все возникающие вопросы, ни одно из толкований этого пророчества (включая и это) не может быть предметом богословского противостояния.

Общая экзегеза

В начале текста мы видим, что Иоанн приглашается «взойти» через открытую дверь на небо (4:1). Там ему позволено увидеть престол Божий и то, что окружает его (4:2-8). В сцене поклонения и благодарения (4:8-11) «Сидящему на престоле» воздается хвала за Его святость и роль в сотворении всего сущего.

Сцена поклонения прерывается в связи с кризисной ситуацией. Восседающий на престоле Владыка держит в руке книгу огромной важности, открыть которую может только тот, кто «достоин» снять с нее семь печатей (5:1-4). Христос провозглашен достойным сделать это. Он, «Агнец как бы закланный», подходит к престолу, берет книгу из рук Сидящего на престоле (5:5-7). Это действие побуждает небесных жителей с новой силой воспеть хвалу Агнцу и Сидящему на престоле (5:8-14). Создается впечатление, что произошло самое важное событие в истории вселенной.

Повествование теперь сосредоточено на Агнце, последовательно снимающем с книги одну за другой семь печатей (6:1-17). Запечатанная книга не может быть прочитана до тех пор, пока печати не сняты, снятие же каждой из них вызывает целый ряд страшных событий на земле. Снятие первых четырех сопровождается появлением всадников, чьи действия приводят к еще большему расколу и бедствиям на земле 6:1-8). Снятие пятой и шестой печатей являет взору страдания мучеников и знамения конца, носящие вселенский характер (6:9-17). Глава завершается уместным вопросом, заданным в предверии великого дня гнева Бога и Агнца: кто из людей «может устоять»? (6:17).

Ответ предлагается в главе 7. Когда ветры раздоров обрушатся на землю, запечатленные печатью Бога живого окажутся под защитой (7:1-3). Два символа изображают этих «устоявших»: 144000 - по 12000 от каждого из 12 колен Из-раилевых (7:4-8) и «великое множество» людей из всех «племен и колен» на земле (7:9-17). Независимо от того, олицетворяют ли эти два символа одну группу людей или две, они ясно изображают все сообщество тех, кто защищен от великого дня гнева. Эти избранные объединяются с небожителями в своей хвале (7:9-12) и служении перед престолом (7:14-17).

Печати в контексте

Вводные и заключительные сцены играют огромную роль для понимания любой библейской книги. Особенно важны они в Откровении. Пророк Иоанн необычайно искусно помещает в конце каждого раздела книги и, как правило, в кульминационной части обобщение, одновременно являющееся вступлением к следующему разделу.

Например, если страдания находящихся под жертвенником душ убиенных (6:9-11) представляют собой кульминацию войн, голода и болезней, вызванных четырьмя всадниками, то ответом на их вопль: «Доколе, Господи?» станут бедствия семи труб (ср. 8:3-5,13). Подобным же образом, пять составляющих 11:18 определяют содержание глав 12-221. Весть третьего ангела (14:9-12) представляет собой кульминацию Божественной реакции на нападки дракона и его союзников. В то же самое время язык повестования указывает на стих 15:1, предваряющий сцену излитая чаш. Отар. 21:1 - 3 является одновременно и кульминацией видения о Тысячелетнем царстве, и вступлением к подробному описанию Нового Иерусалима.

Отправная точка: Откр. 3:21. Итак, ключ к пониманию значения большинства разделов Откровения зачастую кроется в предшествующем кульминационном утверждении. Таким образом, нет ничего удивительного в том, что наилучшей отправной точкой для исследования пророчества о печатях и его контекста является Откр. 3:21. Этот текст представляет собой кульминацию всех обетовании, данных побеждающему (см. Откр. 2 и 3). Тем не менее его язык позволяет сделать краткий обзор содержания всех семи печатей:

«побеждающему

дам сесть со Мною на престоле Моем,

как и Я победил

и сел с Отцом Моим на престоле Его».

В этом тексте Христос обещает дать в качестве награды побеждающему (ho nikon) право разделить с Ним престол. Это действие рассматривается как аналогия («как и» hos) победы (enikesa) Христа, в результате которой Он воссел на престоле вместе с Отцом. С точки зрения пророка, победа верующего описывается как непрерывный процесс в настоящем2, воцарение же их на престоле отнесено к будущему (doso). И, напротив, как победа Христа (euikasd), так и Его воцарение (ekathisd) описаны как события, совершившиеся в прошлом3.

Престол Отца (4:2 и далее), победа Христа (enikesen, 5:5), воссоединение Христа с Отцом на престоле (5:6 и д.) - вот центральные темы Откр. 4 и 5. Лишь в Откр. 7 искупленным позволено присоединиться к ликованию и поклонению в небесных чертогах (7:9-12). Точно так же, как связаны друг с другом в Откр. 3:21 идея награды святым и победа Христа, связаны между собой две сцены с престолом в Откр. 5, 7, 9 и далее, хотя они и отделены друг от друга хронологически4.

Следовательно, вводная сцена к пророчеству о печатях (см. Откр. 4 и 5) представляет собой развитие последней части стиха 3:21 (относительно победы и воцарения Христа). Сцена славословия (7:9-17) говорит об исполнении обетования о том, что победивший воссядет вместе со Христом на Его престоле. Между двумя сценами с престолом расположена глава 6. Следовательно, печати главы 6 относятся к заявлению, сделанному в 3:21 («побеждающему дам сесть со Мною на престоле»). Пророчество о печатях охватывает период от победы Агнца до вознаграждения запечатленных.

Печати главы 6 связаны с непрерывным периодом, который характеризуется борьбой народа Божьего за победу. Поскольку многие обетования, данные побеждающему (2:7, 11, 17,26; 3:5, 12, 21), обращены к семи церквам Малой Азии, то период их исполнения начинается уже во дни Иоанна и будет продолжаться до тех пор, пока народ Божий не воссоединится с Иисусом на Его престоле.

Какова отправная точка пророчества о печатях? Какое же событие пророк считал отправной точкой пророчества? Указанием на это можно считать выражения «Я победил», «сел», «он победил». Эти выражения указывают нам на смерть, воскресение и инаугурацию Христа как Первосвященника в небесном святилище5. «Новая песнь», которую поют четыре живых существ и 24 старца (5:9), подтверждает, что решающую роль в этой победе играет крест: «Достоин Ты взять книгу и снять с нее печати, ибо Ты был заклан, и Кровию Своею искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа, и племени».

Особенности использования греческих глаголов в этой песне6 указывают нам на крест Христов и его последующее влияние. Именно закланный Агнец Своею кровью освободил человечество и предложил людям, находящимся в общении с Ним, новый статус. Именно крест сделал Христа «достойным» (5:2; ср. 5:9), чтобы приступить к спасительному служению в небесном святилище. Только смерть Христа дает основание для победы верующих (12:11). Поскольку события Откр. 7 относятся к концу земной истории7, а сцена с престолом из Откр. 5 соредоточена на смерти Христа, вполне очевидно, что видения из Откр. 6 изображают те события, которые происходят на земле между распятием и Вторым пришествием. Мы видим, что особое внимание сосредоточено на Евангелии Иисуса Христа и на людях, которые принимают и провозглашают это Евангелие.

Структурные параллели

Для исследования Откровения особенно важно обратить внимание на другие части книги, которые могут быть связаны с исследуемым текстом. В Книге Откровение ключ к пониманию смысла одного текста может лежать в противоположном конце пророчества. Кеннет Стрэнд пришел к выводу, что первые 14 глав книги образуют хиазм с восемью последними главами8. Язык, используемый Иоанном, подсказывает Стрэнду, что Откр. 4-7 параллельно прежде всего содержанию Откр. 19 (хотя некоторые элементы в 7:15- 17 тесно связаны с 21:3,4)9. Основываясь на работе Стрэнда, я провел тщательное сопоставление языка глав 4-7 с языком главы 1910. Мне представляется, что в этих главах можно вьщелить четыре основные группы параллельных слов и идей.

Сцены поклонения. Первая группа включает в себя сцены поклонения. Лишь в Откр. 4, 5, 7 и 19 мы видим тексты, в которых встречаются четыре живых существа, 24 старца, престол Божий, сцены хвалы и поклонения11. Среди других элементов, общих для этих глав, следует упомянуть лексику, используемую для прославления Бога12 и описания одежд13. В главах 4 и 5 Бог и Агнец восхваляются за то, что было совершено во время творения и на кресте (4:11; 5:9, 12). В главах же 7 и 19 Богу и Агнцу возносится хвала за спасение великого множества людей после завершения времени испытания (7:9-14) и разрушение великого Вавилона последнего времени (19:1-8). Это подтверждает тот взгляд, согласно которому сцена в Откр. 4 и 5 относится прежде всего к началу христианской эпохи, события же Откр. 7 и 19 сосредоточены на конце этой эпохи.

Сцены с конями. Вторая группа параллелей связана с действиями четырех всадников (6:1-8). Эта параллель особенно видна в сравнении первого из них с всадником на коне в Откр. 19:11-15. Общие элементы здесь следующие: белый конь, венец и меч14. Наиболее близкая параллель - белый конь, символ, который в Откровении более нигде не используется. В обоих случаях символика связана с завоеваниями. Греческое слово Stephanos (венец) в Откр. 6:2 означает награ-ду за победу. Греческое же слово diadrmata (венец) в 19:12 говорит о царской короне, что указывает на право властвовать15. В собственном контексте (см. ниже) Откр. 6:2 уделяется особое внимание победе на кресте и ее последствиям, а в 19:11-15 - финальному конфликту и победе над злом во время Второго пришествия Христа, когда Он буквально принимает власть над Своим царством. Эти параллели делают очевидным развитие сюжета от воцарения Христа на небесах (гл. 4 и 5) к утверждению Его царской власти на земле при Его возвращении (19:11-15).

Белый конь из главы 6 указывает на победу Христа в установлении Своего невидимого царства посредством проповеди Евангелия. Белый конь из главы 19 символизирует окончателную победу Христа над злом во время Его второго пришествия.

Суд. Третья группа параллелей соединяет пятую печать (6:9-11) с Откр. 19:1,2. Первый текст содержит призыв к отмщению (ekdikeis) и суду (krineis) над жителями земли. Второй же провозглашает, что свершился суд (kriseis, ekrinen) и отмщение над Вавилоном - символом тех, кто преследовал мучеников на протяжении всей христианской эпохи.

Описанное в Откр. 19 время суда и отмщения относится не к какому-то конкретному событию в пророчестве о печатях, но обобщает содержание Откр. 18 в целом, которое в свою очередь основано на Откр. 17 и 14:8-11. Таким образом, возвышение Вавилона последнего времени, суд над ним и его падение приходятся на период между пятой печатью и заявлением в Откр. 19:2. Из четырех групп параллелей между пророчеством о печатях и Откр. 19 третья группа представля-ется наиболее всеобъемлющей и прямой, ибо она демонстрирует семь вербальных параллелей только между 19:2 и 6:10, 11 (а если считать и 19:1, то десять)16.

День гнева. Наконец, четвертая группа включает в себя параллель между теми, кто испытывает ужас в день гнева (6:15-17), и теми, чьи трупы отданы на растерзание птицам конце времени на великой Вечере Божьей (19:17, 18). Поскольку это, как представляется, одно и то же событие, можно сделать вывод, что кульминация шестой печати приходится на ужасное уничтожение, описанное в 19:17-21.

Проведенный анализ подтверждает общее наблюдение Стрэнда о том, что пророчество о печатях охватывает весь ход христианской эпохи, а материал главы 19 сосредотачивает внимание на финальных событиях конца нашей истории. Но это вовсе не говорит о том, что в звеньях этой исторической цепи событий нет места последнему времени, ведь оно является частью истории. Имеющиеся свидетельства позволяют утверждать, что пятая и шестая печати определенно «тяготеют к концу времени» и указывают на ту же кульминацию, о которой повествует Откр. 19. С другой стороны, образ четырех всадников (6:8) следует толковать в свете креста и его последствий, при этом особо выделяется ранняя часть христианской эпохи.

Вводная сцена во святилище

Престол как центр видения. Слово «престол» (thronos), свидетельствующее о праве властвовать, несомненно, является ключевым в Откр. 4. Оно встречается 14 раз. Оставаясь центральным в сцене, в следующей главе оно встречается пять раз. В главе 6 престол почти исчезает из виду (встречается один раз), но возвращается в поле зрения в 7:9-17, причем занимает столь ключевую позицию, что этот текст по значимости вполне сопоставим с главой 4 (семь раз в девяти стихах). Глава 4 готовит сцену для тех событий, которые разворачиваются на небесах в главе 5. Текст же 7:9-17, являющийся продолжением глав 4 и 5, снова направляет внимание на престол. Престол почти исчезает из виду в главе 6, поскольку эта глава обращена к событиям, происходящим на земле17. Итак, совершенно очевидно, что престол занимает центральное место в описании видения (см. Откр. 4-5)18; Именно престол Иоанн видит первым на небесах; после этого все действие развивается вокруг него19. Хотя обычно слово «престол» ассоциируется в Книге Откровение с Богом, оно также может относиться и к сатане с его воинством20. Поэтому ключевая роль престола в этой части Откровения отражает особое внимание, уделяемое борьбе между Богом и сатаной за власть над вселенной21.

Начальные стихи Откр. 5 изображают переломный момент в развитии этого конфликта. Содержание остальной части главы убеждает в том, что смерть Христа предопределила исход этой борьбы и что вознесшийся Христос отныне восседает на престоле вместе с Богом22.

Песнопения. В пяти гимнах этой вводной сцены видно явное развитие мысли. Два гимна обращены к Отцу (4:8, 11). Следующие два обращены к Агнцу (5:9, 10, 11, 12). Пятый и финальный гимн адресован и Отцу, и Сыну (5:13).

Одинаковая степень восхваления очевидна из растущего числа участников. Гимн 4:8 поют лишь четыре животных. Гимн 4:11 поют 24 старца. Гимн 5:9, 10 поют и животные, и старцы. В пении гимна 5:11,12 в небесном хоре объединяются миллионы ангелов. Пятый и финальный гимн (5:13) исполняет все творение. Растущее число хористов указывает, что небеса с радостью чтят Иисуса Христа, как чтят и Отца (5:23).

Всеохватность языка 5:13 указывает на предваряющий характер этого гимна (предвосхищение будущего) - вся вселенная поет хвалу Богу (ср. Флп. 2:9-11)23. Поэтому, акцентируя внимание на восхождении Христа на престол в начале христианской эпохи, глава 5 указывает также на вселенское ликование в конце.

Сцена, связанная со святилищем. Ни один элемент из Откр. 4 не заимствован напрямую из ветхозаветного святилища, однако сочетание всех аллюзий настойчиво обращает внимание читателя к этому святилищу и служению, происходящему в нем. Мы перечислим свидетельства.

Слово «дверь» (thura, 4:1) в греческом переводе Ветхого Завета (Септуагинта) встречается свыше 200 раз, причем многократно это слово относится непосредственно к святилищу24. Трубы (4:1) использовались как в богослужении, так и в военном сражении (см. Чис. 10:8-10). Вполне вероятно, что престол (4:2) должен был напомнить о ковчеге завета (ср. 11:19; Пс. 98:1), хотя мы не можем этого утверждать. Вполне возможно, что он соответствует столу для хлебов предложения в Святом25, поскольку стол - единственный предмет утвари святилища, не упоминаемый в Откровении.

Три драгоценных камня (4:3) мы видим также в описании наперсника первосвященника (см. Исх. 28:17-21)26. 24 старца напоминают нам о 24 сменах священников в храме (1 Пар. 24:4-19). Семь светильников (lampad.es, 4:5) ассоциируются с подсвечником в Святом, хотя использовано и иное греческое слово27. Стеклянное море (4:6) передано греческим словом (thalassa), которое используется в описании «литого Моря?» в храме Соломона (3 Цар. 7:23, 24). Сходство четырех животных (4:6 - 9) с описанием престола в Иез. 1 и 10 напоминает нам о херувиме на крышке ковчега завета (см. Исх. 25:18 - 20; 3 Цар. 6:23 - 28). Херувимов, однако, можно было увидеть и в Святом (см. Исх. 26:1,31 - 35). В еврейском предании лев, телец, человек и орел ассоциируются с четырьмя знаменами вокруг которых Моисей поставил израильский лагерь в пустыне (ср Чис. 2).

В главе 5 многие из этих образов повторяются с некоторыми дополнениями. Закланный Агнец в 5:6 (аллюзия на Ис. 53: 7) напоминает нам об утренней и вечерней жертве (см. Исх. 29: 38 - 42) или о пасхальной жертве (см. 1 Кор. 5:7). Искупление Богом жителей земли возможно благодаря крови агнца (5-9). Они же в свою очередь служат Богу по аналогии со священниками ветхозаветного святилища (5:10). 24 старца держат золотые чаши курений, символизирующие молитвы святых (5:8). И курения, и молитвы святых ассоциируются с утренними и вечерними жертвоприношениями в святилище28. В нет более текста, где аллюзии на святилище встречались бы в большем количестве и отличались большим чем в этой вводной сцене, происходящей во святилище.

Существует лишь два служения во всем еврейском культе, во время которых задействовано все святилище: День искупления и служение освящения скинии (ср. Исх. 40). Раз в Откр. 4 и 5 так сильно звучит мотив святилища, с каким же из этих ритуалов можно связать эти главы? По-скольку 3:21 ассоциирует эту сцену с крестом и восшествием Христа на престол, поскольку язык «храма» (naos) и «суда» (ср. 11:18, 19) отсутствует и поскольку общая структура Откровения помещает День искупления во вторую часть Книги29, представляется, что вводную сцену в глаБах 4 и 5 следует понимать в свете служения освящения.

Таким образом, мы приходим к выводу, что в этой сцене изображено освящение всего небесного святилища в 31 г. по р X. В Откр. 8:3-5 автор уделяет больше внимания ежедневным служениям, связанным с первым отделением святилища. Позднее, в 11:19 перед взором ясно предстает второе отделение.

Ветхозаветные аллюзии

К этой главе прилагается ряд таблиц. В таблице 1 перечислены ветхозаветные тексты, которые, скорее всего, оказали влияние на Иоанна при описании сцены в Откр. 4. Изучение таблицы 1 указывает на повторяющиеся параллели с тремя великими видениями престола в Ветхом Завете: Ис. 6; Иез. 1:10 и Дан. 7:9-14. Фактически в этих видениях отсутствуют лишь два элемента символики Откровения - 24 старца и гимн Творцу (4:4, 11). По своей значимости эти три ветхозаветных видения примерно равны Откр. 4, причем Иез. 1 в этом отношении несколько превосходит два других текста.

Прослеживается также связь и с двумя более ранними ветхозаветными сценами, изображающими престол: с видением Михея (см. 3 Цар. 22:19; 2 Пар. 18:18) и явлением Божьим на Синае (см. Исх. 19:16-24). В этой сцене есть также целый ряд элементов, не встречающихся более ни в одном из «видений престола» Ветхого Завета30. Поэтому, хотя образы Иезекииля и Даниила чрезвычайно важны для Откр. 4, лишь одна треть из содержащегося в Откр. 4 материала связана с ними. В своем описании небесного двора Откр. 4 демонстрирует параллели с самыми разнообразными источниками31.

Глава 5 основана на картине, представленной в главе 4. Поэтому большинство ключевых ветхозаветных текстов связанных с престолом, не добавляют ничего нового к этой сцене32. Дан. 7, однако, представляет наиболее значимую структурную параллель. В Дан. 7, к примеру, содержится описание Бога на престоле, судных книг, пришествия «Сына человеческого», передачи Ему власти над землей, присутствия святых и бесчисленного войска небесного.

В основных своих чертах структура Откр. 5:9--14 как бы повторяет основные моменты Дан. 7:13-27. Вначале Сын человеческий принимает власть (см. Дан. 7:13, 14; ср. Откр. 5:6-9). Далее упоминаются народы, племена и языки (см. Дан. 7:14; ср. Откр. 5:9). Затем властью наделяются народы (см. Дан. 7:18, 22, 27а; ср. Откр. 5:10); и, наконец, власть над всем сущим вновь переходит к Богу (см. Дан. 7:27b; ср. Откр. 5:13, 14).

В то же время между Дан. 7 и Откр. 5 отмечаются и существенные различия. Многие элементы, присутствующие в тексте Книги Даниила, отсутствуют в Откровении, где, в свою очередь, есть множество других деталей33. У пророка Даниила книги (во множественном числе) раскрываются до того, как на сцене появляется Сын человеческий; в Откровении же книга (в единственном числе) не открывается в видении вообще.

Хотя Иоанну и знаком использованный Даниилом термин «Сын человеческий» как один из титулов Хряста (Откр. 1:13), в данном случае он намеренно избегает его использования. Этому титулу он предпочитает другие: Агнец, Лев от колена Иудина и Корень Давидов. Фактически, несмотря на сильное внешнее сходство, лишь менее одной четверти Откр. 5 заимствовано из Дан. 7.

Удивительней всего то, что в этой сцене с престолом Иоанн старательно избегает языка суда. В греческом языке идея суда обычно выражается существительными krisis и krima, а таже глаголом krino34. Как показывают некоторые ссылки, Иоанн хорошо знаком с языком суда, но он созна-тельно избегает использования его в первой половине Книги Откровение. Единственное мнимое исключение (6:10) представляет собой на самом деле не описание суда, но призыв к его началу.

В отличие от других книг Нового Завета, где язык суда может относиться как к кресту (ср. Ин. 12:31; Рим. 8:3), так и к проповеди Евангелия35, в Откровении язык суда используется лишь для описания событий последнего времени (см. Откр. 12-20).

Поэтому не следует, поддавшись искушению, предполагать, что, поскольку сцены в Дан. 7 и Иез. 1-10 включают в себя следственные суды, Откр. 4 и 5 также следует воспринимать как сцену следственного суда. Иоанн в действительности избегает каких-либо аллюзий на книги Даниила и Иезе-кииля, содержащих указания на суд. И, напротив, он сосредотачивается на тех текстах, язык которых знаком читателю и создает в сознании картину небесного тронного зала.

Например, в Откр. 4 мы находим несколько параллелей со сценой вокруг престола в Книге Иезекииля (см. Иез. 1 и 10). Но такие элементы суда, как начертание на чело (см. Иез. 9), появляются не в вводной сцене, но в 7:1-8, где совершенно определенно присутствует контекст конца времени. 24 старца наделены правом заступничества (5:8), но не суда (как мученики в 20:4). Кризис главы 5 разрешается не судом, но смертью Агнца.

Все сказанное выше вовсе не отрицает того, что крест сам по себе был судным актом (см. Ин. 12:31, 32; Рим. 8:3). Если бы Иоанн хотел выделить судные аспекты креста, он без труда сделал бы это. Но Иоанн преднамеренно избегает языка суда36, я Поэтому, какими бы значимыми для этой сцены ни были структурные параллели с Даниилом и Иезекиилем, мы вовсе не должны, исходя из этого, предполагать, что какая-то часть изображенных в Откр. 4 и 5 небесных событий относится к последнему времени и предваряющему пришествие суду.

Этот обзор ветхозаветного контекста первой в книге вводной сцены святилища демонстрирует, в какой мере Откровение заимствует элементы Ветхого Завета в своей лите-ратурной структуре. Он также демонстрирует, как Святой Дух, творчески используя эти элементы, побуждает Иаонна писать на их основе совершенно новое Послание. Исследователю поэтому следует избегать произвольного поиска источников для символов, которые затем можно было бы истолковать по собственному желанию.

В самой природе символов заложена гибкость их смысла. Их конкретное значение следует определять по ближайшему контексту, но не обязательно по тому, как они использовались в предыдущем контексте. Там, где мысль автора не вполне ясна из ближайшего контекста, исследователь может искать разгадку в контексте и темах отрывков, находящихся на заднем плане; но не следует допускать, чтобы подобные «разгадки» искажали смысл текстов, которые достаточно ясны сами по себе.

Серия посланий к семи церквам задает тон. Прежде чем приступить к более подробному анализу вводного видения к пророчеству о печатях, полезно остановиться на роли и функции вводных сцен в Откровении. Такой анализ лучше всего начать с вводной сцены к посланию семи церквам (1:9-20). Изложенная довольно ясным языком, она устанавливает тот образец, которому Иоанн в более скрытой форме будет следовать в своем повествовании, начиная с главы 4. Вводная сцена к посланию семи церквам формирует их богословское обоснование (см. Откр. 2 и 3). Иисус является Иоанну, чтобы утешить его откровением о Себе (1:17, 18). То, что Он сделал для Иоанна, Он сделает и для всех церквей, которые олицетворяет Иоанн (1:19, 20)37.

Каждой из церквей Христос являет Себя в свете характеристик, перечисленных в первой главе38. Ни одной из церквей Он не открывает Себя во всех Своих характеристиках. Каждая из церквей получает лишь то, что ей необходимо в конкретной ситуации. При такой структуре вводная сцена, описанная в 1-и главе, на протяжении всех посланий церквам остается в сознании читателя. Многие черты Откровения напоминают древнегреческие и римские драмы39. Вводные сцены в начале большинства разделов Откровения подготавливают сцену для тех событий, которые развернутся в соответствующих актах этой драмы40. Поэтому каждая из них должна оставаться в поле зрения на протяжение всей той мизансцены, которую она предваряет. Вводные сцены создают богословскую основу для всех тех событий, которые далее развернутся в этой книге. Так что не следует думать, что они завершаются, как только начинается последующий материал.

Подобная же литературная модель обнаруживается и в пророчестве о печатях (4:1--8:1). В описании снятия печатей (6:1, 3, 5,7,9,12) и изображении животных (6:1-8) глава 6 постоянно перекликается с вводной сценой (см. Откр. 4 и 5). События главы 6 развиваются в результате последовательного снятия печатей. Поскольку песнь 5:13 может обрести свое истинное исполнение лишь на новой земле (см. Откр. 21 и 22), вводная сцена относится ко всему промежутку времени, который охватывает пророчество о печатях (6:1 - 8:1).

В центре Откр. 6 находится крест Христов (5:5, 6, 9,12; ср. 3:21). Победа Христа на кресте дает теологическое основание событиям 6-й главы, в которых народ Божий стремится одержать победу кровью Христа (ср. 12:11). Таким образом, пророчество о печатях простирается от креста и воцарения Христа до конца великой борьбы между Христом и сатаной, когда вся вселенная в едином порыве воздаст хвалу Богу (5:13; ср. 7:9-17).

Бог-Творец

После сего я взглянул, и вот, дверь отверста на небе,

говоривший со мною,

сказал: взойди сюда, и покажу тебе,

чему надлежит быть после сего.

Откр. 4:1,

Сцена в небесном святилище. Пророчество о печатях предваряет вводная сцена, в которой Иоанна приглашают взойти в небесное святилище. Отверстая дверь (thura eneogmene) напоминает о той открытой двери (thuran eneogmenen), которая обеспечивает доступ ко Христу и укрепляет Филадельфийскую церковь в ее слабости (3:8)41. Трубный голос напоминает предыдущее явление Христа Иоанну (1:10).

Слова «чему надлежит быть после сего»42 сознательно указывают на общую цель Откровения (1:1, 19)43. Иисус утверждает, что содержанием Книги Откровение является то, «что есть и что будет после сего» (1:19). Откр. 1:1 указывает, что основное внимание уделено грядущим событиям.

Отсутствие упоминания «о том, что есть» в Откр. 4:1 говорит нам о следующем: 1) послания церквам относятся прежде всего к современной Иоанну ситуации, но не к более поздней истории44; 2) с начала главы 4 мы переходим к основному содержанию книги - к событиям, которым предстоит произойти после времени видения45. В таком свете литературная связь между «отверстой дверью» 3:8 и 4:1 вовсе не предполагает, что сцена с престолом в Откр. 4 и 5 относится к концу времени.

Открытая дверь, через которую Иоанн поднимается на небо, позволяет ему «увидеть» «откровение Иисуса Христа», в результате чего и будет написана его книга. Поэтому пред-положение, что глава 4 представляет собой введение не только к пророчеству о печатях, но и ко всей книге, вполне логично вытекает из самого текста.

Слова «в духе» (4:2), по-видимому, предваряют у Иоанна описание видения (ср. 1:10; 17:3; 21:10). Время греческого глагола, переведенного как «стоял» (ekeito)46, говорит о том, что престол находился на этом месте постоянно, а не был только что установлен. Здесь можно отметить отличие от Дан. 7:9, где престолы были «поставлены»47. Из этого вполне ясно, что Иоанн не воспринимал эту сцену как повторение видения Даниила.

Это видение небесного святилища сопровождается рядом образов, подчеркивающих величие сцены (Откр. 4:2-6а). Мы видим драгоценные камни, радугу, молнии, семь светильников, стеклянное море, 24 старцев, восседающих на престолах вокруг престола Божьего в белых одеждах и с золотыми венцами (stephanoi) на головах.

Кто же они, эти 24 старца? В Откровении они упоминаются 12 раз48. Из того, что 24 представляет собой сумму двух чисел 12, можно предположить наличие связи с 12 воротами Но-вого Иерусалима, названными по именам 12 колен Израиля, и с 12 основаниями, названными по имени 12 апостолов Агнца49. Можно также указать на связь со 144000 (12 раз по 12). Очевидно, что 24 старца олицетворяют прославленное и искупленное человечество. Не ангелы, но одержавшие победу верующие разделяют престол со Христом (3:21). В Откровении белые одежды обычно носят святые50, а золотые венцы - это не царские короны (diademata ср. Откр. 19:11), но венцы победивших (stephanoi), которые более всего подходят для Христа и искупленных51. Подтверждением того, что старцы являются людьми, служат также и косвенные доказательства. Ни в Библии, ни в древнееврейской литературе ангелы не восседают на престолах52. С другой стороны, христиане, которым отводится роль царей53, изображены таким же образом54. Слово stephanoi, означающее «победные венцы», используется для описания тернового венца Христа55, венцов верующих, а также их награды56. Ангелы никогда их не носят57. Также ангелы никогда не называются старцами, хотя это и весьма распространенное обозначение видных деятелей синагоги и Церкви58. Поэтому можно сделать вывод, что 24 старца - это люди, вознесенные на небо до свершения суда. Возможно, что это те, кто воскрес при воскресении Христа59. Они являются образцом того, кем могут стать все верующие во Христе60.

Животные. Вся значимость образов четырех животных (4:66-8) становится очевидной лишь тогда, когда мы рассматриваем их в свете литературного контекста Книги Иоанна. Мы не можем подробно останавливаться здесь на данном вопросе из-за ограниченности объема исследования. Но эти животные, будучи существами, окружающими небесный престол, первыми воспевают в тронном зале троекратное «свят» (4:8). Между этим гимном и 1:4, 8 существуют явные параллели.

«И когда» (hotari) четыре животных воздают славу Сидящему на престоле, 24 старца падают ниц, склоняя венцы перед престолом, и в свою очередь возносят хвалу Творцу (4:9-11). Выражение «и когда» указывает на то, что эта сцена в главе 4 не относится к какому-либо конкретному моменту во времени (как, например, 31 г. по Р. X. или 1844 г.). Она скорее отражает суть непрерывно протекающего на небесах служения.

Глава 5, напротив, отражает сложившийся в небесных чертогах кризис. Песнь старцев в 4:11 начинается со слова, которое станет центральным в разрешении этого кризиса:

«Достоин Ты,

Господи, принять славу,

и честь,

и силу:

ибо Ты сотворил все,

и все по Твоей воле

Существует

и сотворено».

Старцы почитают Бога наиболее достойным на том основании, что как Творец Он является источником жизни всего творения61. Таким образом, глава 4 подходит к своей славной кульминации без какого бы то ни было намека на последующий кризис.

Кризис и его разрешение

Откр. 5 переходит от общего описания тронного зала и проходящего в нем служения к конкретному временному эпизоду, когда наступает кризис. Этот кризис представляет собой единовременное событие. Но он разрешается смертью Льва/Агнца, что вызывает ликование всей вселенной.

Хотя престол не исчезает из виду, о нем упоминается гораздо реже, чем в главе 462. Отныне центром литературного повествования становятся книга (biblion) с ее печатями (sphraqidas), Агнец (arniori) и вопрос, кто же достоин снять печати и открыть книгу.

Книга, запечатанная семью печатями. Основная проблема в истолковании этой части Откровения (4:1 - 8:1) заключается в определении сущности и значимости запечатанной семью печатями книги63. Когда происходит запечатление народа (в Откровении), действие это служит знаком защиты или принадлежности к собственности Божьей (7:2; 9:4; ср. 14:1)64. Когда же речь идет о запечатанной книге или послании, подразумевается как правило, таинственность содержа-ния (22:10; ср. 10:4)65. Каково же это скрытое содержание свитка? Представляется, что оно каким-то образом связано с основной целью Книги Откровение (1:1,2):

«Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог,

чтобы показать рабам Своим, чему надлежит

быть вскоре.

И Он показал, послав оное через Ангела Своего

рабу Своему Иоанну, который свидетельствовал

слово Божие,

и свидетельство Иисуса Христа и что он видел».

Книга Откровение появилась в результате состоящего из трех этапов процесса. Бог дал «откровение» Иисусу Христу, Который символически передал его через ангелов Иоанну. Затем Иоанн передал его Церкви в виде «книги (bibliori) пророчества» (22:7, 10, 18, 19) о том, что он видел66. Таким образом, когда в главе 5 Бог передает «книгу» (bibliori) Иисусу, перед нами явная параллель.

Содержание передаваемой вести вкратце изложено в фразе «чему надлежит быть вскоре» (1:1), следовательно, именно грядущие события составляют содержание книги. Такой вывод, а также многочисленные параллели, прослеживаемые между 1:4-8 и 4:1-867, создают впечатление, что свиток из главы 5 есть содержание самой Книги Откровение. Можно предположить, что запечатанная книга содержит весть о судьбе мира, о замысле Божьем и плане избавления Его народа в конце времени, а также о разрешении того нравственного конфликта, который возник во Вселенной.

Эти будущие действия Божьи зафиксированы в Его намерении (записанном в виде юридического документа), но скрыты от человеческого познания (запечатаны)68; отсюда и скорбь Иоанна. К счастью, крест дал возможность раскрыть книгу.

Возможные ветхозаветные аллюзии. Та важная информация, которую предоставляет нам контекст, позволяет предположить и иные варианты значения свитка69. В двух ветхозаветных текстах свитки встречаются в контексте суда. На нераскрытом, исписанном с двух сторон свитке в Книге Иезекииля написано: «плач, и стон, и горе». Это предостережение о судах, которые вот-вот постигнут Иудею (2:9, 10). Огромный, летящий по небу свиток в Книге Захарии содержит проклятия Божьи на всех нечестивых жителей земли (5:1-4). Свитки эти, однако, уже открыты к тому моменту, когда пророки видят их, поэтому данные параллели не совсем убедительны.

Два других, возможно, параллельных, текста связаны с темой наследства. По римским законам завещатель и шесть свидетелей скрепляли завещание печатью70. А во времена Иеремии запись на свитке служила гарантией того, что приобретение земли согласно закону о go "el71 сохранит силу даже после возвращения из вавилонского плена (32:6-15). Обе идеи выглядят привлекательными. Если книга содержит завещание, ее можно открыть и выполнить завещанное в силу жертвенной смерти Христа72. Если же это документ о приобретении земли, то книга олицетворяет право преемственности мира на нее. Плач Иоанна (5:4) отражает лишение этого наследства в результате греха. Своею смертью на кресте Агнец возвращает утраченное наследство, и поэтому Он достоин снять печати и восстановить истинного преемника в его правах73.

Какими бы привлекательными и соответствующими концепции Нового Завета ни выглядели эти идеи, мы не видим, чтобы они последовательно прослеживались в Книге Откровение. Если они и использовались, то лишь в качестве литературного приема74.

Другой запечатанный свиток мы обнаруживаем в Книге Исайи (29:11,18; 30:8). Как и в Откровении, свиток Исайи содержит послания самого пророка. Отсутствие явных структурных параллелей между Ис. 29 и 30 и Откр. 5 не позволяет, однако, с уверенностью утверждать, что Иоанн заимствовал из Книги Исайи описание запечатанной книги.

Связанная с престолом символика главы 5 вполне совпадает с другой ветхозаветной концепцией. При коронации нового царя в Израиле ему вручался свиток завета (Второзаконие)75. Приняв свиток и показав всем, что он имеет власть открыть его и прочесть, царь заявлял о своем праве на правление, а также о том, что он получает право окончательного решения в любой критической ситуации, которая может возникнуть. Однако эта возможная аллюзия на Второзаконие не настолько ясно очерчена, чтобы делать какие-либо выводы. Иногда можно услы-шать заявления, что запечатанную книгу следует соотнести с книгой жизни Агнца (13:8; 21:27). Поскольку это единственная в Откровении книга, содержание которой описано достаточно конкретно, есть смысл остановиться на этом вопросе. Представляется, однако, что содержание запечатанного свитка намного шире, чем содержание книги жизни.

Возможные новозаветные аллюзии. Возможно, куда более ясным контекстом является новозаветная концепция «тайны» (musteriori). В Новом Завете слово «тайна» всегда используется в эсхатологическом смысле76. Открыта она будет лишь в последние дни. Но поскольку Иисус есть Мессия, последние дни уже наступили77. Апокалиптическое царство стало современной реальностью78. Поэтому скрытая веками полнота Евангелия становится отныне раскрытой тайной79. Возвещать тайну Божью (см. 1 Кор. 2:1) значит проповедовать Христа распятого (см. 1 Кор. 1:23; ср. 2:2). Но, будучи раскрытой для последователей Иисуса, она скрыта от тех, кто не знает Его (см. Мф. 13:11; Мк. 4:11; Лк. 8:10). Более того, некоторые аспекты этой тайны еще не в полной мере раскрыты даже верующему80. Несмотря на то, что в определенном смысле последние дни наступили с приходом Христа, с другой стороны, они еще в будущем. И в Откровении мы видим хо же, что и в Новом Завете, - напряжение между тем, что уже открыто во Христе, и тем, что будет явлено лишь в конце. Во «дни» седьмой трубы «тайна Божья» будет завершена (10:7).

Восстание, в котором объединяются сатана, его воинство на небе и род человеческий на земле, ускоряет развитие вселенского кризиса (5:1-4). Свиток представляет собой небесную книгу, отражающую судьбу мира. В ней изложена суть предусмотренного Богом разрешения этого кризиса. В таком случае в этой книге должна быть вся та информация, которая открыта в Книгах Откровение и Даниила. Благодаря Своей жертвенной смерти Агнец способен дать ход тем событиям, которые приведут историю к предназначенному ей концу81.

Пророчество о семи печатях, однако, изображает период, когда замысел Божий еще в значительной мере скрыт от взора человеческого (ср. 6:9-11). Начиная же с главы 10, замысел этот полностью раскрывается через весть трех ангелов, а также видимые события.

Характеристики Агнца. Тот факт, что вселенная оказалась в кризисе, очевиден из повествования этой главы. У Бога в руках книга, раскрыть которую может лишь тот, кто достоин этого. Но такового не находится, и это повергает Иоанна в скорбь. Вопрос: «Кто достоин?» требует уникального сочетания положительных качеств82. Согласно 5:9,10,12, Агнец потому достоин, что Он был заклан и таким образом получил возможность искупить человечество Своею кровью.

Восстановление рода Давидова. Символ «Льва из колена Иудина» основывается, конечно же, на данном колену Иудину обетовании правления (Быт. 49:9, 10). Соединение этого образа с символом «Корня Давида» наводит на мысль, что воцарение Агнца подразумевает обещанное в Ветхом Завете83 восстановление вечной династии Давида. Агнец - обетованный Мессия. Следовательно, Иисус восстановил династию Давида, когда провозгласил о наступлении Своего царства (см. Мф. 12:28; Лк. 17:20, 21).

Первое впечатление таково, что Агнец уже был заклан (ст. 6, hos esphagmenori). To, что Агнец подходит, чтобы взять книгу, поясняет, что смерть побеждена Им (ст. 7; ср. 1: 1 8). Затем Агнец воссоединяется с Богом на престоле, принимает хвалу от небесного воинства и власть над миром (5:12 - 14-17:14; 19:16; 22:3). Наконец, в завершении пророчества Агнец вступает в брак с Новым Иерусалимом, символизирующим христианскую Церковь (19:6 - 8; 21:9 и далее)84.

Нет никаких сомнений в том, что для Иоанна Агнец -это превознесенный Христос (см. Откр. 1 - 3), Который достоин принять книгу не только на основании Своей смерти на кресте, но и на основании своего статуса. Таким образом, из текста совершенно очевидно, что Агнец должен обладать в полной мере как Божественной, так и человеческой природой для того, чтобы совершить искупительную работу. Человеческая природа Агнца видна из того, что Он был заклан. О Его Божественности говорит вознесение Агнца на престол Божий для принятия хвалы от всего творения85.

Семь рогов Агнца вызывают в памяти ветхозаветные символы политической и военной власти86. Семь очей Агнца напоминают о видении Захарии (4:10), в котором Сам Господь имеет семь очей, чтобы обозревать всю землю87. Этими символами ясно определяется всемогущая и всеведущая Божественность Агнца.

Существует мнение, что принятие Христом книги из рук Отца подразумевает, что Он перешел из первого помещения небесного святилища во второе. Но в самом видении не содержится никакого намека на перемещение престола Божьего. Таким же образом не играют роли для данной сцены и перемещения Агнца, поскольку Он уже стоит «посреди престола» (5:6). Лучше всего воспринимать видение глав 4 и 5 как единую сцену, происходящую в одном месте небесного святилища. Точное же расположение Его не так важно для истолкования видения.

Новая песнь. Идея «новой песни» хвалы Богу широко распространена в Ветхом Завете. Новые песни хвалы Богу воспеваются за свершившееся избавление88, за деяния спасения и суда89, за Его творческую силу, которая непрестанно являет себя на земле90. Поэтому новая песнь совершенно уместна в свете величайшего во всей истории деяния Божьего - искупительной смерти Иисуса Христа (5:8-10).

Роль царей и священников (ст. 10) основана на данном Богом Израилю повелении выполнять особую священническую миссию (см. Исх. 19:5, 6). Через Израиль Яхве намеревался донести благословение Авраама до всех народов (см. Быт. 12:1-3; 22:18). Во Христе это преимущество передается Церкви91. Следовательно, Откр. 5:9, 10 провозглашает последователей Христа новым Израилем, которому теперь предстоит первенствовать и благословлять. Это первенство представляет собой следствие власти Христа, которой Он был наделен в результате креста (Откр. 5:13; ср. Мф. 28:18).

В стихах 11-14 песнь хвалы достигает своей величественной кульминации. Все разумное творение поет славу Агнцу и Отцу, которые восседают на престоле. Этот финальный гимн, гармонично звучащий на фоне воцарения Христа, воспевает не только уничтожение греха и его последствий, но и тот день, когда все творение будет вечно славить Бога (ср. Флп. 2:9-11).

Снятие печатей

В главе 6 престол, свиток и даже Агнец исчезают из поля зрения. Связь с вводной сценой во святилище обеспечивается за счет описания снятия семи печатей, скрепляющих свиток. Происходящие события не проливают свет на содержание книги. Но как только Агнец снимает очередную печать, ца земле происходят определенные события.

Структурные параллели с Ветхим Заветом

Проклятия завета. Мы раскрыли основные структурные параллели, связывающие главы 4 и 5 с видениями престола в Ветхом Завете. Глава 6, с другой стороны, перекликается с отраженными в Пятикнижии проклятиями завета и их исполнением в контексте вавилонского плена92. Концепция «войны, голода и мора» берет свое начало из описания благословений и проклятий, кульминацией которого стал «Кодекс святости» Пятикнижия93. Проклятия завета из Лев. 26:21-26 содержат множество параллелей с образами четырех всадников из Откр. 6:

«Если же после сего пойдете против Меня

и не захотите слушать Меня,

то Я прибавлю вам ударов всемеро за грехи ваши:

пошлю на вас зверей полевых...

и наведу на вас мстительный меч

в отмщение за завет...

Пошлю на вас язву,

и преданы будете в руки врага;

хлеб, подкрепляющий человека, истреблю у вас;

десять женщин будут печь хлеб ваш в одной печи

и будут отдавать хлеб ваш весом;

вы будете есть и не будете сыты».

Лев. 26:21-26

Война, голод, болезни и дикие звери являются предварительными судами от Бога, предназначение их состоит в том, чтобы вызвать раскаяние (ст. 27,40-42). Это сделало бы воз-можным восстановление благословений Божьих94. Однако продолжение бунта влечет за собой запустение и плен - высшие проклятия завета (ст. 28-39).

Втор. 32 связано многочисленными параллелями с Лев. 26. Ст. 23-25 говорят о наказании за идолопоклонство Израиля. Стихи же 41-43 выходят за рамки Лев. 26. Теперь уже для отмщения Своего народа Бог использует меч и стрелы:

«Когда изострю сверкающий меч Мой,

и рука Моя примет суд,

то отмщу врагам Моим,

и ненавидящим Меня воздам.

Упою стрелы Мои кровию,

и меч Мой насытится плотью...

Веселитесь, язычники, с народом Его;

ибо Он отмстит за кровь рабов Своих»

Втор. 32:41-43

Обращенные против народа Божьего, меч, голод и болезни представляют собой предварительные суды, назначенные для того, чтобы привести его к покаянию. Когда же они на-правлены на народы, пролившие кровь Божьего народа, эти суды являются судами возмездия (ср. с пятой печатью).

Война, голод и болезни превращаются в стереотипные образы для пророков, использующих их в качестве угрозы в стремлении остановить растущее богоотступничество Израиля и Иуды95. Отказавшись покаяться, обе части народа вызвали на себя наивысшее проклятие - плен.

Однако во время Исхода гнев Божий переносится на нации, угнетающие Его народ. Ранее направленные против Израиля суды теперь постигают его врагов. С особым драматизмом переломный эпизод в этом процессе описан в Книге Захарии (1:8-17; 6:1-8). Ангел Господень скорбно взывает о помощи:

«Господи Вседержителю!

Доколе Ты не умилосердишься

над Иерусалимом и над городами Иуды,

на которые Ты гневаешься

вот уже семьдесят лет?

Тогда в ответ Ангелу, говорившему со мною,

изрек Господь слова благие, слова утешительные»

Зах.1:12, 13

Кони Захарии. Вполне вероятно, что образы видения о печатях в основном заимствованы из описания четырех коней разных мастей в Книге Захарии. Там же мы встречаем и вопль: «Доколе, Господи?» Эта сцена связана с окончанием иудейского плена в Вавилоне. Нечестивые ликуют. В наказание за грехи Иудеи Бог предал ее в их руки. Но язычники переусердствовали, выполняя роль судьи. Теперь Бог готов ответить на вопль: «Доколе?»

Особенно важным для пророчества о семи печатях представляется сравнение четырех коней с «четырьмя духами (ветрами) небесными» (Зах. 6:5). Такая параллель может указывать на то, что четыре ветра из Откр. 7:1 - это кони из главы 6, высвобожденные по причине нарушения завета. Такая ситуация схожа с Втор. 3296.

Таким образом, ветхозаветные аллюзии подсказывают, что пророчество о печатях сосредоточено в первую очередь на опыте народа Божьего в мире. Меч, голод и мор, которые несут с собой кони, представляют собой проклятья завета, которыми Бог наказывает отвергающих Его завет или неповинующихся ему, дабы побудить их покаяться. Очевидно, что в новозаветном контексте завет следует понимать в свете провозглашения Евангелия о том, что Бог свершил во Христе. Новый Израиль во Христе (5:9, 10) побеждает, когда он отождествляет свой опыт с победой своего Предводителя, закланного Агнца. Отступничество же от истинного Евангелия приводит к неизбежным и все более растущим последствиям.

Когда народ Божий в своей скорби взывает к Нему (6:9-И), Бог обращает Свой гнев на его преследователей. Совершенно очевидно, что коням соответствуют разрушительные ветры из главы 7. Они обрушиваются на тех, кто не имеет печати Божьей. Суды, которые воплощают кони, распространяются лишь на одну четвертую часть земли (6:8). Они имеют предварительный и частичный характер. Соответствующие им в конце времени суды-ветры (7:1-3) рас-пространяются на всю землю и являются окончательными.

Синоптический Апокалипсис

Параллели. Представляется, что в Синоптическом Апокалипсисе97 Иисус объединил ветхозаветные проклятия завета с ветхозаветными небесными знамениями «Дня Господня». Параллели между Синоптическим Апокалипсисом и пророчеством о печатях не всегда расположены в должном порядке однако многочисленность вербальных и тематических связях практически не оставляет сомнений в том, что Иоанн стремился к тому, чтобы его читатели уяснили себе эту аналогию98.

Точно так же, как и в Синоптическом Апокалипсисе, по мере того, как развивается пророчество о печатях, мы видим общее движение во времени. Язык, который использует Иоанн при описании четырех всадников, схож с тем, что использует Иисус для описания общего характера христианской эпохи в период между двумя Своими пришествиями. Этот период оз-наменован проповедью Евангелия, войнами, голодом, болезнями и преследованиями99. После падения Иерусалима/Иудеи пророческий взор Христа ненадолго останавливается на периоде бедствий и преследований100.

Эпоха преследований должна смениться обольщениями последнего времени и небесными знамениями, предшествующими Второму пришествию101. Следует отметить, что в кратком описании событий, которыми сопровождается снятие шестой печати, Иоанн умалчивает об обольщениях последнего времени. Однако они подробно описаны позднее, в Откр. 13-17102. Поэтому связанные со снятием шестой печати события следует понимать как современные тем, которые описаны в этой части Откровения.

Значимость параллелей. Таким образом, параллели между видением о печатях и Синоптическим Апокалипсисом не только удивляют своим количеством, но и демонстрируют удивительное сходство в хронологии событий. В хронологических параллелях следует отметить два момента. Во-первых, пророчество о печатях параллельно Синоптическому диокалипсису в описании всей христианской эпохи, а не только последнего времени. Во-вторых, оно подчеркивает то, ЧТО уже отмечалось ранее при сопоставлении Откр. 6 с главой 19. Четыре всадника изображают реалии всей христианской эпохи, особо выделяя ее начало. Пятая и шестая печати относятся к окончанию века.

Никто из Вас даже не заметил, что 27 сентября, на Воздвижения Креста Господня в обращении к Его Святейшество Далай-ламе и всем Тибетским монахам, была снята последняя седьмая печать Апокалипсиса.

“И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как-бы на полчаса.
И я видел семь Ангелов, которые стояли пред Богом; и дано им семь труб. . .
И семь Ангелов, имеющие семь труб, приготовились трубить.”

Отк., гл.8, 1-6″

“Седьмая печать (8:1). Снятие седьмой печати сопро­вождается лишь кратким сообщением о безмолвии, насту­пившем на небе. Это безмолвие можно уподобить тишине после всесокрушающей бури, вызванной Вторым пришест­вием Христа. Предлагалось множество объяснений этого безмолвия, но ни одно из них не подтверждается исчерпы­вающими доказательствами. Одна из версий состоит в том, что безмолвие представляет собой объявление о том, что правосудие Божье свершилось полностью. В основе вер­сии лежат тексты, гласящие, что Бог не умолкнет перед ли­цом беззаконий, пока не свершится правосудие (ср. Пс. 49:3-6; Ис. 65:6, 7).

Не умолкну ради Сиона,

и ради Иерусалима не успокоюсь,

доколе не взойдет, как свет, правда его

и спасение его - как горящий светильник.

И увидят народы правду твою

и все цари - славу твою

Ис. 62:1,2

Согласно другому истолкованию, безмолвие этой пе­чати в конце времени соответствует безмолвию в начале (Быт. 1:2; ср. 4 Езд. 7:26-31). По другим версиям, это безмолвие вселенной, наблюдающей за уничтожением зла (в резком противопоставлении с ликованием Откр. 5); и безмолвие зала суда, наступившее после раскрытия книги 142 .

Поскольку шестая печать изображает события непосред­ственно перед Вторым пришествием (6:15-17) и описывает спасенных перед престолом (7:9-17), седьмую печать луч­ше всего воспринимать либо как скрытое предвозвещение тысячелетнего царства, либо как изображение вселенского покоя, наступившего после завершения тысячелетия (ср. Откр. 20:9-15).”

“3. Снятие седьмой печати.

«И когда он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе» (8:1). «И я видел семь Ангелов, которые стояли пред Богом; и дано им семь труб» (8:2).

Снятие седьмой печати предвещает появление семи ангелов. Молчание на Небе указывает на торжественность, ибо предстоит смена эпох: от века Божьей терпимости к людским грехам - к веку Божьего гнева и возмездия за грехи. Семь печатей открываются тайно, а семь Ангелов с трубами появляются открыто.”

“ Безмолвие на небе это последний шанс для человека изменить свою судьбу. Личная эсхатология может быть обратимой, покаяние человека спасает от, казалось бы, неминуемой гибели.

Безмолвие на небе это и призыв к тем, кто верит и в своей вере разделяет тревогу за обреченное человечество. Современный богослов Юрген Мольтман утверждает, что будущее спасение и будущая катастрофа никогда не предстают как заранее предопределенные факты, христианское богословие есть «богословие надежды». Если верующее меньшинство поручится за Бога перед миром и за мир перед Богом, то увидит, что не только ночь расстилается над миром, поэтому «Нужно напрячь чувства в ожидании грядущего утра» . Верующий человек всегда с надеждой и ответственностью смотрит в будущее.

Седьмая печать подводит итог истории мира и переворачивает последнюю страницу. Воцарившееся безмолвие на небе – это милость и долготерпение Бога к человеку. Бог ждет от человека решения, ответа, человек же оказывается нем. Этим и страшно безмолвие как последний упущенный шанс.

Главными действующими лицами Апокалипсиса оказываются не всадники и ангелы, но человек и Бог. Средь шумного пира во время чумы, когда так много веселой музыки и пустых разговоров, наступает пугающая тишина. В безмолвии каждая личность предоставлена лишь себе и Всевышнему. Что скажется человек, скажет ли?

Михаил Черенков”

Когда Агнец снял последнюю, седьмую печать, “бысть безмолвие на небеси, яко полчаса” – так бывает и в мире физическом: наступлению бури часто предшествует глубокая тишина. Это безмолвие на небесах означало сосредоточение благовейного внимания предстоящих перед престолом Божиим Ангелов и человеков, в ожидании страшных знамений гнева Божия перед кончиной века сего и явления Царства Христова. Явилось семь Ангелов, которым дано было семь труб, и другой Ангел, ставший перед жертвенником, со златой кадильницей. “И даны быша ему фимиами мнози, да даст молитвам святых всех на олтарь златы сущий пред престолом”. Прежде чем первые семь Ангелов, как каратели заблудшего человеческого рода, приступят к своему делу, предстательствуют пред Богом за людей святые, с Ангелом молитвы во главе. Св. Андрей Кесарийский говорит, что Святые будут умолять Бога, дабы “по бедствиям, поражающим при всемирной кончине, были ослаблены мучения нечестивых и беззаконных людей в будущем веке и чтобы Своим пришествием Он наградил потрудившихся”. Вместе с тем святые вновь и вновь будут молить Бога, как они молили при снятии пятой печати (Апок. 6:9-11), о том, чтобы Бог явил свое правосудие над беззаконниками и гонителями Христовой веры и прекратил свирепства мучителей. Описанные вслед за тем казни были, несомненно, следствием этой молитвы. Господь показывает тут, что он не оставляет без внимания молитв верных рабов Своих. И вот как сильна оказалась эта молитва: “И изыде дым кадильный молитвами святых от руки Ангела пред Бога. И взя Ангел кадильницу, и наполни ю от огня сущаго на олтари, и положи на земли. И быша гласи и громи и блистания и трус, и седмь Ангел, иже имеяху седмь труб, уготовашася, да вострубят”. Всем этим обозначаются ужасы, которые произойдут при кончине мира.

Вслед за тем следуют трубные звуки одного за другим всех семи Ангелов, которые сопровождаются каждый раз великими бедствиями – казнями для земли и ее обитателей (ст. 1-6).

“И первому Ангелу вострубившу, бысть град и огнь, смешены с кровью, и падоша на землю: и третия часть древа погоре и всяка трава злачная погоре” – кары Божии следуют постепенно, что указывает на милосердие и долготерпение Божие, призывающее грешников к покаянию. Сначала кара Божия поражает треть деревьев и всю траву. Сгорают на корню хлеба и прочие травы, необходимые для питания человеков и скотов. Под “градом, падающим на землю” и истребительным “огнем, смешенным с кровью” многие толкователи понимали истребительную войну. Не воздушная ли это бомбардировка с ее бомбами разрушительными и зажигательными (ст. 7)?

“И вторый Ангел воструби, и яко гора велика огнем жегома ввержена бысть в море: и бысть третия часть моря кровь и умре третия часть созданий, сущих в мори, имущих души, и третия часть кораблей погибе” – можно полагать, что на дне одного из океанов откроется вулкан, огненная лава которого наполнит третью часть водных бассейнов земли, неся смерть всему живому. Иные считают, что тут имеются в виду страшные кровопролитные морские сражения с помощью новоизобретенных убийственных орудий (ст. 8-9).

“И третий Ангел воструби, и паде с небесе звезда велика, горящи, яко свеща, и паде на третию часть рек, и на источники водныя. И имя звезде глаголется Апсинфос (что значит: полынь): и бысть третия часть вод яко полынь: и мнози от человек умроша от вод, яко горьки беша” – некоторые думают, что это метеор упадет на землю и произведет отравление водных источников на земле, которые сделаются ядовитыми. А может быть, это тоже один из новоизобретенных способов будущей страшной войны (ст. 10-11).

“И четвертый Ангел воструби, и уязвена бысть третия часть солнца, и третия часть луны, и третия часть звезд, да затмися третия часть их, и дня третия часть да не светит, и нощь такожде” – понять этого нам теперь невозможно; одно ясно, что это должно будет сопровождаться разными бедствиями для людей – неурожаями, голодом и т. п. “Третия часть” – указывается на умеренность всех бедствий. “Горе, горе, горе живущим на земли” – этот глас Ангела указывает на человеколюбие и сострадание Божественных Ангелов, сожалеющих о нераскаянных людях, подвергающихся таким бедствиям. Под Ангелами с трубами некоторые понимают христианских проповедников, призывающих к вразумлению и покаянию.”

“ Последняя, седьмая волна сейчас определяет содержание эпохи, формирует моду и массовое мировоззрение. В чем же ее содержание?
Это - передышка, пауза после всех ужасов “века-волкодава”. И это - ожидание начала какого-то совсем другого периода. Свиток развернут, мировая история завершается. “А дальше - только Небо, и всё…”
Это обманчивая тишина. Да, Господь сейчас позволяет людям делать все, что пожелают, отстрачивая возмездие. Но это значит только одно - что мы стали взрослыми и теперь должны сами отвечать за свои слова и поступки. А тот, кто считает, что наступила эпоха безнаказанности - скоро поймет, что сильно ошибался. Ибо если у Бога “тысяча лет - как день”, то полчаса - это полвека. Полвека продлится молчание Небес, после чего они зазвучат. “

Меток нет
Запись: Последняя седьмая печать апокалипсиса снята
опубликована 14 октября, 2014 в 11:11 и находится в , |
Копирование разрешено ТОЛЬКО С АКТИВНОЙ ССЫЛКОЙ :